Вера Мельникова

Дочки, кошки, собачки

Дневник

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Вера Мельникова, 2018

Мой дневник — это 17 увесистых тетрадей, написанных от руки. В них много семейных историй, весёлых и грустных. В этой книге вы прочтёте первые две тетради.

16+

ISBN 978-5-4493-0172-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Дочки, кошки, собачки

Вы держите в руках Дневник. Он не придуман, не сочинён, он абсолютно настоящий и писался в тетрадях от руки. Я начала вести его 15 лет назад после рождения второй дочери.

Не пугайтесь: бытовые подробности жизни новорожденного я постаралась сократить до минимума. Они во всех семьях примерно одинаковые и читать об этом скучно.

Кроме того, не все мои философские мысли я сочла нужным доносить до читателя: это не самый подходящий материал для дневников.

15 лет — большой срок. За это время в нашей семье произошло много разных событий, весёлых и грустных. Они и есть основа Дневника.

25 августа 2002 года

Месяц назад у нас родилась вторая дочь, и мы с мужем Николаем вообще перестали успевать заниматься чем-либо, помимо детей. Старшей Насте сейчас 7-ой год. Младшую мы назвали Зоей — искали какое-то редкое, но не совсем экзотическое имя.

Когда Коля и Настя приехали забирать меня из роддома, Настя украдкой поцеловала мне руку и сказала: «Мама, спасибо за сестру.» Я и представить себе не могла, что моя девочка способна на такое проявление эмоций.

27 августа

Мы живём вчетвером в одной комнате на Юго-Западной. Во второй и последней живёт свекровь Татьяна Николаевна, красивая молодая женщина спортивного телосложения. Слова «бабка» или даже просто «баба» — это не про неё. Со свекровью мы сосуществуем весьма мирно, но свекровь моя — заместитель директора Тимирязевского биологического музея и ей, конечно, не до пелёнок и бутылочек. Она вообще предпочитает в нашу комнату не заходить. Боится младенца, что ли?

Зато к нам беспрепятственно приходят псы: свекровин серый дог Чиф, моя старенькая немецкая овчарка Джесси, дворняжка же Георгий вообще с нашего дивана не слезает, он там от Чифа прячется. Ещё у нас есть кот Пушкин, который почему-то тоже в разряд «псов» у меня попадает. Вся эта братия не упускает момента, чтобы тщательно обнюхать и даже, бывает, лизнуть нашу Зою.

«Глистоносцы бессовестные!» — кричит на них с кухни свекровь-биолог. Но псы закрывают ушки лапками и остаются при своих интересах.

Из нашего окна виден Тропарёвский лесопарк, очень-очень любимый.

У нас вообще всё не так уж плохо, только жутко тесно: некуда спрятаться ни от детей, ни друг от друга. А побыть с собой наедине — для меня, например, ежедневная потребность. Но мне пока только 27 лет: может, ещё успею?

28 августа

Настя помогает нам как может. Очень уж она рада появлению в семье младшей сестры. Хотя мы понимаем, что её саму недавно принесли из роддома, что нельзя никакой помощи от неё требовать, но она одним своим присутствием рядом со мной и с Зоей несколько «разбавляет атмосферу». А главное — с ней можно разговаривать! Не знаю, как относится к старшей сестре Зоя. Думаю, она ещё не определилась.

Только что позвонила моя дорогая мама, через месяц после рождения Зои, впервые.

— Ну, дорогие мои, поздравляю вас с рождением Зинаиды!

— Мама, у нас Зоя…

— Ой, ну извините, пожалуйста, я перепутала.

С мамой моей мне общаться очень трудно, легче не общаться. Она постоянно в каком-то своём образе, у неё постоянно новые замужества, новые кошки, она всегда находится в поисках нового счастья в личной жизни, вообще в поисках лучшей доли для себя. По-моему, она не очень справляется с этими поисками последние годы и подбадривает себя спиртным. А может, наоборот, справляется и пьёт от счастья?

В любом случае никакой помощи с внучками от моей мамы ждать не следует. Пару лет назад она вообще посоветовала мне сдать Настю на пятидневку:

— Ты же будешь совершенно свободна! У тебя будут развязаны руки!..

Интересная позиция: зачем их тогда рожать, детей-то этих, чтобы сдавать куда-то?

Такая у меня мама. Вечная сигарета, маникюр-педикюр, макияж, обилие украшений, бейсболка в любое тёплое время года, а главное — «глубокие» суждения обо всём происходящем в стране и в нашей семье.

5 сентября

Отсутствие бабушек и теснота — это не единственные проблемы в нашей семье. Есть кое-что поважнее: наша с Колькой профессиональная нереализованность, точнее — нереализуемость в данный момент. Муж хочет заниматься литературой, я — художник (хотя первое образование у меня географическое с французским языком). Да, безусловно, это не самые хлебные профессии в нашей стране, но что же поделаешь, если душа просит именно творчества и только его? И вот тут-то и начинается трагедия: творчеству надо отдаваться целиком, забывая себя, с утра и до утра, а у нас даже урывками не получается.

И единственное наше общее рабочее место — это кухонный стол. В комнату, где живут четверо, письменный стол нам уже не впихнуть. Да и присутствие детей…

Я нашла экзотический способ рисовать при Зое: когда мы выходим гулять в парк, и она засыпает в своей коляске, я кладу ей в ноги (на остов люльки) фанерку, прикрепляю скрепками бумагу и получается подобие мольберта. На прошлой неделе, например, стояли очень тёплые дни и мне удалось сделать аж 10 полноценных пейзажей. Но это, разумеется, спасибо хорошей погоде.

8 сентября

Настя ревнует родителей к сестре! Но, кажется, мы своевременно поймали этот момент. Конечно, это неизбежно в любой семье, где рождается новый человечек. Столько уже написано об этом умных статей психологами и педагогами, но всё же совершенно избежать этой неприятности не удаётся. Мы решили моментально «делить детей» как только чувствуем, что «вот оно, началось». Когда я занимаюсь дома с Зоей — Коля предлагает какую-то деятельность Насте. Если же я иду гулять в парк с коляской, то обязательно беру с собой Настю и общаюсь исключительно с ней. Кстати, Насте понравилась моя идея мольберта у Зои в ногах, и она тоже рисовала.

Наверное, многие родители находят свои способы свести к минимуму подобную детскую ревность, но главное — не надо делать вид, что такой проблемы не существует или что в вашей семье «этого уж точно никогда не случится».

11 сентября

Есть ещё одно важное достижение — мне хочется называть это именно так — которое нам с Колькой удалось реализовать. У нас получается оставаться едиными в своих решениях относительно всех детских вопросов. Пока это касается, конечно, больше Насти. То есть у нас не случается ситуаций, когда «папа говорит одно, мама — другое, а ребёнок не знает, кого слушать». Мы договорились быть едины в своих вердиктах. Пока получается. Надо бы у Насти спросить: она-то довольна?..

16 сентября

Сегодня утром случилось маленькое чудо: в квартире не оказалось абсолютно никого, кроме псов. Зоя же при этом мирно спала. И я смогла посидеть одна на кухне, в полной тишине, и выпить кофе с печеньем. Я ни о чём не думала, я просто смотрела в окно и наслаждалась этим случайным покоем.

Я думаю, это утро было некой компенсацией за вчерашний сумасшедший вечер, когда мне хотелось бежать из квартиры и кричать на весь наш микрорайон:

— Уберите от меня ребёнка! Уберите от меня ребёнка! Я самая плохая мать на свете: я не в состоянии уложить его спать.

Зоя и правда так долго не засыпала и вообще отказывалась «хоть немного помолчать», что я начала реветь от усталости и собственного бессилия перед младенцем.

У нас в тот вечер были гости — наши с Колькой общие друзья, которые как-то особенно громко одевали в коридоре свои куртки. Несмотря на плотно закрытую дверь, был слышен малейший звук. Потом дверь открылась, украсив Зою мощным потоком света и кто-то громко сказал:

— Вер, не волнуйся, мы уже совсем скоро уходим.

Через 10 минут в комнату бочком пробралась Настя:

— Мам, я очень весело сегодня погуляла.

Потом кот Пушкин без малейшего стеснения (он же у себя дома!) поддел когтем дверь, не закрыв её за собой, разумеется; запрыгнул на диван, и стал активно тереться о нас с Зоей.

И последнее событие вчерашнего вечера, совсем уж из ряда вон выходящее: наша огромная черепаха Дыня, в ночи, решила переместиться из-под Настиного комода поближе к батарее. Как перемещается Дыня? Громко цокая по паркету…

Свекровь всё это время пряталась у себя комнате, Колька ушёл провожать гостей. А я испытывала по полной программе счастье материнства.

20 сентября

Где бы взять деньги на смену гардероба? Я жирею не по дням, а по часам. Никакие диеты, гимнастики и массаж не помогают. Мне кажется, после рождения Зои я увеличилась втрое. Уверенно на мне застёгивается только махровый халат. И самое обидное, что жрать надо: на то, чтобы находиться с ребёнком (с двумя!) на ногах целый день, нужны титанические усилия.

Помимо наших замечательных девочек есть ещё стирка, мытьё полов, сумки из магазина, приготовление обеда на всех. В настоящий момент этим занимаюсь преимущественно я.

Самый болезненный пункт из этого списка — грязные полы. Из Чифа, Георгия и Пушкина сыпется просто шерсть, а из моей старенькой овчарки ещё и перхоть. И вот если дважды в день всё это не выметать и не протирать, то ноги начинают прилипать к полу в буквальном смысле этого слова. А у нас дома принято ходить босиком. Но даже эти сто ежедневных поклонов с половой тряпкой в руках не убавляют моей талии ни сантиметра!

Но и стирка является не менее «радостным» событием: новая прекрасная стиральная машинка — подарок родственников мужа на день рождение Зои — пылится в коридоре. Я же стираю все вещи по-старинке — вручную. Почему-то Колька не торопится подключить новую машинку, зато, чтобы облегчить мне жизнь (надеюсь, именно такова его цель), он периодически ходит стирать свои джинсы и свитера к приятелю в соседний подъезд. У приятеля машинка работает давно и исправно.

22 сентября

У художницы Зинаиды Серебряковой было четверо детей. Несмотря на это она никогда не прерывала свои занятия рисунком и живописью и успела сделать за свою творческую жизнь очень-очень много действительно хороших работ. А весь «секрет» в том, что Зинаиде помогала её мама, взяв на себя абсолютно все хлопоты по хозяйству. Я не знаю, чья это была инициатива, не знаю, правильно ли это вообще, но если бы не подобное самопожертвование бабушки, Зинаида, при её потрясающей непрактичности, свойственной многим творческим людям, вообще перестала бы развиваться как художник.

Я начинаю чувствовать себя домработницей, а не матерью. И уж тем более не матерью, которая рисует. Все карандаши и краски убраны мною на самую высокую полку шкафа.

Получается, что на одного человека в нашей квартире сейчас свален весь быт. И этот человек — я. И не может мне прибавлять этот факт хорошего настроения. Наоборот — под вечер я становлюсь просто бешеной и ору на всех. Неправильно это — когда всё повешено на одного человека. Мне вообще начинает казаться, что кроме быта в моей жизни больше ничего нет и не будет. Но как-то так «вдруг» получается, что все мои домашние при деле и помочь никто не может: свекровь на работе, Коля пытается «через пень-колоду» закончить третий курс института, параллельно где-то как-то подрабатывая, мама моя так ни разу и не приезжала на новую внучку посмотреть…

А тут ещё и мои проблемы с весом и тот факт, что скоро на улицу будет просто не в чем пойти (я, кстати, уже сейчас ношу на прогулку с Зоей Колину куртку — она широкая). Вот неужели я именно к этому и стремилась, когда ждала второго ребёнка?! И куда теперь сбежишь?..

28 сентября

Позвонил Игаев, мой преподаватель по рисунку: в следующие выходные наша подгруппа (у меня последний курс худграфа в качестве второй профессии) едет на этюды в Коломенское.

Я, наивная, стала упаковывать бумагу и краски. Не так уж мне это Коломенское, вдоль и поперёк исхоженное, было необходимо. Мне просто хотелось пообщаться со сверстниками (на нормальном взрослом языке) и не помыть один день полы. Честно! И тут, конечно, выяснилось, что никто не в состоянии меня на один день дома подменить: Коля и тётя Таня именно в ближайшие выходные возвращаются на конюшню у нас под окнами — катать детишек. Подработка! Свекровь вообще фанат и знаток лошадей и прекрасно держится в седле, а Коля ей необходим в помощь: детей, желающих покататься во время учебного года, традиционно очень много.

А мне — как?! Мне кто поможет?

— Зачем тебе Коломенское, — спросила за ужином свекровь. — Ты ведь и у нас в парке замечательно рисуешь.

Люди, вы, что, озверели? Я дышать скоро не смогу. У меня только быт, быт, быт. Ничего, кроме быта. С Колькой произошла крупная стычка по этому поводу — впервые, наверное, после рождения Зои. Но муж мой — мастер слова (ненавижу его иногда за это). Он как-то очень резко и очень сразу заявил, что домашнее хозяйство — это сейчас моя прямая обязанность, если я не работаю. И что вообще наличие детей в семье — это именно быт, быт, быт.

Ёлки-палки! Я же всего-то день воздуха у них просила! Как жить дальше? Как-то придётся: я не хочу, чтобы Настя видела моё удручённое состояние. Или она и так всё понимает?

Вообще больше не буду рта раскрывать по этому поводу — пока это бесполезно.

1 октября

Ура! Зоя согласилась сегодня поспать на балконе. Срочно хватаюсь за свою тетрадь.

Я часто поругиваю себя за то, что не начала вести свои записи раньше, для Насти, когда та была совсем маленькая. Вернее, записи были, но в компьютере, не в тетрадях. Какой-то вирус уничтожил однажды все мои текстовые файлы. Восстанавливать по памяти я ничего не стала — настолько была зла на ситуацию.

Моя однокурсница по геофаку Маша Рогачкова всегда мне говорила:

— Один ребёнок в семье — халява.

Она была права: Настины первые годы жизни были наитруднейшими, но как-то эта жизнь с одним ребёнком мне легче давалась, чем сейчас, с появлением Зои.

Настин папа, к сожалению, ушёл из жизни через три недели после её рождения — автомобильная авария. Летом, у нас на даче. Он и насмотреться толком на дочь не успел. У меня на тот момент была только моя законная московская прописка у бабушки с дедушкой на Октябрьской улице и неоконченное высшее образование — четвёртый курс института. Своего жилья и стабильных заработков у меня вообще не предвиделось — мне только что исполнился 21 год. Ну и моя мама, уже тогда в своём образе, оказывала мне очень мощную «поддержку».

Мама решила забрать нас с Настей жить к себе в однокомнатную квартиру, повторяя всё время:

— Ничего, Веруша, мы сильные, прорвёмся!

Куда прорвёмся-то?.. К новым образам, что ли? Воспринимала ли она моё вдовство всерьёз? Ради меня ли вообще она этот поступок совершила — позвала жить к себе — или ради того, чтобы сообщить миру, на какие добрые дела она способна? Эх, мама…

С мамой было тяжело. Мы спали с ней в одной кровати, я печатала свой диплом по ночам на кухне. Если же к маме кто-то приходил, то печатала в ванной комнате, сидя на табуреточке, пристраивая печатную машинку «Ромашка» на коленях. Со временем я стала давать уроки французского детям — пенсии по потере кормильца не хватало.

Но всё это было как-то терпимо, как-то переносимо. Самым болезненным для меня было ощущение, что я мешаю своей маме… обрести нового мужа. Ведь она собиралась приводить его в свою однокомнатную квартиру. Мужчин с квартирами у неё никогда не было, она таковых почему-то вообще не искала.

К началу зимы я стала себя чувствовать немножко на спящем вулкане: куда нам с Настей нужно будет перемещаться в «случае нового мужа»?

И вот однажды мама вернулась домой счастливая: новый муж был найден.

— Работаем мы в разных местах, но жить мы будем вместе! — торжественно заявила она (о новом муже). Это, кажется, была фраза из какого-то фильма.

— Мам, а мне — куда?

— А ты должна в 24 часа, как говорится, решить свои квартирные вопросы.

Была середина декабря.

Я прожила с новым маминым мужем и счастливой мамой ровно неделю. Муж, кажется, вообще нигде не работал. Они спали на полу на кухне, оставив нам с Настей комнату. Вернее, не спали — больше гремели пустыми бутылками. Входная дверь постоянно хлопала: тогда спиртное продавали круглосуточно.

Я переехала жить к бабушке с дедушкой — мне даже выделили отдельную кровать, хотя могли бы и комнату маленькую нам с Настей отдать. Долго мы там не задержались — из-за тесноты главным образом. Ну и у меня снова возникло ощущение, что мы мешаем: ребёнок по ночам может заплакать, дедушка с бабушкой уже старенькие, им нужен отдых и так далее. Они мне никогда ничего не предъявляли, не гнали, но я в итоге прогнала себя сама — к родителям покойного Дениса на Цветной бульвар. Там была замечательная отдельная комната в большой квартире и там были очень рады внучке. Если бы ещё мой дорогой свёкр не пил!..

На Цветном бульваре мы с Настей прожили больше года. Мои родственники (особенно мама) были счастливы, что мы «так удачно пристроились» и больше их не докучаем своим присутствием. Хотя общаться мы продолжали, я даже иногда заезжала к маме в гости.

Я получила диплом, но устроиться куда-то на серьёзную работу не могла. Для этого нужно было отдавать Настю в детский сад, то есть иметь чёткое место жительства на ближайшие четыре-пять лет. Меня брало сильное сомнение, что в моём случае это возможно: у нас с ней у обеих был статус бомжей.

Я продолжала давать уроки французского. Удалось накопить на съём отдельной квартиры недалеко от Савёловского вокзала: мне не было плохо на Цветном бульваре, но мне хотелось жить самостоятельно и не зависеть от застольев свёкра.

В начале зимы мы с Настей съехали вдвоём на Стрелецкую улицу.

Пока я бегала по ученикам, я отводила Настю к бабушке на Октябрьскую. Возвращались мы с ней поздно вечером, я всегда полуголодная и буквально без ног. И всё же это было относительное счастье: я была свободна, за стенкой не было ничьей мамы, никакого домашнего хозяйства у меня практически не было, и у меня каким-то чудом находилось время для рисования.

Весной квартиру пришлось сменить, чему я была несказанно рада: хозяева предыдущей оказались не совсем порядочными людьми. Моё новое жильё — пожалуй, самое любимое из всех моих квартир — находилось на 12 этаже в доме напротив. И у меня было теперь две отдельных лоджии. И сумасшедшие виды на московские закаты. По выходным можно было вообще никуда не выходить, а просто сидеть и смотреть вдаль. Так мы с Настей и делали. Зимой, помню, в одеялах сидели поверх курток.

Однажды был какой-то особенно снежный и ветренный день. Огромные снежинки полчищами летели снизу вверх. Сквозь эту белую завесу мы могли разглядеть только ярко-синие огни над стадионом «Динамо». Даже старинного Миусского кладбища, которое у нас было совсем под окнами, было не видно.

За ночь намело какое-то невероятное количество снега, а мне на следующий день нужно было идти по ученикам. Насте же, соответственно, на полдня к моей бабушке.

Путь, на самом деле, был огромен для маленького ребёнка — не меньше трёх километров в одну сторону, мне кажется. Мы переходили Сущёвский вал, заворачивали в Вышеславцев переулок, потом кусочек улицы Образцова, потом Трифоновской… И не было никакого подходящего попутного транспорта. Нести на руках ребёнка в зимней одежде я могла лишь фрагментами, и Настя была довольно крупным ребёнком. Вариант с санками тоже не подходил: местами тротуары моментально расчищали и нам пришлось бы скрести полозьями по асфальту. И Настин нос при этом находился бы как раз на уровне выхлопных труб городских автомобилей.

Репетиторство было всегда для меня горьким хлебом, но это долгие годы были мои единственные заработки.

Ещё о тех временах запомнился тот удручающий факт, что мы с Настей очень плохо питались. Во-первых, все деньги уходили на съём квартиры, а во-вторых, я совершенно не умела готовить и совершенно не хотела осваивать это дело. Настя нормально обедала на Октябрьской улице. Кроме того, у меня тогда была подруга-татарка, которая периодически звала нас в гости и с удовольствием Настю угощала. Однажды Настя пришла к моей подруге настолько голодной, что съела котлету прямо в коридоре, не раздеваясь, опустившись на пол.

Я же, как правило, говорила, что сыта, хотя это было враньём. Мне просто было как-то неудобно «играть в саранчу». Бабушка меня, конечно же, подкармливала, но мне постоянно было мало, я никогда не могла наесться досыта.

Дома же я могла запарить для ребёнка геркулес в чашке или мороженые овощи из фабричных пакетов. Нет, мне не казалось, что это было нормой, но как-то не получалось у меня по-другому.

На Новый год произошла смешная история. Мы с Настей были приглашены к татарке Кате. Все наши общие знакомые разошлись по взрослым компаниям, а мне, как всегда, некуда было девать Настю. Вот и решили — уложим Настю спать и посидим с Катей вдвоём.

Перед застольем мы немного прогулялись по Новослободской и колядовали по знакомым. Кто-то подарил мне коробку прекрасных конфет, о которых я давно мечтала: твёрдый шоколад с грильяжем, а внутри вафельная прослойка. Такие сейчас не выпускают.

Пришли к Кате, я спрятала конфеты на самое дно пакета с детскими вещами. Настю мы покормили и уложили спать в отдельной комнате — спальне Катиной мамы, которая тот Новый год справляла у родственников.

Не могу сказать, что мы с Катей много выпили за праздничным столом. Вдвоём всё же особого веселья мы не испытали, да и для веселья особого повода не было. Но проснулись мы с Катькой в час дня…

Просыпаемся, а в квартире абсолютная тишина. Там, за стенкой, в маминой комнате, где Настя, ничего не происходит. Ти-ши-на. Первое, что мы подумали: ребёнок умер, потому что так долго спать он не может физически. Мы обе ринулись в спальню.

