автордың кітабын онлайн тегін оқу 55 невыдуманных историй. #запискиалмаатинца
Данияр Сегизбаев
55 невыдуманных историй
#запискиалмаатинца
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Данияр Сегизбаев, 2020
Это дебютная книга автора, написанная в разговорном жанре, искренне и с юмором. Книга состоит из нескольких глав: забавные
и романтические приключения юности, невероятные курьезы из врачебной жизни, смешные случаи во время путешествий…
Эти увлекательные истории — веселые и ироничные, трогательные и
сентиментальные, иногда немного грустные, но всегда правдивые — не оставят никого равнодушным.
Вы окунетесь в атмосферу Алма-Аты 70-90-х годов, последуете за автором в разные страны и города…
ISBN 978-5-0053-0054-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается моим родителям и сестре.
55 невыдуманных историй
#запискиалмаатинца
От автора
Уважаемый читатель, перед Вами 55 невыдуманных историй из моей жизни или записок алмаатинца, приуроченных к моему 55-летнему юбилею. На самом деле, их гораздо больше, но для первой книги были выбраны именно эти рассказы, плюс маленькие бонусы, которые я уже публиковал в социальных сетях, после чего по многочисленным просьбам моих друзей и подписчиков пришла идея издать эту книгу.
Время, описанное в рассказах — современное, хотя и затрагивает любимый мною советский период нашей жизни. О чем эта книга? О родителях и друзьях, о моем студенчестве и работе врачом-хирургом, о многочисленных путешествиях по миру, и даже о насекомых. События, описанные в книге правдивы, однако имена некоторых героев я поменял из уважения к их личной жизни, а некоторых уже нет с нами. Думаю, что у многих из вас в жизни бывали подобные истории, тем не менее, я написал эти рассказы, потому что, к сожалению, время беспощадно и неумолимо, и мы многое забываем, также как и свою историю.
Красной нитью во многих рассказах проходит история моего любимого города Алма-Аты. Все названия улиц и районов будут указаны именно те, которые были в момент действия, описанного в рассказе. Рассказы почти не «прилизаны», и некоторые истории вас смутят и удивят, но в этом и смысл моего повествования, каким бы неожиданным он ни был. Очень важно, что я попытался в своих рассказах уйти от всего неприятного и грязного, что окружает нас в повседневной жизни и льётся с экранов телевизора и интернет-сайтов.
Я бы назвал свои рассказы юмористическими, но иногда с небольшим философским смыслом.
Удалось мне или нет — судить вам.
Все рассказы объединены в своеобразные блоки и расставлены строго в хронологическом порядке:
— Юность — истории отрочества и юности
— Записки врача — невероятные истории из моей хирургической практики в больницах Алма-Аты и Целинограда
— Свадебные истории — приключения на свадьбах
— Путевые заметки — потешные и занимательные истории со всех уголков нашей необъятной планеты с информационными пояснениями
— Адский поезд — приключения в поездах
— Букашки — страшные, леденящие душу истории и удивительные факты о насекомых
— Невыдуманные истории — истории, произошедшие со мной и моими друзьями в разное время и разных местах
Каждая история — это цельный рассказ, поэтому читать можно с любого места и в любой последовательности. Желаю вам приятного прочтения!
ЮНОСТЬ
Всё чаще, вспоминая ту или иную историю, я все больше и больше думаю о своих незабвенных родителях, они всегда были рядом со мною, даже в самых моих дальних странствиях и путешествиях.
Они и сейчас рядом со мной, мои дорогие папа и мама…
ПЕРЕЛОМ
Мало кто помнит, что показывали по телевизору много лет назад на «Голубом огоньке» 1 мая 1978 года. Многие даже не знают, что такое «Голубой огонек», и почему он был именно 1 мая. Для моих молодых читателей подскажу, что «Голубой огонек» — это праздничная музыкальная программа, которая проходила трижды в году на Центральном телевидении на самые значимые советские праздники: Новый год, 8 марта и 1 мая.
Тем не менее, я точно знаю, что в 1978 году на первомайском «Голубом огоньке» с премьерой песни «Родина моя» выступала София Ротару. Может, кто-то из вас вспомнит строчки из той известной песни:
Я, ты, он, она,
Вместе — целая страна.
Вместе — дружная семья…
Патриотичная и бесхитростная песня стала в одночасье популярной, и ее постоянно крутили по радио и телевидению. Что касается меня, то у меня с этой песней связано одно из самых неприятных воспоминаний моей подростковой жизни…
1 мая 1978 года был праздник и выходной день.
Мой папа, известный профессор-травматолог, получил очередное приглашение на бешбармак, и вместе с его коллегами врачами и их семьями мы выехали в Илийский район Алма-атинской области. Встречал нас папин друг, главный врач Илийской больницы, у дома которого все оставили свои «Жигули» и «Волги», а дальше по проселочным дорогам на «уазиках» выдвинулись на джайляу в гости к чабанам.
