автордың кітабын онлайн тегін оқу На краю пропасти
Татьяна Ляшко

Татьяна Ляшко

На краю пропасти

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Эта книга — новая веха в жанре научной фантастики. История повествует о древних и могущественных существах, создавших Вселенскую цивилизацию и обреченных наблюдать за ее медленной гибелью. Борьба за власть, нарушение закона, стремление обогатиться — на первый взгляд, инопланетяне очень похожи на людей. Но так ли это на самом деле? Читателю предстоит познакомиться с суровым миром, где разум — наивысшее из благ, а жизнь разных видов порой неравноценна.

16+

В межсистемном пространстве далеко от Центра Вселенной научно-исследовательская станция барлоков была единственным крупным объектом. В тусклом свете ближайшей звезды ее корпус переливался оттенками зеленого. Дискообразная конструкция состояла из нескольких отсеков, места соединения которых напоминали трещины. В этой части галактики барлоки планировали изобрести новый способ добычи энергии из редкого изотопа лоуренсия.

Станция нуждалась в доработке, живых существ на ней еще не было, поэтому никто не мог заметить небольшой серебристо-белый корабль, который приблизился к творению барлоков. Овальная дверь открылась, плавно опустившись вниз, изменила угол наклона и осталась неподвижно закрепленной перпендикулярно корпусу, образовав тонкий, но прочный выступ.

Система охраны станции не была рассчитана на ближние атаки, поэтому всего одного выстрела хватило для нанесения значительного урона щитовому механизму. Барлоки не торопились устанавливать мощные охранные системы на полупустом объекте, ведь не ожидали, что кто-либо рискнет расхищать их имущество.

Еще один снаряд, последовавший за первым и направленный в верхнюю часть диска, нанес значительные повреждения. После того, как средства оповещения были уничтожены, барлоки не могли получить сообщение о большой бреши, зиявшей в одном из отсеков.

Едва коснувшись выступа своего корабля, стрелок прыгнул в поврежденную часть станции. Он изловчился и крепко схватился за раскаленный край бреши, рискуя получить травму от искривленных металлических пластин.

Быстро преодолев небольшое темное помещение, служившее буфером между открытым космосом и искусственной средой станции, атаковавший направился вглубь отсека. Повреждения оказались более серьезными, чем предполагалось — почти треть коммуникаций была уничтожена, и приходилось ориентироваться в кромешной тьме, в которой отсутствовало даже ультрафиолетовое излучение, по положению тела в пространстве.

Стрелок спешил. В уцелевшей части станции узкие темно-зеленые коридоры с множеством полупрозрачных дверей были слабо освещены сотнями крошечных ламп, образовывавших разнообразные геометрические узоры на потолке. В подобных космических аппаратах вычислительные центры находились по соседству с двумя главными, самыми большими отсеками. Было всего сорок эйнсов, чтобы взломать базу данных до активации резервной системы оповещения.

Полупрозрачные двери с выгравированными цифрами мелькали перед глазами, однако стрелок не обращал внимания на порядковые номера отсеков. Через пару эйнсов[1] он оказался в тупике: коридор заканчивался небольшим расширением. Вокруг было пусто, но за стеной — взломщик чувствовал это — находилось много металла, сильно отличавшегося по свойствам от конструкционного материала станции. Он положил ладонь на стену, чтобы лучше почувствовать сконцентрированное за ней вещество. Ощущения не могли обмануть — вычислительный центр был совсем рядом.

Пришлось потратить несколько снарядов — иначе, чем простелить себе проход сквозь мощную конструкцию, пробраться в вычислительный центр было невозможно. Стрелок замирал, вслушиваясь, как скрипел металл, кое-где оплавляясь от высокой температуры боевых пластин. Трещины быстро разрастались. Мягкий белый свет лился сквозь повреждения в стене. Несколькими ударами была преодолена последняя преграда, отделявшая от заветной цели.

Нагретый светло-фиолетовый металл капсулы легко поддался — взломщик осторожно ступил в хорошо освещенное помещение, представлявшее собой полусферу. В противоположную стену был впаян голубой полупрозрачный восьмигранник. Как только стрелок сделал шаг навстречу этой сверкавшей перламутровым блеском фигуре, автоматически активировалась голографическая панель. Множество светло-голубых лучей, появившихся из небольших отверстий в полу, были так плотны друг к другу, что почти соединялись, будто соткали из воздуха голограмму плоского правильного шестиугольника, который мгновенно превратился в шар, украшенный тысячами тонких полос. Нужно было выбрать правильную очередность пятидесяти из них, чтобы отключить резервную систему оповещения.

Первая предполагаемая комбинация — осечка! Второй код тоже был ошибочным, а времени почти не осталось. Но взломщика это ничуть не пугало. Он выстрелил по корпусу восьмиугольного вычислительного устройства. Пронзительный скрип полупрозрачного материала вызывал сильное безусловное чувство жалости.

Вдруг взломщик услышал, как все двери на станции открылись. Барлоки не могли и предположить, что кто-нибудь осмелится уничтожить их охранную систему грубой силой.

Теперь оставалось, не опасаясь за свою безопасность, равно как и за успешность операции, добраться до главной лаборатории. Вниз по узким коридорам, к южному полюсу станции, можно было идти неспешно.

Главная лаборатория представляла собой квадратное помещение с зеркальными стенами. Здесь было пусто, за исключением прозрачной полусферы — барлоки не блистали оригинальностью, сооружая системы охраны, — под защитой которой находилась маленькая пробирка. Но открыть эту полусферу можно было только с помощью образца молекулы, обеспечивавшей реализацию программы изменчивости живых организмов. Грабитель все предусмотрел: требовалось лишь достать принесенные с собой небольшие кремниевые пластины с образцами носителей наследственной информации Разумных существ из ближайших галактик.

Восьмиугольное вычислительное устройство стояло неподалеку от сферы и открывало щит. Как только частица минерала прошла сканирование, в руке грабителя красовалась его добыча — редкое сырье и ценнейший трофей. Взломщик побежал к выходу и прыгнул в открытую дверь своего корабля. Едва она успела закрыться, двигатель был активирован автоматически и всего за несколько эйнсов корабль пересек тысячи звездных систем.

