Оглавление

От составителя

Листаю страницы сборника «Люди и судьбы». Перед глазами вереница задушевных воспоминаний, вплетённых в текст. Встречи, расставания, осознания и открытия наполняют каждый рассказ. Безмятежное детство, взросление, грозные годы войны, примеры мужества и стоицизма. И огромной человеческой любви.

Вот бабушка, гадающая для раскрасневшейся внучки. Вот молодые родители — моложе, чем автор сейчас — танцуют, прижавшись друг к другу. А вот молодая учительница, одна фраза которой стержнем прошла сквозь жизнь человека и целого класса. Города, поезда, юношеская влюблённость, песни у костра под гитару. А вот тихая торжественность Ватикана и случайная встреча, яркой звездой осветившая путь в чужой стране.

Это уже второй сборник нашего клуба «Истории из жизни». И мне радостно наблюдать, насколько все авторы стали лучше и ярче писать, интереснее выражать свои мысли и выстраивать сюжеты. Я горжусь каждым! Я вижу, как все постарались, как многому научились, как много переживаний вложено в каждый рассказ! Быть проводником такого события — огромное счастье!

В добрый путь! Желаю этому сборнику хорошей дороги в сердца и мысли читателей. Читателям желаю приятных минут в обществе книги. А моим дорогим писателям — новых интересных рассказов и много новых изданных сборников!

Ясна Малицкая

РАССКАЗЫ

БЛАГОДАРИТЕ!

Того, кто нас выводит в люди,

Встречался ли вам человек, который, словно маяк, ярким светом помогал идти верным курсом по жизни, минуя отмели и рифы? У меня был такой человек. Это наш классный руководитель Майя Абрамовна, учитель химии. Я благодарен ей, такой классной нашей классной Майбрамне, за тот путеводный луч, с которым шел по жизни. И пусть она была с нами всего два года, девятый и десятый класс, — зато какие были эти два года!

…Накануне Дня учителя мне позвонил бывший одноклассник и зачастил:

— Вовка, привет! Не забыл? Встречаемся на нашем месте в шестнадцать ноль-ноль. Никакие уважительные причины и отговорки, в расчёт не принимаются и не оправдывают отсутствия на общем сборе!

Не успел я поздороваться — в трубке уже гудки. «Толик, — с улыбкой подумал я, — тебя жизнь не меняет, всё спешишь куда-то, торопишься. Я помню, Толик! Хоть и пятьдесят лет пролетело…»

В назначенный день и час я подошел к дверям небольшого уютного кафе, которое стало местом сбора 10 «Б» класса выпуска 1972 года. Дверь с табличкой «Закрыто на спецобслуживание» показалась мне не совсем дружелюбной. Неужели перепутал день? На всякий случай дёрнул ручку — дверь открылась. Навстречу поплыл аромат кофе, корицы, сладкой сдобы. Приглушённый свет уютно скрывал детали интерьера. А навстречу из раздевалки — две фигуры с красными повязками на рукавах. Дежурные!

— Стоять! Сменку принёс? — дежурные давились от хохота.

— Ба! Кого я вижу? Ленка! Маринка! Да мимо вас не прошмыгнёшь! Что, как прежде, домой за сменкой отправите?

А из зала несутся весёлые голоса и смех. Нет, не перепутал я день…

— Скорее! Все уже собрались, тебя только ждём!

В раздевалке снял куртку и повесил на крючок, а с ней и не один десяток лет скинул с плеч. Бросил взгляд в зеркало, поправил волосы. Из золочёной рамы на меня глядел мальчишка. Никаких седых волос и глубоких морщин, лишних килограммов и болезненной худобы. Ты пришёл в нашу юность. Только улыбки, шутки и радость на лицах.

И с этим чувством я шагнул в зал. Окинул взглядом собравшуюся за столом компанию, поздоровался. Все весёлые, оживлённые. Танька с вечным озорным блеском в глазах широко улыбнулась мне. Петька приветственно вскинул руки.

— Заждались тебя! Садись, — Галка постучала вилкой по фужеру, прося тишины. — Сейчас будет бомба! Наш внештатный корреспондент приготовил сюрприз. Коля, ты готов?

— Всегда готов! — отрапортовал Колька.
Подсоединил ноутбук к телевизору и щелкнул пультом. На экране поплыли фотографии. Знакомые фотографии. Это — мы…

Вот мы взгромоздились на БМП, когда были в воинской части в Архангельской области…

Вот Валерка, наш самый маленький, с автоматом наперевес…

Мелькнул спортзал на экране, игра с 10 «А» в баскетбол… И память подхватила меня и отправила в школьный физкультурный зал.

