Ольга. Вообще, я бы хотела сказать, как круто, что большинство из нас работает над собой и стремится к тому, чтобы стать «лучшей версией себя».
Тамара. Как же все эти термины опошлил Инстаграм, да?
Василиса. Вот да!
Варвара. Надо сказать, я нередко в разговорах с терапевтом, например, использую слово «ресурс». Потому что под тему наших диалогов оно идеально подходит. Там к месту.
Айзель. Вот прекрасно понимаю! Я какой-то пост читала, девушка жаловалась, что её уволили из-за того, что она не сделала свою работу. А причиной называла то, что была не в ресурсе.
Тамара. Просто нормальный человек знает, где «черпать ресурс». И если он «не в ресурсе», то идёт и восстанавливает «ресурс».
Она посмотрела на мужа с благодарностью. Пожалуй, ни одна фраза, вылетающая из уст мужчины, не вызывает у женщины большего восторга, чем «я со всем разберусь». Даже цитирование любимого фильма.
Что её искренне поражало – большинство людей как будто жили так, словно во всём мире значение имеют только их сиюминутные желания. Планировать в долгую, пинать себя для достижения собственных целей либо, наоборот, тормозить себя там, где надо было просто заткнуться, – с удивлением она поняла, что всё это получалось буквально у единиц из всех знакомых ей людей. Непонятно было, как так живут те, кто вообще не умеет напрягаться. Наверное, они считали, что ходить в офис и просиживать в нём штаны было уже достаточным напряжением. Или что они готовы напрягаться только там, где им за это платят? Но это уж совсем чушь: ведь ты получишь гораздо больше, если будешь заставлять себя, искренне веря в свой успех.
Жизнь – это то, что ты с ней делаешь сам, а не зависишь от настроения.
Ведь если сидеть и бесконечно себя жалеть, ныть, что «да у меня не получится», «я не смогу», «это сложно», ничего действительно не выйдет. Себя надо заставлять, преодолевать, не ломать пополам, а чувствовать, где уже становится действительно тяжело, и там не перегибать палку, но постоянно балансировать на грани.
Хороший пример – спорт. Фигуристка выходит на лёд в красивом платье, расшитом камнями. Под музыку на тончайших лезвиях под ногами она показывает акробатические чудеса, парит в воздухе в тройном, четверном прыжке, сгибается пополам, вращается в идеальном вертикальном шпагате, собирает восхищённые аплодисменты и медали. За каждой такой медалью стоит целая команда людей: тренеров, хореографов, учителей. За каждой такой медалью – годы бесконечного преодоления себя, боль, пот, слёзы. Всегда можно чуть лучше, чуть быстрее, чуть изящнее, чуть выше, чуть грациознее. И всегда можно просто остановиться. Прекратить. Перестать «мучить себя». Начать жить нормальной жизнью.
Вот только это не приведёт к результату. За спиной останутся просто потраченные зря годы. Однако спорт – пример гипертрофированный, там всё немного экстремально. Для улучшения качества жизни достаточно поставить себе чёткие цели, исходя из своих желаний. Не навязанных, а именно своих собственных. Некоторые из них могут быть фантастическими, и это тоже надо понимать на берегу. Что ещё важно осознать, – ни один человек не рождался великим, такими становятся благодаря огромной работе, вере в своё дело и – сюрприз-сюрприз – преодолению себя
видел множество детей, которых тащат в спорт насильно. Которых отчитывают за любую ошибку, лишают всех радостей детства, заставляют скакать по корту от рассвета до заката. И они даже что-то показывают на турнирах. Увы, дальше они дорастают до пубертата и посылают родителей к чёртовой бабушке. Как гласит спортивная мудрость, «результаты спортсмена ничего не говорят о вас как о родителе. Но уважительный спортсмен, который в состоянии работать в команде, не закатывает истерик и стремится к результату – полностью результат работы родителей».
Добрыня тоже был доволен своим результатом, по пути в кафе, где было решено отпраздновать результат, он делился с родителями своими впечатлениями:
– …и тогда я ударил в дальнюю линию, а он не успел отбить, представляете, ха-ха! А ведь ему уже десять!
– Но по факту-то он всё равно выиграл, – логично заметил Илья.
– Ну и что, – ребёнок пожал плечами, – это мой первый «зелёный мяч», у меня всё впереди ещё.
– Мне нравится, как ты реагируешь на это, малыш, я очень тобой горжусь, – Варвара нежно улыбалась.
– Меня так Ангелина Степановна научила. Она говорит, что нет никакого смысла в том, чтобы злиться, – спокойно рассуждал восьмилетний ребёнок, – и что важно запомнить свои ошибки и больше их не повторять.
– У тебя не бывает такого, что иногда «руки чешутся»? – поинтересовалась Лиза.