Авантюра с лоуренсием была самой успешной кражей последнего десятка ктайтов.

Системе потребовалось немного времени, чтобы заполнить круглый буферный отсек смесью газов, поддерживавших внутреннею среду корабля, и отрегулировать силу искусственного притяжения. Как только это было сделано, еще одна округлая дверь плавно скользнула в сторону, дав возможность беспрепятственно выйти из небольшого, площадью всего один квадратный рийтс[2], буферного отсека.

Хозяин этого корабля не был обычным грабителем. Вернее сказать, грабительницей. Многие уже забыли о них — о Первых живых существах, населявших Вселенную. Они жили еще до начала Отсчета времени, но само время нещадно стерло их имена. Имена многих — но не ее.

Нэрин. Она была одной из самых смелых, нахальных и неуловимых грабителей во Вселенной. Большинство существ ею восхищались, межгалактическое правительство же опасалось новых выходок этой Первой.

Ее добычей всегда становились редчайшие ценности: от малораспространенных металлов до произведений искусства. О былых заслугах Первой быстро позабыли, и сейчас в ней видели только вора и древнее существо, более разумное, а, следовательно, очень опасное.

Кража образца лоуренсия была просто знаком, что Нэрин снова вернулась к авантюрам после нескольких тысяч ктайтов затишья. Однако признаться, что существовала еще одна причина этого ограбления, Нэрин боялась даже сама себе.

Первая замерла, стоя у двери из буферного отсека, будто раздумывала, прежде чем сделать шаг. Этот корабль, напоминавший снаружи эллипсоид по форме, был для Нэрин домом. Овальное, площадью почти две сотни квадратных рийтсов, помещение служило подобием гостиной. Слева была дверь в хранилище, где Нэрин разместила коллекцию трофеев. Корабль делился по экватору на две половины: в нижней находился двигатель и системы регуляции, верхняя часть была жилой.

Серебристо-белые металлические стены гостиной переливались в ярком свете крошечных светильников, расположенных на полу, украшенном белым матовым покрытием. В полупустом помещении разнообразием цветов отличалось лишь кресло из висмута, оксидная пленка которого имела радужную окраску.

Противоположная стена была украшена барельефами, благодаря форме и черному напылению напоминавшими испещренную трещинами и кратерами поверхность железной планеты. По этим барельефам было легко взбираться в верхний отсек, в котором хранились личные вещи Нэрин и где она часто любила отдыхать.

Широкие окна находились только на правой стороне гостиной. Покрытые тонким слоем металла, они отражали сияние звезд, и обнаружить их с наружной стороны было довольно трудно. Но, находясь на борту корабля, сквозь этот прозрачный материал Нэрин могла до мельчайших подробностей видеть все на килорийтсы.

Первая устало упала в кресло, вглядываясь в черноту просторов Вселенной за окном. Среди блеска металла фигура Нэрин казалась чем-то чужеродным. Все Первые имели одинаковую физиологию, но внешне очень различались между собой, словно разные виды. Нэрин была одной из немногих, кто очень походил на человека: ростом, фигурой, чертами лица. Только светло-серая матовая кожа и большие черные глаза без радужек выдавали в ней принадлежность к древнему виду.

Нэрин не раз думала, что им, Первым, уже нет места во Вселенной. Они были и будут «пробной версией» и, несмотря на свою силу и разум, всего лишь подобием истинной Жизни.

Кислота выпадала в виде дождя. Небо, темно-фиолетовое даже днем, было плотно затянуто облаками, а грязно-коричневые камни, омываемые осадками, напоминали почти идеальные полусферы. Среди однообразных пейзажей иногда встречались глубокие ущелья, вымытые за миллиарды ктайтов подобием рек.

Такой скромной красотой выделялась Ώ-3 — маленькая планета в созвездии Л-Бэйд. Она считалась не самым гостеприимным местом: на ней не было постоянного населения, но часто здесь скрывались все, кто имел проблемы с законом. Давно, мало кто помнил точную дату, посреди небольшой возвышенности было построено здание — изысканный клуб, где собирались самые влиятельные преступники. Но, как ни странно, заведение носило довольно неказистое название «На краю пропасти».

Корабль Нэрин мягко опустился в овраге. Корпус был настолько прочен, что летательное средство не нуждалось в амортизаторах. Корабль немного накренился, его эллипсоидная форма была небольшой помехой: трудно удерживать равновесие на ровной поверхности. Однако такая конструкция летательных аппаратов была редкой, сложной в исполнении, а, следовательно, очень дорогой.

Нэрин быстро покинула корабль, прошла около четырехсот рийтсов и задумчиво остановилась у входа в клуб «На краю пропасти». Появиться здесь после долгого затишья, не напомнив о себе, было бы унизительно. Но кража удачно состоялась, поэтому без каких-либо опасений за свою репутацию Первая коснулась двери, которая изогнулась под ладонью, как раскаленная фольга, и, переливаясь оттенками фиолетового, быстро разошлась в стороны.

Нэрин медленно шла мимо небольших металлических постаментов, служивших столами, ориентируясь лишь по ультрафиолетовому излучению множества светильников, и внимательно рассматривала посетителей. Крохотные аитты, украшенные шипами эгзолло и пушистые луу… На одном из постаментов с величественным видом сидела ваарнийка — температура ее тела была настолько высокой, что Нэрин ощущала жар даже на расстоянии, наблюдая, как кожа этого существа слабо светилась оттенками красного.

В большинстве галактик предпочитали носить одежду из тончайших вольфрамовых цепей — не только практичную, но и очень дорогую. Но в полумраке было трудно разглядеть серебристо-белый цвет одеяний посетителей клуба. Сама Нэрин была одета в подобие платья из вольфрама, ее обувь из этого же металла на тонкой подошве плотно прилегала к телу, как вторая кожа.

