автордың кітабынан сөз тіркестері  Лени Рифеншталь

Евгения Белогорцева

От Рифеншталь всю жизнь ждали извинений. В финале биографического фильма-воспоминания, вышедшем на телеэкраны в 1993 г., когда Лени уже перевалило за 90 лет, режиссер обратился к ней: «У меня такое впечатление, что эта страна ждет, когда вы публично скажете: “Я заблуждалась и сожалею”». Лени ответила, пожав плечами: «Сожалеть слишком мало, слишком мало. Но я не могу себя растерзать или убить. Это ужасно, что я страдала больше пятидесяти лет, и это никогда не прекратится. Это тяжелая ноша, и слова здесь слишком незначительны. Слишком мало сказать “Я сожалею”… В чем моя вина? Я признаю, что сделала фильм о съезде партии в 1934 году… Как не признать, что я жила в то время?.. Так в чем моя вина?» [3]

Вскоре случилось то, чего она так боялась, – те туземцы, которых она знала и любила, стали исчезать, «испорченные» цивилизацией. Они не просто стали носить одежду, в их жизни появились деньги, алкоголь, замки на дверях домов, а вместе со всем этим и все пороки остального человечества – жадность, воровство, цинизм.

подход к женщине — три «К» (Kinder, Küche, Kirche — дети, кухня, церковь) — к ней неприменим.

Рифеншталь заявила: «Если вы ныне зададите мне вопрос, что самое важное в документальном фильме, что побуждает смотреть и чувствовать, то, по моему мнению, таких вещей две. Во-первых, это каркас, конструкция, короче говоря: архитектура. Архитектура должна иметь очень четкую форму, ибо монтаж лишь тогда возымеет смысл и произведет свой эффект, когда он, в той или иной манере, сочетается с принципом этой архитектуры…Во-вторых, это чувство ритма».

традиционный немецкий подход к женщине – три «К» (Kinder, Küche, Kirche – дети, кухня, церковь) – к ней неприменим.

«Если вы ныне зададите мне вопрос, что самое важное в документальном фильме, что побуждает смотреть и чувствовать, то, по моему мнению, таких вещей две. Во-первых, это каркас, конструкция, короче говоря: архитектура. Архитектура должна иметь очень четкую форму, ибо монтаж лишь тогда возымеет смысл и произведет свой эффект, когда он, в той или иной манере, сочетается с принципом этой архитектуры…Во-вторых, это чувство ритма».

«Я никогда не сказала ни одного слова антисемитского толка. И не написала ни одного… Я никогда не была антисемиткой и не вступала в нацистскую партию. Так в чем же моя вина? Скажите мне! Я не сбрасывала атомных бомб. Я никогда ни на кого не доносила. Так в чем же я провинилась?»

секретаря Гитлера Йоханну Вольф,

А в записи от 12 июня замечает: «Она одна из всех звезд понимает нас».

Черный «мерседес» отвез ее на маленький курорт Хорумерзиль, где ее поджидал Гитлер. Они прогулялись по пляжу (охрана держалась на солидном расстоянии), и Рифеншталь удивило, что фюрер оказался «таким естественным и нескованным, как совершенно нормальный человек», и «неожиданно скромным». Для нее он в этом разговоре, посвященном в основном фильмам, музыке и архитектуре, отделился от своего публичного образа