Татьяна Мирная

Сюрприз для внука

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Татьяна Мирная, 2018

«Сюрприз для внука» — четвёртый сборник моих рассказов. Рассказы разноплановые, но все жизненные. Я не могу сочинять, за меня сочиняет жизнь, а я только записываю. Все мои герои находятся среди нас, дышат с нами одним воздухом, ходят по тем же тропинкам и тротуарам, по которым ходят все. Я стараюсь увидеть в человеке хорошее, даже если он рецидивист, как один из моих героев. Мои герои — простые люди, смешные, талантливые, увлечённые, с своими недостатками и достоинствами.

12+

ISBN 978-5-4493-3450-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Сюрприз для внука
2. Изюм
3. Пошутила
4. Встреча на погосте
5. Случайная встреча
6. Капитан
7. На поминках
8. Отчий дом
   1. Часть 1
   2. Часть 2. В этом доме осталось жить моё детство
   3. Часть 3. Как живёшь ты, отчий дом?
9. Светка
10. Странный человек
11. Рецидивист
12. Винегрет
13. Соседка
14. Кусай
15. Хорёк
16. Потолок ледяной, дверь скрипучая
17. Сюрприз для внука
18. Депутат
19. Ты купался?

Изюм

Иногда самые, казалось бы, обычные предметы ассоциируются с кем-то или с чем-либо и вызывают различные эмоции: любовь, злость, радость, печаль, вину, благодарность, удивление, обиду, смущение, жалость. Я уверена, что у каждого из нас такие предметы есть, есть такой предмет и у меня.

Это изюм. Да, обычный изюм или сушёный виноград, который любят все дети. Во всяком случае, в моём детстве изюм любили все, ели его с удовольствием и на здоровье.

Когда я готовлю что-нибудь с изюмом или просто его вижу, я всегда вспоминаю свою бабушку Иру, так как изюмом в детстве меня угощала только она. Бабушка сушила виноград сама, и, когда мы, внуки, к ней приходили, она обязательно доставала из кармана фартука горсть изюма и насыпала его в карман моего платья.

Чтобы почувствовать сладость, я держала сухую ягоду некоторое время во рту, пока изюм не становился мягким, и через некоторое время чувствовался на языке его приторно-сладкий вкус и аромат.

— Бери ещё, внученька, -говорила бабушка, подставляя мне огромный карман своего фартука. — Я старая, мне его кушать нечем.

Я лезла в него своей маленькой ручонкой и никак не могла захватить побольше: изюм всё время высыпался из моей руки, как только я пыталась зажать кулачок. Тогда бабушка помогала мне: своей тёплой и мягкой рукой она зачерпывала столько изюма, что он едва умещался в моих двух крохотных кармашках ситцевого платьица. На прощание бабушка гладила меня по головке и целовала своими мягкими губами мои волосы.

Бабушка моя была низенького роста, полная, мягкая, как сдобная булочка, и от неё всегда пахло хлебом, потому что бабушка пекла хлеб не только на свою семью, но и для соседей, которые просили её об услуге, а она не могла отказать.

Мне было пять лет, когда бабушка заболела. Она лежала в своей маленькой спальне на кровати, над которой висела большущая икона Спасителя. Когда мы с мамой заходили к бабушке, мне казалось, что Бог с укоризной смотрит на меня, и я начинала плакать. Объяснить свои слёзы я не могла, а бабушка доставала из-под самой большой подушки мешочек с изюмом, протягивала его маме и говорила еле слышным голосом:

— Успокой дочку, Ульяна. Пожалей маленькую.

Она не могла погладить меня по головке, как делала это, когда была здоровой, не могла прижать к себе и поцеловать, она даже руку с трудом протягивала на прощание, которую целовала со слезами моя мама. Она почему-то особенно любила её и, как мне казалось, больше всех волновалась за бабушку.

А однажды холодным декабрьским утром в окно постучал дядя Гриша, мамин брат, и что-то сказал, после чего моя мама громко зарыдала и, плачущая, ушла с дядей Гришей.

К обеду она вернулась, собрала меня, и мы пошли с ней по знакомому мне маршруту, через стадион, мимо пруда.

— Мы идём к бабушке? — спросила я маму.

— Да, — сказала мама. — Но только бабушки больше нет, доченька. Она умерла.

«Как нет? А кто же меня теперь изюмом будет угощать?» — думала я про себя.

Слёз не было, потому что о смерти я тогда ничего не знала и заплакала я потому, что навзрыд рыдали у гроба тётя Вера, дядя Гриша, тётя Люба и моя мама. Я сильно испугалась и, плача, прижалась к маме. Со страхом я смотрела на бабушку, лежащую в гробу.

Она была в белой кофточке и чёрной юбке, а поверх юбки ей повязали фартук с карманом. Фартук был новый, с оборками по краям и с каким-то мелким голубым рисунком. Я смотрела на этот фартук и на карман и думала о том, что, наверное, бабушка насыпала в него изюма. Но только зачем, я понять не могла. И тут я услышала, как тётя Вера спросила у тёти Любы, положили бабушке в карман деньги или нет.