Здание клуба напоминало трехгранную пирамиду — в месте соединения темно-бордовых стен висела полупрозрачная скульптура, изображавшая кольца астероидов. Пол был выстлан слитками никеля — Нэрин могла определить состав веществ так же точно, как некоторые существа ощущали запахи.

Неподалеку находился небольшой бассейн с прозрачными стенками, заполненный жидким галлием, на поверхности которого медленно плавали пластины из доломита. За этим бассейном с важным видом стоял хозяин клуба «На краю пропасти».

— Ты неизменен, как Центр Вселенной, Лью! — Нэрин мягко улыбнулась — несмотря на сходство с людьми, она не могла похвастать живой мимикой — только немногие Первые были способны выражать эмоции подобным образом.

Услышав эти слова, Лью — уже немолодой вирнер — вытянул шею в знак приветствия и помахал кожистыми крыльями.

— Я уже и не ожидал тебя здесь увидеть! Слухи разные ходят… Например, что ты уже отказалась от авантюр.

— Ты лучше меня знаешь, что доверять нужно лишь избранным, — тихо ответила Нэрин.

— За мой счет, — Лью кивнул в сторону пустого стакана, который тут же наполнил до краев бесцветной жидкостью. — Лучший пероксид водорода в галактике, — прокомментировал вирнер.

Коротко поблагодарив, Нэрин стала любоваться игрой света в стакане, стоявшем на доломитовой плите. Первой нравилось, что посетители «На краю пропасти» не обращали на нее внимания.

— И какие планы? — поинтересовался Лью.

— Вчера барлоки остались без основного компонента своих исследований, — прошептала Нэрин с напускной таинственностью.

— Будем надеяться, они не сильно огорчатся.

— Но теперь мне следует быть незаметной… Или хотя бы попытаться.

— Неужели тебя не интересуют новые ограбления? — спросил Лью с нескрываемой иронией. — Или теперь ты с большей осторожностью будешь ввязываться в авантюры?

— Вовсе нет, — возразила Первая, — просто пока я не могу найти хорошую добычу. Риск должен быть оправдан.

— В этом я могу тебе помочь! — прищурив небольшие глаза, Лью слегка коснулся желто-бурой рукой плеча Нэрин. — У меня есть для тебя ценная информация…

— И что же ты за нее хочешь?

— Считай это бескорыстной помощью хорошей приятельнице! — сказал вирнер охрипшим голосом. — Где-то через два с половиной трикса[3] на орбите большой звезды под названием Гарма, достаточно далеко от Центра, будет находиться корабль контрабандистов из Бэллтэз. А на их борту — легендарная тиара правительницы галактики МХ-12!

Нэрин сосредоточенно слушала, не сводя черных глаз с лица вирнера. Первым не требовалось много времени на размышления. Поэтому, оценив ситуацию, Нэрин за доли эйнса составила план действий.

— Спасибо! — прошептала она, не скрывая удивления в голосе. Нэрин хорошо знала Лью, однако не верила, что это существо могло бескорыстно поделиться информацией.

— Только имей в виду — я тебе ничего не говорил…

Попрощавшись с Лью, Нэрин поспешила покинуть заведение. Космические корабли могли развивать значительную, названную «теневой», скорость, в триллионы раз большую скорости фотонов, но Нэрин все же опасалась, что ей не хватит времени перехватить контрабандистов. Если они узнают о слежке — догнать их будет невозможно.

К своему кораблю, большому летающему дому, Нэрин относилась с любовью и трепетом, будто к живому существу. Он был уникален не только и не столько из-за роскоши, в которой утопал, как был ценен с исторической точки зрения. Давно, триллионы ктайтов назад, когда кроме Первых никого не существовало, этот корабль уже бороздил просторы галактик. И хоть сейчас многое позабыто, именно Первым принадлежали почти все изобретения, актуальные до сих пор. Так, создание первого космического корабля было достижением Нэрин. Но теперь ее имя ассоциировалось лишь с грабежами.

Осторожно, словно крохотное пугливое Неразумное, Нэрин гладила внешний корпус двигателя кончиками пальцев, даже не заметив, как ее черные длинные волосы рассыпались по плечам. В последнее время она все больше тосковала, наблюдая, как во Вселенной происходили необратимые изменения, поэтому не сомневалась, что всех ждали большие неприятности. И понимание, что логика редко ее подводила, только усиливало тревогу.

Нэрин не хотела признавать, что боялась. Страх, сильный и неестественный, норовил полностью завладеть ее разумом. Не выпуская из рук личное оружие, родсп, некогда переплавленный из ядра планеты χ-131, Первая пыталась предусмотреть все возможные варианты предстоящего ограбления. Оружие представляло по форме двадцатигранник бледно-желтого цвета, его шелковистый блеск придавал Нэрин немного уверенности. Нападать сейчас было слишком рискованно, но медлить означало лишиться не только тиары, но и возможности безопасно покинуть эту галактику — нужно действовать, пока контрабандисты не обнаружили ее корабль.

Нэрин остановила свой летательный аппарат в опасной близости от Гармы — крупной холодной оранжевой звезды. Яркий свет заливал гостиную, когда Первая стояла у окна, не отводя восхищенного взгляда от видневшейся вдали крохотной планеты, облака которой имели черно-синий цвет.

В самом центре гостиной переливалась светло-голубая голографическая карта, а рядом — полупрозрачная проекция, напоминавшая по форме шар. Лишь прикасаясь к этой проекции и перемещая несколько сложных геометрических фигур, можно было не только задавать маршруты, но и регулировать режим и скорость движения летательного аппарата.

Нэрин насторожилась, увидев вдали довольно большой корабль контрабандистов. Он имел золотисто-бурую окраску и сложную форму. Множество крыльев соединялись под разными углами и могли менять положение, образуя систему из треугольников и тонких металлических полос.

Первые были единственными существами во Вселенной, которые могли чувствовать нахождение определенных элементов на большие расстояния. Хемосенсоры, которые располагались по всему телу, служили не только для ориентирования — с их помощью возможно получить много важной информации.

Нэрин подошла поближе к окну. Хемосенсорами можно было почувствовать количество объектов и их форму, поэтому Первая обратила внимание на корабль контрабандистов. Она улыбнулась, когда поняла, что в летательном аппарате находилось около сотни барлоков.

