Вступление
Люди, звери, птицы, растения чаще чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили, никогда никого не выбрасывайте…»
Одри Хепберн
Берегите друг друга
— Там зайцы косят траву, доят коров и дают собакам молоко.
— Всем дают, и котам тоже.
— И кашу каждый день.
— И масло с хлебом.
— И яйца.
— И оладьи.
— И никогда никого не выбрасывают.
— Да замолчите вы или нет. — Одноухий серый пес, вожак стаи, остановился.
Печально покачал головой. Собак и кошек становилось все больше. Некоторые начинали собачиться и шипеть. Приходилось повышать голос.
— Послушайте меня, братья и сестры.
— Какие мы тебе сестры, — прошипела рыжая кошка.
Но тут же, притихла, съежившись под строгим взглядом Одноухого.
— Если мы будем ссориться, собачиться и шипеть друг на друга, мы вряд ли дойдем до Алазара.
— А хоть кто-нибудь дошел? — Пискнул хромой котенок с поломанным хвостом, плетущийся в самом конце стаи.
Котенка нашли на помойке. Люди поигрались и выбросили. Одноухого пса хозяева вывезли подальше от дома и оставили на дороге, тогда у него еще были оба уха. Каждый в этой странной стае хранил свою историю. Забытые или брошенные звери бежали от голода, человеческой жесткости и равнодушия к заветной мечте. Бежали по ночам, вдоль моря. Иначе отловят и в живодерню. На берегу звери приободрились. Тепло, живность водится. То краб, то рыбка попадется, упущенная зазевавшейся чайкой. А если повезет, можно наткнуться на остатки пиршества отдыхающих: подсохший хлеб, таранка, картошка, печенье, чипсы, конфеты и мясные сладкие косточки.
— Нас стало слишком много и мы заметны, даже ночью. — Одноухий разделил стаю на три части, в каждую назначил старшего.
— Встречаемся у Небесного перевала.
Добравшись до Небесного перевала, вожак еще долго вглядывался в ночную тьму. Может кто, отстал или заблудился? Ждал до последнего. Вдали показалась странная горбатая фигура на четырех лапах. Стая насторожилась. Фигура приблизилась. Хромой котенок с поломанным хвостом ехал верхом на овчарке.
— Лайма, спасибо. — Одноухий дружелюбно лизнул овчарку.
— К чему эти мерехлюндии, — Лайма нахмурилась, — там еще шестеро отстали. Нужно за ними вернуться.
Одноухий послал самых сильных и выносливых собак.
— Главное, успеть до рассвета.
Посланцы вернулись быстро. Стая собралась на высоком крутом берегу Синего утеса. Чуть поодаль сияла Голубая гора. Звери притихли.
— Слушайте меня. — Твердо и строго пролаял Одноухий. — Когда развернется рассвет, прыгаем по моей команде. Смотреть только в небо.
— А что будет, если посмотреть вниз?
— Что будет, что будет? Кишмиш из тебя будет. — Огрызнулась Лайма на любопытного новичка.
— Посмотрите, испугаетесь. Упадете в море и разобьетесь о камни. Понятно?
Все кивнули. Многие уже совсем отощали, кожа да кости. Хотя Одноухий и старался равномерно распределять добычу, звери голодали. Кошки ловили бабочек, мышей, находили гусениц и червяков, таскали яйца. Собакам жилось труднее. Кошки делились с собаками своей добычей, но те поначалу гордо отказывались от личинок и мышей. Но потом с благодарностью начали принимать угощение. Каждый делился, чем мог.
— О-хо-хо-нюшки. Ой, ой! Я боюсь. Мы все разобьемся. — Жалобно запищал хромой котенок и попятился назад.
— Уж лучше разбиться в полете, чем умереть на помойке. — Рыжая кошка гордо шагнула вперед и подтолкнула малыша к краю обрыва. — Смотри на небо, вверх и представляй, что у тебя есть крылья.
— Эт-т-т-то к-к-как?
— Как у воробья.
— Может, как у орла?
— Воробей для тебя пока в самый раз.
— Пора. — Пролаял Одноухий.
На рыбацком судне заметили стаю и подплыли ближе.
— Что за чудеса? — Протер глаза помощник капитана.
