Оглавление

ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ

С чего начинается Родина?

Георгий сошел с автобуса на указанной ему остановке и направился к мостику через речку. Дорожная сумка через плечо, в руке тяжелый саквояж. Это все его имущество. Он, как черепаха, все свое носил с собой. Из автобуса вышла девушка с увесистой сумкой. Ясное дело — закупила продукты в райцентре. На мостике они поравнялись. Разговор начал парень:

— Это деревня Гончарово? Я правильно иду?

— Да. Вам к кому? Я тут всех знаю. Дорогу укажу.

— Спасибо. У меня есть маяк — флаг на крыше дома.

— Контора совхоза?

— Она самая.

— Что-то чемодан у Вас слишком тяжелый. Не взорвать ли контору хотите?

— Не беспокойтесь. Моя профессия мирная. Я электромонтер, буду вам свет проводить. Слыхали?

— Давно ждем. Столбы уже вкопаны.

— Зовут меня Георгий. Бобров. А Вас?

— Нина. Липина Нина Михайловна.

— Вы, Нина Михайловна, моя первая здесь знакомая. Вы в селе работаете?

— Работаю я телятницей, маме помогаю. Но надо же приобрести какую-то профессию. Не решила, на какие курсы подать документы: счетоводов или пчеловодов.

— Конечно, счетоводов.

— Почему Вы так думаете?

— Подумайте сами. Пчеловодство — дело скорей всего мужское. Или семейное. Вы, я думаю, не замужем?

Девушка кивнула, согласная с его предположением.

— Представьте себе: одна, вдали ото всех, от деревни. Посватается к Вам молодой человек, увезет из деревни. Вы что, поедете со своей пасекой? Если придется сменить место жительства, как счетовод вы везде сможете работать бухгалтером, кассиром, продавцом. Только на курсы бухгалтеров.

— Я так же думаю. Но сидеть целыми днями в конторе — скука смертельная.

— Да вокруг Вас весь день будут люди. Скучать будет некогда.

Тут пути их разошлись. Девушка свернула на тропинку к своему дому. Парень в другую сторону. Он еще не знал, что здесь у тихой речки с мостиком бросит он, наконец, якорь. До сих пор не было у него ни семьи, ни жилья.

Остров Детства. Детства моего

Мама при родах отдала ему, Георгию, всю силу, самой выжить сил не хватило. Мачеха. Родила Юрку, через два года — Аркашку. Парни росли вольными, скандальными, склочными. Особенно Аркашка. Пакостить людям — его любимая забава. Однажды до полусмерти избил его мужик, у которого тот чуть не поджог стог сена. Но, что бы ни натворили братья-сорванцы, все грехи сваливались на старшего брата. Мать всегда была на стороне своих сыновей, хотя знала, что набедокурил не Георгий. Отец, лесничий, мало был дома, некому было заступиться за Георгия. Ему же вменялось в обязанность следить за младшими братьями. За ними уследишь! Они не слушались Георгия, дразнили и обзывали его. И все им сходило с рук. Сдерживались лишь в присутствии отца. После гибели отца от пули браконьера жизнь Георгия превратилась в ад. Надо было как-то выживать в тех условиях — до окончания семилетней школы. Тогда можно будет покинуть это змеиное гнездо. Остаться — быть вечным батраком в доме. Мачеха перехитрила. Понимала, что без Георгия с ее охламонами ей с хозяйством не справиться. Без согласия Георгия устроила его коновозчиком на лето, как только он закончит школу. Георгий забрал документы, личные вещи и молча отбыл в город. Поступил в железнодорожный техникум. Студенческое общежитие, служба в армии. Там он приобрел специальность электромонтера. Нанялся на работу к предпринимателю. Тот его надул — парень неопытный, беззащитный, любую работу выполнял за гроши. Хозяин обещал хорошие деньги по окончании проекта. Опять надул. Георгий ушел, не дождавшись златых гор. В районе началась электрификация отдаленных деревень. Георгий получил назначение в Гончарово.