Развитый разум у Живых считался основным преимуществом, а в некоторых ситуациях мог быть и самым опасным оружием. Нэрин отлично знала основные конструкции кораблей — их достоинства и недостатки, уязвимые места. Деактивировать двигатель противника всего одним прицельным выстрелом ей не составило труда. Физическая выносливость тоже была подспорьем. Едва успев долететь до контрабандистов, Нэрин, выпрыгнув из своего летательного устройства в открытый космос, пересекла несколько рийтсов и с легкостью выбила квадратную дверь вражеского корабля, будто та была сделана из хрупкой серы, а не из титана.

В огромном буферном отсеке летательного средства было тихо, настолько, что, даже приложив ухо к тонким металлическим стенам, Нэрин не могла услышать ни одного постороннего звука.

«Притаились… — подумала Первая. — Эти Протеи надеются, что я их не заметила! Или что не знаю, где именно они находятся».

Тяжелую металлическую дверь, за которой располагались основные помещения корабля, удалось повредить одним выстрелом из родспа. С трудом отодвинув ее в сторону, Нэрин шагнула вперед, внимательно оглядываясь по сторонам. Этот корабль, подобно исследовательской станции барлоков, изобиловал коридорами. Узкие, извилистые, с высокими потолками, цвета чистой меди, они напоминали лабиринт. В этом лабиринте не было видно ни одной двери, а от каждого шага материал пола едва ощутимо, но все же вибрировал.

Контрабандой считались ресурсы, добытые из галактик, населенных Примитивными. Поэтому Нэрин сомневалась, откуда барлоки смогли достать реликвию MX-12. Первая не знала, где именно хранилась тиара владычицы — среди множества ценностей со всех окраин Вселенной было трудно обнаружить небольшое украшение на дальнем расстоянии. Не меньше Нэрин тревожили барлоки: эти существа передвигались достаточно быстро, чтобы неожиданно напасть.

Внезапно из-за угла послышались шаги. Нэрин прыгнула в сторону и пригнулась. Только спустя долю эйнса Первая поняла, что в нее стреляли — пластина, состоявшая из сплавленных нитей родия, пролетела на теневой скорости прямо над головой, заметно повредив одну из стен. Теневая скорость была велика, поэтому даже существа, обладавшие самой быстрой реакцией, замечали совершенный выстрел лишь в том случае, если им удавалось выжить после него.

Нэрин не стала понапрасну тратить родий. Она, позабыв о страхе, погналась за нападавшим, ориентируясь с помощью хемосенсоров. Через несколько эйнсов ей пришлось остановиться — вдруг яркий свет озарил все вокруг. Нэрин убедилась, что оказалась в круглом помещении, а вокруг нее было более ста зеленокожих противников.

Она знала, что ее заманивали в ловушку, но не стала пытаться навредить барлокам. Нэрин не могла обезвредить каждого, ранив. А лишить жизни другое существо она считала недопустимым. Все же решив напугать их главаря, Первая сжала в руке оружие. Барлок отреагировал мгновенно, выстрелив ей в ногу из огнемета.

Несмотря на различия в физиологии, боль была свойственна многим существам во Вселенной, ведь она являлась наиболее надежным сигналом о повреждениях организма.

Нэрин упала на пол, но не из-за боли — так она могла защитить хотя бы спину от противников. Ярость всегда придавала ей уверенности, но сейчас Первая с трудом сохраняла самоконтроль, чтобы не напасть на барлоков. Предчувствие подсказывало, что мирным путем ничего не удастся решить. Контратаковать было неразумно, и Нэрин молча лежала на блестящем полу.

Главарь контрабандистов подошел к Первой, не сводя пристального взгляда с ее лица. Высокий, почти два рийтса, с темно-зеленой кожей, украшенной черными полосами — признаком высокого положения в обществе барлоков — главарь гневно махнул длинным уплощенным хвостом, склонив маленькую голову набок.

— Теряешь навыки, Нэрин! — его низкий голос эхом разнесся по помещению. — Уже давно пора «отдыхать» на дне океана Анты. А ты все еще пытаешься что-то доказать…

— Зачем нам неприятности? — спросила Нэрин с издевкой. — Я могу просто уйти, и забудем об этом маленьком происшествии…

Светло-серые глаза главаря недобро блеснули. С молниеносной скоростью он выхватил свой родсп и направил его в сторону Нэрин. Первая же изловчилась и достала из небольшого кармана круглую шашку, содержавшую хлор. Ее палец оказался в опасной близости от кнопки активации.

— Ты же не убьешь одну из Первых? — спросила Нэрин полушутя.

Она поняла, что барлок настроен решительно: оружие по прежнему было рядом с ее головой.

— За тебя назначено вознаграждение! — объявил главарь контрабандистов, ликуя. Эта фраза вызвала ухмылку на лице Нэрин.

— Я нарушила Кодекс, причем не раз… Официально я в розыске. Еще раз повторю, для Протей, — Первая улыбнулась, удачно скрывая ярость, — официально! Никто из Разумных не посмеет причинить мне вред!

Будто осмыслив собственные слова, Нэрин замерла. Она знала, что нельзя доверять многим существам, особенно преступникам, но всегда была уверена, что на нее никто не рискнул бы напасть.

— Ты же понимаешь, что я не побоюсь убить тебя прямо сейчас? — пригрозил барлок, ударив хвостом по полу.

С лица Первой пропала улыбка: сомневаться не приходилось, что контрабандист говорил правду.

— Зачем тебе это все?! — воскликнула Нэрин, изобразив испуг и удивление, хотя ее палец уже лег на кнопку хлорной шашки. — Неужели не лучше просто поговорить? Обсудим все, что тревожит тебя и твоих… последователей!

Барлок ничего не ответил. Нэрин ужаснулась: подобного раньше не случалось. Никто, даже самые опасные преступники, не осмеливались угрожать ей.

