На самом деле тебе следовало бы молиться о скуке. Как же все-таки люди ее недооценивают! Скука подразумевает, что никто не пытается каждый день убить тебя.
— Но я не знал, что выбираю. Тогда я знал только то, что боюсь умереть. — Никто из нас не знает, что мы выбираем, когда выбираем жизнь. Если уверенность так важна для тебя, тебе следовало выбрать смерть. В ней нет никаких сомнений.
Никто из нас не знает, что мы выбираем, когда выбираем жизнь. Если уверенность так важна для тебя, тебе следовало выбрать смерть. В ней нет никаких сомнений.
— А если у тебя будет мой ребенок, Оликея? Что тогда? — Твой ребенок? Твой? — Она рассмеялась. — Мужчины не имеют детей. Женщины имеют. Твой ребенок. — Она вновь фыркнула. — Когда у меня будет мой ребенок и если это будет девочка, я буду праздновать и вознагражу тебя. А если будет мальчик, — она коротко выдохнула, — я попытаюсь еще раз.
Магия давно мной владеет, Невер. Добрых десять лет. Я к ней привык, как конь к упряжи, как бы он ни противился поначалу. Я научился ее чувствовать. Я плохо представляю, что она может сделать для меня. Но очень хорошо знаю, что она может сделать со мной. Она безжалостна. Никогда об этом не забывай. И всегда помни, что ты для нее лишь инструмент.
Любой человек, решивший воспользоваться магией, не добьется успеха, если не верит в нее. Прежде чем пытаться изменить мир вокруг себя, надо измениться самому.
Никто из нас не знает, что мы выбираем, когда выбираем жизнь. Если уверенность так важна для тебя, тебе следовало выбрать смерть. В ней нет никаких сомнений.
Если верить Эбруксу и Кеси, действия рабочих напоминали военную операцию. Один отряд, одурманенный до нужного состояния алкоголем и настойкой опия, пилил ствол — в то время как другой оттаскивал куски дерева.
