автордың кітабынан сөз тіркестері  Бусидо. Кодекс чести самурая

Инадзо Нитобэ

Презирать смерть – дело отваги и доблести, но когда жизнь страшнее смерти, истинная доблесть в том, чтобы жить

«Вы хороший человек, и я оскорбил бы вас, сказав, что даже самый лучший подарок достаточно хорош для вас. Все, что я могу принести к вашим ногам, достойно быть лишь знаком моего расположения к вам; так примите этот подарок не потому, что он ценен, а в знак нашей дружбы»

Правдивым речам и ясным мыслям все великие народы научились на поле боя, всех их война укрепила, а мир ослабил, война обучила, а мир обманул, война воспитала, а мир предал. Иначе говоря, с войной они родились, а с миром угасли».

В Америке, делая подарок, вы нахваливаете его; в Японии же мы принижаем ценность подарка и даже подчеркиваем его недостатки. Вы мыслите так: «Это хороший подарок; я не посмел бы оскорбить вас, подарив недостаточно хорошую вещь». Наша же логика противоположна: «Вы хороший человек, и я оскорбил бы вас, сказав, что даже самый лучший подарок достаточно хорош для вас. Все, что я могу принести к вашим ногам, достойно быть лишь знаком моего расположения к вам; так примите этот подарок не потому, что он ценен, а в знак нашей дружбы».

«Люди поделили мир на языческий и христианский, не подумав, сколько добра могло таиться в первом и сколько зла могло смешаться со вторым. Они сравнили лучшее, что имели сами, с худшим, что имелось у соседей, христианский идеал с пороками Греции и Востока. Не стремясь к беспристрастности, они довольствовались накоплением всего, чем можно было бы восхвалить себя и осудить другие религии».

Для японского уха очень странно, когда муж или жена в разговоре с посторонним человеком называет свою вторую половину – лучшую или худшую – прелестной, умной, доброй и бог знает какой еще. Разве приличный человек станет хвалиться, какой он умный, какой у него добрый нрав и так далее? Мы считаем, что петь дифирамбы жене – это все равно что расхваливать часть самого себя, а хвастовство у нас считается по меньшей мере дурным тоном

Бусидо пользовалось двойной шкалой измерения. Оно определяло ценность женщины на поле брани и у домашнего очага. В первом случае цена женщине была невелика, во втором же она была бесценна. Поэтому отношение к женщине тоже было двойственным: с ней почти не считались как с социально-политической единицей, но относились с высочайшим уважением и любовью как к жене и матери.

Высшим служением было служение женщины, которая отреклась от себя ради мужчины, дабы он мог отречься от себя ради господина, дабы тот, в свою очередь, мог исполнить веление Неба.

Жертва женщины собой ради мужа, дома и семьи была такой же добровольной и почетной, как жертва собой мужчины ради своего господина и государства. Как верностью мужчины долгу, так и преданностью женщины дому двигало самоотречение, без которого неразрешима ни одна загадка жизни.

Дочь жертвовала собой ради отца, жена – ради мужа, а мать – ради сына. С ранней юности женщин учили забывать о себе. Они не знали независимости, их жизнь была служением. Если мужчине требовалась помощь, верная подруга спешила к нему, и уходила в тень, если ему мешала. Нередко, когда юноша влюблялся в девушку, она отвечала ему тем же пылким чувством, но затем понимала, что любовь к ней заставляет юношу забыть о своем долге, и обезображивала себя, чтобы не быть больше привлекательной для него. Адзума, идеальная жена в представлении самурайских девочек, узнала, что влюбленный в нее мужчина замыслил убить ее мужа, чтобы добиться ее сердца. Сделав вид, что она хочет стать пособницей в преступлении, девушка встала на место мужа в темноте, и меч влюбленного убийцы снес с плеч голову преданной жены.