Главарь контрабандистов сделал шаг навстречу беспомощно лежавшей на полу Первой. Его глаза неотрывно смотрели на ее лицо. Вдруг Нэрин почувствовала острую боль в груди — родиевая пластина насквозь пронзила ее тело. Первая дернулась и попыталась сжаться в комок. Лишь спустя эйнс она поняла, что случайно активировала шашку.

— Нельзя причинять ей много травм, — объяснил главарь другим барлокам. — Она должна быть живой…

Едва он успел договорить, как все помещение заполнилось хлором. Зеленокожие существа не успели что-либо предпринять. Хлор был абсолютно безвреден для Первых, но тела барлоков, состоявшие из водородных соединений, растворились за считанные эйнсы.

Нэрин наблюдала, как образовавшаяся желто-зеленая дымовая завеса поглощала одно существо за другим. Послышался лязг оружия и вольфрамовых одежд, падавших на пол — всего, что осталось от барлоков.

Первая очень сожалела о случившемся. Единственным ее желанием было заставить время идти вспять. Тогда она бы попыталась вытолкнуть хоть нескольких из этого загазованного помещения, прикрыть собственным телом, взять весь удар шашки на себя — сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти, исправить ошибку. Но изменить течение времени невозможно.

«Иначе не получилось бы. При всем желании, — думала Нэрин. — Они не пощадили бы меня… Но почему?! Почему они не побоялись ранить меня без причины? Тиара — очень сомнительный повод, чтобы нападать на одну из Первых».

Нэрин понимала: хоть и не желая того, она стала убийцей, совершила самое тяжкое преступление. Что-то подсказывало, что эта череда событий: исследовательская работа барлоков, подозрительная активность контрабандистов — только начало. Вселенную ждали перемены, несомненно, в худшую сторону.

Первая с трудом встала, оглянулась и медленно направилась к возможному месту хранения тиары. Из круглого помещения с низкими потолками, в котором только и было, что несколько дешевых украшений на стенах, вела одна узкая, почти черная, дверь.

«У барлоков строгая социальная иерархия. Вероятно, тиара должна находиться в отсеке главаря», — размышляла Нэрин.

Нога была сильно повреждена — от высокой температуры нарушились структурные единицы организма. Рана на груди начинала медленно затягиваться. Первая шла, пытаясь не обращать внимания на боль.

Вскоре она обнаружила еще две двери: та, что была справа, вела в большое помещение, в котором находилось очень много вольфрама, цезия и соединений кремния — это подсказывали хемосенсоры организма Первой. За второй дверью хранились те же вещества, но в меньших количествах.

Логика и опыт подсказывали, что за дверью слева должен был находиться отсек главаря, а за другой дверью — жилье для остальных барлоков. Чтобы не ошибиться, Нэрин попыталась сконцентрироваться и подошла вплотную к одной из дверей: очень слабо, но Первая почувствовала, что там был очень редкий элемент — золото.

Несколько снарядов почти полностью расплавили стену помещения, находившегося слева. Квадратная комната была хорошо обустроена для жизни: светло-зеленая капсула стояла в одном углу, в другом — сложное строение из оксида кремния с прикрепленным к нему полупрозрачным многогранником — вычислительным устройством, названным миртэкс, которое применялось почти всеми Разумными видами во Вселенной.

На небольшом постаменте в центре комнаты, освещенной лишь в инфракрасном диапазоне электромагнитного излучения, лежало много вещей. Среди них были образцы различных минералов, несколько титановых самородков, даже маленькая ампула с жидким азотом. Среди всего этого, как нечто, не представлявшее ценности, лежала тиара владычицы и пантэйра МХ-12.

В последние триксы удача была на стороне Нэрин. Схватив добычу, Первая из последних сил поспешила покинуть летательное средство барлоков.

Лишь на своем корабле она принялась внимательно рассматривать легендарную тиару. Легкая, из палладия, тиара была инкрустирована пластичным золотом. Это украшение, хоть и выполненное из относительно дешевых металлов, было бесценно. Тиару без вести пропавшей сорок девятой королевы МХ-12 не могли найти уже более двухсот тысяч ктайтов. Нэрин не сводила глаз с желтого блеска золота, борясь с навязчивым желанием примерить прекрасный венец. Но посчитав, что недостойна такой чести, Первая осторожно поставила тиару рядом с другими похищенными ценностями.

Нэрин специально оборудовала хранилище на корабле для перевозки уникальных вещей. Серебристо-белые пол, стены и потолок были идеально гладкими. Расположенные вдоль стен титановые ящики образовывали подобие шкафа. Каждая из тысяч ячеек была дополнительно защищена покрытием из родия. В этом хранилище тиара находилась под надежной защитой. Рано или поздно, на МХ-12 будет избрана новая королева, и тогда Нэрин вернет ей по праву принадлежащий символ власти.

Нэрин быстро успела оправиться от пережитых травм — темпы регенерации были очень высоки — и решила навестить лучшего друга.

«Давай встретимся у остатков той скалы. Через трикс», — голографическое сообщение было отправлено. Предстояло очередное путешествие в Центр Вселенной.

Первым потребовались считанные ктайты, чтобы понять устройство Вселенной. Материя и энергия, названная теневой, были связаны между собой. Эта «теневая» энергия не подлежала обнаружению, ее существование заметно лишь косвенно.

Центром Вселенной называли пространство, где наблюдалось минимальное количество теневой энергии. По мере удаления от Центра ее концентрация росла, что приводило к различным аномалиям материи — черным дырам и квазарам.

Именно благодаря изучению теневой энергии стали возможными не только путешествия на большие расстояния, но и создание голографических сообщений, которые передавались на доступной лишь сверхтионам скорости, намного превышавшей теневую.

Центр был стабилен триллионы универсальных единиц отсчета времени — ктайтов — слабый звездный ветер не позволял светилам гаснуть. Именно там, окруженная четырьмя яркими звездами, удерживавшими ее своим притяжением, находилась Алат. Она была первой планетой, населенной жизнью. Там обосновались Первые еще до начала Отсчета времени. Сейчас она поражала красотой: почти незаселенная, изобиловавшая фотосинтетиками. Никто из Разумных существ там не проживал — это была дань уважения Первым.

