Как только за ними закрылась дверь, Лиана, прижав ладони к лицу, заплакала. Тихо и безысходно, как плачет женщина, лишённая надежды на любовь в будущем, но уже страдающая от неё в настоящем.
комнате был полный беспорядок: ящики письменного стола открыты, на мраморном полу куча рассыпанных бумаг, перевёрнутые стулья и осколки разбитой посуды, вырванные из рам картины. — Инсценировка, сразу же видно, — выпалил Тимур и осёкся: вдруг в его голосе прозвучало превосходство, обидное для Пэквы? — Не переживай, — рассмеялась она, махнув рукой. — Проблемы с внимательностью у меня всегда были. Лучше рассказывай скорее. — Статуэтки. — Что «статуэтки»? — удивилась Пэква, перегнулась через стол и посмотрела на фотографию. Кончики её волос коснулись лица Тимура — пахну́ло солнечным зноем и лёгким ароматом цветов. — Хозяин, видимо, их очень
Утро в Амальгаме было удивительно красивым. Аллея Серебристых каштанов безмятежно дремала. Величественное дерево, усыпанное ажурными, похожими на свечки белыми цветами, заросшая упругой травой лужайка и покрытый крупными красными ягодами кустарник стали для Тимура родным домом. Он стоял на крыльце и вдыхал наполненный нежным ароматом воздух, когда поймал себя на странном, едва уловимом чувстве… Всё вокруг, казалось, было по-прежнему, ничего не изменилось… Но откуда тогда это ощущение? Оно разливалось по телу приятной волной, как домашнее тепло по возвращении с холодной улицы. «Как хорошо, что есть Амаль