Все было организовано по-казахски круто: для почетных гостей тут же зарезали барана, мужчины сели степенно выпивать водку с закусками, традиционно полулежа на красивых одеялах и подушках, а женщины внутри юрты накрывали столы, заваривали чай и готовили баурсаки и лепешки.
В это время Казахская степь удивительно прекрасна, земля покрыта ярко-зеленым ковром сочной травы и сплошными маковыми полями до горизонта, куда хватит взгляда. Тут и там стояли белые юрты, дымили костры и самовары, и над всем этим простиралось бескрайнее ярко синее небо. Многочисленные отары овец мирно толпились в загонах, огромные пастушьи собаки лениво валялись в тени повозок, терпеливо ожидая своей доли остатков мяса, а вдоль оград было привязано около десятка разномастных лошадей. После того как первые стопки водки были выпиты, разгоряченные мужчины, как обычно, поспорили, кто лучше управляется с лошадьми. Мой папа был очень азартный и тут же заключил пари с одним табунщиком на скачки.
К нескрываемому ужасу моей мамы, они тут же оседлали лошадей и по взмаху руки под свист и улюлюканье гостей умчались галопом в степь. Через минуту они уже исчезли в степной пыли, и мы с мамой, страшно переживая за папу, взбежали на ближайший холм, безуспешно ища его взглядом. К счастью, все закончилось благополучно, спустя некоторое время мужчины прискакали «ноздря в ноздрю», и я помню, как папа, смеясь, произнес тост о том, что, будучи профессором, он чуть не обогнал профессионального табунщика.
Я был восхищен поступком папы и с разрешения чабана тоже неспешно покатался на маленькой куцей лошаденке вокруг юрт. Мне показалось, что езда на лошади не такая уж и сложная и опасная, и захотелось прокатиться на более крутой и быстрой лошади. Стоило мне подумать об этом, как волей судьбы мои мысли практически сразу материализовались. Надо сказать, что кроме меня на стойбище были еще другие дети, и среди них красивая девочка лет 13—14 по имени Лейла, которая очень понравилась мне. Я всегда был очень влюбчивым, ну а здесь, среди красных маков и синего неба, конечно, сразу потерял голову. Пока я думал, как лучше с ней познакомиться, она сама подошла ко мне и спросила:
— А ты хорошо ездишь на коне?
Я кивнул головой и тут же не преминул сообщить ей, что являюсь «чемпионом города по конному спорту». Вежливо улыбнувшись, Лейла попросила покатать её на лошади. Я оглянулся, все взрослые были заняты или переместились внутрь юрты на бешбармак. Не раздумывая, я подвел Лейлу к самому красивому жеребцу и помог ей сесть в седло. Затем также взобрался на лошадь, сев позади Лейлы, и тронул поводья. Лошадь не спеша тронулась вперед, восхищенная Лейла рассмеялась таким счастливым смехом, что я сам начал смеяться и вконец возгордился своим поступком. Я был счастлив и взволнован, мы были рядом, её волосы развевались на ветру и щекотали мне лицо.
Неожиданно Лейла попросила меня поехать быстрей. Я начал аккуратно подгонять жеребца пятками, и он перешел на небольшую рысь. Начало трясти, и адреналин в крови пополз вверх. Мы кричали, смеялись и были на седьмом небе от счастья, когда вдруг, войдя в раж, Лейла попросила меня «добавить» еще скорости. Как вы понимаете, это был мой первый опыт управления конем, но недолго думая, вспомнив своего крутого папу, я с размаху стегнул лошадь камчой.
Обалдевшая лошадь встала на дыбы, вырвав поводья из моих рук, и тут же понесла нас диким галопом. Мы страшно испугались, изо всех сил стараясь удержаться в седле безумно скачущей лошади. Умирая от страха, я пытался одной рукой удержать уже кренившуюся вбок Лейлу, а другой судорожно поймать улетевшие от меня поводья. Все произошло мгновенно — на очередном прыжке Лейла с криком улетела в одну сторону, я же камнем рухнул в противоположную…
Когда в кино показывают жесткие падения, то резко водят камерой в разные стороны, и это на самом деле очень близко к правде. За секунду я увидел полукруглый горизонт, алые маки, степь без края, синее небо и стремительно приближающуюся землю. Потом я почувствовал сильнейший удар, несколько чудовищных кувырков и услышал удаляющийся стук копыт ускакавшей лошади. Я встал, меня сильно мутило, было очень нехорошо. Когда я посмотрел на свою правую руку, то чуть не упал в обморок. Обе кости предплечья, локтевая и лучевая, были сломаны, а кисть висела на коже плетью и была неестественно вывернута в другую сторону.
Вдруг резко и неожиданно пришла ужасная боль и осознание случившегося. От юрты к нам бежали люди. Я был в глубоком шоке, и все происходящее видел как будто со стороны, и происходило всё это не со мной. Оказывается, один из помощников чабана, увидев мое падение, зашел в юрту и деликатно намекнул гостям, что чей-то ребенок упал с лошади, не сказав, кто конкретно. Про Лейлу я даже не вспомнил, про неё вообще в суматохе все забыли. Подбежавшие гости с ужасом смотрели на мою болтающуюся руку и не знали, что предпринять и с чего начать помощь.
