Смотри, — сказала Мар, беря его за руку, — море. Оно ничего не знает о нашем прошлом! Оно здесь и никогда не потребует от нас объяснений. Звезды, луна — они тоже здесь и продолжают светить, радуя нас. Какое для них имеет значение то, что произошло давным-давно? Они с нами и поэтому счастливы. Ты видишь, как они сверкают на небе? Стали бы они это делать, если бы их волновало наше прошлое? Разве не началась бы буря, если бы Господь захотел наказать нас?
Нет. Порочность, — объяснил он брату шепотом, лежа у очага, возле которого они спали, — это один из четырех естественных недугов человека, которые изначально есть у нас из-за первородного греха. Порочность женщины сильнее любой другой порочности, существующей в мире.
Жоан по памяти повторял объяснения своих учителей.
— Какие же остальные три недуга?
— Алчность, невежество и апатия, то есть неспособность творить добро.
— И какое отношение имеет порочность к Аледис?
— Женщины порочны по своей природе и толкают мужчину на путь зла через искушение, — процитировал Жоан.
— Почему?
— Потому что женщины изменчивы, как ветер. Они ветрены и меняют направление своих мыслей и чувств, подобно потоку воздуха. — Жоан вспомнил священника, который привел это сравнение: вытянутые руки святого отца с дергающимися без остановки пальцами крутились вокруг его головы.
— Помимо этого, — продолжил он, — поскольку у женщин довольно мало здравого смысла, они не в силах сдерживать свою порочность.
тебя появилась мозоль. А сейчас иди домой, помойся, намажься мазью и отправляйся в часовню Святых даров...
Арнау хотел было запротестовать, но Рамон добавил:
— Это наша часовня, Арнау, а значит, и твоя. Нужно о ней позаботиться.
— Сынок, — добавил один из бастайшей, — эта часовня очень много для нас значит. Мы всего лишь простые портовые грузчики, но квартал Рибера дал нам то, чего не имеет ни один знатный господин, ни одна богатая община, — это часовня Святых даров и ключи от церкви Святой Марии у Моря. Ты понимаешь?
Люди, встречавшиеся им на пути, молча уступали дорогу и провожали ополченцев пристальными взглядами. Казалось, даже море почтительно относилось к войску Барселоны, и шум его стихал, когда по берегу под знаменем Святого Георгия проходили сотни вооруженных людей.
В этот миг Арнау вновь услышал шум моря и вспомнил, как они шли по прибрежному песку. Он обвел взглядом остальных, убеждаясь, что никто не заметил этого бесстыдства: Гасто продолжал болтать с Пэрэ, да