Люди взяли бинокли. Собаки и кошки самых разных мастей и пород, летели с крутого берега прямо на камни, выступающие из воды. Но у самых камней все вдруг растаяли, растворились в алом зареве рассвета. Ловко и бережно Вселенная подхватывала зверей небесными ладонями.
— Массовая галлюцинация. — Подытожил капитан. — После бессонной ночи, что угодно почудится.
— Но почему собаки и кошки, и именно здесь? Именно сейчас, в это же время и на этом же месте? — Бормотал себе под нос помощник капитана.
— Что вы там шепчете, Сергей? Молитесь, что ли?
— Олег Максимович, дед рассказывал, как видел примерно в этом месте, в это время и в этот день, то же самое, только шестьдесят лет назад. Я еще посмеялся над ним.
— То есть двадцать пятого апреля на рассвете?
— Совершенно верно.
— И ты хочешь сказать, что собаки и кошки приходят сюда со всей страны специально, чтобы попрыгать с обрыва?
— Да ну, вас. Вам бы все шутки шутить.
— А вам бы все сказки сочинять. Идите лучше, проверьте состояние судна.
1. Алазар
«Тайна любви к человеку, Земле, природе, зверю или птице, цветку, дереву, самому малому жучку или бабочке начинается в тот момент, когда мы смотрим
на них без желания ими обладать,
без желания над ними властвовать,
без желания, каким бы то ни было
образом воспользоваться,
— только глядим и изумляемся
той красоте, что нам открылась».
Митрополит Сурожский Антоний
Все звери уже через несколько мгновений стояли у чудесного прозрачного лесного озера. Колоски подорожника в высоком разнотравье тихо качались у берега. Дивные рыбы поднимались из глубины поглазеть на Белый свет и новых пришельцев.
Лесное озеро в обрамлении высоких деревьев — драгоценный камень Алазара. На зеленых берегах время остановилось и превратилось в янтарный мед, густой и тягучий. И плавно течет, струится, лишь в одном ему ведомом измерении. В озере — солнце и небо, и рыбы, как диковинные птицы, плещут плавниками-крыльями.
Изумрудная зелень леса. Высоченные стройные сосны и ели, подобно корабельным мачтам устремляются в небо. Им вдогонку тянут ветви нежные березы, кивают густыми зелеными шапками. Небо высокое и просторное, льется синевой в самую душу. Наполняет сердце удивительной свободой и щемящей, почти щенячьей нежностью. Захватывает дух, и слезы наворачиваются на глаза. Благодарность за красоту, свобода, счастье бытия на Земле — вот чем полнится сердце в Алазаре.
Алазар в обрамлении лесов и гор — дивный цветок Земли. Алазар надежно спрятан. Вокруг горные кручи, покрытые лесами. За ними, чуть выше, второе кольцо охраны — гряда гор. Каменные стражи в снежных шапках строго, но с любовью смотрят на Алазар. И клубятся, клубятся туманы в вышине, сворачиваясь в облака.
Алазар
Цветок сокрытый в чаше горной,
Родник живительный, проворный.
Лесная чаща, солнца луч,
Цепь водопадов, горных круч.
Лесное озеро прозрачное,
Здесь все так ясно и так значимо.
Поют ветра, звенит гроза,
Сияют звезды — АЛАЗАР.
— Я сплю. Ущипните меня. — Лайма с удивлением озиралась по сторонам.
Воздух свеж, кристально чист, пропитан запахами трав, горных водопадов, рек и ручьев. Его хочется есть. Им трудно насытиться в первые мгновения. Зато чуть позже легкие очищаются и расправляются как крылья. И ты летишь. Паришь над землей, вопреки законам притяжения и силе гравитации. Очень просто, шаг, еще шаг, прыжок — поле-те-е-ел. Приземлился. Опять шаг, прыжок, полетел. Можно летать дальше и выше, но страшновато поначалу. Лайма углубилась в лес, и Седой хотел быстро ее догнать. Но, сделав пару шагов, улетел совсем в другом направлении.
Звери кувыркались в воздухе. Кто-то визжал от удовольствия, а кто-то от страха. Белки от смеха посыпались с деревьев.
— Эй, осторожнее. Чтобы ходить по земле, косолапьте, поверните лапы внутрь. Захотите взлететь, наоборот, лапы кнаружи и прыгайте. Управлять просто, главное –выбрать правильное направление.