На дальней станции сойду. С высокой ветки в детство загляну

По пути в Гончарово Георгий сошел с электрички, заглянул в свою деревню. Мачехи, к счастью, дома не было. В результате неудачной попытки еще раз выйти замуж мачеха родила еще одного сына — Сережу, мальчика болезненного, слабого и телом и умом, но доброго и доверчивого. В деревне любили его, жалели, называли ласково Сергунькой. Многое изменилось в доме за время отсутствия Георгия. Юрий после службы в армии остался на северном флоте. Аркашка, хулиган и выпивоха, до призыва в армию сел за решетку. По существу, оттуда не выходил.

Сережа был рад брату. Принес с кухни хлеб, налил кружку молока. Беседовали долго. Многое узнали друг о друге. Сережа работал в слесарной мастерской в учениках Егорыча. Егорыч в отпуске. Сережа временно работает на лесопилке. Пока тепло. На холоде ему работать нельзя. Сегодня он дома — лесопилка не работает. Заглох мотор, не могут починить.

Георгий осмотрел двор. Все запущено. Мачеха с хозяйством не справляется. Во дворе все устроено нелепо, непродуманно. Туалет за тридевять земель, через кучи мусора, разбросанных чурок и поленьев, не уложенных в поленницу. Ступеньки крыльца покосились, скрипят. Как по ним ходить зимой с ведрами воды? Ко всему нужно было приложить руки. Не было в доме таких рук. Сергунька не хозяин, он лишь исправно делал что велят.

Георгию захотелось взять что-нибудь на память из родительского дома. Попросил фотоальбом. Фотокарточек немного, в беспорядке, вроссыпь. Взял несколько — никому они здесь не нужны. Сережа уложил их в папку от школьных тетрадей. В сенях на гвоздике висела покрытая слоем пыли отцовская полевая сумка. Георгий мечтал пойти в школу с этой сумкой — шик в то время для мальчишек. Мачеха не дала — для сыновей берегла. В их школьный период с такими сумками в школу уже не ходили. Георгий стряхнул с сумки пыль, положил в нее папку с фото.

Сережа пошел провожать брата. По пути на вокзал он задал, наконец, Георгию вопрос, который давно хотел задать:

— Не пойму я никак: брат ты мне или нет?

— Не брат, Сережа.

— Почему?

— Потому, что у нас разные матери и отцы. Аркашке и Юрию ты брат — у вас троих одна мать. И мне они братья, потому что у нас один отец. Ни по мамам, ни по отцам мы с тобой, Сережа, не родственники.

— Несправедливо это. Я тебя братом чувствую пуще, чем их.

— Ну, так и считай. И я тебя братом буду звать.

Зашли на лесопилку. Георгию удалось устранить неисправность в моторе, и лесопилка заработала. Довольный, хозяин лесопилки заплатил ему за работу. Очень кстати. Финансы Георгия были на исходе. Поспешили на электричку. По пути Георгий купил хлеб, сахар, консервы. Захотелось купить что-нибудь в подарок Сереже.

— Сереж, хочешь, я тебе подарю вон ту авторучку? Писать будешь.

— Не. Лучше домино.

— Зачем тебе домино?

— Мужики по вечерам играют в домино. Меня не берут. А я умею. А как со своим домино выйду на улицу, так и ребята ко мне прибегут.

— Так купил бы сам это домино. В чем проблема?

— Мать денег не дает. Это, говорит, игра для маленьких. Для маленьких? А мужики-то играют.

— Так ты уже сам зарабатываешь.

— Велик мой заработок — на еду едва хватает. Она немногим больше меня зарабатывает. Еще и Аркашке надо посылки отсылать.

— А Юре?

— Нет, Юра ничего не просит.

Жаль Сергуньку. Запрягла его, покорного и беззащитного, мать, захомутала. Хотелось помочь ему. А как?

— Приезжай ко мне, Сережа, как только я на новом месте освоюсь.

— Ты сперва женись. Будет у тебя свой дом, тогда и приеду. А сейчас — куда?

— Ты прав, Сережа. Сейчас, действительно, некуда.

На том и расстались.

Что-то блистает пред нами,

а что-то погасло вдали

Нина рассказала маме о своей поездке, о том, что посоветовал ей электромонтер Георгий. С его доводами мать согласилась. Беседуют они, пьют чай с шоколадными пряниками.

