«Так его не получится пытать, у него большая часть нервных окончаний атрофирована». «Он тоже так думал, – ответил Гэс, – а теперь сливает нам всю информацию с единственной просьбой: «Пусть эта больше ничего не жрет».
Я дышу тобой, Кей. Я живу тобой, Кей. Я готов мучительно и медленно подыхать, только бы знать – что ты жива, что ты живешь, что у тебя все хорошо. Ты спрашиваешь, люблю ли я ее? Как, Кей? Как я могу любить кого-то другого, когда не справляюсь с собой, не справляюсь с тем, что меня неумолимо тянет к тебе? Когда по ночам я как в бреду шепчу твое имя, едва сдерживая крик…
Я люблю тебя, Акихиро Чи Адзауро. Я люблю тебя до такой степени, что мне больно даже разорвать прикосновение наших рук. Разве можно так любить, задыхаясь от боли? Задыхаясь от осознания, что мы никогда не будем вместе, задыхаясь от слез, которые не отразятся в моих глазах…
Кей, маленький глупый мотылек, летящий на огонь и не понимающий, что ты не мотылек – ты бриллиант. Ослепительный сверкающий бриллиант, преломивший свет фонаря, отразивший его сотней искрящихся лучей, раскрасивший сумрак моей жизни в яркие, ранящие, вспарывающие душу цвета и краски. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Как же сильно я ненавижу тебя, Кей…