В Алазаре все живут без ссор. Буйволы дружат с коровами. Зайцы с белками, а кабаны и лисы сами по себе. Беззащитные косули и доверчивые олени резвятся на лесных полянах. До чего хорошо здесь зверушкам и птицам! Травы, ягоды, грибы, чистая вкусная водица.
Снуют по своему сусличному городу суслики, меж норами и тайными ходами. Суслики караульщики стоят по стойке смирно на задних лапах и внимательно смотрят по сторонам, наблюдают и охраняют.
За сусличным поселением — березовая роща. Настоящий белоствольный храм. Стройные сильные деревья соединяют небо и землю.
Ровные стволы образуют длинные светлые, уходящие вдаль коридоры. Лазурный купол. Густой зеленый ковер, трава колышется у пояса. Птицы летают почти над головой. Ежики смешно фыркают и после ежиного приветствия разбегаются по своим делам.
Щебечут щеглы и канарейки. Заливается трелью соловей. Порхают разноцветные бабочки, жужжат шмели. Пчелы деловито собирают нектар. Чуть позже крылатые труженицы вернутся с добычей в ульи. В укромных уголках свершится пчелиномедовое таинство, сладкая алхимия и появится ароматный мед.
Из пышных зеленых зарослей показались зайцы. Длинноухие прыгали на задних лапах и несли глиняные кувшины с молоком. Их виртуозно обучили этому гуру кенгуру. Даже с полными кувшинами зайцы умудрялись зажигательно выплясывать заячью джигу-прыгу. И-и-эх! Ноги сами пускались за ними в пляс.
— Джига-джига. Джуска прыга.
Джига-джига, отжигай.
Лапы выше поднимай.
Харла Мурла Хримла Брай.
Следом скакали белки и тащили орехи. Медведи везли тележки с ароматным хлебом, булками и пряниками. У голодных зверей от запаха еды закружилась голова.
— Ешьте понемногу, а то живот заболит. — Пробасил медведь и ласково подхватил хромого котенка. — Экий, махонький.
Но тут же, брезгливо отшвырнул в сторону. Малыш кишел блохами.
— Извини, друг, но ты такой блохастый. — Растерялся косолапый.
— Поправимо. — Вперед вышел милый, хорошенький ежик в круглых очках.
Мордочка умная, интеллигентная. Иголочка к иголочке, чистенький, аккуратный. Вылитый отличник. Еж заговорил толково и складно. Все сразу притихли.
— Первым делом, в карантин.
— Слушаемся, Профессор.
Густая лесная чаща надежным кольцом окружает Лесной приют. Пьянят ароматы трав и свежескошенного сена. Алые маки яркими вспышками проглядывают сквозь густую траву.
Звезды васильков и солнечные ромашки колышутся в золотых полях. В реках и озерах отражаются лазурная синева небес и кудрявые облака. Кажется, небо спустилось на землю, а земля поднялась в небеса.
Облака озорники с большой фантазией копируют вновь прибывших. Одноухий в облачном исполнении превратился в единорога.
Бабочки притворяются цветами, цветы бабочками. Дрожит на ветру прекрасный бутон. Лишь прикоснешься к нему, лепестки разворачиваются и превращаются в чудесные яркие крылья. И бутон взмывает в небо.
Красота красотой, а чистота на первом месте. Блохи-то совсем обнаглели. Верхом в Алазар приехали, кровь пили, по блошиному говорили. И теперь страшно воображали, строили из себя журналисток и артисток.
— А как насчет «противоблошиного» отвара из тридцати трех трав?
— Мы вас плохо «понимайт», — жеманно поводили лапками блохи.
— Может, вам еще и трап подать? Что ж, мы вас предупредили. — Ежик махнул рукой, и белки раздали «противоблошиное»средство.
Звери хорошо вымылись и натерли друг друга сильно пахнущей жидкостью.
— Подумаешь, какие чистюли. Беспредел. Порядочным девушкам жизни нет. — Возмущались блохи.
Бросали багаж, поспешно прыгали на землю и удирали в разные стороны.
— Подождите, красавицы, у нас и для вас полезные дела найдутся.
Блох собрали в банки и отправили в карантин, к муравьям на перевоспитание.
