Выходит, они проповедуют одно, а делают совсем другое, эти святые отцы?
И если бы мне кто-то сказал в те дни, что этот клирик-истязатель когда-нибудь заделается архиепископом Кентерберийским, я бы ни за что не поверил.
Думаю, именно из-за всего этого у меня появились большие сомнения в том, что касалось религии и даже Бога. Если этот человек, говорил я себе, был одним из лучших торговых агентов Бога на земле, значит, с этим бизнесом что-то совсем-совсем не то.
для курятников.
Теперь представьте: вот я пишу это в 1984 году, а этот мой дед родился в 1820-м, вскоре после того как Веллингтон разгромил Наполеона при Ватерлоо. Доживи дед до наших дней, ему было бы сейчас сто шестьдесят четыре года. А отцу — сто двадцать один. Они оба довольно поздно начали обзаводиться детьми.
Когда моему отцу было четырнадцать, то есть опять-таки больше ста
. Это было самое сливочное в мире мороженое, и у него был совершенно незабываемый аромат. А внутри у этого мороженого был жжёный сахар, раздроблённый на тысячи крохотных кусочков, — у норвежцев это называется «крокан». Так что это было не обычное мороженое, которое спокойно тает во рту. Это мороженое надо было жевать — и оно хрустело
Нам запрещали их покупать — и мы, естественно, покупали их при всякой возможности.
Будучи сыном врача, он считал себя авторитетом по всем вопросам, связанным с жизнедеятельностью человеческого организма
ответил бы, не колеблясь ни секунды: моя мечта, моя надежда, моя самая главная и возвышенная цель — иметь вот такой велосипед и съехать на нём с горы, не держась за руль. Сказка! Я трепетал при одной мысли об этом.
Они не замечали даже, что все взгляды устремлены на них. Они, как обычно, погрузились в свой любовный мирок, в котором не существовало младших братьев и сестёр.
Хайтон тут же, не сходя с места, уселся и написал своему папе, которым так гордился, но из этого, конечно же, ничего не вышло. Однако это была трогательная и благородная попытка одного маленького мальчика помочь другому такому же мальчику, и я всегда о ней помнил.
о даже такие мелкие козявки, как мы, знали, что капитан — это не самое высокое воинское звание, и только человек, которому нечем больше похвастаться, станет тащить его с собой в мирную жизнь.
Иногда волны были такой вышины, что, когда мы скатывались в ложбину, весь мир пропадал из виду.
