Твердая рука Альваро сжала ее ладонь, заставив ее вспыхнуть. С тем же успехом он мог оставить на ней ожоги, таким ярким было каждое его прикосновение. Дийна поспешно отвернулась к плите, но де Мельгар уже выпустил ее руку.
– Не стоит пока обращаться к магии! – предупредил он. – Если верить тому, что я вычитал в нашей библиотеке, хороший маг может отследить тебя по всплеску энергии.
– Даже из-за такой малости? – пробормотала она, лишь бы что-то ответить.
Его присутствие чувствовалось так остро, словно они были одним целым. Ей стало жарко. Тишина в комнате вдруг сделалась глубокой, как вода. За спиной не было слышно ни звука, как будто Альваро старался дышать как можно тише, но всего один шаг назад – и она уперлась бы лопатками в его грудь. Что, если он ее обнимет? У нее перехватило дыхание. Уши и щеки горели огнем.
Прошло не меньше минуты, прежде чем она осмелилась украдкой бросить взгляд через плечо.
Весна на Архипелаге всегда была яркой и бурной. Может, в какие-то другие края она приходила нарядной невестой, украшенной зеленью и цветами, но на острова она всегда являлась в боевом настроении, вооружившись веником и ведром, полным дождей. Весна, как хорошая хозяйка, распахивала форточки в небе, выметала из углов зимний сор и устраивала всем глобальную встряску.
парус был подарен человеку самими ветрами, чтобы люди поняли, что такое мечта… А полет по небу в грохочущей, воняющей бензином коробке – это просто перемещение из точки А в точку Б.
В последние пятьсот лет, после того как Архипелаг поднялся в небо, никто больше не ловил здесь рыбу, а все бывшие рыбаки переквалифицировались в птицеловов. Вместо того чтобы забрасывать неводы в море, они ставили сети на буйков и кесарок.
Ветер Тибио, залетающий сюда с Палмеры, каждый раз разбивался об эту чудовищную вертикаль, пока его не осенила идея использовать ее в качестве музыкального инструмента. Воодушевленный этой мыслью, Тибио столетиями вытачивал в мягком песчанике каверны и пещеры. Наконец скала зазвучала.
Ветер Тибио, залетающий сюда с Палмеры, каждый раз разбивался об эту чудовищную вертикаль, пока его не осенила идея использовать ее в качестве музыкального инструмента. Воодушевленный этой мыслью, Тибио столетиями вытачивал в мягком песчанике каверны и пещеры. Наконец скала зазвучала.
