Эльза Веске была красивой, высокой и гибкой. Ее голубые глаза светились лукавством, и в каждом движении чувствовалась уверенность. Ее улыбка то сияла неподдельной искренностью, то становилась вежливо-отстраненной, и тогда глаза становились холодными, словно сталь.
податливые губы Эльзы своими губами и поцеловал. Немного неумело (в конце концов, это был его первый поцелуй), но по-мужски твердо. И девчонка задрожала в его руках, доверчиво прижимаясь к его груди.
За те три года, что они не виделись, великолепный Янек Берг заматерел, стал шире в плечах, бесследно исчезла юношеская гибкость, а светлая щетина на щеках стала гуще.
Но Агата узнала его мгновенно, и глупое девичье сердце забилось что было силы, стоило Яну окинуть ее немного насмешливым, но таким знакомым взглядом синих глаз.
– Какие планы на Янову ночь? – спросил он ее, только ее. И Агата ответила первое, что пришло в голову:
Ни одно лето нельзя повторить. Ни один день. Ни одну ночь. Все, что мы можем, – это только хранить воспоминания. Глубоко в сердце или на бумаге – не важно! Главное – помнить, что прошлое повторить нельзя. И исправить – тоже. Но можно идти вперед, день за днем проживая жизнь. Настоящую. Ту, что происходит здесь и сейчас.
как прежде уже не будет. Ни одно лето нельзя повторить. Ни один день. Ни одну ночь. Все, что мы можем, – это только хранить воспоминания. Глубоко в сердце или на бумаге – не важно! Главное – помнить, что прошлое повторить нельзя. И исправить – тоже. Но можно идти вперед, день за днем проживая жизнь. Настоящую. Ту, что происходит здесь и сейчас.
– Если ты скучал, почему не звонил?! Не писал?! – она закричала, кажется.
До боли сжала кулаки, из последних сил заставляя себя остаться на месте.
Но Николай все равно дернулся, как от удара.
Агата вырвала свою руку и отвернулась, обхватив себя за плечи, прячась от него, от себя, от всего мира. Он мягко коснулся ее спины, и тогда она зашептала. Быстро. Проглатывая слова. И уже не пытаясь сдержать близкие слезы.
– Я скучала! Я с ума сходила от переживаний за тебя, слышишь? А ты просто скучал! И все?
– Прости…
Он снова сгреб ее в охапку. И поцеловал. Злую. Раскрасневшуюся. Заплаканную. С растрепанными на ветру волосами. Потому что иначе не мог. Не мог отпустить ее еще