Бедная моя мама, я представляю, как ей было плохо. Что касается папы, он был страшно зол на меня, потому что понимал серьезность травмы как никто другой. Поскольку я беспрерывно кричал, он первым делом закатил мне пощёчину, чтобы я замолк, а потом начал осматривать мою руку.
Мой папа — лучший травматолог республики, поэтому несколько раз пощупав мою искалеченную руку, он двумя резкими движениями сопоставил отломки, тут же приложил картонку с дощечками и туго забинтовал руку. Мой крик боли прервался потерей сознания, я выключился на руках у мужчин, державших меня за руки и за ноги. Рядом в траву упал в обморок один из гостей, а дальше удерживаемая испуганными женщинами рвалась ко мне моя обезумевшая мамочка…
Когда суматоха улеглась, меня положили в юрту и… застолье продолжилось. Я тихо плакал от боли, кроме сломанной руки у меня было расцарапано все тело и половина лица. Все саднило и болело, я безумно хотел домой, но не посмел ослушаться папу. Через некоторое время родители Лейлы хватились её, никто не знал, что она была со мной на лошади. И тут я сказал им, что мы катались вместе, и она тоже упала недалеко от меня. Все тут же побежали на ее поиски и нашли несчастную девочку, лежащую в степи с сильнейшим сотрясением мозга.
После этого, конечно же, все бросились по машинам и поехали в ближайшую больницу в Илийский зерносовхоз. Не знаю, как перенесла эти 20—30 км бездорожья Лейла, я же изо всех сил сжимал зубами платок, чтобы не орать от безумной боли в руке, стараясь удержать её «на весу» в постоянно подпрыгивающем и скрипящем совхозном «уазике».
В поселок приехали под вечер, Лейлу увезли в Алма-Ату в отделение нейрохирургии, а мне наложили гипс и уложили на диван перед телевизором. Поскольку все были выпившие, решили заночевать у папиного друга, и гости опять сели за стол, бурно обсуждая произошедшее и восхищаясь папиным мастерством хирурга. Я, измотанный дорогой, процедурами и уколами и совершенно обессиленный, сквозь слезы смотрел «Голубой огонек». В больнице мне вкололи анальгин с димедролом, и боль чуть-чуть отступила. Мама присела рядом со мной, она очень переживала за меня, слезы беспрерывно лились из её глаз. Я, стараясь подбодрить маму, сказал ей: «Сейчас будет петь София Ротару, новая песня, тебе понравится…»
Запела Ротару, вместе с ней пел детский хор, на экране все были счастливы и веселы, прыгали и хлопали в ладоши. От отчаяния и жалости к себе, убаюканный мамой, я наконец уснул. Во сне я скакал на лошади по красивой степи и раз за разом падал лицом в степные маки, падения повторялись вновь и вновь, а саундтреком назойливо шли строчки из песни Ротару:
Я прильну, земля, к твоим берёзам,
Я взгляну в глаза весёлым грозам.
И, смеясь от счастья, упаду в твои цветы…
(теперь я понимаю, что эту строку Роберт Рождественский написал специально для меня)
Наконец, мы вернулись в Алма-Ату, рука болела и сильно отекла. Папа осмотрел ее и взял меня к себе в больницу. В отделении 12-ой городской больницы мне срочно сделали рентгеновский снимок, который оказался неутешительным. К сожалению, дорога по ухабам в разбитом «уазике» не прошла даром, фрагменты костей сместились, и началось воспаление. Расстроенный папа велел готовить меня к анестезии и пошел «мыться» на операцию. В этот раз все прошло хорошо. В операционной мне сняли гипс и под анестезией произвели репозицию отломков, надежно зафиксировали кости и загипсовали до самой шеи на два долгих месяца…
Благодаря профессионализму моего папы, сложнейший двойной перелом со смещением в итоге зажил бесследно и без всяких последствий. Но психологически мне пришлось пострадать еще не раз. История с Лейлой и той злополучной скачкой в степи аукнулась мне позже, когда в июне мы с папой полетели отдыхать в давно запланированную поездку на Черное море, в Ялту. Проклиная лошадь и свою влюбчивость, я заходил по пояс в манящую морскую воду, держа поломанную руку, замотанную в целлофан над собой, и аккуратно выходил обратно, страшно завидуя мальчишкам, беспрерывно ныряющим с пирса в набегающие волны.
В тот год я так и не искупался в море, мрачно сидя на берегу с книжкой в руке, я грустно смотрел на такое близкое, но запретное море, вспоминал степь и раз за разом слушал из окружающих со всех сторон динамиков издевательские строчки из той популярной песенки:
Над тобою солнце светит,
Льется с высоты.
Все на свете, все на свете
Сможем я и ты…
Как вы понимаете, в тот год я смог не всё…
И да, у Лейлы все сложилось хорошо, но встречаться с ней вновь я больше не захотел, она, скорее всего, тоже.
