Так я узнала, что кое-что мы носим внутри, что это невозможно увидеть глазами и что именно в этом заключена суть истинного одиночества — молчать и ни в ком не находить утешения и даже не пытаться его искать, как будто умолчание — единственный способ обращения с тем, что причиняет наибольшую боль.
Все остальные вокруг меня к чему-то принадлежали: к некой группе, с кем-то разделяли определенный образ мыслей, имели партнеров, совместную собственность; я же была одна.
Все эти разговоры и сцены, без конца, с незначительными вариациями. Они создают у нас иллюзию надежности, в которой мы так нуждаемся. Если ничего не меняется — мы в безопасности. Мы не были в безопасности.
мне пришлось признать, что я оказалась способна на поступок, который сама считала непростительным, оказалась способна сделать нечто такое, что осуждала в других. Мне до сих пор стыдно, когда я об этом вспоминаю.
— Бог создал нас по своему образу и подобию. И чтобы мы были подобны Ему, он был вынужден дать нам свободную волю, — произнесла она сдавленным голосом. — А откуда в таком случае нам известно, что он не может избрать зло?
а обратной стороне карточки энергичным, с наклоном, почерком Марито написаны неизвестные мне стихи: «Я люблю в тебе невозможное / Но никоим образом — отчаянье. Назым Хикмет».
Все эти разговоры и сцены, без конца, с незначительными вариациями. Они создают у нас иллюзию надежности, в которой мы так нуждаемся. Если ничего не меняется — мы в безопасности.