— Кто это? — взглянув в окно, заинтересовалась мать. — Свернул к Даниловне. Опять у нее новый постоялец.

— Мама, это он и есть.

— Пойти что ли? Может надо чем помочь.

Надежда Васильевна, мама Нины, как матушка Тереза, первой приходила на помощь родственникам и знакомым. В избе Даниловны шел диалог хозяйки с квартирантом:

— Что же ты, голубь мой, такой бесхозный? Ни ложки, ни чашки, никакого другого имущества?

— Ложка есть, а имуществом пока не обзавелся.

— Жизнь-то, как погляжу, у тебя цыганская. Натянешь у нас провода, потом в другую деревню тянуть надо. Так и будешь путешествовать со своим инструментом и ложкой? Давно из дома-то?

Узнав, что нет у Георгия никакого дома, женщины взяли на себя заботу о парне. Надежда постелила чистую постель, пригласила отужинать.

Несмотря на то, что род Надежды по женской линии — ее бабушку, мать преследовал рок: все были вдовами с молодых лет, и что ее судьба оказалась такой же, Надя не озлобилась ни на жизнь, ни на людей. Она сама привезла в дом Мишу, инвалида, покалеченного на лесозаготовках. Сблизило их в условиях тяжелой жизни в лесу сходство характеров, готовность прийти на помощь кому она нужна. Надя, как пчелка на мед, летела к тому, кому сейчас плохо, чувствовала чужую боль как свою. У Миши была невеста, работала на почте. Он знал график ее работы и, когда он совпадал с его свободным временем, шел за пять километров в деревню, где была почта. Каждый раз звал с собой Надю: «Пойдем, позвоним Машке». И она шла с ним, чтобы разогнать его тоску по невесте, развеять его одиночество. Но Маша не откликнулась, когда при валке деревьев с Михаилом произошло несчастье. В больницу с ним поехала Надя. А кто же, как ни она? А потом — куда ему, инвалиду? Надя привезла его в свой дом. Михаил, не стесняясь, плакал от обиды, от своей беспомощности. В молитвах он благодарил не бога, в которого он прежде верил, который не уберег его от беды, а человека. Надежду. Родилась дочка Ниночка. Он умер, когда дочке было три года.

Пока найдешь место под солнцем,

уже вечер

— Жениться тебе надо, — напутствовала Даниловна квартиранта, — в хороший дом войти. Даже плавучее бревно к берегу причаливает. К берегу не пристанет — на дно уйдет. Поживи, приглядись, может, какую и приметишь. Только со мной непременно посоветуйся. Васка, к примеру, давно жениха ищет. Одного в армию проводила — не дождалась, с другим загуляла. Его тоже проводила. А он возьми и не вернись после службы. В городе остался. Ее к себе не позвал. Вот и осталась она у разбитого корыта. Еську, Евсея, как только он демобилизовался, приглядела. Ждать больше некого. Тугодум Евсей, с ним со скуки помрешь. Не пара ей. Так других-то нету. Евсей еще до призыва в армию к Нинке, соседке моей, приглядывался. Хотя Нинка в то время соплюха еще была, школу не закончила. А пока она на курсы уехала, Васка, говорят, Евсея захомутала. И не упустит, цепкая девка. К тебе непременно присматриваться будет. Ты от нее беги — ненадежная будет жена.

Даниловна была права. Плела свои сети Васка. После кино определила Евсея в провожатые. Евсею невдомек, что это ловушка. «Вот беда, — забеспокоилась Васка, — ворота заперты. Придется идти огородом. Я в дом через сеновал проникну, только ты мне маленько подсоби». (Сеновал со стороны огорода специально оставила открытым). Он «подсобил». Васка с сеновала протянула ему руки, он подтянулся и вмиг оказался рядом. Пропал Евсей. Очень скоро ни для кого не было секретом, что Евсей пленен.

— Что за имя у Васки такое необычное?

— Васса она. А зовут кто Ваской, кто Васькой, кто Аськой.

— А с Ниной я уже знаком. В одном автобусе ехали.