…Игра не задалась со старта. Наши мячи по дужке кольца прыгают и сваливаются мимо корзины. У противника — что ни бросок, то в цель. К перерыву горим с крупным счетом. Друг другу кидаем претензии: «не там стоишь, не туда бежишь». А Майбрамна спрашивает:

— Ну, что? Уже сдались? Нам с девчонками болеть уже не за кого, можно уходить?

Мы сидим на лавке и прячем глаза. Горько и обидно.

— Ребята, всякое случается в жизни, и обстоятельства бывают сильнее нас, — продолжает наша классная. — Но никогда не опускайте руки и не сдавайтесь без боя. Победить сегодня не главное. Важнее, что вы ответите себе на вопрос: всё ли я сделал для победы? Идите и боритесь!

Звучит свисток, перерыв окончен. Майбрамна напутствует: «Я верю в вас!»

Чуда не случилось. Мы проиграли, но всего лишь два очка. Времени и сил уже не хватило. Но Майбрамна рядом: «Я горжусь вами! Спасибо за игру!»

А на экране вновь мелькают наши счастливые, жизнерадостные лица со старых снимков. Осенние пейзажи в Константиново. Сбор яблок в Подмосковье. Весенний Кисловодск с горными вершинами. И снова я лечу в воспоминания…

…Небольшой гостиничный номер — три кровати, шкаф, трюмо и столик у окна. Веселье в полном разгаре: впятером играем в прятки. На шум заглядывают девчонки из соседнего номера:

— О! Как весело у вас! Мы с вами!

Веселье удваивается, утраивается: смех, толкотня, кто куда лезет, не поймёшь. Вдруг — дзинь! Зеркало со звоном рассыпается по полу… И Майбрамна — тут как тут. Смотрит на нас, на результат бесшабашной игры и спокойно говорит:

— Вижу, вы уже достаточно взрослые и понимаете, что за каждый свой поступок надо нести ответственность. Вы же не думаете, что я пойду к администратору извиняться за вас? Да и зеркало денег стоит. Честь класса вам дорога?

Мы молча киваем головами, уставившись на осколки.

— Вот и решайте вопрос сами.

И удаляется, оставив нас наедине с разбитым зеркалом.

— Что делать будем? — спрашиваю я ребят.

— А что тут думать? Надо купить зеркало и вставить.

И мы, как гончие, бросаемся на поиски зеркальной мастерской для спасения чести класса…

…«А это помните? А это?» — врывались тем временем в мои воспоминания голоса за столом.

Конечно, мы помнили. Кто-то больше, кто-то меньше. Из этих воспоминаний выстраивалась картина нашей далекой школьной жизни. Такой весёлой и беззаботной, если смотреть на нее с высоты прожитых лет. Только высота эта коварна, она проредила наши ряды. Кто-то просто пропал с радаров и не отзывался. Кто-то уехал из страны. Отдельным блоком пошли фотографии с молодыми и знакомыми лицами: девчонки и мальчишки, которые уже никогда не смогут прийти на встречу одноклассников. Помолчали с минуту. Помянули безвременно ушедших. Вспомнили учителей. И, конечно, Майю Абрамовну.

И я опять очутился в том далеком времени, когда первого сентября переступил порог новой школы и сел за парту в девятом классе…

…Класс собран из двух школ и шести разных классов. Отличники и хорошисты, сплошные индивидуальности и гении. И неприметная на первый взгляд женщина. Чуть полновата, невысокого роста — половина мальчишек, да и девчонок тоже, в классе выше её. Но видно, что энергии с избытком.

— Здравствуйте, ребята! Давайте знакомиться. Меня зовут Майя Абрамовна. Я ваш классный руководитель, а по совместительству преподаю химию. — И она широко улыбается нам.

Шутку мы оценили, первая настороженность растаяла.

Потекли школьные дни. Мы узнавали друг друга. На уроке Майбрамна строга и требовательна, но после уроков — совсем другой человек. Она словно раздваивается, оставляет учителя в лаборантской, а с нами рядом остаётся старший товарищ и друг. Как-то незаметно она подружила нашу разношерстную компанию. Кажется, что она вовсе ни при чём — что это мы сами выпускаем стенгазеты, сами готовим номера художественной самодеятельности, сами устраиваем обсуждения фильмов. А на свои плечи Майбрамна берёт организацию экскурсий и походов. Где электричкой, где автобусом, а где и пешком. Кусково, Абрамцево, Поленово, Большие Вяземы… На этих маршрутах из девчонок и мальчишек, ещё вчера почти незнакомых друг с другом, рождался дружный коллектив.