Прилетев на орбиту Алат, Нэрин очень грустила — ностальгия стала часто ее терзать. Как только корабль коснулся твердой поверхности планеты, Первая осторожно ступила на темно-коричневую почву. Атмосфера почти полностью состояла из кислорода. Опасный для большинства, такой агрессивный окислитель, напротив, позволял Первым поддерживать жизнедеятельность на высоком уровне.

Вскоре неподалеку совершило посадку небольшое треугольное летательное средство серо-желтого цвета. Из него вышло странное существо, издали напоминавшее человеческого мужчину, но все его тело, даже волосы и глаза, переливалось металлическим блеском и имело цвет оловянной бронзы. На нем было много слоев вольфрамовой одежды, покрытой тонким слоем меди. Существо улыбнулось, увидев Нэрин.

— Бен! — Первая стремглав побежала к другу и угодила в его объятия. — Я так соскучилась!

— Я тоже, Нэн! Я тоже… — искренне сказал Бен.

Крепкая дружба Бена и Нэрин, длившаяся с начала Отсчета времени, была редкостью. Особенно в последние миллионы ктайтов, когда различие в образе жизни этих двух Первых становилось все заметнее. Нэрин совершала все больше и больше ограблений, тогда как Бен, довольно влиятельный политик, получал новые должности.

— У меня очередное повышение, — с натянутой полуулыбкой сообщил Первый.

Только услышав эти слова, Нэрин обратила внимание на небольшую платиновую брошь, инкрустированную разновидностью корунда: на темно-синем фоне были изображены четыре Центральные звезды и Алат. Это символика «Илиат» — союза всех Разумных видов во Вселенной.

Бен был одним из основателей Илиат, хоть идея этого союза не принадлежала Первым. В Илиат входили все жители Вселенной, за исключением тех, чья цивилизация не достигла достаточного развития. Но таких видов было очень мало — миллиардная доля процента, в которую входили даже Примитивные жители далекой Земли.

По одному представителю от каждого вида выдвигалось в подобие сената — пантэй, объединявший межгалактическую законодательную и исполнительную власть и представлявший интересы всех видов. Свод законов, единых для всех, был принят в первые триксы существования Илиат и назван Кодексом.

Первые считали создание Кодекса ненужным, ведь поначалу многим древним видам удавалось мирно существовать и без него. Поэтому официально в пантэй не было представителей от Первых, и единственный, кто был причастен к политике — Бен — избирался жителями других галактик. Многие хотели, чтобы их пантэйром стал один из Первых, но на эту должность часто могли назначить своего кандидата пантэйры Центральных галактик.

— Теперь я один из Наблюдателей Центра, — сказал Бен, улыбаясь.

— Но, — Нэрин не удалось скрыть недоумения, — теперь ты не парламентер одной из галактик?!

— Увы, моя новая должность считается престижнее только для тех, кто не знает принципов Илиат. Фактически, меня лишили права быть пантэйром той крошечной и далекой от Центра галактики Мартикс…

— Ты же знаешь, что это неспроста?! — вспылила Нэрин, взгляд ее черных глаз был устремлен куда-то вдаль. — От Первых стараются избавиться всеми возможными способами!

— Пока еще рано об этом говорить, Нэн… Но то, что нам уже давно не рады, очевидно.

Нэрин задумалась, перевела взгляд на неразумных фотосинтетиков, что покрывали грунт цельным ковром, и взяла Бена за руку.

— А помнишь, как Алат была совсем пустынной? Как же она была прекрасна тогда! Только раскаленные от света звезд коричнево-красные камни! Не то что сейчас… Хоть этими «растениями» и восхищаются многие Разумные, я сожалею, что они сейчас живут на планете, некогда никому не принадлежавшей.

— Я тоже скучаю по былым временам, — прошептал Бен.

Первые стояли и оглядывались по сторонам. Сейчас коричневые горные породы были скрыты под слоем переплетений стеблей существ всех оттенков сине-зеленого. Невысокие пологие холмы чередовались равнинами, кое-где виднелись высокие древовидные травы. Ярко-белый цвет неба резко контрастировал с пестротой благоухавших подобий растений.

Друзья стояли вдвоем, молча, воссоздавая в памяти события многомиллиардной давности.

— Жаль, что Тари нет сейчас с нами! — тихо сказал Бен.

Она была одной из ста тысяч Первых и при этом единственной, кто стал жертвой убийства. Бен хорошо знал это существо, поэтому воспоминания о ее гибели приносили ему боль даже большую, чем остальным.

Подруга Бена была убита более трех тысяч ктайтов назад, став жертвой политических игр его противников.

— Она была прекрасна… — прошептала Нэрин. — Прости за вопрос, но почему до сих пор ничего не известно о ее убийцах? Такое неслыханное преступление…

— Тот, кто это подстроил, не заинтересован, чтобы правду узнали.

— Я пыталась выведать, кто это! — призналась Первая. — Но ничего не получилось.

— Нет смысла во всем этом, Тари уже не вернуть.

— Убийство Первой — единственный случай в истории, и виновники не были найдены! Это угроза, причем не только тебе — всем нам! Ни одна из катастроф на планетах, далеких от Центра, ни один несчастный случай не лишили жизни ни одного из Первых с начала Отсчета времени! Только подлое убийство стало причиной гибели!

— Они могут быть опасны, — возразил Бен.

Нэрин внимательно посмотрела другу в глаза.

— Мне кажется, тебе что-то известно, — возмутилась Первая.

— Вовсе нет. Даже если бы я знал, я не сказал бы тебе. У тебя и так слишком много проблем, — сказал Бен. — Я наслышан о пропавшем лоуренсии…

— Ты же знаешь, что я не могла иначе! — Нэрин разгневалась не на шутку. — Зачем барлоки затеяли эти «исследования»?! Неужели Вселенная все еще нуждается в исследованиях?! Неужели Разумным необходимы дополнительные источники энергии?! Это просто повод продемонстрировать свое могущество!