— Положили, — ответила тётя Люба тихонько.

— Так вот для чего бабушке карман? А деньги зачем? — задавала я себе вопросы, а потом эти вопросы задала маме, когда бабушку уже похоронили.

— Бабушка заплатит их на реке перевозчику, который перевезёт её из мира живых в царство мёртвых, — объяснила мне мама и заплакала.

А потом, выплакавшись, добавила:

— Маленькая ты ещё такие вопросы задавать. Вырастешь — поймёшь.

Я выросла и всё поняла.

Пошутила

— Вот скажи, разве так шутят нормальные женщины? Разве можно такими вещами шутить? — задавал Виктор Васильевич вопросы другу, который сидел напротив него за столом.

Он пришёл к Александру Петровичу совершенно неожиданно, поэтому на столе стояла только бутылка водки, две рюмочки, сало на тарелочке, порезанное малюсенькими кусочками и маринованные огурцы. Но Виктор Васильевич, выпив рюмку водки, ни к чему не притронулся: он был в расстроенных чувствах.

— Расскажи, как ты с нею познакомился? — участливо попросил друга Александр Петрович

— После развода с Тоней я два года жил один, а потом стало тоскливо. Купил себе ноутбук, освоил его и решил познакомиться с женщиной, такой же одинокой, как и я. Зарегистрировался на сайте знакомств, заполнил анкету. Откликнулись трое, одна из них как раз Валентина из Белоруссии. Я обрадовался, семья ведь моя вся там. Думаю, поближе к дочке буду, к внукам.

Писала, что пенсионерка. Живёт, мол, одна. Расписала, как у неё хорошо.

Мол, озеро рядом и речка, можно рыбку ловить. Полгода переписывались. Бывшая учительница.

— Бывшая учительница?! — удивился Александр Петрович. — Так они ж все чокнутые. Ты вспомни первую свою любовь, ту, что в институте ещё была. Моя тоже учительница и тоже чокнутая, -тихонько сказал Александр Петрович, оглядываясь по сторонам.

Виктор Васильевич молчал — мешал комок в горле. Александр Петрович налил ещё по рюмочке. Выпили.

— Ты закуси, — посоветовал другу Александр Петрович.

— Не могу, — в словах Виктора Васильевича была такая горечь, что крепость водки он не чувствовал.

— Так она тебя позвала или ты сам решил к ней ехать? — уточнил вопрос Александр Петрович

— Она позвала, но с условием, что с миллионом приеду.

— А ты?

— А я продал дом за 750 тысяч, 200 тысяч у меня было на карточке. Я ведь работал, а пенсию с карточки не снимал. Потом весь скарб домашний за копейки распродал, почти на 100 тысяч вышло. Вот миллион и собрался. Взял с собой его и поехал. Подарков накупил по дороге, продуктов, цветы. К будущей жене ведь ехал, — ехидно сказал Виктор Васильевич

— Ну и дальше что было? Рассказывай, — торопил Александр Петрович друга

— Приехал в Белоруссию. Встретила она меня на вокзале. Ничего так, с виду симпатичная, среднего роста, полная, белолицая. На фото в интернете, конечно, получше была, но я сильно фотографиям и не верю, — начал свой рассказ Виктор Васильевич.

Оказалось, что живёт она с сыном, невесткой и тремя внуками. Встретили меня хорошо, правда, как — то странно переглядывались между собой, будто я к ним с неба свалился. А на другой день эта Валентина и говорит: «я, мол, пошутила, а ты и поверил». Спрашиваю: «Как пошутила?» — «Вот так, — говорит, -не нужен мне твой миллион, езжай обратно»

— И ты сразу сдался? Она же женщина! Надо было уговаривать: поломалась бы и согласилась, — со знанием дела сказал Александр Петрович

— И уговаривал, и дом предлагал купить, тем более, что деньги с собой были, но она упёрлась и слышать не хочет. «Мне, — говорит, — и с сыном неплохо. А с внуками вообще хорошо. Пошутила я». Вот такая шутница оказалась.

Друзья помолчали некоторое время, потом выпили ещё по рюмочке. Виктор Васильевич наконец взял кусочек сала, положил его на хлебушек и закусил.

— А ты к бывшей своей постучись, всё-таки вместе сорок лет прожили, — посоветовал другу Александр Петрович

— Заезжал, и на порог не пустила, сволочь. У дочки переночевал, с внуками пообщался и тоже смотрю, косятся на меня, ждут, когда уеду. Я утром сел в поезд и укатил на родину. Всё-таки у нас люди более душевные, хотя моя бывшая тоже местная, а адаптировалась уже под те условия.

— Теперь — то что будешь делать? — спросил друга Александр Петрович