А фотографии на экране всё мелькают. Вот Беларусь, трудовой лагерь после девятого класса. Мы жили там в местной школе, а работали на совхозном поле на прополке. За столом звучит наперебой:

— Смотрите, смотрите! Вовка, как заправский тракторист за рычагами…

— А грядки, грядки-то! Конца не видно!

Ребята! А помните футбольный матч? Как наши мальчишки с местными сражались?

— А Майбрамна, помните? Помните, как она в два пальца залихватски свистела?

— Точно! Как Соловей-разбойник!

— И требовала судью на мыло!

— Одну минуточку! — заглушая голоса, поднимается Серёжка. — От лица команды благодарю наших преданных болельщиц. Особо хочу отметить приз, которым вы нас одарили. Девчонки! Оладьи были бесподобные!

— Это Майбрамна! — перебивает Танька. — Она придумала! Либо за победу наградим, либо поражение подсластим.

— Только пересолили вы их, — продолжает с улыбкой Серёжка. — Но ваша горячая поддержка давала нам силы.
Серёжка поднимает руку:

— Все готовы? Мы — победили! Внимание! Два коротких, как бывало, и один протяжный!

И весь класс, пугая персонал кафе, дружно скандирует:

— Ура! Ура! Ура-а-а-а!

Пока протяжное «а-а-а» мечется по углам, память вновь уносит меня в школьные годы…

…Студёный зимний вечер. Пустующий пионерский лагерь утопает в сугробах. Разлапистые ели с трудом выдерживают снежные шапки на ветвях. Из признаков цивилизации в этом заброшенном месте только сторожка с дедом-ключником далеко у ворот да одинокий фонарь, раскачивающийся на кривом столбе возле домика. Кто и как разрешил Майбрамне остановиться здесь на ночёвку с группой десятиклассников — тайна, покрытая мраком. Степаныч, тот самый ключник из сторожки, расщедрился: «В чулане кровати с панцирными сетками, а в углу куча матрасов. Дрова сухие под навесом. Не ровён час, замерзнете ночью».

И вот гудит печурка, шумит чайник на плите. Майбрамна расстилает скатерть-самобранку. Сухари и сушки, половинка бородинского, завиток краковской, банка сгущёнки, бычки в томате, пара плиток шоколада, пачка индийского со слонами…

Перекусили, чаем запили и стали укладываться на ночлег. А мне — на вахту у печки, изредка подкидывать по паре поленьев в разгорячённую пасть. Запах калёного железа смешивается с дымком и наполняет теплом комнату. Наш цыганский табор угомонился и наконец засыпает. Скрипнула лавка, и ко мне подсаживается Майбрамна.

— Устал? Спать хочешь?

— Ничего, терпимо.

Помолчали, глядя на языки пламени, вырывающиеся из неплотно закрытой топки.

— Не угорим?

— Не волнуйтесь, Майбрамна. Тяга хорошая. Главное — заслонку не закрывать, пока не прогорит.

— Всё-то ты знаешь, — улыбается она. — А что с учёбой? Экзамены на носу, пора за ум браться. Осталось две четверти, а у тебя, куда ни глянь, одни трояки с натяжкой. Как в институт поступать будешь?

В голове проносится: «Как мне надоели эти разговоры! Вот уже год одно и то же — учись, учись…»

— Вот опять вы за своё. Ну, поймите вы меня! Не собираюсь я ни в какой институт!

— Тише, ребят разбудишь, — шепчет Майбрамна.

Я шурую в топке кочергой и кидаю полено в ненасытную пасть.

— Вот объясните мне, неразумному, зачем занимать чье-то место? Пусть поступают те, кто хочет, кто определился с выбором специальности. Мне-то это зачем?

— Как зачем? — возмущается классная.

— Да лучше быть хорошим слесарем, чем плохим инженером. Вот отец у меня: четыре класса, а на работе уважают. Почётные грамоты, премии к праздникам, фото на Доске почета. А кто, например, хлеб растит тому инженеру? Кто дом ему построит? Кто локомотивом управлять будет, когда инженер с семьёй к морю синему отправится? А?

— Да как ты не понимаешь, что образование в современном мире просто необходимо? — вспыхивает Майбрамна. — Даже слесарю!

Рядом с лавкой шлёпается чей-то ботинок. Вслед за ботинком сердито доносится из угла комнаты:

— Когда же вы угомонитесь? Дайте поспать!
Майбрамна переходит на шёпот:

— Эх, Вовка, Вовка! — её теплая ладонь треплет мне волосы. — Ладно, пойду тебе смену будить и сама прилягу.

