Сравнение с Расином стало искупительным клише, но и в 1905 году, когда имя Бодлера еще отзывалось скандалом, Пруст утверждал: «Вы называете его декадентом? Что за глупость! Он даже не романтик. Он пишет как Расин. Могу привести вам двадцать цитат
Люблю зеленый блеск в глазах с разрезом длинным, В твоих глазах — но всё сегодня горько мне. И что твоя любовь, твой будуар с камином В сравнении с лучом, скользнувшим по волне. [4]
Я ненавижу искусство, создаваемое под барабанный бой, холсты, намалеванные галопом, живопись, которая точно выстреливается из пистолета, — я вообще ненавижу армию, военщину и всё то, что с бряцанием оружия вторгается в мирную жизнь. Огромная популярность этого художника, которая, впрочем, продлится не дольше, чем продолжается война, и спадет по мере того, как у народов появятся иные радости, — эта лава, этот vox populi, vox Dei глубоко удручает меня. Я ненавижу этого человека, потому что его картины не имеют касательства к живописи; это бесконечное и бойкое рукоблудие лишь раздражает эпидерму французской нации.
Словно буря, всё то, что дремало подспудно, Осадило мой разум, и он отступил, И носился мой дух, обветшалое судно, Среди неба и волн, без руля, без ветрил. [22]
Мы представляем себе денди, праздного гуляку, который живет в свое удовольствие и наслаждается жизнью. Всё наоборот: Бодлер был меланхоликом, он упрекал себя в бездействии, страдал от своей лени, проклинал привычку откладывать дела на завтра и мечтал трудиться.
Нелепая идея прогресса, расцветшая на гнилой почве нынешнего самодовольства, сняла с нас бремя нравственного долга, избавила души от груза ответственности, освободила волю от всех уз, которые накладывало на нее стремление к совершенству