Настя сидела на большой кровати, в одеялах и подушках, которыми мы её вчера заботливо обкладывали, чтобы она с кровати не свалилась. Абсолютно всё постельное бельё и даже обои были перемазаны шоколадом. Предприимчивый ребёнок, видимо, от скуки, добрался до заветной коробки с моими конфетками и распечатал и надкусил буквально каждую.

Меня до сих пор удивляет: как Настя поняла, что это вообще съедобно?! Как она смогла разжевать этот грильяж в шоколаде?!

Мы с Катей очень смеялись.

Волшебный сегодня день: Зоя согласилась на балконе же выпить свою порцию молока из бутылочки и опять заснула. Поэтому — я продолжаю.

Когда Насте было почти два года, в нашей квартире появился Колька. Он отнёсся к Насте как старший брат, с удовольствием играл с ней, не брезговал вытереть ей попу. Меня немного смущало, что он младше меня на целых семь лет, но без него в нашей квартире на 12-ом этаже становилось уже скучновато. Кроме того, у нас стало появляться яблочное повидло, дешёвая варёная колбаса, пельмени и даже оладьи в моём исполнении, которые вечно подгорали — слишком уж тонкими были мои сковородки. Мясо готовить я так и не научилась, как-то не хватало у меня терпения поварить его ещё часок, зато стали получаться макароны. Одним словом: появилось какое-то подобие семьи.

Летом Настя жила на даче у бабушки с дедушкой. Нам её очень не хватало, но летом у меня не было уроков и не было никаких заработков. Нам просто не на что было бы кормить ребёнка. Мы же с Колькой ели вечные пельмени («Тураковские», как сейчас помню) и курили самые дешёвые сигареты — «Пегас». А как-то вообще несколько дней подряд ели одни грибы — бабушка дала нам несколько банок отварных опят, которые дед обожал собирать. Опята были фантастические, но в таком количестве нас они уже не радовали.

Одна из наших лоджий была настолько широка, что мы вытащили туда старый хозяйский диван и спали в жаркие летние ночи под открытым небом. Утром мы просыпались под любопытным взглядом нашей пожилой соседки, которая сообщала нам с соседнего балкона всегда одно и то же:

— Котик ваш опять ко мне приходил по парапету, я его покормила, не волнуйтесь.

Был у нас тогда замечательный серый кот Чижевский.

А потом грянул август 1998-ого года — кризис. Я потеряла почти всех своих учеников: у родителей просто не было лишних денег, чтобы платить за дополнительное обучение детей. Квартиру на Стрелецкой больше снимать мы не могли. Николай предложил переехать на Юго-Западную, поближе к его маме, которая могла бы нам как-то помогать… обедами.

Мы сняли дурацкую недорогую квартиру на улице Бакулева, в соседнем доме от его мамы. Квартира была совершенно заставлена мебелью, которая страшно мешала, но под окнами начинался Тропарёвский лесопарк, куда можно было уходить на весь день, валяться на пледе в высокой траве, купаться и загорать. Миусского кладбища под окнами больше не было.

Кое-какие ученики у меня всё же нашлись. Вместе с пенсией по потере кормильца и минимальной помощью Колиной мамы мы прожили на Бакулева ещё год.

Я научилась делать пироги с зеленью и яблочные конвертики (я их так называла) из какого-то очень простого теста, в котором присутствовало большое количество обычного подсолнечного масла. Пироги выручали, они были весьма сытные. Вместо конфет я варила цукаты из арбузных корок по рецепту Колиной бабушки Веры. Ну а мясо у нас ела только, кажется, наша овчарка.

Как-то мы уложили днём Настю спать и пошли с Колькой вдвоём в парк выгуливать нашу старушку-овчарку. Приходим через час: вся квартира вверх дном, Настя на своей кровати отсутствует. Зато на нашем диване навалена гора из подушек, одеял и даже одежды. Под этой горой — наша Настя.

— Настя, что случилось?! — кидаемся мы к ребёнку.

— Муха, — шёпотом отвечает девочка.

Настя вообще не переносила насекомых. А тут ещё и родителей рядом не оказалось.

В октябре Колька уговорил меня переехать к его маме в большую комнату — денег стало катастрофически не хватать.

— Временно, — сказал он.

И вот это «временно» продолжается уже два года. И окончания пытки не видать.

Зоя начинает просыпаться, поэтому последняя фраза на сегодня: до рождения Зои свекровь относилась ко мне как к родной дочери. Более того — и она мне стала ближе моей собственной матери. Потом что-то сломалось, и это счастье закончилось. И становится всё только хуже и хуже. Мне кажется, когда свекрови нет в квартире, мне дышится легче. Бессовестная я, наверное: это же её квартира. Но моя семья — это Коля и девочки, а свекровь — это… свекровь. Но говорить открыто я с ней об этом не буду — уезжать с Юго-Западной с двумя детьми мне некуда. И вообще, что я ей скажу:

— Почему Вы стали плохо ко мне относиться? Почему больше не любите?

4 октября

Ещё одна история про Настю и для Насти.

Весь прошлый учебный год я работала в школе преподавателем географии и москвоведения. Настя была отдана в детский сад и этому позорному событию будет у меня посвящена отдельная глава (простит ли она нас когда-нибудь за это?). И моя работа в школе и Настин сад изначально были необходимостью: надо было работать и зарабатывать, а моя старенькая бабушка, которая раньше охотно соглашалась брать Настю на полдня, была теперь от нас очень далеко. Возить же ребёнка к ней на метро каждое утро было бы бредом.

Когда я устраивалась на работу в школу, я, прошу прощения, предполагала кое-какую зарплату, которая сможет пополнить семейный бюджет. Но те первые гроши, которые я получила, заставили меня буквально разрыдаться в кабинете у нашей директрисы.

Мне тогда как раз хотелось купить на первую зарплату осенние сапоги для Насти. Выходило, что на аванс я смогу купить один сапог (из самых дешёвых), а на основную часть зарплаты, через пару недель — второй.

Всё это было жутко унизительно, учитывая с какой любовью и самоотдачей я вела каждый день все мои уроки и как старалась стать действительно хорошим учителем. Я обожала школу, я обожала свою работу, но работать фактически «за спасибо»…

Тем не менее, я решила дотянуть до конца учебного года, а потом поискать другое место. Настроение было отвратительное: усталость, обида за себя, неудовлетворённость.

Хорошо ещё, что я не отказалась от пенсии по потере кормильца (как на этом настаивала директор школы): она оказалась существенно выше моей школьной «зарплаты» и позволяла покупать необходимую обувь и одежду для Насти целиком, а не по частям.

Как-то у меня выдался методический день. Это означало, что на работу ехать не надо, а надо выспаться и засесть за подготовку к завтрашним урокам. Но как тут выспишься, если рано утром Настю надо отводить в садик? Я попросила накануне свекровь: она тогда тоже работала в школе, другой, сад у неё был чётко по пути. Но та заявила:

— Ваш ребёнок — вы и отводите.

Свекровь вообще по-разному относилась к Насте. Но, мне кажется, наша Настасья чаще бесила Татьяну Николаевну просто своим присутствием в квартире, хотя никогда никаких особых хулиганств за девочкой не числилось. Ну не любила она маленькую Настю и всё тут! Вообще жизнь с чужим ребёнком не каждому даётся легко и радостно, а тут ещё и в сад просят его отвести.

Короче говоря, я решила вообще не отводить никуда Настю и хорошенько выспаться вместе с ней. Так и сделали.

К полудню собрались в магазин за продуктами к обеду.

Чтобы не заставлять ребёнка стоять со мной в очереди, я оставила её на большой детской площадке около магазина. У нас был более-менее закрытый микрорайон, в каком-то смысле оторванный от всей Москвы, не проходной двор. Многие дети гуляли самостоятельно уже лет с пяти. Тем более, на тот момент на площадке Настя была не единственная.

Я отсутствовала не более пятнадцати минут. Подхожу к площадке: Насти нет, вообще никого из детей нет. Я, конечно, заглянула во все детские игровые домики, залезла подо все горки, посидела на скамейке минут десять: вдруг она с ребятами отошла куда-то и сейчас вернётся…

Тишина!

Нет Насти.

Опрашивать прохожих мне показалось глупо. Да и прохожих-то особо не было: в тот ноябрьский день ветер всех разогнал по домам. И я решила: сейчас я вернусь домой, спокойно приму ванну, выпью в тишине чаю с бутербродом, прилягу, может быть, на диван, а потом пойду в наше отделение милиции заявлять, что у меня дочка пропала. И вот только эти мысли были у меня в голове, только эти! Ни малейшей паники, никаких слёз, волосы на себе никто не рвал.

И тут я поняла, что причина моего спокойствия и полного равнодушия к ситуации кроется в моей постоянной усталости того дурацкого учебного года.

До какой же степени надо было выматываться! Фактически у меня не было ни дня, когда я могла бы побыть одна, в покое, наедине со своими мыслями и провести мой день так, как мне хотелось бы. У меня была вечная суета, вечный стресс, я постоянно не высыпалась.

Я потихоньку пошла к нашему подъезду, поднялась на этаж. На лестничной клетке на батарее под окном сидела моя Настя. Она тут же вскочила и обрушила на меня лавину гнева:

— Почему тебя так долго не было?! Все ребята разошлись! Мне, что, одной нужно было сидеть и тебя ждать?!

У меня не было сил ей возражать. Я похвалила её, что она сама нашла наш подъезд и этаж. И поняла, что… чай с бутербродом в тишине мне и сегодня выпить не удастся.

Я рассказала эту историю Наташе Шишкиной, моей единственной знакомой мамаше по нашему микрорайону, с которой мы общались. У неё был сын Гриша, ровесник Насти, а потом родился Илья — в один год с Зоей. Наташа совершенно не удивилась моей реакции на исчезновение ребёнка.

— Вы не поверите, а ведь у меня с Гришей был очень похожий случай, летом, у нас на даче. Я даже и не собиралась предпринимать поиски сына. Мне как-то сразу стало ясно, что Гришу украли. Но я почему-то была абсолютно спокойна. Единственное, о чём я подумала: “ Хоть бы он попал в хорошие руки!»

10 октября

У нас с Настей почти отсутствует тактильный контакт, что меня очень пугает. Мне кажется, до рождения Зои этой проблемы у нас не было. Разумеется, что Зоя здесь совершенно не при чём.

Когда маленькая Настя начала уверенно сидеть, хорошо держа спину, я сажала её себе на плечи, и мы с удовольствием в таком виде бродили по переулкам между Сретенкой и Трубной: мы с ней тогда как раз жили на Цветном бульваре. Помню, был ужасно душный летний вечер — в квартире не уснёшь. Я решила взять Настю и пойти на улицу, несмотря на то, что была уже абсолютная темень.

Прошли часть Цветного бульвара, перешли Садовое кольцо под Самотёчной эстакадой и направились по Екатерининскому скверу с сторону парка ЦДСА — там было как-то тише и прохладнее, чем в наших намертво заасфальтированных переулках.

Через полтора часа я уже открывала дверь в квартиру. Прямо напротив входной двери у нас висело большое зеркало. В зеркале я увидела счастливую Настю у себя на плечах… с кольцом «Краковской» колбасы в одной руке и с небольшим пакетиком чипсов в другой. Волшебство какое-то! Откуда?!

Потом поняла: под Самотёчной эстакадой в те годы традиционно ночевали дальнобойщики. Когда мы возвращались обратно, один из них решил пообщаться с Настей. Наверное, Настина улыбка и готовность «поговорить», а может, и мои коротенькие шорты и босоножки на каблуках «заработали» нам ужин.

Долго мы на колбасу и чипсы не смотрели — мы оставили половину «Краковской» на завтрак, а другую половину немедленно съели. Я жевала и думала:

— Мы это честно заработали.

Но больше просто радовалась колбасе и была благодарна Настасье. Уснули сытые.

Так что же тактильный контакт с Настей? Куда он подевался? Мне как-то трудно стало её обнять, поцеловать, прижать к себе. Бывало, что и дотрагиваться не хотелось. А может, у нас с ней его всегда было недостаточно? Всё её детство я была озабочена ежедневно только одним: как выжить. В таких условиях на «телячьи нежности» я просто не была способна. Конечно, это преступление с моей стороны: ведь по сути дела весь мой «контакт» заключался в том, что я брала ребёнка на руки, чтобы перенести его с места на место.

А ведь Насте этого было явно недостаточно.

Сейчас мы с Колькой пытаемся исправить ситуацию: по вечерам мы залезаем на наш большой диван и обязательно берём обеих девочек к нам — просто так, чтобы всем вместе поваляться, прикасаясь друг к другу.

Мои родители никогда не брали меня с собой в постель. Мне кажется, им это даже в голову не приходило. Наоборот, они как-будто даже охраняли своё пространство от меня. А бабушка — та вообще гнала меня от родительской кровати, считая моё столь близкое присутствие проявлением невоспитанности.

Как-то ночью, испугавшись чего-то, я залезла к маме по одеяло (мама забирала меня от бабушки к себе по выходным), на самый край её половинки кровати. Упала, больно ободрав нос о ковёр и больше никогда-никогда попыток поваляться с родителями вместе не делала.

Я вообще до своей мамы не дотрагивалась долгое время. Впервые мне захотелось её коснуться уже тогда, когда мне было 14 лет, и я начала встречаться с Андреем Морозовым. По-моему, он как-то невольно прорвал эту плотину моего физического отчуждения от маминого тела, и я впервые сама взяла её под руку (мы тогда ехали с ней и с дедушкой на троллейбусе мимо Марьинского Мосторга).

Сейчас, разумеется, ни малейшего контакта у меня с мамой нет.

Как сложится с Настей — не знаю, но я постоянно об этом думаю.

У Коли в этом смысле было всё по-другому, всё правильно: они с сестрой получили обеих родителей сполна.

14 октября

Поймала себя на мысли, что сегодня мне тактильного контакта не захотелось даже с Колей. Моя голова всегда повёрнута только в одну сторону — в сторону Зоиной белой кроватки. Оттуда постоянно исходят какие-то звуки и движения. Я не знаю, что это с моей стороны за «капризы»: эгоизм? усталость?.. Но хочется всех домашних просить, чтобы не дотрагивались до меня, чтобы вообще отошли на несколько шагов. Такое впечатление, что я тела своего не чувствую или что мне везде больно.

Мне вообще как-то стало сложно проявлять чувства по отношению к Коле. Не хватает меня ещё и на чувства. Надеюсь, это временно. А пока прямо забором бы себя огородила.

19 октября

Шла сегодня из магазина с сумками. Навстречу наша дворничиха, с дежурной мусорной тележкой. Дворничиха идёт как-то странно: на один бок заваливается. Поровнялись. Вроде бы всё обычно в её облике, но почему-то голова с одного бока как-то непомерно велика. При этом тётка ещё и кряхтит.

— У Вас случилось что-то? — спрашиваю я.

— Конечно! Тащу вот этого гада аж с Бакулева. Сколько раз скинуть пыталась — ни в какую. Вцепился намертво. А такой тяжёлый, гад!

И тут только я замечаю гигантского рыжего котяру, который расположился у дворничихи на мощном трудовом плече, заняв ещё и значительную часть её спины в телогрейке. Волосы у нашей дворничихи рыжие и — трудно поверить — абсолютно того же окраса, что и шерсть у кота. Издалека совершенно невозможно различить, где животное, а где работник ЖЭКа.

Я посочувствовала женщине и ускорила шаг: у меня тоже волосы рыжие, хной выкрашенные; мало ли, что коту в голову может придти.

Я потом ещё много раз встречала эту парочку в нашем микрорайоне. Тётка так же кряхтела и заваливалась на бок, а кот так же нежно обнимал её. Не такая ли она, истинная любовь?

Школа, в которой я работала, располагалась ужасно неудобно от меня: приходилось добираться на нескольких видах транспорта и у меня никогда не было уверенности, что я не опоздаю на урок.

Это произошло зимой. Я по плану пересела с маршрутки на троллейбус. Снег валил всю ночь и я специально вышла из дома пораньше, предполагая, что городской транспорт будет двигаться не быстрее нашей черепахи Дыни: снегоуборочная техника в Москве была немногочисленна и спала долго.

И точно: бедный троллейбус, обязанный по правилам передвигаться только по крайнему ряду, волей-неволей цеплял все придорожные сугробы. Цеплял, цеплял, да и встал в итоге как вкопанный. А он и правда основательно «вкопался».

В салоне паника: люди на работу опаздывают. Водитель спокоен — он и так на рабочем месте.

— Таак, — объявляет он в микрофон. — Ехать дальше хотим?

Люди переглядываются в растерянности.

— Мужчины в салоне есть? — продолжает водитель тем же невозмутимым тоном.

После чего он открывает двери и предлагает всем желающим троллейбус немного раскачать. Долго упрашивать никого не пришлось: дюжина пассажиров мужского пола храбро прыгнула в придорожные сугробы и действительно замечательно раскачала эту усатую махину, немного отодвинув её от злополучного снегового вала. Через десять минут мы уже ехали дальше.

Но радости у меня по этому поводу не было. Я всё думала:

— Это же просто дичь какая-то: накануне двадцать первого века в столичном городе пассажиры вынуждены высвобождать из снежного плена городской транспорт… И ведь это в Москве! В моей родной Москве, в нескольких километрах от Кремля.

22 октября

Я ищу ответа на философский вопрос: надо ли воспитывать детей. Точнее — как их воспитывать, чем, если можно так выразиться. Словами? Традиционным ремнём? Умными книгами? Задушевными разговорами? Или только собственным примером, живя с ребёнком рядом и просто терпеливо отвечая на все его «глупые» вопросы? Но ведь для этого надо самим быть Человеком. А как себя объективно оценишь? Думаю об этом постоянно. Мне очень хочется быть хорошей мамой, которая выпустит во взрослую жизнь правильных дочерей.

Одно меня пока радует: это только моя сфера ответственности, то есть никакие мои и Колины родственники в моё материнство не вмешиваются.

Но, увы, и выходных мне не дают.

Наверное, чтобы не отвлекать меня от счастья быть матерью.

26 октября

Некоторые предприимчивые родители воспитывают своих детей… бабушками. Я знаю, что бабушки бывают очень разные, совсем не такие как моя мама. Но меня в любых подобных случаях преследует вопрос:

— Товарищи, а кто ребёнка этого на свет-то производил? Вы, бабуля? Чей ребёнок-то?

У Насти в детском саду была одногрупница Катя, которую я никогда не видела с её родителями. Круглосуточно Катя находилась в компании бабушки. Да, бабушка была молодая и очень бодрая, но она была не мама.

Как-то мы оказались с ними на одной детской площадке. Я не удержалась:

— Скажите, а Катины родители, наверное, работают круглосуточно и совсем не могут Катей заниматься?

— Что Вы! Я просто своим молодым Катюшу не доверяю. Мы с ней всегда вместе всё делаем, она всегда со мной.

Абсолютно те же страшные слова я слышала и от матери Колиного друга, сестра которого родила первого ребёнка в 17 лет:

— Я не могу доверить своей дочери воспитание ребёнка.

И что интересно: фактически обе матери лишены родительских прав (собственными же матерьми), но даже как-будто рады этому. Руки развязаны, что ли, как мама моя говорила, предлагая сдать Настю на пятидневку?

Вот убивала бы я этих чудо-бабушек, честное слово.

Моя мама сдала меня бабушке в год. Сдала, развелась с моим отцом и ушла на поиски счастья. Да, она постоянно приезжала, но мы с ней стали жить вместе, вне бабушки, когда мне было уже 12 лет. Мама всегда утверждала, что бабушка забрала меня насильно.

— Она вообще была страшным человеком!

— А почему ты не оказала сопротивление? Кто вообще моей матерью был?

Когда моя мама не может ответить на заданный вопрос, она всегда говорит так:

— Ты ещё ничего не понимаешь в этой жизни!

Когда родилась Настя и у бабушки были ещё силы, она убеждала меня, что воспитывать детей должны именно бабушки, приводя многочисленные примеры из жизни «звёзд» отечественного спорта и эстрады. А родители должны работать.

На мои возражения (плевать на которые она тогда хотела, как мне показалось)

она резко заявила:

— Была бы я сейчас здоровая, забрала бы у тебя Настьку без разговоров.

Я показала ей кулак.

Другая крайность, нынче довольно распространённая — работающие бабушки. И не просто работающие, а плотно работающие, которые совершено отказываются побыть с внуками хоть сколько-то, прикрываясь своей работой как ширмой:

— Я не могу посидеть с ребёнком. А когда мне? Я же работаю!

Это тоже обидно и неприятно, но главное, что, я уверена, это сразу же воздвигает стену отчуждения между бабушками и внуками. И не только в раннем детстве, но и потом, когда эти внуки вырастают.

Вы уж тогда не ждите большого внимания от ваших внуков, дорогие работающие бабушки. С Новым годом и с 8-ым марта они вас, конечно, поздравят, «от всей души», по напоминанию своих родителей. Не обижайтесь — раньше нужно было думать и принимать участие во внуках хотя бы раз в месяц.

Моя мама ещё не приезжала на Зою посмотреть. Моя мама работает.

10 ноября

Что мне написать про нашу Зою? Она страшная крикунья. Настасья так меня не огорчала. Такое впечатление, что Зоя готова ныть по любому поводу и без повода. Бороться с этим невозможно. И даже когда она спит или спокойно лежит в своей кроватке, что всё же случается (над кроваткой висит пёстрая карусель, а по периметру пришита яркая аппликация — вроде бы есть, чем заняться), я нахожусь в постоянном напряжении, что ребёнок заплачет. Тогда мне приходится немедленно бросать все свои дела и брать её на руки. По-другому детусика не заткнуть.

Никакие погремушки и песенки её не отвлекают от крика: ей надо немедленно быть у кого-то на руках. Конечно, мы многократно пробовали не подчиняться её требованиям, не брать на руки и вообще не подходить к кроватке, но ни разу это не срабатывало: чем дольше мы проводили эксперимент, тем дольше потом приходилось её успокаивать.

В конце концов мы перестали мучить и себя, и ребёнка и прибегали по первому требованию — так было всем «дешевле».

Зато Зоя день за днём превращается в настоящую блондинку с огромными серыми глазами, хотя при рождении волосы у неё были тёмные.