ПЕПЕЛЬНИЦА
Особо чувствительным читателям и сотрудникам «Greenpeace» советую воздержаться от чтения.
Когда нам со старшей сестрой было по 11 и 12 лет, мы поехали с семьей на одно из овечьих пастбищ на джайляу. Один из папиных пациентов оказался чабаном и, в знак благодарности за успешно проведенную операцию, пригласил нас к себе в гости на стойбище, пообещав подарить папе огромного барана. Поехали вчетвером: родители и мы с сестрой. Дорога была неблизкой и разбитой, и понятно, поскольку джипов тогда не было, мы долго и нудно «пилили» туда на папиной «тройке». Когда мы приехали, то взрослые сразу сели за бешбармак, помощники чабана начали резать и разделывать нашего барана, а мы с сестрой пошли гулять по степи.
Особенностью того места было бесчисленное количество степных черепах, их было так много, что мы с сестрой за час натаскали в сарай больше ста пресмыкающихся. Когда родители засобирались домой, мы с сестрой подвели их к сараю и с глазами кота из м/ф «Шрек» стали уговаривать забрать несколько черепах домой в Алма-Ату. План был простой, каждому из друзей мы планировали привезти по одной черепахе в подарок, а поскольку друзей было много, то счет шел на десятки отловленных особей.
Понятно, что вывоз столь внушительной популяции черепах родители пресекли на корню, мама с ужасом смотрела на шевелящийся ковер из ползающих черепах, а папа уже доверху забил багажник освежеванной бараниной. В итоге сошлись на двух черепахах, по одной сестре и мне. Мы долго выбирали из огромной кучи почти одинаковых на вид черепах, и наконец выбор пал на большую черепаху для сестры и маленькую шуструю черепашку для меня, с которой я запланировал всевозможные соревнования в будущем.
Пока ехали домой, мы придумали им соответствующие имена: Битюг и Тишка. Дома их отмыли от степной грязи, и выяснилось, что Битюг оказался слепой на оба глаза, видимо, от старости. По странному стечению обстоятельств, он на свою беду выполз из норы именно в тот день, когда в пустынную степь добрались пытливые пионеры из далекого города. Без своей любимой пыльной степи, горьких колючек и бараньих катышков, в коробке от ботинок «Цебо», доверху заполненной сочным клевером, и с чистейшей Алма-атинской водой, он умер на второй день от стресса и печали…
Тишка прожил еще меньше, будучи очень беспокойным, он особо не грустил и все время пытался свалить из нашего дома в свою родную степь, подальше от моей опеки и юннатской любви. В один из очередных побегов из своего плена, он каким-то образом перелез через декоративное отверстие балкона и сорвался с третьего этажа прямо на асфальтовую мостовую. Панцирь Тишки разлетелся на две части, не оставив ему никаких шансов на спасение. Надеюсь, он не мучился и даже не успел удивиться, когда перед смертью развил свою самую большую скорость в жизни. В знак уважения к его самоотверженности и волю к свободе, я закопал его в саду и даже соорудил красивую оградку из камешков…
Дело было летом, на дворе стояли любимые летние каникулы, телек днем почти не работал, многие друзья были в лагерях и у бабушек, и нам с сестрой нужно было чем-то занять себя, пока родители были на работе. На балконе лежал красивый, но неживой и слепой бедолага Битюг. Несмотря на трагизм ситуации, его панцирь был прекрасен, местами почти полированный с красивым шахматным узором.
Было жалко хоронить такую красоту, и тут я вспомнил, что в некоторых странах из черепах делают оригинальные пепельницы. Наш папа очень много курил, поэтому решение приготовить ему такой сюрприз вызвало неописуемый восторг у нас обоих, и мы стремглав бросились на кухню варить черепаху. Тогда не было интернета и, конечно же, никаких пособий о том, как можно извлечь черепаху из её панциря.
К моему ужасу, сегодня на «YouTube» и в «Google» я нашел массу лайфхаков, как сделать пепельницу из черепахи, тогда же я просто вспомнил, что туземцы варили черепах на костре, и тело чуть ли не само выскальзывало из костной оболочки. Нравственный аспект приготовления пепельницы нас совсем не смутил, Битюг прожил долгую и, наверное, красивую жизнь, и воспользоваться его панцирем для благого дела было вполне логичным решением.
Сестра извлекла с антресолей лучшую мамину эмалированную кастрюлю для приготовления бешбармака, мы налили в нее воды и пустили в последнее плавание несчастного Битюга…
Мы начали процесс варки часов в 11 утра и варили почти 5 часов, но гордый Битюг никак не хотел расставаться со своим домом. К обеду весь дом провонял так, как будто в квартире сдох кит, такой невыносимой вони мы не чувствовали никогда в жизни. Мы закутались в шарфы и платки, брызгали в комнатах духами, но нас просто выворачивало наизнанку от невыносимого зловония и смрада. Было жарко, мы открыли все окна. Соседи, сходившие с ума от запаха и вони, заволновались и начали тарабанить в двери и грозить милицией. Мы не знали, что делать, и я, пытаясь ускорить процесс, беспрерывно тыкал Битюга вилкой, но он оставался таким же жестким и неприступным.
