Оглавление

1. Богоугодные
2. Тиран
3. Реальности
4. Избранная
5. Отец
6. Страшно, но бесценно
7. Сила и Воля
8. Все заодно
9. Половина
10. Кошмар наяву
11. Ценнее власти
12. Спасенная из ада
13. Но я буду тебя любить
14. От автора
    1. Слова благодарности

Тиран

Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли

— Исход: Вторая книга Моисеева 20:2—17

Лучше жди неожиданного

— Томас Роберт Дьюар

Иногда просто хочется остаться наедине, объявив бойкот всему миру. Парадокс, но чем больше вокруг людей, тем меньше внутри смысла. Громкие речи заглушают слова в голове, а яркий свет прожекторов делает тебя только тусклее. Хочется просто послушать собственное сердце, убедиться, что его стук еще не заменили аплодисменты.

И вот однажды я решил остаться дома. Пара бутылочек пива, кальян на веранде. Ну что могло пойти не так? Кто бы мог подумать, что этот пятничный вечер станет самым безумным в моей жизни?

Все началось со звонка, из-за которого меня едва не хватил удар. Я сидел в наушниках, слушая Коржа, да, звезды тоже слушают звезд, как вдруг на полной громкости раздалось… Спокойная музыка резко стихла, и уши заполнили вопли из самой преисподней. Я никогда раньше не слышал подобного. Крики, стоны, звук тупых ударов. Все это длилось не больше секунды, однако впечатление осталось надолго. Скрытый номер всплыл и тут же исчез, даже не отразившись в «пропущенных».

Кровь пульсировала в висках как-то уж слишком сильно. Давно я так не пугался, это понятно по валяющейся на полу колбе. Да, я уронил кальян. И все из-за того проклятого звонка. Но к счастью, ничего не разбилось. А табак… Да черт с ним лысый, все равно уже выдохся.

Нужно было принести тряпку и, что-нибудь от головы. Как же все странно выходит: пью аспирин вместе с алкоголем. Но делать нечего. Еще не утро, а голова уже болит. У меня такое впервые. Как и эти ужасные звуки в ушах. И почему вдруг мой телефон решил выдать такое?

Я захватил все необходимое: тряпку, пачку таблеток и, что самое главное — новую бутылочку пива. Направился обратно на веранду, как вдруг раздался звон. На этот раз всего лишь звон, а не звуки из ада. То был домашний телефон. Интересно, кому же я мог понадобиться ночью? Тем более, что я всем сказал, что сегодня занят. Но раз звонят второй раз, то дело, наверняка, важное. Быть может это по поводу гитары, что я заказал? Старую я в щепки разбил на концерте.

Трубка снята. Бутылка открыта. Пена течет по руке.

— Алло, — сказал я и тихо отхлебнул с горла.

— Здравствуйте, Александр, — по ту сторону раздался низкий женский голос.

— Доброй ночи. Корпус из красного дерева, правильно? Рисунок готов?

— О чем вы?

— Так вы не по поводу гитары? — возмутился я и, чуть было не повесил трубку, как вдруг в голове сам собой возник вопрос, — откуда вам известно мое имя?!

— Нет, нет. Понимаете, я ваша большая фанатка, — утверждал низкий голос, который постепенно начинал меня пугать. Было в нем что-то неестественное, фальшивое и… опасное.

— Вы ошиблись номером!

— Александр Каричков, на ваших песнях я выросла. Я люблю вас всей душой!

— Вы ошиблись номером! — выкрикнул я, грозно потрясывая бутылкой. Сегодня совсем нет настроения разговаривать с фанатами. Разве нельзя обойтись без этого в свой единственный выходной?

— Аккуратно, сейчас пиво прольете! — проговорила она, заставив меня вздрогнуть.

— Какое еще пиво? — притворился я дурачком.

— Хугарден с грейпфрутом — женский голос превратился в мужской.

Гудки. Собеседник бросил трубку. Я сделал то же, но уже буквально. Телефон выпал из дрожащей руки, и ударившись об стену, повис на проводе. Глаза мои прикованы к двери, что выходила на веранду. За нею появился темный силуэт. Я ударил рукой о выключатель, на улице зажглись лампы, рассеяв темноту.

Лысый мужчина прижался к стеклу. Зрачки, неестественно узкие, неподвижно смотрели вперед. Губы растянулись в широкой улыбке. В руках телефон. Под плащом футболка с надписью «Я люблю Сашу Каричкова».

Мы так привыкли к повседневной обыденности, что порой, впадаем в ступор, сталкиваясь с чем-то странным. Или с кем-то. Лысый двухметровый мужик все еще стоит там, и черт знает, что у него на уме.

