— И вот еще что говорил мне тот человек, — продолжал Матвей. — «Богатство может быть только народным, общим. Если, мол, богаты не все, а только немногие, значит, эти немногие — ловкие воры, они обкрадывают народ и живут его кровью и потом.
«Богатство может быть только народным, общим. Если, мол, богаты не все, а только немногие, значит, эти немногие — ловкие воры, они обкрадывают народ и живут его кровью и потом. Или, говорит, возьми счастье. Оно может быть только общим, народным. Если, говорит, счастливы одиночки, значит, есть какой-то в жизни обман».
Чем дальше затягивалась война, тем больше росла дороговизна. Городской люд платил за хлеб втридорога, в деревне наживались богачи. Беднота не вылезала из долгов, из недоимок по налогам, из кулацкой кабалы
А как хочешь, Нюра. Выкуривают нас отовсюду — и баста. Хоть взлетай на небеса и живи там. Да еще и то я думаю: и на небесах не сразу место сыщешь. Там поди тоже все анделы, арханделы да всякие фирувимы все позаняли. — Он сердито сплюнул и замолчал, стиснув крепкими зубами пропахнувшую табаком трубку.
Выкуривают нас отовсюду — и баста. Хоть взлетай на небеса и живи там. Да еще и то я думаю: и на небесах не сразу место сыщешь. Там поди тоже все анделы, арханделы да всякие фирувимы все позаняли.