Красивая девочка у нас получается.

16 ноября

Мне кажется, Настасья отупела от постоянного сидения дома со мной и с младшей сестрой. Получается, что мы — единственное Настино общение. Никуда я с Настей пойти не могу — ни на выставку, ни в театр, даже просто в центр Москвы погулять мы поехать не можем. Тропарёвский лесопарк и детские площадки — это пока всё. Да и то, в это время года большого кайфа от прогулок нет. У меня вообще такое впечатление, что Настя как-то замерла сейчас в своём развитии.

Конечно, дома у нас куча книг, хорошие принадлежности для рисования, я не прячу от Насти своё швейный ящик со всякими ленточками, бусинами, пайетками… Есть, чем заняться дома-то! Но ей как-то всего этого не надо, как-то ей всего этого не хочется.

— Насть, почему ничем дома заняться не в состоянии?

— Понимаешь, мамочка, я — очень ленивая девочка.

Может, она и вправду такого о себе мнения?

Никогда не лень Настасье только одно — болтать. Обо всём на свете. Главным образом — задавать вопросы. Я как-то ей сказала:

— Насть, ты ужасная болтушка. Тебя в школу не возьмут.

— Ничего страшного, я тогда сразу в институт пойду, — уверенно ответил ребёнок.

Ещё один «грех» числился за Настей всё её детство — какая-то прямо патологическая неаккуратность к собственным вещам. Заставить Настю убраться было невозможно. Делать же это за неё я считала не совсем педагогичным. У нас с ней постоянно возникали стычки на этой почве, которые ни к чему не приводили. Настя не меняла своего поведения.

— Насть, ты понимаешь, насколько ты бываешь ленивой и неаккуратной девочкой? Насколько трудно родителям с тобой бывает?

— Да, понимаю, но зато у меня лицо красивое, — ответила Настя.

В тайне от родителей она побрила волосы на руках. Сказала нам об этом через неделю. У неё есть кумир — певица Бритни Спирс. Настя хочет во всём походить на эту… дуру.

1 декабря

На Тверской есть чудесный книжный магазин «Москва»: он работает чуть ли не до полуночи. И меня туда отпустили. И вот там я купила Насте замечательную книжку «Сексуальная энциклопедия для девочек» с восхитительными картинками и очень доходчивым текстом. Настя была в восторге. Я попросила её по возможности показать книжку своим знакомым девочкам во дворе, чтобы те учились называть вещи своими именами.

Прочитав книгу, Настя храбро заявила Кольке:

— Коля, а я знаю теперь, что у тебя в штанах.

— И я знаю, — не растерялся наш папа. — У меня там половые органы.

— Да, но я знаю, какие именно: пенисные!

Чуть не забыла ещё про Настасью: она постоянно озабочена поиском в себе какого-то дара.

— Мам, почему мне Бог никакого дара не дал? (и откуда у неё такие мысли?)

На самом деле, дар у неё есть: она периодически читает мои мысли. Но, по-моему, это нормально для людей, которые круглосуточно годами находятся в одном помещении. Или всё же действительно — дар?..

6 декабря

Очень редко, какими-то фрагментами или даже огрызками мне удаётся добраться до моего худрафа на Пироговке. Обидно будет не получить это второе образование: уже столько сил на это затрачено в прошлом учебном году, до рождения Зои.

Там у меня есть мольберт и два часа времени. И рядом нет детей. И можно попить чаю с другими студентами за длинным столом и… поговорить не о быте и не о детях. И кто-то из студентов приносит, как правило, что-нибудь вкусненькое к чаю. Маленький такой рай получается.

Я как-то принесла свои осенние пейзажи, нарисованные «при помощи» Зои — у неё на коляске. Преподаватель считает, что это подвиг и ставит всем в пример мою работоспособность. Но я сама отношусь к этому по-другому: у меня было такое огромное желание рисовать, что я была согласна на любые «полевые» условия.

В тёплом классе за мольбертом, сидя на стуле, оно, конечно, лучше, но мы же лёгких путей не ищем.

1 января 2003 года

Как мы справляли Новый год? Абсолютно никак. За окном был такой артобстрел из салютов и питард, что Зоя уснула, кажется, только под утро. А я несколько часов носила её по комнате на руках, пытаясь утихомирить. Все мои попытки запихнуть её ненадолго в кроватку оканчивались полным крахом — ребёнок немедленно начинал орать. Не думаю, что от страха. Уверена, что «от самой себя»: спать хочется, а за окном пушки палят.

10 января

За Зоей прочно закрепилось прозвище Буза. Да-да, именно потому, что она постоянно бузит, в каком бы положении ни находилось её тело. И не бузить она не может, как бы мы её ни развлекали.

От этого прозвища потом родилось производное — Чуча. Потому что Буча. А имя Зоя вообще как-то отошло на второй план.

17 января

Мои проблемы с весом не заканчиваются: я не могу сбросить ни грамма. И подозреваю, что сила воли тут не при чём. О спортивном зале я не мечтаю — на это нужно свободное время и деньги.

Недавно добавилась ещё одна проблема: из меня посыпались мои замечательные волосы. Последнюю неделю я хожу по квартире в бандане на голове. Когда же это закончится? Когда я снова стану прекрасной Белой Лилией, которой была до рождения Зои? Да, я всегда одевалась хуже, чем могла — вопрос денег. Но я была худая, стройная и замечательно лохматая…

Как же непросто эти дети даются!

19 января

Когда свекровь приходит с работы домой, Коля как бы перестаёт для меня существовать: свекровь-паучиха желает с ним долго общаться. Я, наверное, оборзела, но Коля — мой муж. Мой! Вот сейчас они сидят на кухне за столом и что-то «плотно» обсуждают. Мне всё равно, о чём они говорят, но меня на эти посиделки не зовут, а сама я присоединяться не хочу, боюсь помешать.

Так быть не должно!

С моим присутствием в квартире вообще считаются?

И ведь подобное началось не сегодня и не вчера. Это просто разрывает мне сердце.

На прошлой неделе свекровь почему-то стирала Коле носки. А он почему-то счёл это нормальным. Просто стоял рядом и молча смотрел. У меня же глаза на лоб от удивления вылезли.

Что мне делать?..

Вот совершенно не такой была моя первая свекровь, мама Дениса, с которой мы полгода прожили вместе до рождения Насти. Она никогда не вмешивалась в жизнь сына и вообще старалась лишних вопросов нам не задавать. Ни о каких вечерних «задушевных беседах» наедине с сыном там не могло быть и речи. Если мы общались, то все вместе. Правда, когда родилась Настя, Вера Павловна всё же попыталась довольно авторитарно несколько раз настоять на собственном понимании воспитании ребёнка, но Денис мягко её отстранил. Никакого конфликта из этого не последовало, отношения наши с ней никак «не пошатнулись».

Уже потом, после его смерти, она как-то снова стала время от времени настаивать на каких-то действиях по отношению к Насте (например, что памперсы — это лишняя трата денег, что ребёнка не надо кормить детским питанием, а можно уже и взрослыми щами со сметаной взрослой столовой ложкой, одевала её как-то «по-старинке»).

Тогда для меня все эти детские вопросы были очень важны. Я хотела, чтобы мой ребёнок был только мой. Я же жила у свекрови в квартире и не считала правильным «качать права». Тем более, что относились там ко мне очень хорошо и жалели.

Короче говоря, может, это сейчас и кажется смешным, но мы с первой свекровью немножко не поделили Настю, что послужило одной из причин моего ухода с Цветного бульвара и переезда на съёмное жильё. Я даже написала Вере Павловне письмо перед уходом, которое её очень расстроило, и содержание которого я никогда потом вспомнить не смогла.

Но, как бы там ни было, у мамы Дениса было одно очень важное качество: несмотря на то, что она была работающей бабушкой, у неё всегда находилось время и желание общаться с внучкой. И, кстати, свекровь и свёкр без проблем отпускали меня и к подругам, и на дискотеки. Я даже ездила с группой детей на неделю в Архангельск, а потом на неделю в Феодосию: я тогда подрабатывала в детском туристическом клубе на Юго-Западной, занималась со школьниками краеведением.

И вот этой нынешней нечеловеческой усталости от быта во мне не было. Единственной проблемой было моё вдовство и, соответственно, безденежье. Но мы с Настей всё же жили в семье и не голодали, конечно же. А вещи я уже давно приспособилась покупать себе исключительно в сэконд-хэндах.

С мамой же Коли просто какая-то катастрофа. По-моему, у нас уже нет с ней никаких отношений, а есть только необходимость сдерживать себя, чтобы не начать открытые военные действия.

Да, кстати, по-моему, Коля не на моей стороне. Может, в этом всё дело? Или он тоже не желает «выходить на тропу войны».

Интеллигентное семейство Зубковых, я ведь у вас не только обслуживающий персонал, правда же? Вы же помните, что я мама Зои, что эта девочка нас всех объединяет, да?..

2 февраля

Я стала реже делать записи. Нет, это не от усталости и не от отсутствия времени: здесь у меня ничего почти не изменилось с момента рождения Бузы. Просто мне надоело писать об одном и том же: свекровь отказывается посидеть с внучкой, зато ежевечерне забирает сына. Я занимаюсь домашним хозяйством. Выходные мои — большая редкость. Пройтись одна по улице, спокойно, без детей, я не могу.

Помимо лишнего веса и выпадающих волос, у меня ещё стали болеть и зубы. Меня отпустили на полдня к зубному — троекратное ура свекрови! Но за один визит, как выяснилось, зубы мои не починить: слишком велика проблема. Врач попросил приехать ровно через неделю для продолжения лечения.

Разумеется, я предупредила свекровь, что и на следующей неделе ей придётся посидеть полдня с Зоей. Коля присутствовал при этом разговоре…

Наступила какая-то странная тишина. Потом в этой тишине моя дорогая свекровь произнесла какое-то междометие. Возможно, это был просто какой-то особенный её вздох или случайно вырвавшийся звук. Но Коля отвёл меня в нашу комнату и сказал, что мой визит к зубному мне придётся отменить.

Так и порешили.

Конечно, можно было бы упаковать Бузу в коляску, взять с собой Настю, попросить старшую сестру погулять с младшей на крылечке стоматологической поликлиники, и тогда плевать я хотела на моих новых интеллигентных родственников. Однако было для этого отчаянного поступка одно очень серьёзное препятствие: мы живём на Юго-Западной, а нужный мне зубной служит в клинике, расположенной в Химках-Ховрино. Это автобус, метро, потом ещё автобус, а самое главное там нужно быть к 8.30 утра.

Я не решилась на такой подвиг.

10 февраля

У нас с Колей есть одно «рабочее место» на двоих — свободная половинка кухонного стола. На что хватает этого места? На то, чтобы посидеть по ночам с книгами, когда дети уложены, а все псы уже по тысячному разу пометили свои маршруты.

Мы и сидим.

Разговаривать последнее время что-то не получается, но при этом мы вроде бы сидим рядом, и вроде какое-то общение у нас происходит.

Невербальное.

И вот сколько бы ни было времени, свекровь обязательно придёт на кухню выпить воды из чайника. Встанет рядом и будет по чуть-чуть нежно отхлёбывать из маленькой своей чашки свою остывшую кипячёную воду. Пока всё не выпьет — в комнату к себе не вернётся. И как-то всё это у меня над ухом происходит (моя половинка стола расположена так, что чайник стоит ровно у меня за спиной). И ладно, если бы она это делала один раз за ночь. Нет, одного раза никогда не бывает. Минимум три.

Я пробовала осторожно под волосами (под остатками волос) затыкать уши кончиками пальцев. При этом мне даже хотелось, чтобы она заметила мой жест, чтобы расценила это как явный намёк. Куда там! Ночное водохлёбство не прекращалось ни на день.

В конце концов я купила в аптеке беруши — это немного спасало.

Уйти читать в комнату я не могла — там Буза. Разбуди её случайно перевёрнутой страницей книги и всё — концерт на полночи. Можно было уходить читать на батарею на лестничную клетку. Я так однажды и сделала. Через три минуты прибежала свекровь:

— Зоя проснулась!

Укачать внучку самостоятельно она, конечно же, не пожелала. Николая же в тот вечер не было дома, мои чтения проходили в одиночестве.

Можно вообще забросить все эти книги, не читать вовсе. Но так очень быстро начинаешь тупеть. Особенно, когда твои единственные собеседники на протяжении дня — только твои собственные дети и собаки.

Ну, на крайний случай, можно сама с собой разговаривать. Но я, пожалуй, погожу ещё с этим.

Мой старенький дедушка, когда я рассказываю ему о том, насколько нам тесно живётся, мне всё время повторяет:

— В тесноте, да не в обиде.

Дедушка очень любит это выражение. Я как-то стала вспоминать — откуда оно вообще взялось в нашей семье? И вспомнила: из детской сказки «Зимовье зверей». Мы многократно её с бабушкой в детстве перечитывали.

— Дед, так ведь там про зверей рассказывается, а я-то человек. И я очень даже в обиде. Очень!

Дедушка только смеётся в ответ и разводит руками. Он тоже никак не может объяснить тот странный факт, что я и мои дочери — бомжи, что живём уже не первый год по чужим людям.

И даже половинка кухонного стола — «ночное убежище и пристанище моё» — теперь мне не мило.

Зачем ты пьёшь столько воды, любимая моя свекровь? Почему ты молчишь, любимый мой муж?

Или и вправду всё происходящее надо воспринимать именно как зимовье зверей, учитывая количество зверья в нашей двухкомнатной квартире?..

Материнство — это счастье. И больше ничего, кроме счастья. Жизнь с ребёнком — кайф, ни с чем не сравнимый. Пусть болят зубы и сыпятся волосы, пусть не останется и половинки кухонного стола. Я тихонечко прислонюсь к стеночке в коридоре и буду читать стоя. Ничего страшного! Раз дедушка говорит, что обиды на тесноту быть не должно, значит… надо слушать старших.

1 марта

Сегодня чудо-день: меня отпустили на Теплостанский строительный рынок и в посёлок Мосрентген на поиски кухонной мебели. Как-то резко вся наша посуда перестала умещаться по существующим нынче шкафам. Приняли решение купить шкаф-пенал, он вроде бы места занимает совсем немного.

Мосрентген прекрасен. Мне до него от дома на автобусе доехать. Чувствуешь себя совершенно вне города: ручейки везде бегут, птички щебечут, в магазинах полно по-настоящему провинциальных товаров: кастрюли, чашки, мясорубки, мухобойки, веники, какие-то нелепые искусственные цветы, пластмассовые мыльницы, эмалированные чайники, фарфоровые маслёнки с крышками. Прямо какие-то восьмидесятые годы! Но главная достопримечательность этого крошечного заповедного уголка ближнего Подмосковья — полы в двух больших продуктовых магазинах.

Обычные серые бетонные полы щедро украшены осколками керамической плитки самых разных цветов. Рассматривать и потрогать мне захотелось буквально каждый кусочек. Я подумала:

— Если бы я была здесь уборщицей, я бы каждый осколочек тряпочкой протирала, чтобы он сиял ещё больше.

Глупость, конечно — обычная битая плитка. И люди, здесь живущие, давно привыкли к этой мозаике и, наверное, уже и внимания не обращают, но для меня это показалось прям волшебством.

Или дома засиделась?

Строительный рынок встретил меня самым лучшим на свете запахом, после запаха пирогов — запахом свежей стружки. Я бы скупила все свежеструганные доски, все балясины, все свежеобработанные на станке мебельные фасады и нюхала бы, нюхала, нюхала…

А сколько банок с краской, сколько кафеля разноцветного! У меня от этого обилия цветов просто голова закружилась. Да ведь на строительном рынке оказалось намного интереснее, чем в любом магазине для художников!

Только куда всё это применить? Мы с Колькой совершенно безрукие хозяева. Да и не хозяева вовсе. Конечно, мне хотелось бы ремонта в нашем «зимовье зверей», но если бы от этого хоть чуть-чуть увеличилась его площадь… А так — это ненужная трата денег. Лучше приеду ещё разок на рынок — стружки нанюхаюсь, баночки с краской в руках поверчу — может, на душе легче станет.

На обратном пути из окна автобуса я видела радугу. Это был такой завершающий аккорд к сегодняшнему замечательному дню. Мне так хотелось крикнуть:

— Люди, смотрите, там радуга!

Но все ехали с такими хмурыми лицами, что вряд ли разделили бы со мной мою радость. Ну и ладно: эта радуга будет только моя.

Несколько лет назад летом на ВДНХ я видела двойную радугу: одна дуга находилась над другой, и обе были нереально яркие и какие-то особенно согнутые, как хорошо натянутая тетива у лука. И занимали они ровно полнеба.

А на Белом море радуги были бледные, низенькие, плавно изогнутые, как будто никто не поработал над ними, зато их было… три сразу. Одна радуга вырастала из другой, одна порождала другую. И были они так низко распластаны над каменными островками-лудами, что их рукой можно было погладить, подплыв поближе на байдарке.

18 марта

Свекровь неожиданно стала уделять Бузе гораздо больше внимания. Может быть, ребёнок несколько подрос и стал ей интересен в общении? Вчера вечером, например, Зоя долго прыгала у неё на коленях и оглушала нас слогами: «Ба!», «Па!», «Ма!», «Ка!»

При этом она ещё активно плевалась. Короче говоря — артикуляционная гимнастика была проведена по полной программе.

Одно из любимых Зоиных блюд — бананы. Она их не только поглощает, она ещё и лепит из них, пропуская мякоть через все пальчики. Процесс доставляет ей огромное наслаждение. Мне — тоже: Буза молчит во время своей работы.

А вот молоко из бутылочки нам даётся трудно: не хватает терпения, слишком долго, слишком однообразно, слишком мало радости лежать или сидеть в одной позе, пока эта бутылка не опустошится. И не вылепишь ничего из этого молока-то. Скучно!

Свекровь носила Зою на конюшню. Как бы это смешно ни звучало, но лошади оказались для маленькой девочки настолько огромны, что она действительно их просто не заметила, совершенно никак не отреагировав. Другое дело, наши дог и овчарка — это всё же в понимание Бузы укладывается, но вот лошадь… А я-то думала, что избитое выражение «а слона-то я и не заметил» — это шутка.

Нет, оказалось не шутка.

Кстати, на лай дога Чифа (овчарка моя молчалива) Буза отвечает «Аф!». Но это пока сложный для неё слог, она, скорее просто раскрывает рот «в этом направлении». Но никто из нас не сомневается, что пытается она сообщить миру именно «Аф!»

Прямо маугли какой-то у нас растёт! И ведь не боится она псов этих зубастых. Мне кажется, это они её побаиваются: вдруг в ухо вцепится или вообще морду бананом перемажет? Кот Пушкин страдает не меньше своих коллег: любопытные детские пальчики как-то прямо сами по себе, автоматически, в тощие бока ему внедряются и, кажется, рёбра пересчитывают. Интересно, что кот особого сопротивления не оказывает. Просто встаёт и уходит, не обнажая когтей, не пытаясь проучить свою мучительницу.

Ну а с черепахой особо заняться нечем. К тому же она холодная. Может, она вообще в представлении Зои неживая?

25 марта

Нам сейчас с Зоей особенно трудно — физически, главным образом. Она ещё не ходит, а ползать ей уже неинтересно. Хотя ползает она с бешеной скоростью, причём как вперёд, так и назад. Приходится выводить её на середину комнаты, держать за руки и «наслаждаться» её постоянными приседаниями и повисаниями на маминых руках. Ладно, если бы она делала попытки совершать первые шаги при моей поддержке, но нет, ей хочется только играть в обезьянку. При этом она выражает такую бурную радасть от своих приседаний, что мне прямо жалко её прерывать и сажать обратно в кроватку.

Но, мне кажется, моя спина вообще не разгибается на протяжении дня.

Ещё одно новшество: с чем бы в руках я не подошла к Зое, она стремится немедленно всё из рук из моих вырвать. Нет, это не из-за большого интереса к маминой «поклаже», это просто желание — схватить, отхватить. Возражений Зоя не терпит. С одной стороны — нормальный хватательный рефлекс, бороться с ним глупо, но с другой — ни я, ни Настя ничего не можем теперь при Зое делать. Все журналы, книги, швейные принадлежности, карандаши — Буза автоматически присваивает себе всё, причём моментально.

Во время кормления она теперь тоже превратилась в маленький моторчик. Накормить её можно только вдвоём: один человек держит, другой кормит. Зоина голова готова вращаться не просто во все четыре стороны, а прямо вокруг своей оси или примерно как у совы в зоопарке. Главное для неё — не сидеть на месте ни минуты, какой бы вкусной ни была еда.

К счастью, она иногда соглашается есть «стоя»: один родитель удерживает ребёнка в более-менее вертикальном положении на полу или на диване, другой кормит.

Да, у нас есть замечательный обеденный детский стул, но девочка, судя по всему, в данный исторический момент не терпит ни малейшего ограничения своей свободы.

Но высший пилотаж — это суметь одеть на Бузу памперс. Как только кладёшь её на спину, она моментально переворачивается на живот и уползает. Пробовали держать за ноги-за руки — орёт. Пробовали кормить из бутылочки в этот момент — бутылочка отталкивается в сторону, и мы уже видим Зоин удаляющийся зад. А без памперса на прогулку не пойдёшь и спать ребёнка без памперса не уложишь.

Тогда Колька придумал такую хитрость: когда одеваешь памперс, надо одновременно кидать Бузе на лицо её одежду. Пока она разгребает ручонками завал, у нас есть драгоценные три минуты. И вот только это и срабатывало с тех пор.

Правда, один раз Зоя нас опередила: у родителей сноровка, но и ребёнок приспособился, скинув с себя всё раньше времени.

— Коля, ну что же ты! — с неподдельной горечью воскликнула я.

— Извини, патроны что-то сегодня очень быстро закончились, — ответил расстроенный муж.

Через минуту мы начали всё заново.

1 апреля

Я поняла, почему Зоиным пальчикам так нравятся «упражнения с бананом»: он хлюпает. Запрещать нельзя — это своеобразное развитие мелкой моторики, но мыть и обстирывать ребёнка потом приходится целиком.