— Может быть, ты и права насчет убийства Тари… Но вредить барлокам было лишним.

— Грядет что-то очень нехорошее, — Первая покачала головой. Она не решилась рассказать другу о произошедшем на корабле контрабандистов. Признаться в том, что она стала причиной гибели сотни живых существ, Нэрин не смогла. Ей хотелось, чтобы Бен как можно дольше оставался в неведении.

Они еще долго стояли посреди поля, любуясь красотой неба.

— Знаешь, я не вправе просить тебя об этом… — начал Бен, — но я рассчитываю на твою помощь. Я узнал пару триксов назад… довольно важную информацию.

— А именно? — спросила Нэрин, коснувшись плеча друга.

— Насчет Тари…

— Почему ты не сказал сразу?

— Я все еще сомневаюсь в разумности этой затеи… Я не хочу подвергать тебя опасности.

— Уже поздно размышлять, — сказала Первая.

Бен тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, прошептал:

— Это зеты. Опытные наемники. Они скрываются где-то на Глыбах.

— Считай их уже нет, — Нэрин направилась к своему кораблю.

— Прошу, будь осторожна! — Бен догнал подругу и с виноватым видом взъерошил свои, будто выкованные из тонкой бронзовой проволоки, волосы. — Я обещаю сделать все, чтобы никто не узнал об этой авантюре.

— Не переживай, я справлюсь.

— Мы справимся, Нэн! Ты же не думала, что я останусь в стороне?

Глыбы — безжизненная планета, история которой должна служить хорошим уроком для Примитивных с Земли. Ее обитатели, даже не входившие в Илиат, в погоне за выгодой многочисленными опытами хотели достигнуть ядра своей планеты и добыть источник несметных, как они думали, богатств. Существа состояли из кремниевой кислоты и были похожи на сферические медленно передвигавшиеся камни; этот факт и дал название планете. Жители Глыб добились желаемого — почти добрались до ядра планеты. Но не успели насладиться выгодой этой затеи. Технология не была совершенной, был нарушен верхний слой мантии и коры, кубические килорийтсы жидкой смеси металла расплавили медлительных существ. Не выжил никто.

— Будет нелегко их обнаружить, — предупредил Бен, — на это потребуется время.

— Если честно, я плохо представляю, как нам удастся застать их врасплох. Целая планета, маленькая, но все-таки…

Бен быстро подошел к окну, когда корабль Нэрин остановился на орбите Глыб. Темно-серая, почти черная поверхность планеты не отличалась разнообразием рельефа. Конкретного плана у Бена не было. Можно попытаться выследить контрабандистов — острое зрение Первых было подспорьем, как и хемосенсоры, расположенные по всему организму.

Бен до мельчайших подробностей помнил, как ему стало известно об убийцах Тари. Его ожидал лично пантэйр галактики Глауз, теперь, фактически, самое значимое существо в Центре и во всей Вселенной. Бен был удивлен, когда влиятельный политик полунамеком сообщил ему, что в убийстве Тари есть подозреваемые. Вернее сказать, не подозреваемые, а виновники — в этом убеждал пантэйр Глауз. Бену так и не удалось добиться ответа: откуда пантэйру было известно, что в смерти Первой виновны трое зет, которые последние несколько ктайтов скрывались на Глыбах. Одно Бен знал точно: парламентер Глауз не стал бы делиться непроверенной информацией. Но с какой целью он сообщил это, Бен не догадывался.

Как ни странно, официально ничего не было известно о трагедии, произошедшей с Тари. От нее просто избавились, а союз правопорядка толком не расследовал это преступление. Свидетелей не было — Тари, одну из Первых — выследили на пустынном планетоиде в крошечной галактике Эйз недалеко от Центра. Бен не был удивлен, когда узнал о планах Тари посетить этот планетоид — она часто путешествовала, изучая особенности распространения теневой энергии. Эти исследования были более, чем безопасны, поэтому весть об убийстве Первой, единственном в своем роде, всколыхнуло всю Вселенную. Первые могли жить бесконечно долго, а гибель одной из была невосполнимой утратой. Никто не сомневался, что виновниками ее смерти были влиятельные противники Бена — слишком мало расследований проводилось, будто заказчик этого убийства всячески пытался остаться неизвестным. К сожалению, ему это удалось.

Нэрин опечалилась: она знала, что Бену сейчас больно, как никогда. Первая не только хотела поддержать друга — ее терзало желание отомстить за прекрасную Тари, похожую на жителей далекой Орфэ. Нэрин понимала, что зет-наемников ожидала казнь в соответствии с Кодексом. Но последует ли наказание, если в этой ситуации замешаны влиятельные личности?

Нэрин действовала решительно. Ничего не говоря другу, она активировала двигатель и направила корабль на небольшой скорости ближе к поверхности Глыб. Первый только кивнул, прикрыв глаза.

— Куда мы летим? — тихо спросил он.

— Я не знаю, нужно подумать. Кстати, вдвоем рассуждать всегда легче, особенно, если дело касается анализа поведения таких слаборазвитых, как зеты.

— Полететь на полюсы планеты они точно не могли, — начал Бен. — На Глыбах ярко выражены повсеместные магнитные аномалии, но на полюсах они достигают пика. Ввиду своей физиологии Зеты не рискнули бы…

— Скрываться среди равнин не получится, а низкогорье есть только в нескольких областях, — Нэрин быстро указала три точки на голографической карте Глыб. — Одна гряда — на северном полюсе, поэтому ее сразу не берем в расчет. Оставшиеся две… — Первая сопровождала свою речь увеличением масштаба карты, в точности повторявшей цвет поверхности безжизненной планеты, — … в нижней трети эллипсоида планеты и на экваторе. Мне кажется, нужно проверить сначала южную гряду.

Бен тряхнул головой в знак согласия, и всего через эйнс их корабль почти коснулся корпусом пологой горной вершины.

— Смотри, там пещера, — сказал Бен, указывая на черную расщелину в скале рийтсов двести ниже. Не сговариваясь, друзья решили отправиться именно туда.

