И в этот момент Сигруд понимает: это петля, бесконечная петля искалеченных детей, которые вырастают, но берегут свою боль, сохраняя ее свежей и новой, причиняя еще больше травм и начиная весь цикл заново.
В божественные времена целью богов было творить реальность мира для людей.
Богов больше нет. Но кто-то по-прежнему должен этим заниматься.
Теперь задача говорить людям, какова реальность на самом деле, определять ее для них возложена на правительства. Ибо граждане в общем и целом совершенно неспособны делать это сами для себя.
Из письма министра иностранных дел Виньи Комайд премьер-министру Анте Дуниджеш. 1713 г.
– Ну, она точно не знала, но намеревалась попробовать. Она заполучила божественного ребенка. Может, она хотела пытать его, сломить его разум, перепрограммировать его. И она была готова нарушить много правил, чтобы провести больше исследований. Все, что могло дать ей подсказку, как его переделать. – Мальвина искоса поглядывает на Сигруда. – И она искала идеи где угодно. Открывала любые двери, любые склепы, любые склады, какими бы они ни были старыми, проклятыми или запретными…
– Да. Печать Колкана, так долго подавлявшая силу ночи… Когда Колкан умер, печать утратила весь смысл, все влияние, в точности как все остальное, сотворенное им. И запертый здесь мальчик получил возможность уйти. Хотя он уже не мальчик.
– У старой суки был блестящий ум. Наверное, придумала, как его обдурить. Пришла к нему – может, угрожала сделать с ним то же самое, что кадж с остальными. Он все еще страдал после потери приемных родителей. Наверное, был сам не свой. Она посадила его на корабль и увезла сюда, далеко от земли, которая его питает, от тех, кто в него верит, придает ему форму и влияет на его суть, – и это сделало его слабым.
– Сперва – то же самое, что и со всеми, кто теперь не спит, – говорит она. – Несчастный случай. Трагическая гибель семьи. Пробуждение. Но потом он… сделал кое-что глупое. Попав в очередной приют, показывал там фокусы с тенью. Кто-то заметил. И известие достигло министерства. А там о нем узнала старушка Винья Комайд.
– Да. Не повезло. С некоторыми так получилось. Живешь себе с приемной семьей, а потом что-то происходит. Несчастный случай. Пожар. Что угодно. И ты их теряешь. А когда это случается, похороненные внутри тебя воспоминания о смерти твоей божественной семьи, о смерти Таалавраса, и Вуртьи, и остальных снова оживают. Одна травма высвобождает другую. Мощные эмоциональные переживания взламывают плотину внутри тебя. И ты вспоминаешь… все. Кем ты был, что мог делать. Наверное, кое-какие вещи даже чудо не может подавить. Иногда я спрашиваю себя: а вдруг мы всего лишь ходячие лоскутные куклы, сшитые из травм?
– Он думал, что выживет, вернется и всех разбудит, – отвечает Мальвина. – Мне так кажется. Он не любил объяснять. Просто делал, что вздумается. – Она горько улыбается. – Мы должны были однажды снова стать одной большой семьей – и, возможно, начать новую войну, отбить Континент.
все напрочь забудете друг друга. Потому что ты должна быть в безопасности, вне подозрений. И с тобой, благословенным божественным ребенком, это будет происходить снова и снова, снова и снова. Опять и опять. Ты как сомнамбула будешь заново проживать свою юность, дрейфуя от семьи к семье. И не оставляя после себя даже воспоминаний
Оно тебя снова спрячет. Снова сделает ребенком. Исказит реальность вокруг тебя, медленно и понемногу. И даже не осознавая, что делаешь, ты покинешь эту семью, просто уйдешь и опять окажешься один. Чудо начнет все сначала. Ты забудешь о них, а они – о тебе. Как будто ты никогда и не жил с этой семьей. А для них все будет так, словно они никогда не удочеряли эту милую малышку. Вы