Настино детсво по сравнению с Зоиным было ангельским. Но я, балда, оценила это только сейчас. Что ж, всё познаётся в сравнении.

Настасья демонстрирует чудеса непослушания. Мне кажется, это полностью моя вина: я не могу предоставить ей никаких достойных развлечений ни в квартире, ни, тем более, за её пределами.

Раньше мы с ней периодически ездили к моим однокурсницам, у которых тоже дети; Настя имела более-нормальное общение, ездили в Центральный детский мир, ходили по центру Москвы, навещали бабушку с дедушкой, много читали. Часть прошлого учебного года она вообще ходила в детский сад, где, конечно же, скучать им не давали.

Теперь всё моё время уходит на Зою. Настя кажется мне брошенной, но я совершенно не в силах сейчас исправить ситуацию.

Ну и конечно же, Настино патологическое пренебрежение чистотой: вчера я нашла за сундуком две её чистые майки. Естественно, уже все в пыли и в собачей шерсти. Наверное, они упали, а она решила не поднимать. Не заметила? Не сочла нужным?

Понятно, что теперь их придётся стирать опять.

18 апреля

Мне сегодня исполнилось 28 лет. И 27 мне уже никогда не будет. Я не люблю свои Дни рождения и никогда их не справляю. Так повелось. Но мне нравится делать самой себе подарки — те, которые я хочу. В этом году из-за отсутствия финансов я за подарком не поеду. В прошлом году я купила себе традиционное серебряное колечко с прозрачным камешком. Очень уж люблю колечки. Вот покупаю и не ношу — некуда теперь надеть. Разве что на генеральную уборку квартиры.

10 мая

Стиральную машинку подключили. Я больше не прачка.

12мая

Настя призналась, что бережёт свои мозги для Ильи Зорина. Это друг семьи, который старше Насти на пятнадцать лет. Насте кажется, что она влюблена. Нет, она просто уверена, что это любовь. Среди её ровесников, с которыми она во дворе периодически гуляет, одни глупые мальчишки. А какими ещё должны быть мальчишки в семь-восемь лет? Им пока положено быть дурачками и хихикать над всякой ерундой.

То ли дело Илья. Взрослый, красивый (по Настиным меркам), серьёзный.

Или это она от скуки чудит?

На всякий случай мы с Колькой решили отнестись спокойно к выбору Насти и не вмешиваться: пусть полюбит его немножко, если уж так хочется человеку. На следующий год начнётся школа, тут уж не до любви будет.

13 мая

Мы купили с Настей в магазине полкило свиного шашлыка. Ребёнок сказал, что он его никогда не ел. По-моему, врёт. Решили дома пожарить на сковородке. Буза увидела куски пожаренного мяса, немедленно схватила руками один и… мы замечательно пообедали шашлыком втроём.

9 мая у нас в микрорайоне, между домами, на самой большой детской площадке, давали концерт по поводу Дня Победы. Я с Зоей не пошла — не люблю балаганы. А Настасья взяла нашу овчарку и, даже не позавтракав, немедленно позвонила подруге из соседнего подъезда и отправилась на праздник. Пришла только через три часа.

Я, естественно, отругала её, что она улизнула из дома не покормив ни себя, ни собаку.

— Мама, ну что ты волнуешься? Я на улице поела. Там всем раздавали гречку с тушёнкой в картонных тарелках и даже водочку наливали.

— Да, но собака-то голодная!

— И собаке тоже порцию дали. Честное слово! Вот если ты сейчас разрежешь Джесси живот, то найдёшь там не переваренную кашу.

Коля купил Насте хорошие ролики. Настя освоила их в целом довольно быстро.

Как-то они дождались, пока из футбольной коробки уйдут все футболисты и решили совершенствоваться в катании именно в ней: там был прекрасный ровный асфальт, лучший в районе. Колька же сам катается прекрасно.

— Настя! — ругается он. — Ты когда начнёшь не просто ехать, а ногами работать?

— Коль, я боюсь…

— Так, хватит дурить, работай ногами как я тебе показывал.

— Ну хорошо, тогда я сделаю ещё один кружочек дури и начну работать.

22 мая

Я сижу в нашем лесопарке, на Мамашкиной поляне. Зоя спит в коляске. А я сижу и пишу. В траве, совсем рядом, пасутся две большие вороны. Находят там что-то и прямо крякают от удовольствия. Улетели.

На этой полянке в любое время года и даже, кажется, суток, подо всеми кустами и на всех пенёчках сидят и лежат мамаши нашего микрорайона. Сидят они всё больше по одиночке, знакомств особо не заводят. Когда их отпрыски засыпают в колясках или прямо на траве на пледах (дачи есть не у всех), большинство мамаш осторожно открывают баночки с пивом и затягиваются долгожданной сигаретой.

Честно говоря, приходя периодически на эту полянку, я ничем от этих женщин не отличаюсь.

Страх, что ребёнок может проснуться в любой момент, не даёт возможности сосредоточиться ни на чтении, ни на рисовании. А некрепкое пиво и сигарета — это прямо терапия какая-то получается.

Наверное, я не права. Наверное, все тут под кустами не правы, но… нам тут всем очень хорошо. Полянка никогда не пустует. Я сегодня, кстати, с овчаркой сюда пришла. Собака тоже дождалась, пока Буза уснёт, завалилась на бок и уснула сама.

Ах, какое счастье для травяных блошек — огромная тёплая овчарка! И даже сама явилась!

25 мая

Мы с Колей отвезли Настю на неделю к моим бабушке с дедушкой на дачу. Дома ей уж совсем скучно стало. Буквально некуда себя деть. Все её подружки куда-то разъехались, да ей с ними никогда особо интересно и не было.

Вчера отвезли, а сегодня уже начали по ней сильно скучать. Я буквально на каждое «Мам!» на улице оборачиваюсь.

На даче я провела всё своё детство. Плохих воспоминаний осталось предостаточно: мне многое запрещали, загоняли домой раньше всех, ежедневно просили пропалывать грядки, но главное, конечно, это было ограничение передвижения по дачам. Ну а если кто-то доносил бабушке, что я пошла не туда, куда надо, да ещё и в неподходящей компании — всё, домашний арест мне был гарантирован.

Бабушка очень старалась, чтобы в глазах всех соседей я выглядела приличной девочкой. Но, по-моему, она больше всего опасалась, что соседи скажут про неё, что она не сумела воспитать единственную внучку.

Бесили меня книги, которые надо было ежедневно читать по выбору бабушки. Это были плохие книги, пустые, они никак меня не увлекали, но чтению надо было посвящать минимум час в день. Бесило то, что после прочтения я обязана была записывать краткое содержание прочитанного в специальную тетрадь и даже делать какую-то иллюстрацию к бездарному тексту. Таким образом, в любой момент, когда мне могло бы понадобиться краткое содержание книги, я открывала бы заветную тетрадочку и освежала бы память.

Бабушка, наверное, считала, что люди читают книги исключительно ради их краткого содержания.

И свою первую тетрадь я начала как раз в том возрасте, в котором сейчас находится Настя. Не знаю, доставляло ли мне это в детстве удовольствие, но сейчас мне это помнится только как насилие со стороны бабушки.

— Ты мне будешь потом благодарна! — уверяла меня бабушка, заставляя резюмировать очередную прочитанную ересь.

Нет, не буду и никогда не была, никогда эти тетради мною не открывались.

Удивительно, как вообще бабушка не отбила у меня охоту к чтению и любовь к книгам в принципе!

Ещё страшно бесили меня на даче наши семейные обеды: они обязаны были происходить всегда в одно и то же время. Опоздание к обеду строго осуждалось. И даже если я в это время ходила с ребятами купаться на пруд, я всё равно обязана была «всё бросить» и мчаться к двум часам домой обедать. Делалось это ради приучения меня к дисциплине. Никого не интересовало — хочет ли ребёнок есть или ещё нет.

— У нас обед и точка, — говорила бабушка.

Мой любимый дедушка эти семейные обеды очень уважал. Он был по рождению своему деревенским человеком, и сбор всей большой деревенской семьи за столом, когда все ели из одного большого глиняного горшка, это действительно была и необходимость, и вековая традиция. Потому что все важные хозяйственные дела решались именно за этими обедами — в тот короткий момент, когда все были вместе и были свободны от работ.

Дедушка называл это не просто обедом, а ещё и семейным советом. Конечно, когда-то давно, в его далёкой тульской деревне Занино, именно так оно и было. Но «держать совет» мне, ребёнку, а потом подростку, втроём, с бабушкой и дедушкой, у меня совсем не было потребности. То есть эти семейные обеды были совершенно лишены для меня и смысла, и потребности. Я молча смотрела в свою тарелку и просто наполняла желудок едой.

По выходным обеды были веселее — приезжала мама с отчимом. За столом происходили ещё и какие-то разговоры. Иногда готовилось что-то особенное. И иногда действительно обсуждались какие-то важные хозяйственные дела.

Но время обеда было неизменно — те же два часа дня.

Я, по-моему, немного соврала о своей любви к субботним обедам. За неделю я отвыкала от маминого общества, терялась в её присутствии за столом. Взрослые почему-то периодически надо мной подтрунивали по самым разным поводам. Помню, несколько раз я выскакивала из-за стола и бежала в туалет прямо во время обеда, у меня было расстройство желудка. Нет, это не от плохой пищи, это было проявление стресса и ничего более.

Так что, если честно, все эти дачные обеды (кстати, всегда почти на свежем воздухе, под специальным навесом) тоже были для меня насилием.

Ещё бесила пятничная уборка большого дачного дома. Бабушка связывала это с субботним приездом мамы. Надо было обязательно протирать полы, вытряхивать коврики… Маме было совершенно на состояние дома наплевать. Когда я уже была подростком, она всегда приезжала на дачу всего на один день, без ночёвки. Она, кажется, и не заходила в этот большой дачный дом. Они сидели с бабушкой на маленькой кухне и вели бесконечные беседы о том, что мамина личная жизнь опять разбита.

Разве могло интересовать маму состояние наших полов и ковров при этом!

29 мая

Я сейчас сижу на Мамашкиной поляне, сторожу спящую в коляске Зою. Спящую овчарку Джесси я тоже сторожу: она от старости стала глохнуть не по дням, а по часам. Общаться с ней теперь можно только жестами. Я сижу, и радуюсь, что через два дня я поеду забирать Настасью домой: всё, чем было основательно испорчено моё дачное детство, за неделю нашу Настю коснуться не успеет.

Я уверена, что эта неделя ничего кроме радости Насте, бабушке и дедушке не принесла.

И ещё о семейных обедах: я пробовала на Юго-Западной сажать за стол всех вместе. Но свекровь (за что она, кстати, несколько раз извинялась перед нами с Колькой) периодически «перегибала палку» по отношению к Насте, делая ей замечания по поводу «неправильного» поглощения ребёнком пищи. Я заметила, что исправляться Настя не считает нужным, но вся как-то съёживается под неусыпным контролем Татьяны Николаевны и, конечно же, теряет всякий интерес к еде.

Я прекратила эти обеды. Стала кормить Настю отдельно.

Никто не умер!

3 июня

Юго-Западная. В квартиру влетает оса. Настя с визгом бросается закрывать все окна. Свекровь кричит:

— Настя! Зачем? Ты хочешь, чтобы эта оса у нас навсегда в квартире осталась?!

— Нет, я просто боюсь, что сейчас другие могут прилететь.

— Мама, мама, смотри! Какой красивый кордебалет поехал!

— Это кабриолет, Насть.

Нам с Колькой постоянно хочется спать. Утром мы просто не в состоянии оторвать голову от подушки, чтобы поменять Бузе памперс.

На прошлой неделе нашей институтской компании удалось наконец-то собраться полным составом у Тани Цыпиной на Проспекте мира. Я так ждала этой встречи, этого общения. И что же: после первого бокала («за встречу») я почувствовала, что веки мои просто слипаются. Я сидела за вкусным столом и буквально клевала носом весь вечер. И ничегошеньки с той встречи не запомнила, хоть больше спиртного и не пила из страха заснуть в гостях крепким сном.

5 июня

Мы во Власово. В нашем малюсеньком деревенском домике в три окошка, купленном за копейки у семейства Зориных год назад. Власово — настоящая старинная деревня, не дачный посёлок. И это совершенно затерянный кусочек счастья. У нас есть сосны, черника и пески. И больше ничего. И мы здесь прячемся от нашей свекрови. Теперь всё, как я хочу: только Коля, я, Настя и Зоя. Ну и Джесси поехала с нами здоровье поправлять. Дворняжку Гошу мы тоже взяли с собой — из жалости, Чиф его совсем застращал.

Коля бросил все свои подработки и должен провести всё лето с нами. Поскольку одной с двумя девочками мне в этой глуши не справиться.

Воду надо носить из специальной колонки. Воды надо много: дети имеют свойство пачкаться. Газа в деревне нет. Есть электричество (правда, проводку меняли, кажется, ещё в семидесятых) и обрубленная русская печь с плитой. Обрубленная потому, что лежанка на печи — самое нужное зимой место — давно разобрана предыдущими хозяевами с целью хоть немного увеличить площадь дома.

Электричество выключают часто — из-за каких-то вечных обрывов проводов. Когда нет света — нет и воды на колонке, она от электричества работает. Дров в лесу очень много, но это в лесу… Их надо принести, распилить, наколоть. Ближайший продуктовый магазин в четырёх километрах. Добраться туда можно только пешком, вдоль давно заброшенной узкоколейки. Мы и ходим — по шпалам, с продуктовым рюкзаком.

Зато за стенкой нет свекрови и в доме масса уголков, где можно уединиться с книгой.

Ну а быт — да, жестоко. Очень жестоко, если уточнить.

Настя говорит мне за ужином:

— Яичница, мама, у тебя получилась очень вкусная потому, что ты удачно распределила яйца по сковородке.

Настя нашла наверху буфета не распакованный блок сигарет «Честер». Удивлению её не было предела:

— Смотрите, какие длинные сигареты курили здесь предыдущие хозяева!

(Настя не могла знать, что внутри блока — отдельные пачки обычных коротких сигарет).

Когда-то во Власово было много домашнего скота, как в любой нормальной деревне. Коровы, свиньи, лошади, козы… Была, конечно, и своя кузня — лошадей подковывать. И даже, по слухам, за заброшенной узкоколейкой кладбище домашнего скота. Мы же застали нескольких невменяемых коз, общества которых я боялась до смерти. Соседка уверяла меня, что надо просто очень громко на них крикнуть, тогда они перестанут мной интересоваться, но я так и не научилась. Ничегошеньки у козы в голове нет, ничегошеньки. Только молоко под пузом. Она, по-моему, этим молоком и думает. Во всяком случае живёт она только ради него. И никогда с ней ни о чём договориться не получится.

Настя нашла у нас на задворках коровью челюсть, явно полувековой давности. Вертит в руках.

— Возьму себе для моего музея. И вообще, мама, я решила стать биологом! А кстати, чем биологи занимаются?

Вчера на Глинке (это наш маленький, почти персональный прудик) Настя упала в костёр, споткнувшись о корень. И не просто упала, а накрыла костёр своим пузом. Я не успела никак отреагировать: убирала по Настиной просьбе в пустой спичечный коробок дохлого майского жука. Коля же через какую-то долю секунды выбил ногой ребёнка из костра. Настя отделалась испачканными в золе коленями и огромной дырой в куртке. Поняла ли она сама, что случилось — вопрос.

10 июня

Дворняжка Георгий покинул нас. Просто встал, вышел из дома и больше мы его никогда не видели. Гоша всегда был очень самостоятельным. В Москве он часто гулял сам. Кому нужна чужая дворняжка в деревне? Никто бы и не попытался забрать себе лишний рот. К тому же, во Власово всего-то 30 домов — рано или поздно выяснилось бы, какой дурак «прикарманил» нашего Гошу. Значит, Гоша, скорее всего, ушёл на поиски счастья в соседние поселения. Надоели мы ему!

А Джесси из дома не выходит вовсе: комары заели.

Власово и правда очень комариное место.

Обедаем на кухне. На блюде остывает варёная курица.

— Родители, смотрите, вся кожица у курицы в пупырышках. Почему так?.. А-а-а, боится, наверное.

Мы с Колей очень хотим спать. Каждую минуту, в любое время суток. Мы не высыпаемся катастрофически. Просто до одурения в голове.

Настя лежит в саду на раскладушке.

— Мама, смотри, тут у меня на подушке два жука. Они любовью занимаются.

— Ну и хорошо. Ну и не мешай.

— Да? А детей они мне тоже на подушку рожать будут?

22 июня

Иногда Настя поражала нас своими вопросами, казавшимися мне наиглупейшими:

— Мама, а лето — это месяц или год?

— Коля, а сколько лет мне будет следующей зимой?

И это на пороге школы!.. С другой стороны, я воспринимаю как маленького ребёнка только нашу Бузу. Настя же, по сравнению с ней (невольному сравнению!) кажется мне взрослым человеком. Но ведь это бред! Ведь это совершенно нормальные вопросы для семилетней девочки. И потом, кто ей когда-нибудь объяснял премудрости календаря?

Ну не права я! Слишком уж много от неё требую.

24 июня

— Насть, проверь ведро с водой на кухне: там вода ещё осталась?

— Мам, ведро только чуть-чуть полное, а так — пустое.

Играла во что-то и кричит:

— Я чемпионатка мира!

У нас в доме поселилась мышь. Она приходит по ночам и катает пустой пузырёк из-под каких-то лекарств у нас под диваном. Прогнать мы её почему-то не можем. Но и спать при таком грохоте (а это именно грохот) тоже невозможно. И под диван этот не так-то просто подлезть, чтобы мышкину игрушку изъять. Всё, завтра принесу из сарая коромысло, оно длинное, и выкачу пузырёк. Только надо будет мышке в качестве компенсации корочку хлеба положить.

Утром я вышла за дровами в сарай. Возвращаюсь через пять минут. Настя в слезах.

— Настя, что случилось?

— Меня Буза обижает! — гневно выкрикнула Настя, демонстративно отвернувшись от сестры. — Оцарапала меня! Укусила! Я ей хотела причёску красивую сделать, а она её всю излохматила! Не дружу с ней больше!

28 июня

У нас на печке живёт домовой. Я всем рассказываю, и никто не сомневается в правдивости моих рассказов. Наш домовой имеет вид небольшой лохматой собачки, бело-серой, она показалась во всей своей красе «в полный рост» только единожды. Я её не видела, её видел только Колька. Но в доме через день происходят довольно странные вещи, не поддающиеся никакому логическому объяснению, которые как раз и являются «забавами» нашего домового. Мы изучили кучу литературы по этому поводу, ещё в городе, поговорили с односельчанами. Везде одна и та же рекомендация: домовой — это вовсе не плохо, с ним надо дружить и подкармливать его хлебушком, молоком, а иногда и конфетками. А ещё можно подарить домовому моток из цветных ленточек — пусть играет.

Всё это мы сделали. Видимо, домовому нашему это понравилось. Можно сказать, что он оставил нас в покое, но по ночам, иногда, мне на ноги опускается что-то тяжёлое, нежно вдавливая меня на минутку в диван. Я знаю, что это приходит домовой. Я его не прогоняю. Лежу, терплю. Ну и боюсь, конечно.

Но со временем почему-то ко мне пришла уверенность, что он охраняет и нас, и дом лучше всяких икон, которых, кстати, у нас нет ни одной штуки, что странно для настоящего деревенского дома. Мне рассказывали соседи, что икон было много, но в начале 90-ых всё разворовали. И правда, мы нашли на чердаке одни позолоченные оклады, в одном из которых даже сохранилась высохшая головка розовой астры.

1 июля

Настя влетела в дом посреди дня в бешенстве. Попробовала повесить куртку на крючок, но куртка тут же упала на пол.

— Я и не знала, что такие куртки бывают! — крикнула Настя куртке.

— Настя, что случилось?

— А эта Наташка, — продолжала кричать Настя, не обращая внимания на мой вопрос, — вообще хрень ползучая! Не буду с ней больше дружить!

Я задумалась над выражением «хрень ползучая». Выражения «змея подколодная» Настя точно не знала, во всяком случае она никогда им при нас не пользовалась. Но, получается, что она интуитивно почувствовала, именно почувствовала, что «хрень ползучая» это и есть «змея подколодная». По-Ефремову это и есть генетическая память.

Готовимся ко сну. Перед сном обычно Настя сажает себе на колени сестру и с каким-то особым гиканьем яростно трясёт младенца. Настя в этот момент — галопирующая лошадь, а Зоя — всадник. Зоя визжит при этом от счастья.

— Насть, я сегодня так устала: давай один денёк без твоих активных игр, а?

— Мама, ну какие же это активные игры? Это так, небольшая радость перед сном.

У Бузы с детства почему-то была привычка отгрызать мелкие пуговицы на одежде. Прямо хорёк какой-то! Настя предложила подарить сестре на День рождения свою кофту.

— Насть, зачем? Это же как пальто для неё будет.

— Ну она хоть пуговицы на ней погрызёт.

Настя вывалила из шкафа всю свою одежду и крутится перед зеркалом:

— Я сейчас буду сама не своя. Я сейчас буду ужасно красивая!

— Раньше у меня был правдивый дар речи.

— Я хочу быть биологом коров.

— Бывает на супе накипь, а бывает нажирь, правда, мам?

— И почему я такая мусороразводка?

Название хлеба «Дарвинский» Настя никак не могла запомнить. И называла его не иначе как «Дарвиновский». А вот жители Губина, где мы и отоваривались продуктами, вообще никак его не называли. Только традиционно «батон» и «буханка». Даже не «чёрный» и «белый». По деревянным контейнерам с хлебом, который часто можно было застать здесь горячим, с удовольствием прыгал котёнок, запуская свои нежные коготки в тёплую мякоть. И это всегда было так, и все покупатели это видели, и никто, конечно же, не реагировал.

— У вас там животное по хлебу прыгает, — не выдержала как-то я.

— А мы знаем. Мы его иногда прогоняем, — вяло отреагировала продавщица.

