– Гоша, хватит делать уроки, пойдём погуляем, – это мама так говорит.
Она вообще считает, что в хорошую погоду уроки делать не нужно.
– Как ты проводишь своё свободное время?! – качает головой папа.
А я свободное время провожу с пользой. Когда все уроки переделаны, сажусь за дополнительные занятия. Их у меня много. И фортепиано, и сольфеджио, и математический кружок. И всё нужно успеть. А ещё я председатель школьного клуба «Хрю».
– Ну вот уж клубом точно можно не заниматься! Ты и так с утра до вечера корпишь за столом, – возмущается бабуля.
Мол, мама сидит себе в редакции перед телефоном, в полной тишине, на голове у неё не шурум-бурум, а причёска, а на самой маме вместо папиной футболки – красивое платье.
Рита часто заморгала заплаканными глазами, а Оля, которой, по-моему, совсем не было плохо, а просто понравилось, что всех уводят и жалеют, вообразила, как у неё тоже закружилась голова.
Нас поставили по росту. Девочки сразу отправились в задние ряды. Девочки у нас все, как назло, высоченные вымахали. Дяденька-оператор сказал, что в середине должна быть дырка. Так ему было нужно для композиции.
И вот, расставленные в соответствии с замыслом оператора, мы запели. Альты перепутались с сопрано, а вместо Светланы Евгеньевны перед нами стоял бородатый оператор, из-за спины которого отчаянно дирижировали руки маленькой Светланы Евгеньевны. Казалось, у дяденьки четыре руки – две держат камеру, а ещё две размахивают над головой. Смешно, конечно, получилось. Некоторые ребята не удержались и начали хихикать. Пришлось переснимать целых три раза, пока дяденька не удостоверился, что «юмористы все утихомирились». А потом нам всем стало вовсе не до смеха.
– Что это шумит? – нахмурился дяденька в перерыве.