С гомоном и гамом на лужайке появились дети с луками, рогатками и самодельными копьями. Некоторые плохо ходили или ехали на инвалидных колясках. Но стоило лишь приподняться, чуть оттолкнуться от земли и словно крылья вырастали за спиной. Дети ловко подпрыгивали, зависали в воздухе и на деревьях. С наслаждением парили и выписывали самые невероятные фигуры.
Из леса выбежал табун лошадей. Дети плавно приземлились прямо им на спины. Кони явно радовались своим хозяевам и резво гарцевали. Кошки и собаки бросились в рассыпную.
— Стойте, чего испугались? Они тоже отказные. — Поднял лапы Профессор.
— Разве дети бывают отказные?
— Бывают. — Словно эхо отозвалась маленькая, худенькая девочка с мелкими шрамами на лице, приземлившись рядом с Лаймой.
— Сразу видно, от гнилой яблони яблочко. — Послышался чей-то ехидный голос.
— Кто это сказал? –Рявкнул Одноухий. — Тогда вы и все ваши хозяева такие. Ты вот, чья? — Вожак ткнул лапой в первую попавшуюся облезлую кошку.
— Мой хозяин умер.
— Ты?
— Родился в подворотне. — Гавкнул черный щенок.
Одноухий подошел к детям.
— Ты?
— У меня мать с отцом пили, я сам из дома ушел.
— Ну, вот, а сказали все отказные. А тут и беглецы есть, оказывается. — Проворчала Лайма.
— Моя мама слабой оказалась и ее обманули. — Маша решительно вышла из толпы.
— Тоже пила?
— Нет.
— Наркоманка? Бомжиха? — Вопросы посыпались как горох.
— Нет.
— Так почему, почему она тебя бросила? Как ее звали?
— Нина.
— Кто она? Кем работала?
— Уборщицей.
— Она умерла?
— Нет.
— Расскажи, расскажи нам про Нину.
Все и дети, и звери, столпились вокруг Маши. Коней напоили и накормили.
2. Про Нину
«Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться отношениями».
+
«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить;
любить не за его добродетели, а, несмотря на то, что он не совершенен, любить не за что-то, а просто потому, что он человек, и потому, что человек так велик
и так прекрасен сам по себе».
Митрополит Сурожский Антоний
— Мы родом из провинции.
— Нашла чем удивить. Тут все родом из провинции.
— Тише.
— Нина (моя мама) родилась поздно. Роды были тяжелые. Девочке поставили при рождении диагноз умственная отсталость.
— Дурочка?
— Я ж говорил, больная.
— Или вы замолчите, или…
Звери притихли.
— Учеба давалась трудно. Мама Нины (моя бабушка) забрала ее на домашнее обучение. Когда Нине исполнилось 12 лет — ее мама умерла. Нину приютили старшие сестры, сначала одна, потом другая. Но девочка всем мешала.
— Лишний рот.
— По углам горе мыкать, знамо дело.
— Дворняжка, одним словом.
— Молчать и слушать, если спросили. — Под строгим взглядом вожака гвалт прекратился.
— В 16 лет Нина стала жить одна в квартире мамы, доставшейся ей по наследству.
— Крыша над головой, свой угол. Здорово. — Опять одобрительно загудела толпа.
— Утроилась на работу уборщицей. Работала и жила, сама себя содержала. Кошка у нее была — Сима и собака Жулька.
— Я в Калуге жил с дворничихой, тоже хорошая женщина была. Даже сосиски мне покупала с зарплаты. — Вздохнул лохматый пес по кличке Седой. — А потом у нее сын погиб, на машине разбился. У дворничихи сердце заболело, инфаркт. На скорой увезли и все.
— Что все?
— Неделю ждал, так и не вернулась.
— Однажды Нина повстречала добрую женщину. — Продолжила Маша. — Мама всех называла «добрые люди».
— Как Иешуа, в «Мастере и Маргарите». — Вставил Седой.
Уж очень хотелось подзаборному и бездомному, беспородному псу блеснуть эрудицией, выделиться из толпы.
— И откуда мы только такие образованные? — Фыркнула Лайма.
— У меня первый хозяин студент филфака был.
— Да я гляжу, ты бывалый. Его тоже скорая увезла?
— Не-а. Женился. А жена меня выгнала.
— Бывает.