Первой сдалась сестра и предложила прекратить эксперимент, выбросив Битюга на помойку. Мне же казалось, что после стольких часов мучений и борьбы в ужасном смраде, сдаваться было нельзя, и я решил попробовать вытащить его из панциря плоскогубцами.
Задыхаясь от зловония и пара, мы подцепили несчастное животное половником, и я, схватив его за переднюю часть, начал тянуть, пока сестра изо всех сил держала его за панцирь в брезентовых рукавицах. Сделав отчаянный рывок, я оторвал достаточный кусок разваренной плоти и вместе с ним обессиленный упал на пол. Сестра на вытянутых руках держала трехногую обезглавленную черепаху и плакала, кастрюля чадила и воняла, вся кухня была в пару, а с потолка падали мутные капли. Сдерживая подступившую тошноту, я выскочил на балкон и тут увидел возвращающуюся с работы маму…
Это был конец.
Планируя сюрприз с пепельницей, мы рассчитывали успеть закончить все до прихода родителей. Помыть все и ждать с красивой пепельницей на столе. Ужас содеянного вначале парализовал нас, потому что маминой расправы мы боялись больше всего на свете, но инстинкт самосохранения придал нам скорости. Я смыл оторванный фрагмент черепахи в унитаз, а кастрюлю с остатками Битюга мы просто вылили вместе с варевом в кухонное окно…
Даже сейчас, по прошествии многих лет, я с ужасом вспоминаю события того страшного дня. Толпа обезумевших соседей обступила маму уже на подходе к подъезду, все кричали и возмущались, как только могли. Больше всех пострадала соседка снизу: останки Битюга упали прямо на газовую трубу, проходящую прямо под окнами их кухни. Меня, конечно же, заставили снять черепаху с трубы. Рискуя жизнью, я по склизкой трубе залез на второй этаж и палкой скинул изуродованное тело животного на землю.
Конечно, хоронить я его не стал, бережно завернутый в «Вечернюю Алма-Ату», Битюг, наконец, закончил свой бренный путь на ближайшей помойке. Дома меня ждал кошмар: кастрюля из белой эмалированной красавицы превратилась в черный адский котел со струпьями и вместе с вилками и половником были отправлена на помойку вслед за Битюгом.
Мой папа никогда не бил девочек, но на мне он оторвался с лихвой, в тот день получил я крепко, несмотря на то что подарок готовился как раз специально для папы. Несколько дней мы кушали исключительно в зале из-за ужасного запаха на кухне, но, к сожалению, на этом мои злоключения не закончились…
На следующий день у нас «намертво» забился унитаз, и мама вызвала сантехника из домоуправления. Я прекрасно догадывался, что случилось с унитазом, но боялся признаться, поэтому вежливо встретил его и молча проводил в туалет. Сантехник долго ковырялся в недрах наших труб, засовывал туда троса и всякие приспособления, что-то бормотал и кряхтел, как вдруг я услышал его сдавленный крик…
Когда я вбежал в туалет, я увидел как он достает «нечто» из глубин унитаза, а в центре всего торчала жуткая морщинистая лапа с острыми когтями. Видели бы вы глаза этого сантехника!
Я начал было винить соседей, пытаясь отвести беду от нашей семьи, но, тем не менее, пришлось нам с сестрой раскошелиться на пять рублей, истратив разом все наши сбережения на лето.
Удивительно, что через 40 лет на островах Key West в США, я впервые заказал себе «Тортю» — тарелку черепашьего супа за пять долларов и тут же вспомнил свои пять рублей и папину несостоявшуюся пепельницу. Я рассказал супруге эту драматическую историю, вспомнил Битюга и… с удовольствием съел супчик, кстати, оказавшийся очень вкусным…
Поскольку эта история достаточно грустная, то я позволю себе немного пофантазировать, на тему слепоты Битюга и закончить свой рассказ на мажорной ноте…
Многие, возможно, не знают, что кроме Белки и Стрелки и пары обезьян, в космос летали две казахские черепахи. В 1968 году на борту советского беспилотного космического аппарата «Зонд-5», облетевшего вокруг Луны, находились две среднеазиатские черепахи, которые вернулись живыми и похудевшими на 10%. Правда, одна из черепах лишилась зрения из-за перегрузок при входе в атмосферу. Эти черепахи стали первыми живыми существами, долетевшими до Луны. Позже они были выпущены на волю, и кто знает, может быть, наш слепой Битюг был той самой легендарной космической черепахой?
Почему нет?..
Живут они долго, от Байконура до нас не так уж и далеко, мог и доползти за 3—4 года, вот только здесь ему не совсем повезло…
Так что неисповедимы пути черепашьи!
ПОРТВЕЙН С МОЛОКОМ
В 1982 году, будучи абитуриентами мединститута, мы приехали на сельхозработы в совхоз имени «XXIV партсъезда» под Алма-Атой, в районе ВИРГа[1].
