Катерина в который раз удивилась реакции руководителя: можно подумать, она лично для себя просит путевку на Мальдивские острова.
– Ты только смотри! Ну что ты пишешь?! – Возмущению Главного не было предела.
– Что я пишу – компьютерный томограф, что ли?! Я пишу: «Ножницы – две штуки»!
Катерине все это надоело. Зачем представление-то устраивать?! Каждый раз во время операции она боится: вдруг лопнет треснувшая бранша! Должна сосредоточиться на пациентке, а вместо этого еще смотрит, не сломался ли окончательно инструмент! И потом, ведь реальная опасность! Кончик ножниц может обломиться в тканях больного. Тогда что?
– Нет, постой! Если бы ты писала только про ножницы, ты же еще про резектоскоп пишешь! А ты знаешь, Мельникова, сколько стоит резектоскоп?!
Катерина приготовилась отключиться, потому что сейчас начнется короткая лекция на тему, какие врачи пошли наглые, особенно молодые, а Главный в их возрасте был совсем другим. Он был скромным, работал с тем, что давали, и вытягивал любого больного.
Женщине от этих лекций становилось грустно, приходила в голову история, услышанная в Париже – про первую операцию на почке. Ее провели на осужденном на смертную казнь заключенном безо всякого наркоза. Осужденный остался жив, к тому же здоров. Чего и кого мы сегодня вспоминаем?
– Геннадий Иванович, я все поняла. Вы меня зачем позвали? А то у меня резектоскопия через полчаса.
Главный моментально вышел из образа. Вообще-то он мужик неплохой. Бывший травматолог, поэтому, в силу профессии, излишне жестковат – но справедлив. Клинику держит в ежовых рукавицах. И врачи работают в нормальных условиях, и на зарплаты не жалуются.
– Тут, Мельникова, такая неприятность вышла, даже передать тебе не могу.
У Катерины упало сердце: что могло произойти? Геннадий Иванович сразу почувствовал перебор.
– Да ты не волнуйся, по работе все у тебя в порядке.
