Широкие брови лорда удивленно взметнулись вверх, спрятавшись за прядями, небрежно ниспадавшими ему на высокий лоб. Кайлан звучно поставил стакан на камин и, полностью развернувшись ко мне, ответил:
Отбрасывая длинную тень, доходящую практически до мусорной кучи, на вершине которой «гордо» восседала я, стояла крепкая до боли знакомая фигура мужчины с тростью.
Меня прокляли, не иначе!
– Люси? – чарующий голос Кайлана, в котором одновременно смешалось удивление со щепоткой волнения, эхом пронесся по переулку, отражаясь от темных стен и высокого забора. – Боюсь спросить, что вас, черт возьми, загнало ночью на помойку,
– Да, паучок, мы способны любить, – ответил Кайлан на терзавший меня вопрос, который я так и не осмелилась произнести вслух, чтобы вновь не разозлить его. – Грех и тьма не делают из нас бесчувственных скряг. Мы злимся, боимся, ревнуем, желаем и влюбляемся. Как и ангелы, которые, несмотря на всю свою святость, могут ненавидеть и даже убивать.
– О, мой дорогой паучок, я вытворял на публике и более непристойные вещи, чем тисканье девичьих бедер. Хотите продемонстрирую, раз вы так нелестно отзываетесь о моих манерах?
Легкая искра, вспыхнувшая, когда Кайлан наклонил меня на руку и проложил кончиком носа чувственную дорожку от скулы к подбородку, быстро переродилась в жгучий огонь. Мы уже не танцевали, а точно любили друг друга, упиваясь трением наших тел