В отличие от других студентов мы с моими новыми друзьями не собирали помидоры, а поставляли работающим в поле сокурсникам отремонтированные деревянные ящики или так называемую тару. Наша комната №13 в полном составе входила в бригаду ремонтников, и мы работали отдельно в большом сарае, ремонтируя ящики практически бесконтрольно со стороны руководства. Это было очень удобно, бригадиром у нас был Вовка Колесников, наш же товарищ из комнаты, поэтому мы, особенно не утруждая себя, потихоньку стучали молотками и вечером отчитывались на «линейке» о 100% выполненном плане.
Проработав так неделю в нашем «курортном» сарае, мы расслабились и решили чего-нибудь выпить. Насобирав по карманам сообща десять рублей, мы отправили двух гонцов в совхозный магазин за выпивкой.
Со всеми возможными предосторожностями наши посыльные, скрываясь в высокой траве, «огородами» добрались до магазина и приобрели там три больших бутылки крепленого портвейна «Талас», или как называли его опытные студенты — «студенческий коньяк». Не мудрствуя лукаво, мы выпили их прямо из горлышка, и поскольку из закуски у нас были только помидоры, то нас сильно развезло и изрядно начало мутить. Особенно плохо было вчерашним школьникам, включая меня, мы с трудом ворочали языком, шатались, и, кроме того, от нас «за версту» пахло дешевой бормотухой. Все мы прекрасно понимали, что можем попасться и вылететь из лагеря, из комсомола и далее — из института, и срочно нуждались в улучшении состояния и в каком-нибудь нейтрализаторе запаха алкоголя…
Видя наше отчаянное положение, господь решил помочь нам: в какой-то момент в наш сарай забрела отбившаяся корова с огромным выменем, разбухшим от молока. Я уже не помню, когда и у кого первого возникло желание попить свежего молока, но идея показалась нам удачной, и мы дружно окружили корову. Загнав её в угол, мы одновременно накинулись на нее со всех сторон. Четверо из нас крепко зафиксировали коровьи ноги, двое блокировали голову, держась за опасные рога, а один парень ухватился за хвост. Оказалось, что наш друг Вадик Тумасов умеет доить корову, поэтому ему и досталось почетное право дояра…
Мы поочерёдно ныряли под корову и, раскрыв рот, ловили теплые струйки парного молока, которые попадали и в глаза, и в уши, заодно дав возможность немного принять молочный душ. Надо сказать, что корова практически не вырывалась из наших рук и стояла достаточно смирно, видимо, отягощенная излишками молока, и поэтому не испытывала никаких проблем. Когда мы вдоволь напились молока, корову с благодарностью проводили до дороги, и она облегченно потрусила в поле.
Нам сразу стало легче, и мы счастливые залегли в тенёк, задремав в окружении осеннего разнотравья и летающих вокруг маленьких гусениц на паутинках, неизменных символов лучшего в мире алма-атинского «бабьего лета»…
Помните, как у Ольги Берггольц:
Есть время природы особого света,
Неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето,
и в прелести спорит с самою весною…
Я лежал и думал, что уже окончил школу, а впереди начиналась «взрослая» жизнь.
Так же как и произошедшая история с портвейном и коровой, моя студенческая жизнь манила приключениями и новизной, немного пугала неопределенностью, но уже будоражила мое юношеское сознание. Для меня «бабье лето» — всегда часть осенней сказки, таинственное превращение природы из одного состояния в другое, когда ненадолго возвращалось моё любимое лето, и наступало долгое ожидание еще не скорой зимы. Также и мы, вчерашние школьники, в тот день покидали детство и переходили в студенчество, самую яркую эпоху молодости, за которой необратимо маячила уже совсем взрослая и непростая жизнь…
Однако в жизни, как известно, за все надо платить!
К сожалению, это оказался наш последний беззаботный денек в совхозном сарае. Выяснилось, что кто-то из преподавателей увидел, как наши посыльные бежали через поле из магазина с бутылками в руках. Проведенное следствие установило наше безответственное поведение, но ввиду отсутствия прямых доказательств и благородного молчания коровы, нас не наказали, но, тем не менее, нашу бригаду безжалостно расформировали.
На следующий день нас раскидали по два человека в отряды сборщиков овощей, и нам пришлось выйти в поле, забыв о беззаботной жизни в сарае, но зато теперь мы работали в окружении девушек, а это уже отдельная история.
Всесоюзный институт разведывательной геофизики
Всесоюзный институт разведывательной геофизики
КОМНАТА №13
Жизнь в лагере абитуриентов шла своим чередом, днём мы усердно работали, вечерами проводили в столовой дискотеки, а после них устраивали тайные посиделки в нашей комнате №13. На такие вечеринки мы приглашали двух-трёх надежных девушек, вместе слушали музыку, пили портвейн и водку, немного покуривали, и это было чертовски восхитительно и романтично. Я уже был влюблен в одну из этих девушек, и жизнь мне казалось прекрасной как никогда.