В голове, после недолгого затишья, наконец, всплыла мысль: «Нужно позвонить в полицию». Я схватил пружинный провод, подтянул трубку. Узкие зрачки в стеклянных глазах все еще смотрели в мою сторону. Я нажал «0». Мужчина по-прежнему не проявлял никакой активности. Хорошо если он и дальше собирается просто стоять за той дверью. Полиция приедет и заберет его. Ничего страшного. Подумаешь, наркоман забыл где живет, немного заплутал, и случайно пришел к своему кумиру. Ну у кого не бывало? Осталось только набрать номер. Палец тянется к единице…

Но вдруг улыбка слетает с лица фаната, превращаясь в звериный оскал, а зрачки приобретают разную форму. Дверь срывается с петель от мощного удара ногой. Мужчина в тяжелых ботинках с громким топотом направился ко мне. Он похож на Тирана, вышедшего на охоту за Леоном. Я было ринулся бежать, но тут же уперся в стену. Огромная агрессивная гора мышц в фанатской футболке под плащом отрезала путь к спасению. Он все шел и шел, оставляя на полу странные следы красного цвета. На полпути он остановился, повернулся к телефону. Из трубки слышался едва заметный гудок, протяжный и бесконечно долгий. Видимо, это сильно раздражало гостя. Он вырвал с корнем трубку и сжал ее обеими руками. На пол посыпались микросхемы и проводки. Такая же судьба ждала и… Ну, короче, на месте телефона теперь у меня огромная дыра. Если выживу, повешу туда какую-нибудь картину. Далее Тирану не угодил торшер, который тот задел плечом. Несчастный светильник стал единым целым со стеной. Видимо, картины не хватит. Куплю ковер.

«Саша Каричков, я хочу автограф» — вновь послышался низкий женский голос. «Да что ты такое!?» — не выдержал я и тут же пожалел о сказанном. В руке у «Тирана» появился Кольт м1911. Этот человек решил действовать наверняка.

Вдруг на меня нашла неконтролируемая злоба. Не очень-то приятно, когда какой-то лысый, извините меня, хер с горы начинает рушить твой дом. Адреналин смешался с тестостероном, и я, не думая ни о чем, с размаху ударил ногой ему в бок. Это не помогло, гигант лишь едва пошатнулся. Зато теперь нога ужасно ноет. Либо в подкладке титановая пластина, либо он сам сделан из титана. Однако сдаваться я не намерен — совсем не хочется достигнуть точки невозврата. Надежда умирает и возрождается много раз. Но, как и все в нашем мире, цикл этот не бесконечен. Я собрал волю в кулак и этим же кулаком заехал противнику в запястье. Пистолет полетел в стену, которой и без того уже сегодня досталось.

Я тут же ринулся бежать, как вдруг тяжелая рука приземлилась мне на шею. «Зачем ты обижаешь меня, Саша Каричков?!» — послышался голос сзади. Меня, как котенка, схватили за шкирку. Я такой беспомощный, такой жалкий. Через секунду меня вышвырнули из собственного же дома. Я лежал на веранде, уткнувшись лицом в рассыпанный табак. Арбузная смесь и без того была красной, а теперь еще и смешалась с кровью. Ментол щипал нос, не давая дышать. Я привстал, открыл рот, чтобы глотнуть немного воздуха и тут же взвыл от резкой боли. Челюсть. Не сломана, но треснута…

Подобно маятнику, раздавались звуки шагов, медленные и очень громкие. Стук отдавался в голове, каждый раз все болезненнее. В глазах мелькали звезды, из-за чего огромная размытая точка была едва различима. Чтобы не захлебнуться, я сплевывал кровь, стараясь как можно меньше напрягать челюсть. Одежда, руки и пол стали темно-красными.

Огромная размытая точка сделала последний шаг, схватила меня, по традиции, за шею и потащила к столу. Дышать стало еще труднее, я жалобно вопил, кряхтел и корчился от боли. Постепенно зрение приходило в норму, если, конечно, в моем случае хоть что-то можно назвать нормой. Однако я уже почти отчетливо видел свои ноги, безвольно волочившиеся по полу.

Меня, как куклу, усадили на стул. Видимо, сейчас мы будем играть в «Дочки-матери». Жаль, что «дочка» перепачкалась чуть больше чем полностью, а про «матерь» лучше вообще ничего не говорить…

Я прикрыл глаза, а когда вновь увидел мир, кальяна на столе уже не было. «Ненавижу эти игрушки!» — объяснил Тиран. Я перечить ему не стал не только потому-что это бесполезно, но и потому-что во рту все уже давно распухло.

