Мир рухнул, а солнце почему-то взошло утром как обычно. Люди смеялись, дети гуляли. Как будто в параллельной реальности, существовавшей отдельно от ее мира. Просто другой мир, на который можно посмотреть в окно и снова вернуться в свой.
Он был профессиональным военным, поэтому осаду вел по всем правилам военного искусства, с явным намерением захватить объект или заставить капитулировать.
Спустя почти пять месяцев и бесконечное количество судебных заседаний нас развели. С имуществом тоже разобрались – квартира с ипотекой мне, машина и гараж, сопоставимые по стоимости с выплаченной за квартиру суммой, – мужу. Решение устраивало обоих. Все это время муж жил в нашей с ним квартире, а я у Антона. После развода муж попросил пару месяцев на переезд, чтобы дождаться, пока из его квартиры съедут квартиранты. – Мне ничего не нужно из квартиры, – сказал муж перед тем, как съехать. – Все себе куплю, будь счастлива. И вывез из квартиры все, от люстр до вилок. Я ходила по пустой квартире, пронизанной солнечными лучами, которые свободно проникали через окна, лишенные штор. Так было даже легче. Много времени и душевных сил я потратила на обустройство нашего гнездышка, а теперь все это только бы давило чувством вины. На стене спальни красной краской была выведена крупная, почти во всю стену, надпись нецензурного содержания о моем моральном облике. Вернее, аморальном.
с тех пор они с Ритой остались вдвоем и вместе переживали потерю. Сына звали Сашкой, ему было пять. – Вот, понемногу привыкаем снова жить. Рита меня, можно сказать, спасла. Я видеть никого не хотел, не ел, не спал, а Риту-то кормить надо, гулять с ней. Так она меня и вытащила. Мар
Сергей клятвенно пообещал ей достроить дом к осени, хотя его и раздражала ее настойчивость. И сама жена его раздражала, которая из некогда веселой хохотушки-красавицы превратилась в вечно недовольную жизнью мегеру