Единственной проблемой был постоянное чувство голода, еда в столовой была довольно скудной и не отличалась разнообразием. Мы работали на свежем воздухе, молодые организмы постоянно требовали энергии и подпитки, и нам всегда хотелось чего-нибудь поесть. И вновь кто-то сверху услышал нас, потому что неожиданно для всех Витю и Андрея, проходивших практику на УПК[1] поварами, пригласили на несколько дней поработать в столовую, я уже не помню по какой причине.
Я напросился в помощники, и мы на три-четыре дня получили доступ к кухне.
Помню, как-то вечером Вовка Колесников, наш старший по комнате, не желая терять такую уникальную возможность наесться до отвала, провозгласил:
— Господа, а не устроить ли нам небольшую пирушку?
В тот же вечер было решено каждому прихватить с полей необходимое количество овощей: картошку, помидоры, баклажаны и капусту. И если с гарниром проблем не было, то мясо взять было просто негде, да и денег особо не было, всё уходило на алкоголь и сигареты…
Как всегда, решение пришло от неугомонного Андрюхи Алешина:
— А что, если нам стащить гуся и потушить в духовке?
Предложение было встречено ликованием и принято практически без возражений… Надо сказать, что рядом с лагерем был овраг, по дну которого протекал ручей, место достаточно укромное, где мы иногда покуривали «трубку мира». Как раз в этом овраге обычно было очень много гусей, которые плавали в запруде и поздно вечером возвращались в совхоз. Тут же нашлись добровольцы — уже знакомая вам троица: Вадик, Андрей и ваш покорный слуга…
Вечером следующего дня мы незаметно спустились в овраг. Гуси как раз вышли из реки, направляясь домой, когда путь им преградили три комсомольца-добровольца. Никто из нас до этого никогда не ловил гусей, поэтому мы даже не предполагали, какие это страшные птицы, особенно когда они охраняют свою территорию или спасают свою шкуру, а точнее сказать, свои перья!
Сразу стоит отметить, что гусь — очень сильная и бесстрашная птица, наверное, самая агрессивная на птичьем дворе. Взрослый гусак запросто уничтожает более мелких птиц, которые посмели нарушить его пространство и совсем не боится человека. Поэтому, как только мы приблизились к стаду, самый большой и взрослый гусь сразу приготовился атаковать нас. Он раскрыл крылья, загоготал и вдруг, зашипев как змея, не раздумывая кинулся на нас. Приходилось ли вам слышать, как шипит гусь? Это весьма устрашающий звук, особенно если птица несётся на вас с разбегу, да еще бешено размахивает крыльями!
Мы быстро и с позором ретировались.
Идя на гуся, мы думали, что поймать его будет так же просто как курицу, и у нас даже не было с собой элементарного ножа и веревки. Через секунду мы уже сидели на краю оврага, а гусь, довольный собой, вернулся к стаду. Посмеявшись над собою, мы как волки решили выбрать жертву послабее и менее агрессивную. Стадо вытянулось гуськом по дну оврага, когда сверху сразу с двух сторон на последнего гуся коршунами накинулись Вадик и Андрюха. В это время я с палкой в руках должен был гнать остальное стадо прочь, чтобы они не вступились за своего товарища.
Слава всевышнему, что я не участвовал в пленении несчастной птицы, потому что голыми руками гуся взять очень и очень не просто. Я пропущу страшные детали смертельной битвы гуся за свою жизнь. Судя по крикам и звукам сражения, все проходило очень жестоко и драматично. Когда я вернулся к парням, они порядком потрепанные схваткой, уже ощипывали птицу. Перьев и пуха оказалось так много, что когда мы закончили работу, гусь уменьшился в размерах ровно наполовину…
Надо было заметать следы, мы зарыли перья в песок и, завернув тело гуся в спортивную куртку Вадика, осторожно прокрались в сторону столовой.
Витька Ким открыл нам дверь с задней стороны, и мы, быстро отрубив птице лапы и голову, выбросили все в уличный туалет. Андрей надел халат и вместе с Витей начал готовить наш ужин. Со стороны все выглядело вполне официально, обычно вечером ребята готовили заготовки к следующему дню, поэтому их возня на кухне никого не удивила…
Ночью, когда прозвенел сигнал ко сну, наш гусь, запеченный в духовке со свежими овощами, был готов. Аромат был такой сильный, что мы переживали, что руководство лагеря, почувствовав запах, поймает нас с поличным, но в тот день всё для нас обошлось благополучно. В сумерках, передвигаясь на полусогнутых ногах, мы притащили гуся прямо на противне в комнату и приготовились к пиршеству.
Свет не включали, комната освещалась фонарями с улицы и свечами на полу. Из динамиков катушечного «Маяка» тихо играла популярная песня «Bandido» от La Bionda 1978 года:
Cha-cha-cha segnior
Si por favor…[2]
На импровизированном столе, собранном из сдвинутых тумбочек, освещаемым светом колеблющихся свечей, гордо возвышался ароматно пахнущий гусь, фаршированный картошкой и баклажанами, рядом в тарелках стояли салаты из свежей капусты и помидоров. Под наши восхищенные и приглушенные крики Вовка достал бутылку водки, и пир начался!
