– Не всем же быть ниггерами.
– Мой дед убил бы тебя за это, – улыбнулся Алаи.
– Мой прапрадед продал бы его раньше.
Наверное, когда носишь маску, она рано или поздно прирастает к лицу.
Когда сержант издевается над тобой, остальные ребята принимают твою сторону. Когда офицер отдает тебе предпочтение, они начинают ненавидеть тебя.
Ибо тот, кто не может убивать, становится добычей тех, кто может. И никто никогда тебя не спасет.
– Вы заставили их ненавидеть меня.
– Ну и что? Что ты теперь будешь делать? Забьешься в угол? Начнешь лизать их маленькие задницы, чтобы они тебя снова полюбили? Только одно может заставить их перестать ненавидеть тебя. Ты должен делать все, что умеешь, причем здорово, чтобы они не могли тебя не замечать. Я сказал, что ты сильнее всех. И тебе лучше стать таким.
Нет лучшего учителя, чем враг. Только враг честно расскажет тебе, что он собирается делать. Только враг научит тебя уничтожать и покорять. Только враг укажет тебе на твои слабые места. Только враг покажет, где он силен. И единственное правило в этой игре таково: делай с врагом все, что сможешь, иначе он сделает это с тобой. Отныне я — твой враг. И твой учитель.
Эндер приучил себя воспринимать ненависть как извращённую форму восхищения.
Эндер давно усвоил, что, когда происходит неожиданное, задуманное не им, а учителями, простейший способ получить информацию – это не спрашивать, а молчать. Взрослые почти всегда теряли терпение первыми.
Эндер решил, что Алай шутит:
– Ну, не всем же быть ниггерами.
– Мой дед убил бы тебя за это, – ухмыльнулся Алай.
– Мой прапрадед продал бы его раньше.
– Выходит, мы лишь орудия?
– Человек и есть орудие, которым пользуются другие люди, чтобы помочь нам всем выжить.
– Это ложь.
– Нет. Это просто половина правды. О другой ее половине можешь не беспокоиться, пока мы не выиграем войну.