– Серьёзно? – Варвара посмотрела на подругу удивлённо, та кивнула. – Бывает. Но я этим не горжусь! А у тебя?
– Конечно. Не то чтобы часто, но случается.
– И что ты делаешь?
– Стараюсь на пару минут остаться наедине с собой, задаюсь вопросом, почему его действия так меня взбесили, считаю до десяти…
– Причём внезапно всегда происходит, да? – Варвара оживилась.
– Абсолютно, – Лиза засмеялась, – ты вроде сидишь спокойно, объясняешь что-то человеку терпеливо, один раз, второй, – это же нормально чего-то не понимать, – пятый… А он ещё как-то пошутит не вовремя или отвлечётся…
– …или сам психанёт, да. И вот ты уже сидишь и мысленно напоминаешь себе, что так нельзя, ты не хочешь, чтобы твой ребёнок чувствовал себя так, как ты когда-то…
– …и вообще, подумаешь! Ну не понял дроби, пороть его за это?
– Какое-то состояние аффекта, да?
– Я даже не знаю, что с этим делать. Наверное, мы просто настолько побитые советским воспитанием, что у нас это в ДНК заложено, – выходить из себя.
– А представь, насколько искалеченные наши родители, воспитанные в шестидесятых, например.
– Вот уж с кем не церемонились. Моя мать в двенадцать лет козу доила, «и ничего». А дочь одной моей подруги в этом же возрасте не знает, как помидор порезать, – нахмурилась Лиза.
– Честно, я не понимаю, что лучше – быть изнеженной неумехой или взрослым подростком, которого к двенадцати жизнь потрепала.
– Мне кажется, никогда не поздно чему-то научиться. Конечно, в чрезмерном инфантилизме нет ничего хорошего, но до определённого возраста можно им позволить побыть детьми, – Варвара снова посмотрела на мальчишек, которые бегали друг за другом, изображая самолёты, и заулыбалась.
– Дорогая, – Лиза грустно усмехнулась, – думаю, ты понимаешь, что наше детство слегка отличалось от сегодняшнего? Нам не оставляли выбора, – не знаю, как тебе, конечно.
– Да тоже особо нет, конечно. Не прочитала – не пошла гулять, не получила пятёрку – наказана, я всегда знала про правила и последствия.
– Вот и я. Поэтому, как бы я ни бунтовала, всегда понимала, что должна делать так, как мне сказали.
– Наличие физического наказания всегда как-то превращало бунтарство в бессмысленный процесс.
– А тебя тоже пороли? – Лиза ухмыльнулась.
– Случалось, конечно. Не знаю ни единого человека, у которого бы обошлось, – Варвара задумалась.
– Знаешь, я очень рада, что сейчас существует такая вещь, как «права ребёнка». Попробуй в Европе прилюдно заорать на маленького человека.
– Честно говоря, для меня это даже не вопрос публичного порицания. Я и сама не хочу, как? Я же его люблю.
Варвара. Я сейчас объясню вам, мои-пока-бездетные-подруги. У нас с Лизой есть концепция, на которой мы базово когда-то сошлись. Как вы знаете, наши сыновья одноклассники. Мы достаточно часто обсуждаем, как не совершить ошибки в воспитании. И после долгих диалогов мы пришли к тому, что обе преследуем одну основную цель – сделать так, чтобы наши дети не обсуждали нас со своими психотерапевтами.
Елизавета. Или обсуждали только в позитивном ключе. Но тут тоже надо аккуратно, чтобы не получился «маменькин сынок».
Варвара. И немаловажно, чтобы при всех попытках терапевта что-то вытянуть из наших мужчин, всё равно оказывалось бы, что мама всё делала правильно.
Ольга. Да это попахивает научной работой. Если получится изобрести идеальную формулу, это будет сравнимо с золотым сечением.
Тамара. Действительно важная тема. Очень серьёзная. У меня только один вопрос есть, не возражаете?
Елизавета. Конечно!
Тамара. Я боюсь звучать ненаучно, но! Отнеситесь к этому серьёзно. Сколько ящиков вина вы выпили, обсуждая эту концепцию?
Елизавета (со смехом). Скажем так, весьма изрядное количество.
– Мы пытаемся предугадать действия других людей исходя из того, что нравится нам самим. То есть вообще-то хорошо себя ощущать центром вселенной, – мы с вами вроде несколько месяцев над этим работаем, я уже смирилась, – но вселенной своей собственной. На этой планете проживает чуть меньше восьми миллиардов людей, и каждый из них – вселенная. С собственными тараканами, вкусами, желаниями, предпочтениями, взглядами на жизнь, убеждениями. Чувствительностью вот. И совершенно точно среди этих неполных восьми миллиардов людей не найдётся и пары ментальных близнецов. То есть тех, кто непосредственно на сто процентов будет одинаково думать и чувствовать, правильно же?