— Женщина сказала Нине, что можно продать эту квартиру и купить другую, в Москве. А в Москве, мол, все живут хорошо. У Нины в Москве где-то жила тетя. Моя мама написала доверенность на продажу квартиры. Знакомая квартиру продала, получила деньги. И сразу занялась организацией поездки.
— Дорогая моя, я тебе и в Москве во всем помогу. Только в один вагон билетов нет, едем в разных. — Объяснила маме знакомая.
— Уж точно, дорогая. — Опять заметила Лайма. — Квартиру то прикарманила. Развела по полной программе. У твоей мамы, наверное, все люди добрые и хорошие.
— По приезду в Москву мама и эта женщина договорились встретиться у памятника на вокзале. Нина прождала у памятника до вечера. Но женщина как в воду канула. Так Нина очутилась одна в чужом городе, без денег и прописки. Всю еду, какая с собой была, отдала кошке с собакой.
— Она их с собой в Москву потащила?
— Конечно. Устроилась посудомойкой в кафе. Там же и ночевала. Жулька и Симка поселились в подвале дома по соседству. Мама их кормила. Потом познакомилась с парнем, влюбилась. Парень жил с родителями. В скором времени Нина забеременела. Родители парня их выгнали. И они начали скитаться. То одни приютят, то другие, а на дворе — зима.
— А Симка и Жулька?
— С ними, с ними.
— Три зимних месяца питались мороженой картошкой и морковкой, нашли в каком-то погребе. Да кошка с собакой птиц приносили на бульон. За два месяца до родов Нину с мужем приютили алкоголики. Я родилась весной, очень слабой и маленькой. Но меня у мамы сразу забрали, в органах опеки узнали, с кем и в каких условиях живет моя мама. Мама сразу побежала в органы опеки. Но ей сказали, ребенка отдадут, только когда будет прописка. Вот и все.
— А кто тебе все это рассказал?
— Мама. Она в дом ребенка постоянно приходила.
— Ты ей веришь?
— Верю. Только она наивная очень. У нее действительно все люди добрые. Даже та тетка, что ее обманула, и жизнь искалечила. Она уверена, что с ней просто что-то случилось.
— Ну, предположим, жизнь мы сами себе калечим. Нечего было влюбляться в первого встречного и всякие там мерехлюндии разводить. Вернулась бы в свою провинцию и определилась там. Где родился, там и сгодился. Нет, всем Москву подавай. — Лайма подошла ближе. — А ты здесь как очутилась?
— Меня удочерить хотели, а я убежала.
— Ну и дурочка, жила бы, как у Христа за пазухой.
— А ты была в этой пазухе? Хорошо там, где нас нет. Меня иностранцы удочерить хотели. А это значит, я маму больше никогда не увижу. Я в России жить хочу. Здесь моя Родина. Только ты сам можешь сделать лучше и свою жизнь, и свою страну. Вот вырасту, выучусь на звериного доктора, поеду в эту Москву, и такие-е-е деньги буду зарабатывать. Сразу себе и маме квартиру трехкомнатную куплю. И машину, и одежду, и еды много вкусной.
— Ага. Только лучше сразу дом на Рублевском шоссе. Ты знаешь, девочка, сколько квадратный метр недвижимости в Москве стоит?
— Трогательная история, но солнце уже садится. Пройден долгий путь, пора и отдохнуть. — Одноухий вопросительно посмотрел на Профессора.
На ужин зайцы принесли молока и хлеба. Медведи потчевали всех чудесными пряниками, куличами и медовыми коврижками. Потом подали запеченную рыбу с травами и кореньями. Уха и шулюм в котелке, и костер до утра.
И старинный самовар на еловых шишках с длинной трубой. Дымит, пыхтит, как заправский паровоз.
Впервые после долгих дней и ночей беглецы уснули беспробудным сном.
Маша взяла Хромыша на руки. С нежностью и любовью прижала к себе, погладила.
— За что? — Вздрогнул котенок. — За что ты меня гладишь?
— Просто так. — Улыбнулась девочка. — Разве это нужно делать за что-то? Мне хорошо от того, что хорошо тебе.
— А, может, тебе что-то от меня нужно? Но у меня ничего нет. Блохи были раньше. Но они ушли.
— Мне нужно чтобы ты успокоился и поспал.