Мы сидели молча. Чем больше я вглядывался в этого человека, тем больше понимал, что ничего человеческого в нем нет. Кожа бледна настолько, что, кажется, кровь к лицу не поступает и вовсе. Один зрачок размером со спичечную головку, а второй широкий настолько, что радужки почти не видно. Ощущение, будто этот человек впал в кому после употребления чего-то очень серьезного, потом ожил и тут же направился сюда.

Он, пустыми глазами с минуту смотрел непонятно куда, после чего узкий зрачок прилип ко мне, а широкий уехал в сторону. Я было подумал, что «Тиран» отключился, как вдруг…

— Автограф, Саша, — сказал он, достав из под плаща книгу. Судя по обложке, это моя биография, которую я заказал у одного писателя. Не помню его имени.

— А-а, я… от… пус… ти… — с трудом проговорил я, заплевав стол кровью.

Он сорвал с книги обложку вместе с форзацем, выкинул в сторону. Вытащил из нагрудного кармана ручку, положил ее на книгу, или лучше сказать, на то, что осталось от книги, и пододвинул ко мне. Я попытался расписаться, однако, по всей видимости, чернил не было. Фаната это не сильно расстроило, он захавал и так. Буквально. Он просто вырвал страницу с невидимым автографом, положил в рот и прожевал. Самое странное, что меня это даже не пугает. Я сегодня и так уже многое пережил.

Передо мной сидел, наверное, самый противоречивый человек в мире. Один зрачок широкий, другой узкий. Голос меняет тембр, становясь то женским, то мужским. Кожа белая настолько, что кажется кровь давно уже покинула тело, однако вены на лбу от напряжения вздулись и пульсируют. Сердечко на футболке утверждает, что Саша Каричков популярен и любим. Но сам Саша так не считает. Очень сложно верить в хорошее, сплевывая на пол собственные зубы.

Я назвал эту двухметровую глыбу человеком? Забудьте. Ни одно живое создание, а тем более Хомо Сапиенс, не может существовать с такими противоречиями. Это просто невозможно! Наш мир не произвел бы на свет столь уродливое явление.

Уродливое явление — тупое и агрессивное, огромное и лысое — наконец собрало в одну точку зрачки, которые почти спрятались за череп. Рот широко раскрылся, до крови растянув пересохшие губы.

— Я восхищаюсь тобой…

— Пофел ты нафуй, — перебил его я. Говорить было и тяжело, и больно. Но я не мог не послать этого мудака.

— Ты делаешь свое дело уверенно, в этом ты похож на меня, — продолжал голос, становясь то мужским, то женским.

— Чефо тефе надо у меня дома!? — воскликнул я что было мочи, расцарапав осколком зуба и без того опухшую щеку. Мертвенно-бледное лицо Тирана тут же окропило каплями крови.

Злоба, удивление, презрение, отвращение… Я ждал от него хотя-бы чего-нибудь. Но Тиран просто сидел и молчал, либо ничего не понимая, либо и не желая понимать. В этот момент-то и стало ясно, что меня так сильно в нем пугает. Абсолютная пустота, безразличие. Это признак самого настоящего психопата, способного сделать немыслимое. Безмолвное насилие… Немотивированная агрессия… Разорви он меня хоть на части, ничего в его жизни не поменяется. Глаза как были пустыми, так пустыми и останутся.

— Ты музыку делаешь, и я делаю. — вновь заговорил Тиран — У тебя твоя, у меня моя. — он достал из кармана маленькую колонку JBL и нажал на кнопку.

Веранду вновь заполнили звуки из самой преисподней. Тупые удары. Душераздирающие крики всех без разбору: мужчин, женщин, детей и стариков… Закрывая глаза, я вижу, как сходит кожа с плоти, а плоть с костей. Умирающие люди хватаются за грудь, впиваясь кривыми ногтями в мякоть. Им больно и, почему-то, очень холодно. Слышу стоны и вопли тех, кто когда-то еще мог стонать и вопить… Тех, кто явно не заслужил того, что с ними сделали.

Одной секунды было достаточно, чтобы больше никогда не ложиться спать без ночника. А теперь, когда я прослушал весь «трек», мне нужны антидепрессанты. Мне нужна терапия, ведь жить без помощи психиатра я больше не могу. Да и как вообще можно спокойно дышать, когда так много беспокойных душ застряли у тебя в черепной коробке.

Я сидел в слезах, не в силах пошевелиться. Ноги онемели настолько, что казалось, их больше и вовсе нет. С каждым ударом сердце отдавало острой болью, такой, как если бы под ребра вонзили нож. Боль беспощадно перебегала на челюсть, от чего хотелось взвыть, но губы не слушались.