ведь намного важнее внутреннее самоощущение, чем наружность – именно на твое состояние люди реагируют, именно оно влечет и заставляет одних воспринимать красивыми, а других – нет
Прощание с Колдуном было скомканным – он не верил в разные сорта «никогда», жизнь воспринимал бесконечным потоком воплощений, он легко отпускал и людей, и воспоминания, и чувства. Мне, конечно, было немного грустно, но я старался подражать Колдуну – имитировать его спокойствие и бесстрастность.
Колдун говорил мне, что имитация – один из верных рецептов обладания. Если тебе хочется обрести какое-то качество – стать смелым, или уверенным в себе, или пусть даже просто смешливым и легким, – тебе надо просто имитировать, подражать. И через какое-то время твое тело примет новую маску как свою часть. Ты отвоюешь желаемое, как полководец-стратег берет города
Забавно, но холод – искренний, ненаигранный, от сердца – лучший поводок. Если тот, кто был у твоих ног, вдруг становится к тебе холоден, это нервирует и провоцирует сближение. Никаких секретов, топорные психологические схемы.
Забавно, но холод – искренний, ненаигранный, от сердца – лучший поводок. Если тот, кто был у твоих ног, вдруг становится к тебе холоден, это нервирует и провоцирует сближение. Никаких секретов, топорные психологические схемы.
– Я? Разумеется, я посоветовал бы то, что вы делать не будете. А именно – забыть его и начать учиться любви. Медленно, постепенно. Вникать в ее суть, размышлять о ее природе, будить ее в себе. Потому что если любовь проснулась, то и те, кто захочет греться в ее лучах, появятся
Если бы дать мне волю, в школах я бы обучал детей не азам элементарных законов физики и теоремам, которые они забудут, получив аттестат, а навыку здорового расслабленного контроля над самим собой. Если твое сознание укреплено, если ты понимаешь, где рождаются твои чувства и из каких глубин приходят к тебе сны, если ты умеешь жить со своими слабостями и относиться к себе самому, как любящий и строгий отец относится к своему ребенку, то нет в мире области, которая не могла бы быть тобой покорена.
Он много читал: нейробиология, химия, физика, философия. Он любил говорить, что если бы Платон жил в эпоху функциональных томографов, его интеллекта хватило бы на то, чтобы примирить науку и бога.
Такая любовь, о которой в книгах пишут – со страстями, слезами и страданиями. Но вот только настоящая любовь – она спокойная, надежная. Нет в ней места ни желанию поглотить и обладать безраздельно, ни страха потери. Только доверие и ощущение, что всё на своих местах, всё складывается, как и должно быть. Настоящая любовь возможна только у двух целых, не раненых, у тех, в ком нет этих зияющих внутренних пустот.