Мы ездили в Шатуру на машине. Просто так, от нечего делать. Сёстры увидели там памятник Ленину, выкрашенный серебрянкой, в традиционной позе. Теперь периодически по вечерам они обе этот памятник изображают. Настя в роли постамента, Зоя в роли «главного героя». Старшая сестра опускается на колени на пол посреди комнаты, поворачивает к себе младшую спиной, ставит себе на согнутые колени Бузу и вытягивает её правую ручку… «вперёд, к победе коммунизма». При этом лица у обоих очень серьёзные. Особенно у Бузы: ей, наверное, кажется, что старшая сестра с ней каким-то особо важным делом занимается.

Настя для Зои «Тятя» — большего ей пока не выговорить.

А вообще та физическая активность, которая была присуща нашей Зое в Москве, совершенно не утихает, а только возрастает, по-моему.

— Один с Зоей не воин! — изрёк вчера Колька. И это чистая правда.

7 июля

Я иногда жарю оладьи на завтрак. Они всегда подгорают: на электрической плитке жарить трудно, не отвернёшься ни на секунду. То ли дело на газу, которого у нас нет. Но есть-то надо. Едим оладьи обычно со сгущёнкой — в Губино больше никаких изысков не продают.

Сегодня был ветреный день, всех комаров сдуло. Мы решили позавтракать под нашей берёзой на травке. Оладьи мы доели сами, а сгущёнку, забытую на блюдце, доели огромные лесные муравьи. Через час они скопытились. Все.

А ещё сегодня утром на наш дом напали бабочки-шоколадницы. Их было несметное количество. Я никогда столько не видела. Как будто их выпустили из какого-то плена и указали на наш дом. Дощатая дверь в сарай была полностью залеплена их крыльями. Нашествие продолжалось несколько часов. И что это за явление такое? Может, здесь каждый год такое происходит?..

Настя любит организовывать своим игрушкам свадьбы. Я выступаю в роли ЗАГСа.

Зоя так мастерски передразнивает взрослый кашель и чих, что мы однажды решили, что ребёнок заболел. Оказалось, просто дразнился.

Мне всё кажется, насколько нам было бы с ней легче, если бы она ходила. Но Буза напрочь отказывается ходить. Хотя на ноги опирается уверенно.

17 августа

Трудно поверить, но я была отпущена Николаем на Белое море на целых две недели. Он оставался в деревне с детьми один. Уверял меня потом, что это были две прекрасные недели. А мне, честно говоря, уезжать было страшно: я как-то даже ругала себя накануне отъезда, что согласилась ехать. Но это был мой первый настоящий отдых за последний год, и он мне был физически необходим.

Первые дни мне до слёз хотелось домой. Нет, я не скучала по дому. Просто я была уверена, что моё место не на острове Касьян Кандалакшского залива Белого моря, а в деревне Власово. Потом уже никуда не хотелось, наступило какое-то отупение.

Две самые важные вещи, которые мне удалось совершить на Севере за эти две недели: я наконец-то сбросила почти все свои лишние килограммы и сделала десяток рисунков беломорских пейзажей.

Вернувшись в деревню я с удивлением обнаружила, насколько легче мне стало ходить и носить Зою на руках. И ещё у меня как-то автоматически стало получаться отказываться от поедания некоторых продуктов, которые, по моему разумению (может быть, и ошибочному) могли вернуть мне прежние ненавистные мне формы.

Я перестала есть белый хлеб, перестала есть сливочное масло — эти продукты на Север никогда не берутся. И перестала есть на ночь. И вот этого оказалось достаточно для поддержания того места, которое называется талией.

Нет, я не тренировала силу воли отказом от лишнего перекуса. Просто я чётко понимала, что мне надо, а что нет. Никакими зарядками я себя по-прежнему не утруждала, на это просто не было времени.

За время моего отсутствия Коля купил кусок ковролина и застелил им центральную часть нашего маленького домика. Потом привинтил к дверному косяку «ворота» (спинки от старой кровати) и получился настоящий загон для Бузы. Огромный такой манеж, с полдома. Мы с Настей накидали туда кучу подушек и теперь валяемся на относительно тёплом полу с книжками. Мне вообще нравится читать Насте вслух. Буза тоже слушает. И молчит в такие моменты. Молчит!

19 августа

Наша деревня дорог нормальных не имеет: мы стоим на песчаном холме. Песок очень мелкий и очень приятный. Когда он сильно нагревается на солнце, босиком по нему не пройдёшь. Можно только по обочине, по травке. Но главное, что песок очень чистый, десятилетиями промытый дождями и снегами. И пляж можно устраивать в любом месте Власово. Я и устраиваю. Местные жители смотрят на мой «каприз» косо, но я не могу лишить себя удовольствия поваляться с детьми на этом замечательном песке, когда солнце не слишком шпарит.

И даже наша Джесси охотно разделяет с нами это удовольствие.

Периодически мимо нас пробегают маленькие ящерки: их во Власово видимо-невидимо. Они совершенно спокойно идут нам на руки. Много ужей. Но этих я всё же побаиваюсь и вежливо уступаю им дорогу.

Для Зои наши песчаные дороги — счастье. Можно упасть в любом месте деревни, и не просто упасть, а с удовольствием завалиться и кататься по тёплому песку.

Я умудрилась каким-то образом сварить несколько банок варенья из красной смородины, огромный куст которой был вдруг обнаружен в зарослях крапивы совсем рядом с крыльцом. Ради эксперимента я «разбавила» смородину мелким крыжовником и сливой. И на всякий случай сыпанула в этот плодово-ягодный рай побольше корицы и выдавила сок из лимона. Крышек не оказалось. Тщательно укутав банки прозрачной восковкой от печенья «Юбилейное» и закрепив сверху скотчем, я спрятала их в чулан. Честно говоря, в Москву этот позор я везти не планировала (это было моё первое варенье, сваренное, наверняка, совершенно вне вне всяких правил). Но я подумала, что зимой, если приедем, с чаем будет очень даже… интересно.

В конце нашего сада есть огромное дерево ирги. Во Власово её называют «корика». И все ставят ударение по-разному. Я хотела сварить и её. Но собрать эту ягоду — огромная проблема. С самого утра дерево плотно оккупируется сороками и сойками, которые устраивают там такие баталии из-за ягод, что в конец сада лучше не ходить. Нас они не бятся совершенно.

Я убедила себя, что иргу не варят вовсе и оставила её в распоряжение птиц.

Ещё в лесу моря черники и ежевики. Но надо как-то выкраивать время, чтобы их собирать. Времени у нас нет. И Зою далеко в лес с собой не увезёшь. Поэтому мы ограничиваемся небольшими горстями, собранными у нас на задворках. Едим мы чернику со сгущёнкой, по-беломорски.

21 августа

Нашей Насте через неделю идти в первый класс. Не знаю, существуют ли события в жизни ребёнка, хуже этого. Во-первых, это ранние подъёмы, которые являются стрессом не столько для первоклашек, сколько для их родителей. Во-вторых, это вечный страх забыть положить накануне в портфель какую-то очень нужную школьную принадлежность. В-третьих, это почти тридцать новых детей, каждый со своим характером, которые прочно внедряются в твою жизнь минимум на первый учебный год. На целый год! И никуда ты от них не спрячешься.

Наша школа расположена совершенно рядом с домом, буквально в соседнем подъезде. Это здорово. Других плюсов я пока не вижу.

Мы решили закупить всю необходимую школьную одежду для Насти в Орехово-Зуево, чтобы не возвращаться в Москву раньше времени. Нам попалась какая-то очень понятливая продавщица, которая предложила Насте сразу десяток моделей. Сначала процесс примерки перед большим зеркалом привёл девочку в восторг, но когда дошла очередь до последней модели — джинсового платья — Настя от усталости стала пытаться натянуть на ноги его рукава.

В итоге мы действительно много всего купили. Дома всё померили ещё раз. Красивая у нас первоклассница получается. Остаются только цветы. Но это уже в Москве, совсем накануне.

Последние несколько дней она забросила все свои книжки и игрушки ради старого мотоцикла в нашем сарае. Мальчишки местные возятся с ним — Насте тоже надо. Хотя толку там от неё, конечно, мало. Но, думаю, её больше мальчишки интересуют, чем техника. С другой стороны, я давно стала замечать, что ей в обществе девочек сложновато, как-то не может она особо ни с кем подружиться. В этом возрасте, понятное дело, настоящая дружба — редкость, но Настя буквально ни с одной девочкой дольше месяца не может «дружить». С мальчишками же как-то у неё складывается… надёжнее, что ли. Хотя наши деревенские ребята, даже те, которые приезжают сюда из Москвы только на лето, как мы, какие-то все глупыши.

А может, дело в том, что поведение у Насти в принципе больше пацанское, чем девичье. Ладно, всё это ещё многократно изменится. Не надо вообще об этом думать.

10 сентября

Как же жаль было с деревней расставаться! Здравствуй, свекровь, здравствуй, одна комната на четверых, грязные полы и соседи над головой.

А 1 сентября прошло для Насти совсем не так страшно, как я ожидала (я просто отлично помню своё собственное, несчастное). Настя была предельно спокойна. Она очень радовалась новому синему брючному костюму, серо-оранжевому портфелю, букету мамбренций… Короче говоря, «на горшок» хотелось только мне. На нервной почве, разумеется.

И когда я увидела Настю на линейке перед старшей школой в толпе других первоклашек, я поняла, что она взрослая, что она абсолютно созрела для школы, что она будет сама собирать свой портфель и делать уроки. Всё таки её семь лет «с хвостиком» — самое подходящее время для первого класса. Раньше отдавать нельзя было. Не справилась бы.

В середине сентября, когда школа вошла в нашу жизнь уже очень прочно, Настя как-то сказала:

— Я удивляюсь, почему нам не ставят отметки. Ведь я должна знать, как я учусь. И домашние задания какие-то маленькие. Когда нам будут задавать нормальные домашние задания?.. И вообще без школы была бы скукотища.

Настины мечты: велосипед и… беззаконие. То есть жить без законов и делать то, что хочешь.

Зоя, по-моему, не мечтает о жизни без законов, а именно так и живёт каждый день и каждый час. Она по-прежнему отказывается ходить самостоятельно, хотя нам уже второй год. По-прежнему памперс на ней можно застегнуть только обоим родителям. Просится на руки и тут же отбрыкивается, «стекая» с рук на пол. Единственное, чем она нас радует последние пару недель: кажется, она стала есть самостоятельно. Да, именно «кажется», поскольку Буза может и передумать. Но в настоящий момент она способна аж три раза подряд поднести свою детскую ложечку с едой до рта и не промахнуться.

На улице Зоя — великий наблюдатель. Вчера, например, она пришла в полный восторг от стаи голубей, которые что-то клевали на детской площадке. Когда птицы закончили обед и шумно хлопая крыльями улетели на другую площадку, Зоя от страха вжалась в сиденье коляски: уж больно резко «спектакль» закончился.

У нас на детских площадках есть песочницы, куда вполне можно запускать Зою. Но эти «запуски», я думаю, предполагают контакт с другими детьми. Буза категорически против этих контактов, она хочет оставаться в стороне и только наблюдать. Может, она ещё не дозрела до общения? А может, просто такой человечек у нас родился: активный наблюдатель.

Из летнего забытого: к нам приезжали Колины друзья на «пятёрке». Тогда никто из них ещё не зарабатывал достаточно, поэтому даже такой автомобиль считался настоящей роскошью. У нас у самих была четвёртая модель жигулей, и мы были счастливы. Поздно вечером вся компания решила поехать на ферму в соседнюю деревню, просто так. Настасья, конечно же, увязалась с ними. Возвращались уже ночью и застряли в поле между Яковлево и Власово. Там невозможно было не застрять. Ребята стали выталкивать машину из коварной грязи, а полу спящую Настю они попросили из машины не выходить: толку от неё мало, только перепачкается.

Когда машина вернулась на нормальную сухую дорогу, и все залезли обратно, семилетняя Настя изрекла:

— Вот! Вот за что я не люблю «пятёрки»!

В какой-то из ближних деревень Настя увидела «запорожец». Малюсенький, салатовый, по виду даже как будто и «живой», он был аккуратно припаркован к курятнику. Наш городской ребёнок никогда подобной экзотики не видел и, конечно, не мог обойти этот «артобъект» своим вниманием:

— Родители, как вы думаете, а эта машина уже в загробном мире или ещё в этом?

Совершали с Настей коротенькую пробежку по лесу.

— Настя, не семени!

— Что-что? Из меня семена сыпятся?

24 сентября

Настя начала уставать от школы. Уставать настолько, что когда она возвращалась домой, я просила её принять душ и устроить себе «тихий час»: поваляться на диване с книжкой, а лучше поспать. Прогулки с Бузой стали для меня адом: она не желает сидеть в коляске, она вырывается из рук, она теперь желает опускаться на асфальт и орать на весь микрорайон. Правда, иногда она стала соглашаться на песочницу — может немного поковыряться там совочком.

Дома же её очень интересуют кухонные принадлежности. Гораздо больше собственных игрушек! Половники, шумовки, воронки, лопасти от миксера, крышки от банок, ложки, пластмассовые маленькие мисочки. Играет она этими предметами на кухне на полу.

25 сентября

Ссоримся с Колькой из-за жуткой тесноты.

30 сентября

Зоя пошла!!! И это в год и два месяца. Насколько же иначе шло Настино развитие.

Насте позвонила наша старенькая бабушка — узнать про её школьные дела.

— Настюш, ну а на физкультуре что вы делаете?

— На физкультуре?.. Ну… бегаем, прыгаем, смеёмся.

Настя пришла из школы расстроенная.

— Мам, нас Роза Борисовна сегодня знакомила с учебником русского языка. Там на первой странице Жар-птица нарисована. И вот если мы будем то ли плохо учиться, то ли плохо себя на уроках ввести, то нам эта птица как-то по-особому крыльями помашет. Мам, ну что за бред, а?

— Мам, мне эти туфли дороги как память.

— Память о чём, Насть?

— Как о чём?! О туфлях!

5 октября

Как бы я ни уставала, моё тяжёлое настроение на детях отражается мало. Только на Коле. Он как-то сказал, что ощущает свою ненужность в собственном доме. Так оно и есть. Мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы он вообще не приходил домой. Он работает, приходит поздно, уставший, ни о какой помощи по хозяйству я его уже попросить не могу. Мне просто его жалко загружать ещё и домашним хозяйством. И на общение с ним, нормальное человеческое общение, у меня нет абсолютно никаких сил, поскольку каждый мой день проводится с двумя детьми. В итоге я рявкаю, огрызаюсь, раздражаюсь любой мелочью.

Про какие-то проявления любви я даже не заикаюсь. У меня ни малейшего желания нет даже просто поцеловать человека в щёку. Подать Коле вечернюю тарелку супа — это предел моих физических возможностей.

Я понимаю прекрасно, насколько ему сейчас тяжело со мной, такой. Мне и самой от себя противно, но какие-то добрые слова в адрес Коли я могу выдавить из себя только утром, когда он собирается на работу. За ночь мой гнев как-то унимается.

На выходных, конечно, немного полегче: я вижу нашего папу немного больше, чем в будни. Теперь я могу и в щёку его поцеловать, могу и за руку взять, и супом в мужа не так яростно швыряюсь, но Коля всё равно не может провести весь день со мной и с детьми: они со свекровью опять вернулись на конюшню катать детишек.

7 октября

Вчера у нас с Колей появилось сожаление о том, что наша Буза уже никогда не сможет пойти пешком под стол: она подросла настолько, что её белая голова (Зоя — абсолютная блондинка) уверенно возвышается над столешницей. И в свою замечательную люльку от коляски она тоже, конечно, давно не умещается.

Торопишь детей: «Хоть бы выросли поскорее!» А потом сам же об этом и жалеешь.

Насте позвонила Лена Каверзнева, дочь моей однокурсницы Маши. Лене 5 лет. О чём был разговор — не знаю, но буквально через минуту наша семилетняя Настя воскликнула:

— Ой, Лена, да ты ведь ещё букву «р» наговаривать не выучилась!

Кажется, на этом разговор был окончен.

8 октября

Вырвались с Настей в гости к моим однокурсницам! Я сначала очень обрадовалась грядущей встрече. Настя старше Полины (дочери Кристины) и Лены (дочери Маши), но обе девочки так всегда к нашей Насте тянулись — просто как к старшей. Настя же всегда им отвечала взаимностью. И не смотря на разницу в возрасте они всегда находили себе какие-то занятия. Но тут случилось странное: Насте в какой-то момент стало настолько скучно с Леной и Полиной, что она взяла книгу и уединилась с ней в комнате, согласившись вечером выйти только для общей фотографии.

Мои подруги не расценили это как невоспитанность. Они сказали, что Настя стала уже совсем взрослая и совсем школьница.

10 октября

Из-за моей вечной усталости и даже, я бы сказала, какой-то опустошённости, я уже начинаю себя накручивать по поводу того, что моя семейная жизнь не удалась. Суицид маячит! А главное: почему меня никто не жалеет?! Может быть, простого человеческого сочувствия, пусть и от чужих людей, мне бы хватило, чтобы чувствовать себя… хорошей? Ну не к психологу же мне обращаться, в самом деле? Просто пожалейте, люди. Просто пожалейте. Я уже и помощи физической не прошу.

Я спросила у своей бабушки:

— Бабушка, тебе меня не жалко?

— А как же остальные живут? — моментально «отразила нападение» бабушка.

— Так ведь я — не остальные. Я — твоя единственная внучка.

Я и у мамы своей спросила (в момент короткого перемирия):

— Мам, тебе меня не жалко?

— Веруша, жалеют жалкое, — равнодушно ответила мама и сразу же перевела разговор на другую тему.

— Так ведь я и есть жалкое, мама!! Жалкое зрелище — это именно обо мне нынешней.

Получается, что кроме моих подруг, меня и выслушать-то никто не желает. Я знаю, что подруги меня не всегда понимают и много не одобряют в моей «жизнедеятельности», но они, по крайней мере, меня слушают и слышат. И вот эти разговоры — единственная моя терапия, единственное, что держит «на плаву».

Может, так у всех молодых мам и должно быть? Я про подруг.

15 октября

Настя переживает из-за своих не-успехов в школе. Роза Борисовна уже многим ребятам разрешила писать шариковой ручкой, а Насте пока только простым карандашом. Хотя дома, конечно, Настя пишет ручкой и довольно лихо. Думаю, что Роза Борисовна ждёт от Насти большей аккуратности именно в карандаше.

Но обиднее всего для Насти то, что её одноклассница Вика Григорян оказалась — по мнению Насти — во всём лучше и умнее.

Я, конечно, постаралась Настю как-то успокоить. Сказала, что очень скоро всё может измениться.

Но Настя в слезах выкрикнула:

— Мама! Неужели ты не понимаешь, что своими словами ты приманиваешь меня обратно к моей ленности?!

Этим летом через бабушкин участок пробежал лось. Бабушка его не видела. Не успела из кухни выскочить. Слышала только крики соседей. Настя была очень озабочена тем, чтобы привезти бабушке фотографию лося:

— Мне так жаль, что она не успела его разглядеть. А так я хоть фотографию ей покажу.

И у Зои, и у Насти на носу немного веснушек. А у меня их по весне настолько много раньше было, что носа не было видно!

17 октября

— Ты знаешь, мама, я в тетради по немецкому всё так хорошо сделала, что учительница не выдержала и поставила мне пятёрку.

Буза нашла себе развлечение: она располагается на кухне на полу, получает кастрюлю с сухой чечевицей, ложки и мисочки. Процесс пересыпания крупы весьма её увлекает. Видимо, это некоторая замена песка в песочнице. Тем более, что в чечевицу можно запускать целиком ладошки и получать подобие массажа. В эти минуты в квартире стоит абсолютная тишина, ребёнок максимально сосредоточен на своей работе. Когда надоедает (а это происходит довольно скоро), Буза падает на пол лицом вниз, бьёт мысками туфелек по полу и, конечно же, больше не молчит.

Увы, чечевица «срабатывает» только один раз в день.

С горохом такие игры не проходят: он моментально запрыгивает под кухонную мебель, его потом не соберёшь. А чечевица как раз имеет имеет идеальную форму.

В шесть вечера я открываю баночку некрепкого пива и маленькими глоточками помогаю себе дожить до окончания дня. По-другому перестало получаться. Вино — дорого и я совсем в нём не разбираюсь.

Вечером Коля иногда предлагает мне пройтись с собакой. Я воспринимаю его приглашения как… издевательства. Поскольку у меня подгибаются колени и голова сама по себе безвольно валится на грудь: спать, срочно спать! Хотя бы лечь. Но Колю я прекрасно понимаю. Мы же не видимся весь день. А другое совместное времяпрепровождение для нас сейчас просто невозможно.

27 октября

Чечевица была заменена на муку.

28 октября

Я сижу на кухне и реву: у меня нет нормальной зимней одежды и обуви, чтобы пойти с ребёнком на улицу. Нет и не на что купить. А на улице уже снег. И вязаное пальтишко свекрови, в котором я весь октябрь проходила — это уже не вариант.

Прошу Колю занять у кого-то денег. Он реагирует вяло: отдать не сможем.

Я приняла решение продать свою золотую цепочку Алёне, она сама предложила. Этих денег мне должно хватить как раз на нормальную зимнюю куртку (из сэконд-хэнда, разумеется) и на тёплые ботинки.

Всё получилось!

Остались ещё золотые серёжки и кольцо, которые я не ношу. Это будет на «чёрный день».

Всё равно до вечера в голове только и «стучало»: «Мы — нищие. Мы — нищие».

Когда жили летом с Колькой на Стрелецкой улице и ели одни грибы от безденежья, меня это не смущало. Но при наличии детей как-то всё это очень-очень болезненно переносится. Прежде всего потому, что такой ситуации не должно было случиться: матери не в чем гулять с ребёнком.

Снег Бузе ужасно не понравился. Она его зачерпнула голыми пальчиками, поняла, насколько он холодный и колючий и, естественно, расплакалась на весь двор. Больше в этот день слезать с моих рук она не захотела. Значит, придётся завтра брать коляску, на которой… колёса Колька не может накачать ещё, кажется, с лета.

И не помогает мне уже вечернее пиво-то! С утра его начинать пить, что ли?

12 ноября

— Мам, а серп и молот убрали из нашего государства? — спрашивает Настя.