Согревшись, котенок уснул. На рассвете Хромыш проснулся от ласкового прикосновения и тихонько замурлыкал от счастья.
— Где я? — Прошептал малыш, боясь открыть глаза.
Восхитительно пахло молоком и свежим душистым хлебом.
— Алазар, дружок. Ты в Алазаре. — Над ними стоял большой рыжий медведь и протягивал лапу. — Забирайся. Покажу тебе наши владения.
А уж, поверьте, было что показать. Бескрайние поля и леса. Сады и рощи. Ухоженные фермы и упитанные коровы. Аккуратные домики и теплые норки. И сады, сады с дивными плодами всех стран и континентов. И грядки с овощами невероятных размеров. Где из тыквы действительно можно сделать карету. А одним арбузом накормить человек пятнадцать. Помидоры размером с футбольный мяч и длиннющие огурцы в рост человека. Хурма, груши и яблоки. Бананы и финики. Фундук и грецкие орехи.
Ярко желтые дыни греют животы на солнце. Нежнейшие ароматные персики с розовыми щечками падают в руки. Гроздья винограда доверчиво скользят в корзины. Орехи сами сбрасывают скорлупу. И как волшебные шкатулки открываются кокосы.
По зеленым лесам и долинам текут, бегут горные реки с кристально прозрачной водой.
Вокруг камней и корней вода закручивается белыми барашками и с еще большим шумом бежит дальше.
3. Летающий водопад
А среди горных круч сияют водопады. Один из них — Летающий. Вода струится с гор и разбивается о камни в мельчайшую водяную пыль, рождая мириады искрящихся водяных брызг и радугу.
Косолапый с Хромышом топал по горной тропе. Следом карабкались дети. В гору идти трудно. Мишка Топтыжка развернул лапы кнаружи, подпрыгнул и взлетел.
— Летающие медведи. — Радостно вопили дети, подпрыгивали и тоже взлетали.
Все так хорошо разогнались, что перелетели через целое стадо коров. Коровы пришли к горной реке на водопой и теперь жадно пили прохладную вкусную водицу, заедая сочной ароматной травой.
Порхая и прыгая, словно большой мохнатый шмель, медведь быстро добрался до Летающего водопада. Вздохнул, посадил малыша на камень и шагнул прямо в водяное облако.
— Всю жару и усталость как рукой снимает.
— И я, и я. Меня, меня возьми! — Завопил потрясенный Хромыш.
— И мы, и мы хотим. — Как крылатые мотыльки дети кружили над водопадами и с визгом пролетали сквозь ледяные струи.
Водопады, спускаясь с гор, устремляются в длинный, снежный туннель. Взбитая в белую пену вода безудержно ликует. Тело наполняется упругой силой. Струи воды полны пьянящей свежести.
В зеленой долине водопады превращаются в горные реки и речушки. Горные реки стремительно сбегают по крутым склонам и поют: «Пей, Алазар!»
4. Вороний яр
Вороний яр надежно укрыт от посторонних густой чащей леса. Воронам здесь раздолье, это их царство. Вороны живут по одному или парами. Роман и Валя Берн, Константин и Дуля Грушина. Гринек, Тони, Витоха. Брэд, Гундосик, Распуляй, Карагодик, Чабанчик. Яков Панчиков, Рунчик и Юра Панок, Мальцик, Меркуленька, Малкоедушка. Семен и Дутик. Гайдуковчик, Маргоша и Гутенька. Тихон Янчиков, Шевчуша и Дроздок. Радион, Шаврик, Полли. Софи, Юрьевич и Шитик. Вороны, птицы серьезные, солидные, разговаривают мало, больше наблюдают.
— Здравствуйте, вороны. — Здороваются дети и медведь.
Вороны вежливо каркают в ответ и косятся на котенка.
— Чьих будете?
— Теперь я местный.
— Мэ-э-э-э-стный. — Блеет коза, пасущаяся в яру.
— Мы мэ-э-э-э-эстные. — Блеют остальные козы.
Пора доиться. Появляются зайцы, точные как часы, и доят коз. Вороны слетаются на завтрак. Медленно, с наслаждением попивают из глиняных чашек парное молоко. Делятся впечатлениями и обсуждают последние новости Алазара.
— Козье молоко полезное, даже туберкулез лечит.
— Слыхали, новенькие все блохастые, там и туберкулез, наверное. Им только козье молоко пить надо.
