прецедент, лигурийский регулировщик акклиматизировался в неконституционном Константинополе.
Где хохлатые хохотушки хохотом хохотали и кричали турке, который начерно обкурен трубкой: не кури, турка, трубку, купи лучше кипу пик, лучше пик кипу купи, а то придет бомбардир из Брандебурга, бомбами забомбардирует за то, что некто чернорылый у него полдвора рылом изрыл, вырыл и подрыл. Но на самом деле турка не был в деле. Да и Клара-краля в то время кралась к ларю, пока Карл у Клары кораллы крал, за что Клара у Карла украла кларнет. А потом на дворе деготниковой вдовы Варвары два этих вора дрова воровали. Но грех – не смех, не уложить в орех: о Кларе с Карлом во мраке все раки шумели в драке. Вот и не до бомбардира ворам было, но и не до деготниковой вдовы, и не до деготниковых детей. Зато рассердившаяся вдова убрала в сарай дрова: раз дрова, два дрова, три дрова – не вместились все дрова, и два дровосека, два дровокола-дроворуба для расчувствовавшейся Варвары выдворили дрова вширь двора обратно на дровяной двор, где цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Цыпленок же цапли цепко цеплялся за цепь. Молодец против овец, а против молодца – сам овца, которой носит Сеня сено в сани, потом везет Сенька Соньку с Санькой на санках: санки – скок, Сеньку – в бок, Соньку – в лоб, все – в сугроб.
А Сашка только шапкой шишки сшиб. Затем по шоссе Саша пошел, саше на шоссе Саша нашел; Сонька же – Сашкина подружка – шла по шоссе и сосала сушку. Да притом у Соньки-вертушки во рту еще три ватрушки – аккурат медовик. Но ей не до медовика – Сонька с ватрушками во рту пономаря перепономарит, перевыпономарит. Жужжит, как жужелица, жужжит да кружится: была у Фрола – Фролу на Лавра наврала, пойдет к Лавру на Фрола Лавру наврет, что вахмистр с вахмистршей, ротмистр с ротмистршей, что у ужа – ужата, у ежа – ежата, а у него высокопоставленный гость унес трость, и вскоре опять пять ребят съели пять опят с полчетвертью четверика чечевицы без червоточины, да тысячу шестьсот шестьдесят шесть пирогов с творогом из сыворотки из-под простокваши. О всем о том колокола-колокола звоном раззванивали, да так, что даже Константин Зальцбургский бесперспективняк из-под бронетранспортера констатировал. Как все колокола не переколоколовать, не перевыколоколовать, так и всех скороговорок не перескороговорить, не перевыскороговорить. Но попытка – не пытка.
Дело было вечером, делать было нечего. Расчувствовавшаяся вавилонка Варвара расчувствовала не расчувствовавшегося Вавилу, а развеселившиеся миссис и мистер Уксусы развеселили не развеселившегося суслика. Но миссис и мистер Уксусы не знали, что расчувствовавшаяся вавилонка Варвара расчувствовала не расчувствовавшегося вавилонца Вавилу. Но когда они встретились, то рассказали это друг другу. Но вдруг пришел Прокоп кипятить свой укроп. А портной Пото и портниха Пото стали играть в лото. Дело было вечером, делать было нечего.
Шла Саша по шоссе. Навстречу ей шел шофер по шоссе, тащил шину для машины. Шофер испачкался, стал черным, как чертенок. Саша шофера увидала, обомлела, слова сказать не может, только: тит! тэт! тат! тот! тут! тыт! А потом, когда узнала его, все ему рассказала. Рассказала, что на дворе трава, на траве дрова, что бомбардир бомбардировал Бранденбург, что всех скороговорок не перескороговоришь, не перевыскороговоришь. Саша болтала, болтала, да так и не выболтала, а шофер сел, онемел и заснул.
Языком не расскажешь, так и пальцем не растычешь. Нечего руками рассуждать, коли бог ума не дал. Речь умом красна, а если язык шепеляв, то и поговори скороговорочку за скороговорочкой: тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали; у нас на дворе-подворье погода размокропогодилась; сшит колпак не по-колпаковски, вылит колокол не по-колоколовски, надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать, надо колокол переколоколовать, перевыколоколовать, надо все скороговорки перескороговорить, перевыскороговорить, и тогда так заговоришь, словно реченька зажурчишь.
От топота копыт пыль по полю летит. То послали Сеню с донесением. Голова у Сени с лукошко, а ума ни крошки. Доскакать доскакал, да все не так рассказал: рассказал, что не тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали, что Прокоп не варил свой укроп, а съел у Малаши всю сыворотку из-под простокваши да еще пирог с грибами, чтоб держать язык за зубами. Прокоп-то держал, а Сеня все болтал да болтал, да и вздремнул. Вздремнуть не вздремнул, всхрапнул, да и присвистнул.