— Не уверена, но я стала замечать этот символ гораздо реже. Может, и убрали.

— А что этот знак означал?

— Союз рабочего и крестьянина.

— Ой, ужас! Это плохой знак. Очень плохой. Бедный знак!

— Мама, покажи мне рукой, где у тебя примерно мозги находятся.

Я показала куда-то в район темени. Настя тут же принялась лупить по этому месту мокрой тряпкой.

— Настя!!!

— Мама, не волнуйся, я тебе мозги освежаю.

10 декабря

Спасибо свекрови: отпустила нас в Боровск на машине. Мы были три часа без детей! Конечно, мало. Но либо так — либо никак. Успели заглянуть в антикварный магазин и сделать дюжину фотографий местной архитектуры. Получится ли сюда вернуться ещё? И будет ли здесь так же здорово?

Боровск находится в стороне от всех крупных дорог. В глуши, можно сказать. Почти как наше Власово. Мне нравится думать, что эти места сами себя охраняют от цивилизации.

Без памятника Ленину на главной площади не обошлось, конечно.

Возвращались мы уже «в ночи»: как-то моментально темнеет в это время года. На обратном пути мы заскочили в продуктовый магазин при Балабановской спичечной фабрике (могу и ошибаться, что именно при ней). Там стояла огромная очередь, «все свои». На витрине лежали неведомые мне до того вечера продукты: «Суджук» и «Бастурма». К стыду своему я не знала, что это такое. Не купили. Да и постеснялись как-то: мы казались инородным элементом в этой очереди. Вечером Татьяна Николаевна пожурила нас за не купленное угощение. По её словам вяленое мясо — удивительное лакомство.

Настя сделала мне супер-подарок — банку белой гуаши.

— Ведь это то, что постоянно тебе нужно, мама!

Сюжетов для рисунков у меня куча. Времени же — дырка от бублика.

— Я думаю, что козам и коровам мясо не надо есть потому, что они сами скоро этим мясом станут.

— Мам, у меня уже так много молодых людей, которых я люблю.

— Да? И что?

— Как что? Я их боюсь!

— Мам, что такое «факс»?

— По телефону ты говоришь, а по факсу…

— Слышишь?

24 декабря

У Насти в школе ёлка. Придумали ей костюм восточной принцессы. Свекровь отдала своё студенческое платье цвета чайной розы. Я щедро обшила его пайетками и бусинами. Под это платье «запихнули» ещё одно «в стиле кантри»: перед ёлкой будет спектакль «Двенадцать месяцев» на немецком языке, где Настя — Гретхен. И надо будет потом как-то очень быстро переодеться.

Накануне дома мы репетировали до одурения. Нет, не Настину речь на немецком языке, в ней-то она была уверена, а процесс переодевания.

Настя занимается верховой ездой на нашей конюшне и хореографией при 51-ой школе. Настя считает, что одной только школы ей мало. Хорошо, что и лошади, и танцы находятся внутри нашего микрорайона, она везде ходит сама, никуда возить её не надо. Мы с Зоей её иногда провожаем или встречаем, когда маршрут нашей прогулки где-то рядом пролегает, но специально не делаем этого никогда.

Свекровь говорит, что не отпустить ребёнка самостоятельно дойти до соседнего дома — это преступное недоверие по отношению к нему. Я с ней совершенно согласна.

С другой стороны, я никогда не спрашивала у Насти, нравится ли ей, что мы её иногда провожаем и встречаем. Я замечаю, что из её «коллег» родители мало кого отпускают «самостоятельно доходить до соседнего подъезда». Некоторых до сих пор ведут за руку бабушки…

Последние мои ежедневные слова перед сном всегда одни: «Буза и Настя, живите долго.» Они их не слышат. Их и я не слышу. Эти слова где-то очень глубоко во мне рождаются, сами по себе, как молитва какая-то «доморощенная».

Хорошие девочки у нас растут. Не стыдно нам за них.

26 декабря

У Зои новое развлечение: лезет ко всем целоваться.

Ходит теперь совсем уже уверенно. Обязательный ежедневный ритуал — залезть на четвереньках под каждый стол и под каждый стул. Зачем она это делает — для меня загадка.

2 января

Мы с Колькой весь Новый год ходили по скучным гостям. Зоя спала дома под присмотром Насти и свекрови. Удивительно, но на этот раз грохот салютов за окнами её совершенно не беспокоил. А мы передвигались от подъезда к подъезду короткими перебежками с реальным желанием пригнуться к земле — настолько сильно в ту ночь на улице «палили».

Настя сегодня посмотрела фильм «Титаник». Очень плакала. Сказала, что в будущем соберёт экспедицию, чтобы поднять затонувший корабль и, цитирую, «собрать все косточки этого Джека». А потом долго думала, как бы так сделать, чтобы её волосы завивались как у главной героини.

Кассету с фильмом мы брали в прокате. Но Настя попросила ей купить собственную, и чтобы я не мешала ей плакать.

Купила, конечно.

До «Титаника» её очень растрогал фильм «Храброе сердце».

Я сказала Насте, что мне очень приятно, что она в свои семь с половиной лет способна так много чувствовать.

И это не излишняя сентиментальность, нет, это именно зрелость чувств.

Мне было немного стыдно, что осенью я покупала ей кассету «Красная шапочка», будучи уверенная, что этот фильм приведёт ребёнка в неописуемый восторг и полюбится на всю оставшуюся жизнь. Я просто не предполагала, что наша девочка УЖЕ настолько эмоционально выше милых песенок про крокодилов и бегемотов.

9 января

Очень захотелось тишины и отсутствия за стенкой свекрови. Поехали прятаться на сутки в деревню. Мы планировали провести там целый день, одну ночь, а на следующее утро выпить чаю и вернуться в Москву. Всё шло по плану. Но когда мы начали на следующее утро упаковывать наши постели, которые мы везли с собой (лишними одеялами мы во Власово обзавестись пока не успели), машина наша отказалась заводиться наотрез. Мы не знали, что ночью в области температура опускалась до минус двадцати семи градусов, а для «четвёрки» это, конечно, смерти подобно.

Коля запаниковал: из деревни мы можем выбраться только на машине, так как до автобуса идти далеко, тем более по такому морозу. С Бузой этого вообще лучше не делать. Автобусы ходят в наших краях раз в час. Потом ещё электричка, которую нужно ждать на открытой платформе. И одежда наша, конечно же, совершенно не соответствовала такому жестокому температурному режиму.

Да, и наши постели — на себе-то их не потащишь. А главное: мы не брали с собой достаточного запаса еды, чтобы прожить в деревне ещё хотя бы два-три дня.

Короче говоря, причины для волнения были основательные.

Я, как ни странно, была совершенно спокойна. Мне было так хорошо в нашем маленьком домике, с Настей и Зоей, «без свидетелей». Мы почитали, порисовали. Настя сделала интересный рисунок восковыми мелками на бумаге: ряд деревьев, все ветки которых усыпаны красными колечками и кружочками. Назвала эту работу «Рябиновый лес».

Печка наша нас не подвела — жарила как могла. Если бы ещё не щели в деревянном полу, эта непрошеная вентиляция, мы могли бы ходить в трусах и майках.

Запланированный на утро чай всё же состоялся. Летнее ягодное варенье, щедро сдобренное корицей и лимонным соком, было несколько продегустировано мышками. Прогрызть скотч оказалось для них не проблемой. Но одну банку они всё же не тронули — хозяевам оставили. У нас был с собой московский батон хлеба, который мы порезали на ломтики и прогрели в духовке печи. Получилось очень здорово! Я и не знала, что хлеб с вареньем могут быть такими вкусными.

Моё хорошее настроение не заканчивалось. Колька же был чернее тучи и совершенно никакого кайфа не испытывал, что мы остались наконец одни, только с нашими детьми, без телевизора, без соседей над головой, что не надо мыть полы, стирать, что можно просто спокойно посидеть у печки. С домовым.

С другой стороны: Колька был единственный, кто мог разрешить ситуацию. От меня толку не было никакого с самого начала. Оттого и счастье моё не заканчивалось: мне никто не предлагал отвечать за происходящее.

После чая Колька побежал в Яковлево на ферму: помощь можно было получить только оттуда. Летом Яковлево кажется совсем близким, но когда на улице минус двадцать пять и снег по колено, то те же пять километров по лесной дороге — это серьёзно.

Вернулся наш папа уже затемно. С фермы нам передали огромный кусок свинины и ещё хлеба. Помощь обещали прислать на следующий день не раньше двух часов дня.

Свинину мы сварили в печи в духовке. Я никогда до этого ничего в этой духовке не варила и вообще не совсем понимала её предназначение. А тут — пришлось. Через пару часов получилась фантастическая вкуснотища. Наш маленький домик насквозь пропитался запахами томящегося в печи мяса. Без перца, без лаврового листа, вообще без всяких приправ оно получилось наимягчайшим и наивкуснейшим. Ароматный бульон был тоже, конечно, моментально выпит. Я прямо кланялась нашей печке.

Хлеб, который принёс с фермы Коля, превратился по дороге в кирпич, но мы отпарили над чайником некоторое его количество и организовали вечерний чай с остатками окончательно оттаявшего варенья.

Поздно вечером Настасья носилась по деревне с соседской Наташей. Они играли в лошадок.

Луна была огромная.

«Лошадкам» было очень тепло от их бешеной скачки, и показания термометра их совершенно не волновали.

На следующий день мы окончательно уничтожили все запасы еды: чай с сахаром и несколько ломтиков чёрного и белого хлеба. Ни мяса, ни варенья уже, конечно, не оставалось.

Андрей приехал с фермы в два часа и долго катал нашу «четвёрку» по деревне в надежде её завести. И она завелась! Главное теперь было ни в коем случае её не глушить.

Мы моментально загрузили все наши вещи и, даже не потушив как следует печь, прыгнули в машину.

Обратный путь был прямо сплошным везением: ни одного светофора, ни одного переезда, нам ни разу не пришлось нигде остановиться. Был очень красивый закат, какой-то розово-оранжевый, очень нежный. Красивая была дорога.

Буза нашла под сидением веник и стала им лупить старшую сестру. Настя отвечала кулаками. Я не знала как их успокоить.

Ровно через два часа мы уже сворачивали с МКАДа в наш микрорайон и… за триста метров до нашего дома машина заглохла. Но это, конечно, было уже совсем не страшно: свёрнутые постели мы дотащили на руках, дети добежали до подъезда сами, а Коля чуть позже позвонил товарищу и они отбуксировали машину в сервис.

Поднявшись в квартиру, со мной случилась необъяснимая метаморфоза: я была рада видеть свекровь. Конечно, к утру моё настроение стало прежним, но… бывает же такое!

Кстати, Татьяна Николаевна назвала нашу экстремальную поездку обычным рождественским приключением.

12 января

Коля купил санки со спинкой. Ура! Поздно вечером я катала обеих девочек по нашему лесопарку. И они, явно прибалдев, сидели тихо-тихо. Обе молчали. Обе! И вернувшись домой моментально уснули.

14 января

К Зоиным «выступлениям» все давно привыкли. Но тут неожиданно стала выступать и Настя. Нет, без слёз и истерик, не как младшая сестра, конечно. Но Настя постояннно спорит со мной, пытаясь достать из меня «побольше огня». Я не всегда могу понять сразу, что это провокация с её стороны и, конечно же, начинаю орать.

— Мама, ты орёшь на меня как псих, — получаю я в ответ.

Ну как тут можно оставаться спокойной и невозмутимой? Может, это у Насти временно? Я каждый раз убеждаю себя не реагировать на её провокации и каждый раз срываюсь на крик в её адрес. Хотя вчера в нашем парке в Зоне отдыха мы видели большую фигуру ангела, вырубленную изо льда (там ежегодно устраивают фестивали ледяной скульптуры) и Настя сказала, что этот ангел — я, её мама.

Что это? Не очередная провокация ли?

По ночам я пеку большие плоские пироги с сыром и луком, тщательно укутывая их до утра полотенцами. Если печь раньше, вечером — всё моментально съедают. Мои слёзные просьбы «оставить на завтрак хотя бы треть подноса», не срабатывали ещё ни разу.

Последний месяц Колька сидел дома и помогал нам как мог. Завтра он выходит на работу. Я же готовлюсь опять к битве с грязными полами и кастрюлями, а главное — с нашими драгоценными девочками. И я заранее знаю, что битву эту я буду ежедневно проигрывать: уж больно враги у меня серьёзные.

26 января

Умер кот Пушкин. Ему было всего-то пять лет. Вероятно, от мочекаменной болезни. Я выла по коту целую неделю. Мне всё казалось, что это какой-то обман, розыгрыш, что он вот-вот из-за угла покажет свою бело-рыжую морду.

Очень трудно без кота!

Я совершенно схожу с ума от поведения нашей дорогой Насти. Похоже на то, что она действительно стала жить безо всяких законов, как и мечтала. Основная моя к ней претензия — патологическое свинство на её рабочем месте и совершенно наплевательское отношение ко всем своим вещам. Заставить её после прогулки повесить на батарею мокрые штаны и перчатки невозможно. Обычно всё сбрасывается ею на пол в коридоре, где и «сохнет» до тех пор, пока я действительно не «начинаю орать на неё как псих». А Настя в это время спокойно сидит у себя за столом и рисует очередную принцессу.

Вчера утром перед школой она накрасила ногти моим лаком, не позаботившись о том, чтобы закрыть пузырёк. Вся косметика у нас пока под запретом, поэтому Коля решил вмешаться лично и сразу же:

— Насть, это что такое? — потряс он перед её носом незакрытым флаконом.

— Не знаю, это не я, — спокойно ответила Настя.

— Ты понимаешь, что это для твоего здоровья много пользы не принесёт?

— Мне просто нравится всё блестящее.

— Знаешь, брелки для ключей тоже блестят.

— Да, но брелок можно потерять, а ногти всегда со мной.

Теряет же наша Настя массу вещей. Наверное, как и любой ребёнок её возраста.

Настя записалась в изостудию «Фантазия» при её же школе к художнику Медянцеву. Краски, кисти и бумагу он им там выдаёт сам. Ребята рисуют хорошей гуашью на больших листах. И всё это не за школьными столами, а за настоящими мольбертами. Кроме того, всем выдаются ещё и халаты, чтобы свою одежду не пачкать. Короче говоря: всё по-настоящему.

Мои бабушка и дедушка стали нам давать по тысяче рублей в месяц, мне как раз хватает на оплату этой замечательной изостудии и Настиной хореографии.

Настя пришла сегодня домой из изостудии с огромным серо-розовым пятном гуаши на белой водолазке, прямо во весь живот. На прошлой неделе она порадовала меня точно таким же на белой рубашке. То не отстиралось. Это, скорее всего, тоже не отстирается. И ругаться поздно.

— Настенька, но у тебя же есть замечательный халат. Вам Медянцев выдаёт халаты именно с той целью, чтобы одежду вашу уберечь.

— Понимаешь, мама, я его не застёгиваю… Там пуговицы очень тугие.

Вот уж не знаю, стоит ли этому верить? Халаты все старые, по-хорошему истёртые и изношенные в боях, не первое поколение детей ими пользуется. Нет, думаю, всё же поленилась наша Настя эти пуговицы застегнуть. Просто поленилась.

В тот же день она позвонила мне с хореографии:

— Мам, ты знаешь, я опять колготки порвала. Ты как думаешь: мне теперь лучше заниматься просто в носках или можно в рваных колготах?

Я ответила, что лучше, наверное, в носках.

Я понимаю, что она ребёнок. Ей просто немного «не повезло»: она старший ребёнок в семье. Выходит, что Бузе всё автоматически прощают, просто как меньшей, а со старшей сестры вечно требуют и требуют. И я, разумеется, должна быть с Настей в сто раз мягче. Но… не получается у меня. Не получается! Или Насте тоже надо бы задуматься над своим поведением?

Или это неосознанный протест с её стороны? Протест именно против своего старшинства в семье?

Зоин протест (уж не знаю, против чего) прост: упасть спиной на пол, немного побиться головой об пол, немного постучать ножками и очень много покричать. Сама не успокаивается никогда. Только когда я беру её на руки. Все уже привыкли к этим спектаклям.

Настя, конечно же, подобное устраивать не будет. А что тогда? Не это ли самое «классическое» свинство, которое доставляет мне каждый день столько огорчений?

Я всё же думаю, что делает она это неосознанно и, разумеется, не на зло мне.

1 февраля

Субботними вечерами меня отпускают на Пироговку, на моё рисование. Это золотое для меня время. Как-то я брала с собой и Настю. Настю усадили за большой мольберт, дали красок, половину ватманского листа бумаги, и она нарисовала плывущего лебедя, почти в натуральную величину. А потом пила со взрослыми чай за длинным столом. В другой её приезд Игаев дал ей попробовать написать масляными красками на небольшом листе оргалита натюрморт: веточка оранжевого физалиса в глиняной вазочке и синяя тряпочка, «вытекающая» из-под них. Получилось немного грязновато, но для первой работы маслом это было очень здорово.

Дома у меня совершенно не получается рисовать. Зоя стала спать днём по часу. Что можно сделать за час? Я, например, успеваю только перенести лист бумаги и рисовальные принадлежности из большой комнаты, где спит ребёнок, на «мою» свободную половинку кухонного стола. Потом я ставлю себе какую-то простейшую постановку. А потом просыпается Зоя.

Несмотря на то, что я всегда работаю очень быстро (наверное, дети невольно приучили), час — это ничто для нормальной работы, пусть даже и учебной.

И потом приходится немедленно убирать все вазочки, тряпочки, фрукты, краски, бумагу: шаловливые Бузины пальчики присвоят себе всё.

Всё же отсутствие своего угла — это настоящая катастрофа.

А у меня ещё и спального места своего постоянного нет: туристическая пенка на полу. Как и у Коли. Днём, из экономии места, мы их сворачиваем и убираем. Коля уверяет меня, что спать на полу — это огромная польза для спины. Да, наверное. Но душе моей кроме вреда это больше ничего не приносит.

В шестнадцать лет тебе, как правило, всё равно, где заниматься сексом. Но мне-то почти тридцать. И мне хочется нормальную кровать. Хотя бы большой высокий матрас. И, я уверена, их можно было бы как-то впихнуть в нашу комнату, но Коля отвергает покупку нормального спального места в принципе.

Говорит, что нет места, нет денег и вообще это мои капризы.

И переубедить я его никогда не умею.

5 февраля

Я до сих пор горюю по коту. Настя попыталась меня успокоить:

— Хорошо бы у нас был запасной кот, такой же расцветки и такого же характера как наш Пушкин.

— Мама, а давай ты будешь ходить за меня в школу и каждый день приносить для меня знания.

— Настя, зачем ты кидаешь печенье в чашку с чаем?

— Это я вместо сахара.

На 8 марта Настя решила сделать учительнице небольшой презент — открытку. На цветы денег у нас не нашлось.

— Ты знаешь, мам, а учительница мой подарок приняла и даже не сопротивлялась.

У нас появился котёнок — Ириска, дикое создание, ни к кому на руки не шедшее. Ириске нравилось залезать куда-то «на верхотуру», при этом нам казалось, что она буквально ходит по стенам. Ночью же Ириска укладывалась на мои сырные пироги, укутанные полотенцами, и грела пузо.

Окрас у котёнка был «бойцовый», то есть трёхцветный, как бывает у настоящих бойцовых собак. Кто-то мне сказал, что подобная расцветка — признак агрессии животного. Не правда, Ириска не была агрессивной. Она была какой-то… строгой. Или это компания детей и собак никогда не давала ей расслабиться?

17 марта

Настя моет Бузу в ванной. Я вожусь на кухне, по соседству.

— Буза, я тебя очень прошу, сядь пожалуйста. Ну что ты, сесть не можешь что ли? Ты что, только вчера из роддома приехала?

Едем с Настей и Зоей на маршрутке в Южное Бутово, в гости к моей однокурснице Маше Рогачковой. Настя грустно смотрит в окно на новостройки:

— Мама, куда же они строят? Уже всю Москву застроили. Для кого все эти дома? Для приезжих, что ли?

Идём по улице Академика Бакулева. На одном из домов висит мемориальная доска, ему посвящённая. Настя внимательно прочитала то, что там написано:

— Это, что, реклама Бакулева?

И тут же из-за угла нам на встречу выходит чёрно-бородатый высокий дядька, руководитель местного детского туристического клуба. Мы с Колей хором его приветствуем. Когда мы расходимся, Настя громко шепчет:

— Это сам Бакулев?

19 марта

Сказала как-то Насте, что она — трудный ребёнок. Настя расплакалась. Оказалось, что в её понимании «трудный» означает «плохой». А критики Настя, как и я, не переносит.

Вчера ушли навсегда в ломбард золотое колечко и серьги, оставленные на «чёрный день»: мне нужно было купить для Зои лёгкую прогулочную коляску.

Я оформила Настин рисунок в рамку и повесила его на стену. Позвала Настю оценить. Настя долго смотрела на рисунок. Вид у неё был явно недовольный.

— Насть, тебе, что, не нравится твоя картина? Или рамка плохая?

— Да всё мне нравится в этой картине, кроме одного: то, что это нарисовала я!

1 июня

Мы опять во Власово. И лето это будет очень трудным: Коля работает и будет приезжать только по выходным. Мне придётся сражаться с нашими девочками один на один пять дней в неделю.

Вода, дрова, комары, перебои с электричеством — этого никто не отменял. Но главное: ничьей мамы за стенкой нет, я сама себе хозяйка.

По моей просьбе Коля привёз с бабушкиной дачи мою «Украину». Удивительно быстроходный и удобный велосипед, который появился на даче ещё до моего рождения благодаря моему папе. Выходит, что велосипед старше меня. Но, как ни странно, кроме как накачивать колёса, другой заботы о себе он никогда не требовал. Всё же раньше делали велосипеды на совесть!

К багажнику мы немедленно прикрепили сидение от старой Зоиной коляски. Оно со спинкой и с ремнями безопасности. Получилось почти настоящее автокресло. И, таким образом, я теперь могла отправляться на изучение окрестностей тогда, когда захочу. У Насти на тот момент свой велосипед уже появился. Для них обеих эти велопрогулки с мамой были развлечением, а для меня было главным — не заниматься какое-то время домашним хозяйством.