Она встаёт, делает шаг, а потом склоняется ко мне и шепчет на ухо:

— А может ты и прав… Но запомни мои слова: какую дорогу ты ни выберешь, учиться будешь всю жизнь. До самой старости…

— Белов! К доске! — резкий голос за спиной сорвал меня со стула. Я вскочил от неожиданности под дружеский смех одноклассников. Какое-то мгновение озирался вокруг, не понимая, где доска и какой сейчас урок. Потом понял, рассмеялся со всеми вместе и погрозил Юрке-шутнику кулаком.

— К доске, говорите? Не, я лучше так, с «камчатки».

Окинул взглядом собравшихся за столом и заговорил:

— Ребята! Сидел и смотрел фотографии вместе с вами, и в какой-то момент вспомнился мне один давний разговор с Майбрамной. Она сказала мне такое, чему я не поверил и забыл. Тогда забыл, а вот сейчас вспомнил. Вспомнил её пророчество, что буду учиться до самой старости. Мудрая женщина!

Пока я говорил, Колька возился с ноутбуком и как только возникла пауза, вывел на экран портрет Майи Абрамовны. Большие чёрные глаза вновь с любовью смотрели на свой 10 «Б».

— Майбрамна! — обратился я к экрану. — Вы оказались правы. Окончив школу, я уже в сентябре снова сел за парту. Военкомат постарался, направил в Московскую морскую школу. На следующий год призвали на срочную и опять — учебный отряд. А через полгода, на корабле, командир группы заявил:

— Забудь всё, чему тебя учили в учебке, кроме корабельного устава ВМФ. Сейчас начнём настоящее обучение.

Шли годы, а я учился. То одному, то другому. С женой учились семейной жизни. На работе — повышал квалификацию. Закончил вечерний техникум по специальности. Пять лет работы в Танзании — вообще отдельная песня, чему только ни пришлось там научиться. Да я и сейчас, выйдя на пенсию, учусь. Спросите, чему? Отвечу, — я с улыбкой окинул всех взглядом. — Учусь, как прожить на эту самую пенсию.

За столом тоже заулыбались, понимающе закивали, Петька помянул недобрым словом пенсионный фонд. Я подождал, когда за столом уляжется оживление и продолжил:

— А теперь — о главном! Проходят годы нашей жизни, пятьдесят или шестьдесят лет, — и мы осознаём, что потеряли близких, что уходят друзья. А мы так и не сказали те главные слова благодарности, которые согрели бы их сердца. Мы стесняемся открыть свои чувства, мы откладываем на потом. Мы забываем, что этого «потом» может и не случиться, что потом чай в кружке остынет, и год завершится. Потом здоровье ухудшится. Потом приоритеты поменяются, и жизнь закончится. Не откладывайте ничего на потом! Говорите о своей любви, говорите, что чувствуете. Не забывайте слов благодарности для тех, кто этого достоин. Не буду задерживать ваше внимание. Давайте поблагодарим нашу Майбрамну. Ведь это она приложила руку к тому, кем мы стали. Низкий поклон вам, дорогая наша Майя Абрамовна!

Я глубоко вздохнул и умолк. Одноклассники молчали. Кто-то прятал глаза, смахивая предательскую слезинку. Кто-то шмыгал носом, тяжело вздыхая. Потом поднялась Наташка, и тут же зашумели стулья. Все встали и посмотрели на портрет.

— Светлая память вам, дорогой наш Учитель и Друг!

Встреча подошла к концу. С шумом мы оделись и высыпали на улицу. Постояли, не обращая внимания на моросящий осенний бисер дождя. Мы не прощались друг с другом. Мы говорили «до свидания» и «до новых встреч». И уносили в сердцах чувство радости и давно забытой детской лёгкости от встречи с юностью.

Я расправил плечи и зашагал к метро. Тропинка, укрытая опавшей листвой, петляла между домов. Вот так же мы ходим по жизни то вправо, то влево, пока не выйдем на прямую дорогу. Сейчас я уверенно шёл вперёд. На меня больше не давил груз невысказанных слов благодарности. И я не боялся сбиться с курса, ведь свет от путеводного маяка стал только ярче.

УЧИТЕЛЬНИЦА ПЕРВАЯ МОЯ

И школьный вальс опять звучит для нас.

В советское время на радио существовала традиция передавать песни по заявкам радиослушателей.

Первого сентября в эфире звучали песни для учителей. Я включала трёхпрограммный громкоговоритель и под звуки знакомых, всеми любимых, задушевных песен погружалась в воспоминания о своих первых днях в школе и о своей первой учительнице.