— Сами вы блохастые. — Насупился котенок. — Мои блохи вчера ушли.
— Лечиться?
— Очень смешно. На исправительные работы.
— А ты, зря обижаешься. Мы ж, по-доброму. — Вороны подвинули Хромышу полную чашку козьего молока. — Пей. Пей до дна. За нас. За коз. За Алазар!
— Будем здоровы. — Басит медведь.
— Будем здоровы! — Звонко кричат дети на разные голоса.
— А булочки? — Интересуются вороны. — Булочки где? И прянички медовые?
— Ах, я голова, мохнатая. Совсем забыл.
Косолапый подал условный сигнал. Белки в цветастых юбках тут как тут.
— Доставка булочек. Прянички медовые. Кому орешки? Орешки лесные кедровые. Фундук, грецкий орех. Эй, красивый, давай погадаю. Судьбу на орешках раскину. Всю правду расскажу. — Пристают белки к медведю.
— Ой, а ты такой молодой и уже хромой. Вижу, вижу жизнь трудную, дорогу дальнюю. Предали тебя плохие люди. — Запричитали белки, окружая котенка.
Ну, вылитые цыганки.
— А ну-ка, марш по местам. — Рассердился Косолапый. — А то я вам сейчас сам погадаю.
В Вороньем яру — разнотравье. Душица, мята, иван-чай, зверобой. Аромат трав окутывает душистым облаком и немного кружится голова.
Среди лесов, в яру Вороньем,
Укрытая от посторонних,
Дитя Земли, Волшебных струй,
Июня страстный поцелуй,
Колдунья, Фея, Вероника, —
Живет Лесная Земляника.
Бусинки земляники ярко алеют в густой траве. Бушует зелень и цветут луга. В лесах медуница и ландыш, ромашки, яркий горицвет. Нежная белоснежная ветреница доверчиво тянется навстречу небесам.
Алеют зори и сияет солнце над Алазаром. И алые маки на пригорках колышутся в такт каждому дуновению ветра.
Яркими синими звездочками сияют васильки.
Голубеют лазорики.
Розовеют розаны и белеют белянчики.
Бегают в густой траве фазаны.
Сердце замирает от такой красоты.
— Офазанеть, до чего красиво.
— Слышишь?
— Что?
— Я все время слышу музыку.
— Цикады, кузнечики, сверчки. Птицы щебечут. Буйволы и коровы мычат. Вороны каркают. Звезды поют. Здесь у каждого своя музыка.
— Но все вместе получается так складно и гармонично, словно кто дирижирует.
Медведь загадочно улыбнулся и подвел Машу к дереву, усыпанному маленькими алыми розами.
На дереве сидел Богомол и самозабвенно дирижировал природным оркестром. И даже деревья шелестели листьями в такт.
— Какой грациозный и хрупкий. — Залюбовалась девочка.
— Обманчивое впечатление. Богомолы отчаянно храбры и с отвагою бросаются на более сильных соперников. Сражаются с крупными пауками и даже со змеями. Богомол часто выходит победителем из таких схваток. Поэтому и дирижирует как полководец. И все его слушают.
5. Рассветный Ящер
«…единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку возможность раскрыться в полноте — это его любить».
Митрополит Сурожский Антоний
На зеленую лужайку выбежал проворный ящер. В пушистых желтых одуванчиках скопились капельки росы. Лимонад из одуванов! Ящер с наслаждением попил.
— Вкуснотища!
Забрался в самую середину большого красного цветка и затих среди пестиков и тычинок. Налетел ветер и раскачал бутон. Ящер тихонечко захихикал.
— Каруселька. Славно!
Прикрыл глаза бусинки.
И вдруг, затрепетали чашечки цветов и листья на деревьях. Закружились бабочки в пестром хороводе. Пространство задрожало, сгустилось. И из-под лап ящера показались язычки пламени. Пламя сияло, излучая мягкое тепло. Язычки росли, растягивались, закручивались в причудливые фигуры. Словно исследовали собственные возможности и, наконец, обрели форму. В тюльпане появился еще один цветок.
Красное перетекало в багряное. Багряное в золотисто-оранжевое. Но где-то в глубине зрел другой удивительный цвет. Края лепестков вначале застенчиво порозовели.