На велике-то явно лучше кататься, чем бесконечные вёдра с водой с колодца таскать!

5 июня

Сегодня мы доехали до торфяных озёр в Чистом Северном (есть ещё и Чистое Южное). Рыбаков — тьма. На каждой берёзе ржавая табличка: «Рыбалка разрешена только по путёвкам».

— Мам, а «путёвка» означает, что рыбу здесь ловить в принципе нельзя, то есть специально приезжать ловить нельзя, но если ты просто мимо проезжаешь, по пути, то можно, да?

Озёра большие. Моря! Созерцание большой воды меня почему-то всегда очень успокаивает.

— Мама, а вот если меня украдут и будут требовать с тебя сто долларов, ты заплатишь?

— Сто? Заплачу.

— Ой, мама, значит ты и вправду меня любишь?

У меня появилась идея организовать огород. Почвы у нас во Власово очень сложные для этих дел: один песок. Да и все овощи на рынке в Ликино-Дулёво продаются. Но надо же чем-то день свой рабочий занимать. Разнообразия какого-то захотелось, помимо уборки и готовки.

Я посадила рассаду кабачков, огурцов и маленьких декоративных тыкв. А ещё зачем-то капусты. Как я всё это буду поливать, я, конечно же, не продумала. Одним словом, создала себе лишний труд.

С другой стороны, может, девочкам интересно будет смотреть, как всё это будет расти, выпуская всё новые и новые листочки. Дойдёт ли дело до плодов — я не уверена.

25 июня

Настя и соседский парень Лёха Кузнецов вызвали меня из дома к калитке. На руках у них… щенок, породы неясной, уши большие, глаза круглые, живот раздут до состояния футбольного мяча.

— Тётя Вера, Вы не волнуйтесь, это Рэкс, он сегодня уже ел. Видите, какой живот круглый: там по котлете с каждого бока. Из него получится хорошая немецкая овчарка.

С этими словами Настя и Лёха несколько отстранили меня в сторону и понесли щенка в наш дом.

У меня пропал дар речи: у нас, что, новая собака?! Мы, что, разве планировали?! Но куда же я теперь пёсика выставлю-то? Он ведь уже у нас дома.

Рассмешил его окрас: такой же бойцовский, как и у кошки Ириски. Прям брат и сестра. И глаза навыкате, как будто пёс постоянно удивлён миру.

— А кто из вас решил назвать его Рэксом? — спросила я у ребят.

— А чем Вам это имя не нравится? Это же самая подходящая кличка для немецкой овчарки.

Ну, то, что из щеночка овчарки не получится, мне было очевидно с самого начала: уж больно лапки тоненькие и хвост бубликом. Максимум — какой-нибудь бульдожка. Однако, окрас собаки вдохновлял. Я приняла решение оставить Рэкса в семье. Пусть займёт место сбежавшего в прошлом году Гоши. Наша старая овчарка Джесси никак на юнца не отреагировала.

Первую неделю пёс никак не мог привыкнуть к новой пище. И при этом он был уверен, что все свои туалетные дела надо совершать исключительно в доме, а не на улице. То есть он прибегал с улицы домой, чтобы именно здесь пописать и покакать, а потом, счастливый, выскакивал на улицу.

Кажется, дом начал сильно пахнуть: я не всегда успевала убирать за ним тут же.

К счастью, вскоре эта его «блажь» прошла. Видимо, перенял поведение у овчарки и кошки.

Зоя была рада новой собаке бесконечно: щеночка так удобно было тискать в своих объятиях. С Джесси же и Ириской это было просто невозможно. Вот Зоя и «работала» не покладая рук. Как Рэкс терпел — не знаю. Но не огрызнулся на неё ни разу!

Из огромной картонной коробки от купленного холодильника мы сделали для щенка конуру на полу на кухне. Застелили ветошью. Рэксу понравилось. Если я не могла найти в доме или на участке Зою (за калитку она сама не выходит), я знала: Зоя гостит в конуре у Рэкса.

Однажды Зоя всё же вышла одна за калитку. Как выяснилось позже, Джесси отправилась за девочкой в качестве добровольного надзирателя. В окно мы наблюдали такую сцену: Зоя, в белом свитере и белых спортивных штанишках, опустилась на песок и поползла, изображая, вероятно, какое-то животное. Вдруг соседская коза тоже ступила на песчаную дорогу и двинулась навстречу Зое. Коза никого не изображала. Она, кажется, просто планировала битву. И вот тут-то наша овчарка, моментально бросилась дуре-козе наперерез.

Джесси не проронила ни звука. Она просто замерла как вкопанная между козой и ребёнком. Шерсть на спине пса стояла эрокезом.

Прогонять козу никому не пришлось: она сама как-то плавно повернулась к собаке спиной и ушла к себе. А Зоечка, которая, конечно же, совершенно не поняла, что овчарка только что спасла ей жизнь, так и продолжала ползти по песчаной дорожке. Джесси легла рядом, на песок, и уже не отходила от Зои, пока я не забрала ребёнка домой. Разумеется, Буза подняла страшный крик: она явно не все свои планы за калиткой осуществила.

1 июля

Встретила рассвет с томом Довлатова. Не могла оторваться от «Заповедника». Когда читаешь хорошие книги, хочется писать самой. Мне — хочется!

Во время ночного чтения я, кажется, выкурила всю пачку сигарет. Была так увлечена, что потеряла контроль.

Зоя утром, скорее всего, заглянула в мою пепельницу и изрекла про себя что-то типа «Ага!.. Вот как можно, оказывается…»

И когда я спустилась утром на кухню, чтобы выпить чаю и покормить Бузу, я увидела такую сцену: девочка сидела за столом, перед ней валялось несколько полупустых пачек моих сигарет, ещё не выкуренных; Буза потихоньку вынимала из пачек сигареты и разламывала каждую на несколько частей. Обломки же она складывала в нашу большую «гостевую» кухонную пепельницу.

Ругаться на неё не было никакого смысла: почему это маме ночью можно сигареты уничтожать, а дочке днём нельзя?

Вот уж правда: дурной пример заразителен.

На Настин День рождения Лёха подарил ей букет синих люпинов и 20 рублей. На моё удивление по поводу денег он отреагировал так:

— Ничего страшного. Пусть будет.

Лёха вообще пытается за Настей ухаживать, но как-то, конечно, очень неумело, хотя он старше Насти на два года. Он вообще, кстати, очень переживает из-за того, что родители до сих пор воспринимают его как маленького мальчика, одевая в какие-то дурацкие (именно дурацкие) детские костюмчики. Лёха расстраивается до слёз. Я пытаюсь его убедить, что это скоро пройдёт, что это очень временно, но он прямо ревёт у нас на скамейке перед домом и никакими словами его вразумишь. Кузнецовы — деревенские, местные. Может, у них так положено к подросткам относиться? Просто Лёхе это больше не нравится.

Ну, правда, приехала городская девочка в джинсах и кроссовках, а он тут в каком-то костюмчике Буратино.

Так даму не очаровать.

Лёха пришёл к нам как-то поздно вечером. А у нас на кухне, как обычно, детские посиделки в самом разгаре. И никто расходиться не собирается. И тут Лёха начинает кричать, что на Власово идёт страшная гроза: так сейчас, якобы, по радио объявили. Всем надо срочно бежать по домам. Дети моментально разбежались. Остались, соответственно, только Настя с Зоей. Я, конечно же, ни в какую грозу не поверила.

— Ты зачем это сделал? — тихонько спросила я у Лёхи.

— Чтобы побыть только с Настей, — честно ответил Кузя.

Настя взяла Рэкса на колени и тщательно укутала моей большой шалью. Щенок посидел спокойно ровно минуту, потом стал пытаться выбраться из плена.

— Насть, ты зачем собаку мучаешь?

— Я не мучаю. Я проверяю его на силу, ум и прочность.

Вчера Настя не донесла тарелку с горячим супом до стола: добрая половина осталась на спине у Рэкса. Хорошо, что в саду под берёзой оставался детский надувной бассейн с холодной грязной водой (бассейном уже давно не пользовались): визжащая собака была оперативно замочена в «болоте». Успели!

13 июля

Я не люблю местных жителей Власово. Я им чужая и никогда не буду своей, как бы я ни старалась. Деревня — это гетто, здесь можно попросить у кого-то помощи, но своим и у своих. Я же — Москвичка и навсегда ей останусь. И никогда мне этого не простят. Именно не простят. И первый же топор, который каждый житель нашей деревни «прячет» у себя за спиной, полетит в меня и мою семью. Поэтому с односельчанами я стараюсь только вежливо здороваться.

Единственную вольность, которую я себе позволяю по отношению к ним, и о которой они не догадываются — я записываю за ними «цитаты». Для меня всё это бесценный писательский материал, который может однажды пригодиться, а самой такое, конечно же, не придумаешь.

Сегодня, например, я имела удовольствие слушать бабу Машу, прабабушку Данилки (он из Настиной компании). Передаю её монолог без изменений и поправок.

— Две кучи корова в день серить, две кучи. И больше от неё не дождёшься! Да и те, вон, Хенка утаскивает. Ходить прямо за ней по полю с тележкой. Всё себе в охорот тащит. Во как!

В этот момент мимо едет на велосипеда Даша. На багажнике у неё как раз Данилка, правнук бабы Маши. Баба Маша оживляется:

— Дочк, а ты пёрни сейчас, пёрни — ему прям в рот и получится.

14 июля

— Мама, смотри, я нарисовала Барби брови шариковой ручкой, и она стала совершенно другим человеком!

20 июля

Сегодня мы доехали на велосипедах аж до Чистого Южного. Сама не знаю, как сил хватило. Песок и сосны. Так не похоже на Подмосковье! Вдоль дороги (бывшей узкоколейки; её строили в 20-е годы для вывоза торфа) — сухие и светлые сосновые боры. Ноги утопают во мху, а глазам больно от жарящихся под солнцем сосновых стволов. Черники и земляники — моря. Если верить Паустовскому, то Мещёрская земля именно такая.

22 июля

На что я потратила своё лето? Всех накормить, за всеми убрать.

Нет, не всё, этим летом я собрала по дому все пустые бутылки и банки и выкрасила их грязно-голубой масляной краской. И теперь мудрю из них композиции. Из трёхлитровой банки после окраса вышла прекрасная ваза для полевых цветов.

Оставшейся краской я замалевала нашу дощатую и щелявую дверь в сарай. И когда на наш дом этим летом снова напало стало бабочек-шоколадниц, их пёстрые крылышки на грязно-голубом фоне смотрелись очень эффектно.

Я просто поняла, что ни одной картины мне этим летом не нарисовать, мне просто физически эти картины некуда вместить в свой график. А покраска бутылок оказалась делом быстрым и необременительным по времени и силам.

Ну хоть так… присутствует искусство в моей жизни.

Ириска полезла на яблоню у кухонной терраски. Улеглась на самом толстом стволе, когти точит.

— Мам, а ты знаешь, зачем Ириска когти точит?

— Она не столько когти точит, сколько птичек подкарауливает.

— Да, но сначала она хочет наточить когти, чтобы птички не получили лишние травмы от её тупых когтей.

Кто-то из деревенских угостил детей свежей морковкой. Буза пытается оторвать от неё ботву.

— Мама, мама, смотри, Буза потроха от морковки отрывает!

В лесу за Федотово напали на плантацию лисичек. Собрали, наверное, десятка три с одной маленькой ложбинки. Настя была очень горда собой: ведь это именно она первой грибы приметила.

— В будущем я планирую стать грибником, — торжественно объявила она.

И это звучало примерно как: “ Остаток жизни я планирую посвятить изучению японского языка».

Лёха пришёл к нам однажды совсем ранним утром. Увидел лохматую Настасью (она ещё и не причёсывалась). Посмотрел на неё недовольно:

— Я Вас сейчас облыщу.

(да-да, почему-то он обратился к ней именно на «Вы»).

3 августа

Я освоила выпечку пирожков из дрожжевого теста. Жарю я их на сковородке. Получается замечательно, особенно с сыром.

Всё чаще и чаще посещают мысли о том, что скоро в Москву, так как начинается учебный год. Всё моё существо сопротивляется этому, но возвращение неизбежно. Опять у нас будет «хозяйство на троих»: Коля, я и мама. И полная невозможность у нас с Колей проявить чувства друг к другу так, как этого нам хочется. И забота Колиной мамы о сыне — при мне, открыто. Почему о моём муже должна заботиться ещё одна женщина? Я-то на что? Так, полы помыть?..

Мне бы очень хотелось привести в порядок наш дом во Власово и остаться там жить с Зоей. Дело, конечно, не в том, что я люблю природу, а в том, что здесь, в этом маленьком домике в три окошка, у меня есть своё пространство и нормальное спальное место. Есть даже письменный стол под лампой, где по вечерам коты греются. Но зимой? Как я здесь останусь одна зимой? И откуда взять такой запас дров? И как ходить в Губино за продуктами: на лыжах?

И Зою ведь надо будет как-то развлекать. А у нас из всех деревенских жителей остаётся, наверное, человек десять. И поздороваться-то не с кем будет.

Короче говоря — зимовать в деревне двоём с ребёнком это не очень хорошая идея. Но я решила, что в этом году постараюсь просидеть здесь хотя бы сентябрь.

Пусть Настя начинает новый учебный год без меня. Заодно она и от сестры младшей отдохнёт.

5 августа

Луна сегодня абсолютно огромная и абсолютно красная. И смотреть на неё страшно. И висит она над деревней низко-низко. И это может означать только одно: в ближайшие сутки погода должна сильно измениться.

6 августа

Жара. Духота. Собирается дождь. На Яковлевской церкви звонят колокола: ветер дует на Власово со стороны церкви, и колокольный звон слышен очень отчётливо.

— Насть, по-моему, у них там сегодня какой-то церковный праздник.

— Мам, ты что, в такую погоду?

— От коровы есть три пользы: мясо, молоко и навоз. Мясо — это польза окончательная. Потому что если сделать мясо, то корова уже…

Из подслушанного за односельчанами:

— Племянник-то мой квартиру продал, деньги пропил. И кто же он после этого? Бонш?

— Нет, Раис, ну ты мне ответь: на хера оно мне нужно было-то вообще?

— Ну как же, Хенк, так надо. Оно всем надо было.

— На хера я семь лет по грязи туда ходил? А ведь у нас с тобой вообще одни ботинки на двоих были, помнишь? По очереди ходили. Вот на хера, я хочу понять.

— Хен, ну все ходили, так было положено. И мы с тобой должны были ходить.

— Так ведь не пригодилось ничего, Раис.

— А кто знает, может и пригодилось. Надо так было, понимаешь?

Я не выдержала, вмешалась в беседу: оказалось, что пожилые брат с сестрой, одни из немногих коренных жителей, спорили о необходимости школьного образования (раньше считались обязательными школы-семилетки). Начальная школа находилась когда-то у нас во Власово. И расписание каникул там регулировалось половодьем: как Бахова речка разольётся — баста урокам. Моста почему-то не строили.

А за дальнейшим образованием ребята ходили в Щетиново: почти пять километров через поле и лес, в любую погоду. Все подростки Власово, а их до войны было довольно много, закончили школу в Щетиново. И закрыли эту школу совсем недавно, о чём все местные жители ужасно сожалели.

10 августа

Поход в лес за грибами с собаками: сначала ищешь грибы, потом собак.

18 августа

Сегодня был очень весёлый день. Мне наконец удалось собрать всю Настину компанию, и мы рванули на велопрогулку. Мы решили найти маленький заброшенный посёлок Фокино, который был обозначен на всех топографических картах, но никто из местных нам не мог показать туда чёткой дороги.

Фокино, в итоге, мы нашли. Когда-то это было довольно большое поселение со своим клубом, где по выходным организовывали танцы. Строили Фокино рядом с торфоразработками. Настоящий рабочий посёлок. От Губино сюда вела узкоколейка для вывоза торфа. Говорят, что на эти работы привозили исключительно заключённых. И где-то в наших краях было аж несколько расстрельных лагерей в тридцатых, а может быть, даже и в сороковых годах.

Но никто из местных жителей ничего, конечно, толком объяснить не мог.

Сейчас от этого Фокина осталось три покосившихся деревянных домика. Около одного из домиков на белой «пушкинской» скамье сидела старушка. Лёха слез с велосипеда и подбежал к ней:

— Скажите, бабушка, это Фокино?

— Фокино, сынок.

— Точно Фокино?

— Да точно, точно Фокино. Только никого уже тут не осталось. Я и соседи мои. Вот и всё Фокино.

Домой мы решили возвращаться через Яковлево: там были колодцы с водой, а пить хотелось нестерпимо. По дороге мы ещё набрали подосиновиков, ободрали вкуснейшую яблоню-дичку и, взмыленные, по уши в дорожной пыли, набросились на первый же колодец.

Мне казалось, что каждый из нас (нас было семь человек) запросто способен выпить целиком жестяное ведро.

В этот же момент к колодцу подкатил молодой поп с тележкой и вёдрами, из местной церкви, тоже за водой.

— Извините, мы уже заканчиваем, — вежливо говорю я ему.

— Господь с вами, я вас не тороплю, — прощебетал он в ответ нежным голоском.

А потом добавил:

— А что это у вас за странноприимный дом такой?..

— Это выездной, из Власово, — пояснила я.

А дома подумала:

— Вот козёл, обидел ведь!

А в саду у нас в семь вечера был большой костёр. Все ребята принесли из дома какие-то нехитрые угощения, и сами всё аккуратно разложили по тарелкам. Даже чай удалось попить вполне цивилизовано. Слушали «Короля и Шута». Потом прыгали через костёр. Кто-то из мальчишек соорудил трамплин из ненужных досок и листов фанеры и у них получилось прыгать через костёр аж на велосипедах.

Получился прямо какой-то праздник сегодня. Но праздник грустный: «Закрытие дачного сезона» он назывался.

Правда, воодушевлённые сегодняшней удачей, ребята решили скинуться и организовать завтра вечером шашлык из курицы. Но, во-первых, мы с Настей вообще без денег на этой неделе, на грибах и пирогах перебиваемся, а во-вторых, завтра родители уже кое-кого из ребят будут забирать в город готовиться к школе.

21 августа

Я как-то обратила внимание на игры Бузы и Рэкса. Рэкс нежно прихватывает Зою своими молочными зубками, а Зоя… кусает его, кажется, вполне по-настоящему за все выступающие части тела. Настя сказала, что и она с Рэксом так иногда поступает, и что он ничего кроме радости не испытывает.

23 августа

В нашей деревне грибы лисички принято называть гребешками. О великий и могучий русский язык: лиса и петух — это же, извините, совершенно разные вещи. А ещё здесь принято собирать свинушки, которые у бабушки на дачах уже давно находятся под строжайшим запретом, потому что, якобы, аккомулирует в себе тяжёлые металлы. Не знаю ни про какие металлы: мимо свинушек в наших деревенских лесах я не прохожу.

Зоя обожает лисички, поджаренные в сметане. Она их нежно именует: «грипочка».

Польский белый, по-местному, «боровой ситный». «Ситный» — это от того, что синеет на сломе. А ещё здесь собирают очень странные грибы, совершеннейшие поганки по виду, называются «рядовки» (они действительно растут, вытянушившись в длинный ряд). Все уверяют меня, что по вкусу они — чистая курятина.

Я ещё ни разу не отважилась на дегустацию.

24 августа

Вот замечательный пример «классического психосомотоза». Мать орёт на ребёнка. Чтобы не слышать эти крики, ребёнок постепенно отращивает у себя в ушах огромнейшие серные пробки, очень плотные и очень надёжные. Непробиваемые ничем.

Это я про себя и про Настю.

И как теперь их доставать, я просто не в курсе. Вся надежда на выходные и на Колю.

Настя с Наташей решили поздно вечером пройтись по деревне. Я попросила их не шуметь: в деревнях люди ложаться спать рано. Девочки убежали, а мы с Зоей моментально уснули.

Утром спрашиваю:

— Как вчера погуляли?

— Ой, очень здорово. Мы бегали, прыгали, а если бы нам ещё свободу слова дали, мы бы ещё и поорать смогли.

Наташа с родителями едет в Губино на машине за продуктами. Зовут с собой Настю. Я выдаю Насте список и строго-настрого наказываю обязательно купить курицу к обеду. Местные курицы называются «Тураковские»: в Губино других, кажется, никогда не завозят.

Настя покупает всё, кроме курицы.

— А курицы не было, мам.

Я сажусь на велосипед и еду в Губино сама: детей-то кормить чем-то надо. Я подумала, что куплю какие-то сосиски подороже вместо курицы. Или рыбу, в крайнем случае.

К моему великому удивлению все магазины Губина завалены наисвежайшими курами. Естественно, я покупаю пару и еду «радостная» домой. Дома я трясу перед Настиным носом своей покупкой:

— Насть, как это понимать? Там же куриц сегодня полно во всех магазинах.

— Мама! Но здесь же написано «Тураковский бройлер». И потом они все были такие огромные, что мне страшно было их покупать.

Обед в тот день всё же состоялся.

Продавщица, отпускавшая кур, долго уговаривала меня взять у неё ещё и варёной колбаски:

— Свеженькая. Вчера только привозили. Берите на салатик.

Я отказалась: цвет колбаски смутил. Какой-то он был… серенький.

У местной детворы пользуется огромным спросом кукуруза поп-корн, которую мы покупаем в сухих зёрнах и кидаем на раскалённую сковородку под крышку. Мне кажется, если я им однажды приготовлю ведро такой кукурузы, то они съедят вместе с ведром.

Сладкую предпочитают солёной.

27 августа

Читаем с Настей басню Крылова «Ворона и лисица». После прочтения я ей объясняю своими словами, что такое лесть. И, на всякий случай, ещё раз показываю «на пальцах» процесс утери вороной куска сыра. Настя внимательно слушает, потом замечает:

— Да-а-а, мам, а вот пеликану, например, такая беда не грозит.

