Пары еще и общаются. Ну, знаешь, говорят о разном. Проводят время вместе. Целуются иногда. На самом деле, довольно часто. Нет, Ллана, не надо кидать в меня дыней!
– Сегодня ты больше не танцуешь, – с угадываемым в голосе сожалением сообщил Эрихард, осматривая мою ногу.
Уже почти не больно.
У него волшебные руки.
Аж мурашки по всему телу…
Так, Ллана, не жмуриться от удовольствия! Мы тут не одни!
Не одни – мягко сказано. Вокруг нас собралась небольшая толпа. Все жадно пялились, ловя малейшее движение кронса. Кто-то предлагал позвать врача. Кто-то вспомнил, что у него племянник врач.
плавилась под его руками и губами. Хриплое дыхание мешалось с шорохом ткани. Реальность понемногу ускользала. В определенный момент я уже отчетливо осознавала, что одурманена, но не могла остановиться. И он не мог.
Когда горячие ладони подхватили под ягодицы, я обняла его ногами и пробормотала в шею что-то невнятное. Сама не поняла что. Я чувствовала себя совершенно ненормальной.
Еще немного поцелуев. Оторваться друг от друга хотя бы на секунду сейчас казалось противоестественным.
Наконец… близость. Эрихард медленно вжимался в меня, но даже боль не отрезвляла. Она мешалась с удовольствием и еще чем-то вязким.
Тебе идет быть блондинкой, – поддел Мичи, когда Иридоль вышла сделать очередной звонок.
– А тебе – синяк под глазом.
Синяк правда был. И хотя он уже превратился из синего в желтый, Мичи явно до сих пор не пережил драму его появления. Вон как щека дернулась. Даже любопытно стало, где это его угораздило.
– Ну вот, а прикидывалась приличной серой мышью, – не остался в долгу специалист по местной красоте
Небо, здесь на стене решетка с креплениями для фото! На столе – стопка журналов с моими снимками. А еще есть плетеное кресло, крепящееся к потолку, а в нем – подушки и мой ноутбук. Всегда такое хотела! Еще в Грее
