Летний день клонился к закату, на лесной прогалине вокруг костра сидели трое солдат. Над костром на перекинутой через рогатины жерди кипел походный котелок. Форма всех троих была грязна, стеганые доспехи продраны во многих местах, впрочем, нигде не было видно бурых пятен, свидетельствующих о серьёзных ранениях.
— Надо идти в деревню, — устало сказал Рой, молодой русоволосый парень в стеганом доспехе лучника. Он сидел на земле слева от костра.
Гвэл — такой же молодой лучник, сидевший напротив него — без всякой нужды ворошил жердью угли в костре, никак не реагируя на сказанное.
Бран — третий солдат, лет на десять постарше их обоих, облаченный в кольчугу легкой пехоты, со снятым шлемом и кольчужными сапогами, сидел между ними и тихонько играл на простой деревянной дудке. Инструмент выглядел неказисто, будучи явно вырезанным самостоятельно, либо смененным у крестьян, что не мешало Брану вполне достойно выводить аккорды спокойной, слегка печальной мелодии. Услышав слова Роя, он прекратил играть, устало, но довольно твёрдо сказал:
— Мы это уже обсуждали. Если мы туда сунемся — нас объявят дезертирами.
Рой покривил лицо в негодовании, но промолчал. Гвэл всё так же безучастно ворошил угли в костре. Все трое были уставшие и голодные: сил на долгие споры не было. В котелке булькала жидкая похлебка из грибов и кореньев, собранных в лесу недавними деревенскими крестьянами — Роем и Гвэлом.
После паузы Бран всё же добавил:
— Битва… то, что лагеря нет, это ещё не значит, что всё герцогство разбито. Мы тут, все,
... 