Как же мы были счастливы, несмотря на тревожное ожидание, что нас могут накрыть в любой момент, криминальную предысторию нашей «тайной вечери» — все это будоражило кровь и щекотало нервы. Даже спустя много лет, мне кажется, я никогда не ел ничего вкусней того ворованного гуся, приготовленного моими друзьями втайне и съеденного под покровом ночи…
Мои дорогие друзья, мои добрые товарищи, спасибо вам за моё веселое и счастливое студенческое братство! Уже нет с нами Володи Колесникова, Виктора Маслова, Андрея Алешина и Паши Комлева. А в памяти, как вчера, наша команда комнаты №13, все мы, молодые, красивые и безрассудные, и весь мир у наших ног, прямо как в той самой песне:
Bandido[3]
Are you tough enough to join his commando?
Would you sacrifice your sweet life tomorrow
Just to tangle with a man on the run?
Достаточно ли ты крут, чтобы присоединиться к его команде?
Готов ли ты пожертвовать своей завтрашней сладкой жизнью
Ради того, чтобы связаться с человеком в бегах?
Всем моим студенческим друзьям, живым и ушедшим, посвящается!
СИНЬКА ИЛИ СВИДАНИЕ ВСЛЕПУЮ
В мае 1984 года я, будучи студентом второго курса медицинского института, стоял в ожидании встречи на верхней площадке гостиницы «Казахстан». Состояние мое было просто катастрофическое, у меня было назначено свидание с девушкой, которую я никогда не видел вживую, а только разговаривал с ней по телефону. Сейчас это называют свидание вслепую, а в то далекое время, когда даже домашние телефоны были редкостью, было очень непросто найти желанный телефон и познакомиться с понравившимся спутником или спутницей.
Ситуация была не равноценной, потому что один из знакомящихся обычно знал кому звонит, так как мог видеть тебя раньше, и обычно выступал с инициативой. Что касается второго человека, в данном случае меня, то были риски, что за приятным голосом может оказаться некто, не вполне соответствующий твоим ожиданиям и запросам.
В тот раз девушка увидела меня на первомайской демонстрации и через общих знакомых и друзей узнала мой домашний телефон. Когда она позвонила в первый раз, я, конечно, был польщен её интересом. Мне понравился её приятный голос, манера разговаривать и общаться, но я очень переживал, что она окажется не в моем вкусе. Тем не менее, после двух недель разговоров я решился пригласить её на свидание. Место было выбрано нейтральное, всем известное и вполне соответствовало для первого романтического свидания. У меня было целых восемь рублей, и, в принципе, я был готов пригласить свою спутницу в какое-нибудь кафе или даже в бар…
Но, прежде чем я расскажу о своем свидании с прекрасной незнакомкой, хотел бы поделиться ужасной предысторией, произошедшей со мной накануне.
Кто помнит те времена, знают, что только-только умер Юрий Владимирович Андропов, и страной правил престарелый и вялый Константин Черненко. Был тотальный дефицит всего, но, тем не менее, моему папе удалось купить во «Внешпосылторге» коричневые вельветовые джинсы «Golden Star».[4] Молодое поколение не поймет моего неописуемого восторга, но тогда джинсы были жутко дефицитные, и весь город, вернее счастливая его часть, ходила практически в одинаковых джинсах, которые очень редко, но периодически все же выбрасывали на прилавки.
На тот момент все в городе повально щеголяли в итальянских «Riorda» и непонятных «Texas», люди попроще носили индийские «Miltons», и, конечно, самые продвинутые барражировали в «Levi’s», «Lee» или «Montana». Дело в том, что джинсы в СССР были не просто модными штанами, они обозначали ВСЁ.
То есть всё остальное у тебя как раз вполне могло быть совершенно заурядным, но, если у тебя были джинсы (только обязательно «фирменные»), то ты уже был на пике моды. И девочки засматривались на тебя больше, чем на твоих друзей. Да и сам себя ты чувствовал и красивее, и удачливее, и даже умнее других.
Поэтому, когда я пришел в институт в красивых вельветовых джинсах, галдевшая до того момента аудитория главного корпуса вмиг стихла, пораженная моим «великолепием». Джинсы действительно были прекрасны: коричнево-бежевого цвета микровельвет с шикарными броскими лейблами и изящными замочками на карманах. Наверное, для нынешних студентов это сопоставимо с приездом в университет на новом «Porsche», когда все ездят на заезженных «Toyota Camry»…
Одним словом, я купался в лучах славы, штаны дополняли новые кроссовки и взятые напрокат у друга солнечные очки — «капли». Видимо. выглядел я неплохо, раз сумел 1 мая на многотысячной демонстрации трудящихся привлечь внимание девушки с другого факультета и курсом ниже.
Была середина мая, мы готовились к сессии, я сдавал экзамены досрочно, так как планировал поехать в ССО