Как подумаю о том, что Насте через день уезжать в Москву — сразу ком в горле. Трудно оставаться только с одним ребёнком, когда у тебя их двое. О Насте, понятное дело, я буду думать чаще, чем о Зое, которая круглосуточно рядом.

Поздно вечером Ольга Петровна, мама Лёхи, принесла нам «объедки с барского стола». На День Рождения Кузи я не попала из-за болезни Зои. И хорошенько угоститься подфартило только Настасье. В свёртке оказалось много кусочков сыра, ветчины, кусочек тортика, несколько пирожков, конфетки, а самое главное — два бутерброда с солёной красной рыбой и зелёным луком. Я добавила к бутербродам сливочного масла и, зажмурившись от счастья, съела их без остатка. Моя бабушка всегда говорила, что в их семье красная рыба считалась «пролетарским лакомством», что подавать к столу приемлемо было только белую, то есть осетрину. Но у меня перед красной рыбой восторг и благоговение.

И ни капельки меня эти «объедки» не унизили.

А пирожки Ольги Петровны, особенно те, которые с картошкой и черникой, вообще, по-моему, можно на международные конкурсы отправлять. Печёт она их в настоящей русской печи, на открытом огне.

Данилкина бабушка Нина тоже печёт и периодически нас угощает. Мы не отказываемся из вежливости. Но на самом деле, у неё получаются какие-то гадости.

Что люди думают о моих жареных пирожках — не знаю. Но у меня есть одно мощное оправдание: опыта ещё маловато для кулинарных шедевров.

Кстати, Ольга Петровна делает свои замечательные пирожки буквально на коленях: у них в старом доме катастрофически маленькая кухня.

А ещё в нашей деревне приняты пироги со стеблем ревеня. Для меня ревень — это вроде как сорняк, типа лопуха. Но Ольга Петровна выращивает его специально, одним большим кустом — на начинку для пирогов.

Едем в Ликино-Дулёво на машине. Настя и Лёха на заднем сидении слушают один плейер на двоих. Вдруг Настя вынимает свой наушник и говорит Лёхе:

— Ты знаешь, я обожаю «Мерседесы» и иномарки!

29 августа

Дала я Бузе кусочек шоколадки и кружок морковки. Она села с этим угощением в свою песочницу, взяла лопатку, колотит по матерчатому навесу. И удовлетворена, и счастье в глазах. При этом сидит она на своём голубом горшочке, прямо в шортиках.

Не много ведь надо некоторым, да?

У очередной фарфоровой куклы Настя оторвала ватные прокладки, символизирующие грудь.

— Пусть будет девочкой.

Подобрали чёрно-белого котёнка. Назвали КотЛета. Зоя в восторге. Пустит ли нас домой свекровь: мы же ещё и Рэкса в Москву повезём.

У нас на участке была вырыта этим летом огромная яма: основа под шалаш. Хороший шалаш мы так и не построили, но в яму была принесена раскладушка, какие-то поленья вместо табуреток и получилась такая «зона отдыха». Стены и пол — сплошной песок, не земля. Поэтому в солнечные дни там ещё и позагорать можно было. Я планировала эту яму застелить плёнкой и заполнить водой, чтобы получился такой садовый водоёмчик. Но наполнить его водой оказалось нереально. То есть вода в каком-то количестве там была, но всё это имело вид какой-то помойки, к сожалению.

А однажды вообще случилось непоправимое: в этот недоделанный водоём села чайка. Пролетала мимо и решила сесть передохнуть. Поверила в мой будущий прудик, можно сказать. Рэкс тут же наскочил на бедную птицу и моментально сломал ей крыло. Птица была перенесена в большую клетку из дощатых ящиков, но, к сожалению, через пару дней скончалась.

Пруд я спустила полностью.

Яма-шалаш для игр остался.

Лёха сегодня был невменяемый, у него с утра болела печень. Он явился к нам с утра пораньше и потребовал шалаш зарыть. Я отказалась.

— Какое Вы вообще имеете право мне что-то запрещать или разрешать?

— Лёха, это мой участок.

— Ну и что? Несите лопату. И почему Вы вообще сегодня такая злая, а? Это же мы шалаш рыли. Мы и закапывать будем.

Удалось Лёху выгнать только через час.

Сегодня ночью самым ярким фонарём в деревне была и остаётся Луна.

— Котам, мама, везёт больше, чем собакам: у них проходимость больше.

— В смысле?

— Ну, через щели там всякие разные…

Настасья довольно много ругалась матом. К сожалению, у нас все в семье эмоции свои выражали без стеснения. Но я как-то решила ей предложить иногда сдерживать себя. Разумеется, она «поддержала» моё предложение:

— Мой возраст уже достаточный для мата. И потом, три-четыре мата в день — это не так уж много. В крайнем случае — шесть.

На самом деле, Настасья стала активно выражаться ещё прошлым летом, нашим первым деревенским летом. Просто я хотела попросить её «иногда сдерживать себя»… Изредка…

Мне самой смешно стало вдруг: чего я от бедного ребёнка хочу? Это же де-рев-ня.

5 сентября

Встретила в Губино двух знакомых тёток. От тоски захотелось пообщаться хоть с кем-то.

— А у меня дочка старшая уехала в Москву, в школу надо. Тоскливо без неё.

— Ну ничего, включишь телевизор и всё пройдёт.

— Да там ничего хорошего не показывают, бесят меня все эти передачи.

— Да-да, меня тоже как бесит, когда вот некоторые включат телевизор часов в шесть утра и вот смотрят всё подряд до ночи. Ох, как бесит!

Прямо Даниил Хармс какой-то!

Яковлевскую церковь реставрируют узбеки. Их чудесная национальная музыка радостно звучит над русскими деревнями. Они радостно приветствуют всех местных жителей, обнажая в улыбке совершенно жёлтые зубы. Работы они начали ещё в августе, когда Настя не уезжала:

— Мама, я знаю этих людей! Они из страны строителей!

Эти «люди из страны строителей» всё, конечно, перепутали: колоннаду на всех ярусах они выкрасили ярко-голубым, а основной объём церкви — белым.

И местный поп работу принял. Позор!

Колонны всегда делаются только белыми, чтобы визуально скрыть истинный объём здания, чтобы «сгладить» все выступающие углы. И это не только церквей касается, но и всех усадебных домов. И это такое важное правило архитектуры, которое нельзя нарушать. Исключение составляют разве что колонны из каких-то красивых оттенков мрамора, но и их делают светлыми.

Узбеки же решили по-своему. Думаю, поп и сам не знал как правильно. В итоге, наша русская церковь теперь напоминает какой-то восточный… сказочный дворец.

Одно успокаивает: краска всё равно скоро отвалится, уж больно скоро узбеки работу свою сдали.

— Мама, у тебя веснушки вместо платья.

7 сентября

Ехала с Зоей на велосипеде по Губино. На обочине дороги — древняя бабулька, худющая. Пальтишко серо-зелёное на огромных пуговицах, до дыр протёртое. Платок серый на голове. Нос огромный из-под платка торчит. Белый нос! Бабулька прижимает к бокам два батона свежего хлеба. Лицо счастливое, улыбается, переговариваясь о чём-то с местным мальчиком.

Прям не бабулька, а персонаж!

Не хватило у меня наглости слезть с велосипеда и направить на неё объектив моей «мыльницы». Но ещё долго в тот день меня преследовала мысль, что носастую бабульку — каким-то мистическим образом — забыли здесь со времён Великой Отечественной войны.

Вокруг нашего дома пасутся стада котов. Коля уверен, что это их моя аура притягивает. На самом же деле они приходят к нашей Ириске. Зоя в восторге от такого количества животных, а мне страшно: уж больно морды у них некультурные. Никогда не знаешь, чего от таких наглых морд ожидать. Рэкс и Джесси котов разгоняют, но те приходят опять. Ждут молодую невесту.

9 сентября

Единственное развлечение для Зои, которое ей не надоедает, это поездка на ферму в Яковлево. Там живёт мальчик Никита, ровесник Зои. Никаких совместных грандиозных игр они не устраивают, чаще всего каждый играет в своём уголочке один, с речью у них у обоих тоже не очень хорошо (маленькие ещё), но, думаю, что основная польза от этих встреч — это созерцание себе подобного существа. Поскольку у нас во Власово никого из детей не осталось вообще.

Сегодня ночью обещали заморозки. Я срезала весь свой урожай кабачков. Четыре штуки смогла вырастить! Целых четыре штуки!

Вчера разговаривала с Настей по телефону.

— Ты на выходные к нам приедешь?

— Мама, ты не обижайся, но у меня в воскресенье лошади. Я должна на лошадей пойти. А к вам я обещаю приехать на все каникулы.

Не хочу я, чтобы она приезжала: слишком больно расставаться.

Буза по сестре не скучает: теперь мама только её.

У нашей овчарки под старость началась настоящая булимия. Рэкс нашёл в саду огромное красное яблоко и играл с ним как с мячом. Джесси горящими глазами следила с крыльца за всеми его прыжками и ужимками. Они ждала одного: когда же щенку надоест эта забава, и она сможет это яблоко сожрать.

13 сентября

Я решила наладить с Настей переписку. Да-да, именно письма на бумаге, в самодельных конвертах, чтобы потом Коля по выходным производил обмен нашими письмами. Поймала себя на мысли, что даже на бумаге не могу сказать Насте, что люблю её. Какие-то трудности у меня с этим словом постоянно возникают. Не могу я из себя его выдавить. Мама говорила в детстве:

— Котёночек мой милый, я так тебя люблю.

И что вышло из этого? Это были пустые слова, одни звуки, враньё. Я боюсь обмануть ими кого-то. Действий не боюсь, а слов боюсь.

А вообще жизнь без Насти сейчас немного похожа на отдых. Может, и она там от нас отдыхает?

16 сентября

Позвонила моя мама:

— А почему Татьяна Николаевна не приезжает в деревню посмотреть на внучку? Она же бабушка!

Я, честно говоря, немного растерялась: мама-то моя тоже совершенно не приезжает. Она вообще видела Зою всего два раза за её два года.

— Мам, а ты не бабушка разве?

— Ну…

Позвонила Настя:

— Мам, я соскучилась!

— А почему не приезжаешь с Колей?

— Ну, мам, ты не обижайся, но я не настолько соскучилась, чтобы приезжать.

19 сентября

Поехали с Зоей в Губино: мне потребовался детский стиральный порошок. Продавщица из хозмага посмотрела на меня как на идиотку:

— Здрасьте, второй год здесь живёте, а не знаете, что у нас порошки стиральные на Почте продаются.

— Ого, у вас ещё и Почта есть! Я и не знала, извините.

Поехала на Почту. Купила нужный мне стиральный порошок. На сдачу решила купить местной прессы: у меня на сегодняшний вечер совершенно не было ничего хорошего почитать.

Села вечером у печки (я сейчас топлю каждый день, ночи стали уже совсем холодные). Прочитала несколько статей «о жизни» и в бешенстве отправила всю стопку в огонь. Такой грязи и такой пошлятины не было, кажется, даже в 90-ых в знаменитой газете «Спид-инфо». Мне вообще захотелось руки помыть после этого «чтения».

Как же люди выживают в этой чёртовой Провинции?

С горя позвонила Игаеву:

— Владимир Леонидович, жить в деревне не буду ни за что: быдло на быдле и быдлом погоняет!

— О-о-о, это значит, что тебе просто с деревней не повезло. Мне вот в моей Ярославской области летом прекрасно живётся. Люди здесь просто замечательные!

Может, он прав? Может, и правда — не повезло? Но вот моя соседка, Тамарка Бахова, бывшая купеческая дочь и внучка, а теперь уже довольно древняя старуха, любит говорить: «Власово — это же рай земной».

А Лёха ей вторит: «Власово — тож воля моя!»

Ну, значит, я ничего не понимаю в жизни. Или запросы у меня слишком высокие.

Кстати, о Тамарке: их дом был когда-то одним из самых больших в деревне. В одной половине жила большая семья, в другой половине была чайная. С патефоном. Ещё, кажется, у них были какие-то торговые дела по всем окрестным деревням. Чаем торговали — это точно. Вероятно, были и ещё какие-то колониальные товары. За огородом у Баховых протекал безымянный ручей, который весной разливался так, что ребятишки не могли пройти к школе. Этот ручей назвали «в народе» Бахова речка.

Сейчас в доме у Тамарки пусто. Разломанная печка, старая швейная машинка и кровать. Кажется, ещё зеркало есть. Все Баховы в нужный момент выкинули из дома абсолютно все «барские» излишества: сами себя раскулачили. Кажется, даже старинные гантели гимнастические выкинули. И так и жили в полупустом доме.

Зато у Баховых иногда поют песни: приедут в гости к Тамарке постаревшие купеческие правнуки и правнучки, сядут на прогнившем крылечке и давай петь.

Я всё жду от них деревенского фольклора, но там одна только советская эстрада. Особенно у них в фаворе Лещенко «Родительский дом». А все настоящие деревенские песни давно канули в Лету. Раскулачились тоже, что ли? Но я всё равно сижу у себя на крылечке и слушаю Баховых: всё же коренные жители Власово, «вымирающий вид».

22 сентября

Буза «страдает» чистоплотностью: Никита на ферме показал ей как надо мыть руки с мылом. И теперь дома, безо всякого повода, Зоя по десять раз в день намыливает ладони и полоскает их в ведре с водой.

Сейчас вспомнила: как-то Коля нам оставил на неделю совсем мало денег — все-то 500 рублей, хотя надо 700 минимум. Делать нечего: кормить детей чем-то надо, а занимаю я деньги только в самых крайних случаях. И всю неделю я пекла пироги: с творогом (молоко на ферме нам всегда бесплатно выдавали, а заквашивала я кефиром), с остатками сыра, с маком, с ягодами (это вообще задаром получалось), с изюмом и просто плюшки с сахаром.

Вроде бы мы не голодали, но к концу недели Настя взвыла:

— Мама! Когда уже мы будем есть нормальную еду?!

Из «нормальной» еды в ту неделю получились только свежие огурцы и кабачки: кто-то из соседей принёс.

Выжили однако!

25 сентября

Зоя очень любит вафельные тортики. Как жаль, что они стали такими невкусными. В детстве у меня был любимый — «Мираж», с орешками, и ещё какой-то, посыпанный вафельной крошкой с какао. Сейчас осталась одна «Шоколадница»: слишком сладкая и какая-то скучная на вкус. А других-то в наших краях и не продают.

Когда я не катаю Зою на своём велосипеде, мы берём прогулочную коляску и идём во Власово со всеми здороваться. Без Зои я бы никогда не пошла: лучше уж дома с книгой посидеть. Но ей — надо. Для общего развития. Интересно, что с нами ходит наша Ириска. Доходит до конца деревни и поворачивает обратно, как и мы, и никуда не пытается убежать.

Приезжал на выходные Лёха, передал письмо для Насти. Из-за фантастического количества ошибок я не сразу поняла его содержание. Лёха разрешил письмо прочесть. Вот оно (цитирую без ошибок, а то за Лёху совсем уж обидно становится):

«Дорогая Настя, я жду не дождусь следующего выходного. Без тебя мне скучно. Когда иду мимо твоего дома, то иду к тебе, но одёргиваюсь. Приезжай на следующие выходные, мне скучно без тебя! Пусть сбудутся все мечты наши. В этот день кто-то думает о тебе, Настя!

Дорогая Настасья, это лето прошло не зря. 19.09.04

Кузя. Пиши»

Письмо было сложено в несколько раз, а сверху приписано: «Прочти его».

27 сентября

Пристрастились с Колькой к новому алкогольному напитку «Настойка брусничная» из Черноголовки. Несколько выходных подряд ездили в Губино закупаться. Зоя спать, а мы за стопки. Безобразие! Но эта тоска провинциальная ещё и не до того довести способна. Вместе с нами спивалась потихоньку оса. Она ловила момент, когда рюмки пустовали, и рядом никого не было, и наяривала круги по стеклянной плоскости, слизывая остатки «сладенького». Однажды она была замечена ползущей на спине, но ползущей уверенно. Даже песни свои какие-то во хмелю заводила.

Все вот эти Колины приезды и отъезды по выходным — это такая боль для меня. Я иногда думаю: лучше бы вообще не приезжал. Приедет в субботу к обеду, а в воскресенье после обеда уже в обратный путь собирается. Побыть вместе мы не успеваем, всё какими-то урывками, огрызками. Просить его помочь мне что-то по хозяйству сделать — у меня язык не поворачивается, потому что тем самым мы как бы сами у себя наше время крадём.

А в Москву ехать не хочу пока. Знаю я, что там, в Москве этой. Насти, конечно, очень не хватает, но Коля говорит, что она там замечательно справляется со всеми своими школьными делами.

Одна из самых больших проблем у нас с Зоей сейчас — помыться. Бани нет, душа садового нет. Только вёдра и тазы с водой. Зою я мою в доме, около горячей печки, пока она во все тазы и свою детскую ванную помещается. С собой — труднее. Летом я моюсь прямо на травке, выливая на себя ведро воды. У нас настолько заросший со всех сторон участок, что меня только в бинокль можно разглядеть. А теперь-то как? В конце сентября как-то боязно одежду с себя снимать. А мыться надо…

Придумала я вот что: я готовлю на вечер ведро очень-очень горячей воды для себя. Мыться такой горячей водой «в реальной жизни» невозможно. Поливаю я на себя из маленького ковшичка, вода остыть не успевает, остаётся горячей до самого дна. И, кстати, по вечерам нет ветра. Это ужасно важно, поскольку моюсь я по-прежнему в саду, у крыльца.

Но в начале октября пришлось и мне к печке переместиться, складываясь пополам в детской ванной, потому что вечера совсем уж холодные наступили.

1 октября

Последние четыре месяца мы видимся с Колей только по выходным. Тяжело.

Я всё обещала рассказать о том, как наша Настя ходила в детский сад. Но вот прям не хочется мне этого делать, искренне не хочется. Плохо она туда ходила. Хотя в саду был бассейн, кормили там хорошо, две воспитательницы из трёх были замечательными (третья любила поорать), но сам факт сдачи Насти в сад был неким предательством по отношению к ребёнку. Мы забрали её оттуда через полгода: у Насти стала резко портиться речь. Сложноподчинённые предложения теперь были для неё неразрешимой проблемой. Она выражала свои мысли и чувства только самыми примитивными предложениями, состоящими не более, чем из трёх слов. Мы заметили это ближе к новогодним праздникам, осенью всё ещё было в полном порядке. После Нового года в сад мы её уже не пустили. Я сидела в то время дома, ожидая рождения Зои и уволившись из школы. Таким образом, Настя быстро восстановилась. К тому же мы стали высыпаться.

Я очень плохо отношусь к детским садам. Факт сдачи ребёнка в сад я искренне считаю предательством по отношению к нему. Всё развитие — это только мать. Если мать хочет работать и строить карьеру, то лучше, наверное, не рожать детей. Меня отдавали в детский сад для того, чтобы я приучилась к коллективу. Так решила моя семья. Хотя бабушка не работала и я совершенно замечательно могла находиться с ней дома. Ну, не замечательно — у нас были сложные взаимоотношения — но дома, а не под «присмотром» тётей-воспитателей, которым было абсолютно наплевать на чужих детей.

В итоге, задуманное «приучение к коллективу» не состоялось. Детский сад до сих пор является худшим воспоминанием моей жизни.

Настю мы отдали в сад потому, что и я, и Коля, и свекровь работали; ребёнку просто не с кем было находиться дома. Хотя сейчас я понимаю, что в свои пять лет она была уже настолько серьёзной и самостоятельной, что замечательно посидела бы полдня дома одна.

Был один странный факт, который я себе никак не могу объяснить до сих пор. Свой первый не-садовский день Настя пришла на территорию детского сада (был январь), упала в снег, раскинула руки-ноги звёздочкой и долго лежала и смотрела на небо. Потом основательно утрамбовала снег своим торсом в том отсеке, где обычно гуляла её группа и больше никогда на территорию сада не возвращалась.

Что она хотела сказать этими действиями?.. Ведь не просто на детскую площадку она пошла в тот день в снегу валяться, а сюда, на свою «бывшую землю».

Я сообщила Насте, что в сад она больше не пойдёт. Реакцию её я не помню. Но одновременно я сказала ей, что уволилась из школы, и вот это Настю очень обрадовало:

— Уволилась — значит освободилась! Молодец, мама!

7 октября

От скуки пошли по деревне. На скамейке сидит мэр дядя Петя, мимо него никак не проскочишь, его дом прямо в серединке Власово. Мэром деревни он сам себя провозгласил, никто и не возражал: во-первых, всем наплевать, а во-вторых, когда дядя Петя пьян, то никто его урезонить не может. Что он делал как «начальство»? Абсолютно ничего. Сидел вот так на скамеечке, вертел своим красным носом из стороны в сторону и со всеми здоровался.

У дяди Пети несколько разновозрастных внуков, для которых он соорудил около дома качели. Если Буза качели заметит — мне хана. Придётся мне в компании мэра весь вечер сидеть. И она их, конечно, заметила. И дядя Петя, конечно, предложил покатать ребёночка.

Я решилась на враньё:

— Дядь Петь, пойдём мы, у меня там суп на плите остался довариваться.

— О-о-о, ну тогда бегите скорее. А то знаем мы эти супы на плите: придёшь, а тебе ни супа, ни кастрюли, одни крышки остались.

И, схватив в охапку проклинающую меня Бузу, я бодрым шагом направилась в сторону дома.

Настина реакция на почти любовное письмо Лёхи была абсолютно неожиданной.

— Настя, тебе письмо Лёшино понравилось? — спросила я.

— Нет, потому что из письма этого выходит, что я — дура!

— Это почему же? Ведь там нет ничего оскорбительного, скорее — наоборот…

— Да?! А зачем он тогда мне на письме написал «Прочти его»? Я, что, дура? Я, что, сама не понимаю, что его надо прочесть?

9 октября

Полночь. Уснуть не можем: Рэкс стучит телячьей косточкой по полу. Это хуже салютов.

Я встала, кость отняла, положила на печку, повыше.

Рекс не сильно расстроился, но дал понять, что теперь он заберётся к нам с Зоей в кровать и будет до утра вычёсывать своих любимых травяных блошек прямо к нам на простыню.

Так и сделал!