Она призывно откинулась назад, покорно подняв руки над головой. А потом Чародей взял свою морскую царевну. Сильно, грубо. И, быть может, это была странная любовь. С поцелуями до крови на губах, с укусами, царапинами и ударами. С безумными криками и хриплыми, на грани смерти стонами. Но это была любовь, без сомнения, истинная. Такая, которой предстояло умирать еще долгие и долгие годы. Так же, как умирали в тот вечер несколько раз наследная царевна и ее Чародей. Умирали и возрождались вновь.
Но это была любовь, без сомнения, истинная. Такая, которой предстояло умирать еще долгие и долгие годы. Так же, как умирали в тот вечер несколько раз наследная царевна и ее Чародей. Умирали и возрождались вновь.
А под толщею синею Моря-Окияна, сокрытый буйными его водами на глубинах придонных Прави, восседает во Хрустальном дворце вечный Володыка – властитель всех вод мирских. Да с дочерьми своими – царевной Марьей Моревной по правую руку да Варварой-красой по левую.
– Чародей. Хозяин топей с болотами и… Старик поклонился: – Сама наследная царевна морская, прекрасная Марья Моревна… И чего же ради вы такой пестрой братией в мой град пожаловали? Навряд ли дивом дивиться да питьем пьяниться… Хе-хе-хе…
– Знаешь, отец мой, Володыка истинный, говаривать любит, что каждый с тем живет, что по рожденью получил, и нечего над этим кручиниться. И не все у тебя так плохо, как думаешь.
– Ты… Душегубица! Человечья выслужка! – русалка, стараясь все ж не двигаться, тем не менее зашипела низко и злобно, точно рассерженная мурена. – А ну-ка цыц, чехонь облезлая, – Марья, ничуть не тронутая ее словами, равнодушно усмехнулась. – Ты лучше не зли меня…