— Так это соседка моя, дочь Надьки. Нинка девка славная, тихая. А Надька шустрая. Все вокруг видит, всем помогает, всех защищает. Уважают ее в деревне. Пригласила ведь она тебя отужинать. Вот и сходи

— Как это я пойду ни с того, ни с сего в незнакомый дом?

— Ты не куражься. У меня для тебя только картошка да молоко козье. А столовая у нас — одно название.

— Да уж. Отправилась повариха с флягами по полям, еле дождался. Да в тех флягах одни одёнки остались.

Нина возвращалась с курсов. Георгий на крыше дома Надежды налаживал антенну.

— Эй, Карлсон, что ты делаешь на нашей крыше?

— Нина!

Георгий вмиг оказался рядом, подхватил ее сумки, и они вместе, молодые, жизнерадостные, явились перед Надеждой. Наде так захотелось в эту минуту их благословить. Но до этого было еще далеко.

В доме Липиных, Надежды Васильевны и Нины, Георгию понравилось. За столом мирно, по-семейному, беседовали. Обстановка добрая, домашняя. Приветливая, несуетливая Надежда Васильевна лишних вопросов не задавала. Умела вести разговор с гостем. Контакт с ней сразу наладился. Именно такой, по его понятиям, должна быть мать, хозяйка дома. Нина все время была в ее тени — в разговоре, в приеме гостя.

И на глазах у всех к вам я сейчас иду через зал.

Вихрем закружит белый танец,

Ох, и услужит белый танец,

Если подружит белый танец нас

В воскресенье Георгий пошел в клуб. Стоял в сторонке, старался быть незамеченным. Васка одиноко кружилась в вальсе. Прикружила к нему, взяла его за руки, потянула в круг:

— Что стоишь как сирота казанская? Потанцуй со мной.

Но не успела закружить его в вальсе. Очень кстати музыка закончилась. Георгий вышел на крыльцо. Там одиноко, как телеграфный столб (с кем еще мог сравнить его электрик?), стоял и курил парень в солдатской гимнастерке. Парень обрадовался человеку, готовому разделить его одиночество. Предложил папиросу.

— Спасибо. Не курю.

— Молодец. До армии я тоже не курил. Там пристрастился.

Познакомились:

— Евсей.

— Георгий.

Тут появилась она:

— Духотища какая! Ты еще тут со своим табачищем. Уйдем-ка от него, добрый человек. Пусть тут один дымит.

— А Евсея на кого оставим?

— Девок тут куча. Вон и Нинка с подругами подходит. Не заскучает. (Специально напомнила о Нине).

— Я не спешу. Пойду к девчатам. Присмотрюсь, может какая понравится.

— Чего на них смотреть? Эка невидаль! Тем более, как я поняла, ты, как и Евсей, танцор никакой. Пойдем лучше погуляем.

— Погуляй с Евсеем. Я люблю гулять в одиночестве.

Она поняла, что этот ее номер не пройдет. Георгий указал ей на ее место.

Васка досадовала на себя за то, что поспешила с Евсеем. Какого парня упустила!

Может быть, еще не поздно развернуть назад?

Георгий вернулся в клуб. Интересно было увидеть Нину в кругу подруг, в той среде, в которой она выросла. Решился проводить девчат. Когда подруги свернули к своим домам, они остались одни в безлюдном конце улицы, где был дом Нины. После него — только дом Даниловны. Поговорили у калитки. Из клуба каждый раз возвращались вдвоем, теряя по дороге подруг.

Нина уезжала в райцентр. Георгий попросил ее купить для него в селе настольную лампу, лезвия для бритвы, общую тетрадь. В назначенное время встретил ее на автобусной остановке. Помог донести до дома ее сумку. И опять у Надежды Васильевны возникло желание видеть их постоянно вместе. И опять была дружеская беседа за столом. Георгий чувствовал, как дом Надежды Васильевны притягивает его ее материнским теплым отношением. Отношения с Ниной складывались неспешно, не как у Васки с Евсеем. До самой зимы. До периода свадеб. А пока Георгий продолжал квартировать у Даниловны.