Нэрин быстро посадила корабль в долине недалеко от той самой пещеры и поспешила вслед за Беном к двери буферного отсека. Их одежда из вольфрама плотно прилегала к телу и не мешала быстро бежать. Нэрин не сразу заметила, что в руке Бена блестел, размером в несколько сантирийтсов, родсп. Первая, в свою очередь, коснулась ремня на поясе, убеждаясь в наличии оружия, и оглянулась, остановившись у входа в пещеру.

— Пойдем, — прошептал Бен и решительно шагнул в полутьму.

На планете отсутствовала атмосфера, и ночью здесь было довольно темно, но, несмотря на это, Первые легко ориентировались даже без индикации электромагнитного излучения. На Глыбах было очень большое притяжение, поэтому застывшая черная магма, из которой состояли невысокие горы, за миллионы лет стала прочной и твердой.

Они с Беном крались в темном проходе, как Первый резко замер и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Они здесь, неподалеку!

Нэрин тоже остановилась и прислушалась к хемосенсорам кожи: где-то впереди отчетливо чувствовалось присутствие молибдена. Этот элемент являлся основным компонентом скелета зет, поэтому иной причины нахождения такого количества этого элемента, кроме как пребывание наемников, быть не могло.

— Нужно действовать быстро, пока они не опомнились, — предложил Бен.

Первые побежали вперед и резко свернули направо. Было видно, как в слабом искусственном освещении, лившемся из-за угла, своды пещеры сверкали вкраплениями разноцветных минералов.

Бен на эйнс остановился, прижавшись спиной к большому валуну, а затем бросился вперед. Нэрин последовала за ним. Они действовали с такой невероятной скоростью, что зеты не успели контратаковать.

Бен выстрелил в одного — родиевая пластина попала зету в ногу. Нэрин ранила другого в плечо и, даже не поворачивая головы, нанесла аналогичное поражение третьему наемнику. Облаченные в серебристые одежды большеголовые зеты громко упали, один из них — раненый Беном — почти потерял сознание.

— Кто вас нанял?! — спросила Первая, срываясь на крик. — Отвечай!

— Что? — в огромных глазах зета, черных и блестящих, как у самой Нэрин, читалось недоумение вперемешку со страхом. Он постарался дотянуться до своего оружия, но Первая выстрелила еще раз — теперь в трехпалую ладонь наемника.

— Кто заказал вам убийство Тари?! Не делай вид, что не знаешь, о чем идет речь!

— Я не помню! Не знаю! — прохрипел зет. Неповрежденную руку он прижал к сквозной ране на плече. — Мы не встречали заказчика лично и не получали от него голографического сообщения, — затараторил зет, когда Нэрин приблизила родсп к его голове. — Нам сказали барлоки-контрабандисты, что какой-то политик платит огромные деньги за смерть Первой… Нужно было действовать осторожно, чтобы покушение не смогли предотвратить.

Нэрин не мигая смотрела на наемника. Страх, ярость и внезапно появившееся чувство собственной беспомощности смешались воедино, заставив Первую безмолвно стоять в ожидании. Она понимала, что отдавать этих зет на суд Илиат бессмысленно.

— Мы решили рискнуть, — сухо сказал зет. — Нам заплатили по десять миллиардов каждому — ради таких денег можно было сделать что угодно.

— Но ведь убийство Первой было немыслимым преступлением?! Убийство той, кто поняла устройство Вселенной задолго до появления вашего вида! — возмутился Бен, не скрывая пренебрежения в голосе.

— Только после того случая ввели статью Кодекса, подразумевающую наказание за убийство кого-либо из Первых… — оскалился зет.

— Только редкое неразумное ничтожество может даже подумать о подобном! — сказала Нэрин. — А известно тебе, какое наказание ждет за убийство Первого?

— Нет, — слукавил зет.

— Смерть… — тихо проговорила Нэрин. — Единственное преступление, преступление против самого устройства мироздания, которое карается смертью.

Бен молча посмотрел на находившегося в полуобморочном состоянии зета. Первый корил себя за этот выстрел, за то, что причинил Разумному существу столько боли, но знал, что не мог поступить иначе.

Почти все виды выживали только благодаря помощи своим сородичам. И Первые не были исключением.

«Убийство Тари — преступление, которое ни в коем случае не должно остаться безнаказанным и, тем более, повториться. Но как быть с зетами? — думал Бен. — Нельзя же попросту погрузить их на корабль! Минкспикс не признается, что знает о деяниях этих существ. А в суде уже поздно что-либо доказывать!»

Вдруг Первый сжал оружие в руке. Он в подробностях вспомнил Тари: ее лицо, голос, будто встретил несколько эйнсов назад. Нэрин заметила его состояние, низко опустила голову, в раздумьях. Даже грабительнице не хватало решимости на мщение.

Лицо Нэрин казалось бесстрастным, когда она, так быстро, что Бен даже не успел отреагировать, выстрелила из родспа в головы всем троим наемникам.

— Нужно уходить, — сказала Первая и оглянулась в надежде увидеть сияние кристаллов в пещере. Бен был в замешательстве, но последовал за подругой.

К кораблю они шли молча, низко опустив головы. Нэрин чувствовала свою вину: впервые она убила живое существо по собственной инициативе, а не защищаясь. И месть была плохим оправданием такой жестокости. Все Первые ценили жизнь намного больше других видов, и это не удивительно — ведь все зарождалось у них на глазах. А теперь Нэрин перешла черту… Но она жалела лишь барлоков — зеты получили по заслугам. Их все равно должны были приговорить к смерти.

«Какая разница, — Первая пыталась скрыть свою печаль, — убила их я или это сделал бы кто-то другой? Они были обречены. А боязнь взять ответственность за наказание в соответствии с Кодексом иначе, чем трусостью, нельзя назвать».

Только на корабле по пути в Центр Бен едва слышно спросил, хоть заранее знал ответ:

— Почему ты сделала все сама? Почему не позволила мне разделить вину за самосуд с тобой?

— Со мной ничего не случится, Бен, — тоном наставника сказала Нэрин. — Но ты же подвергаешь свою репутацию! Фактически, мы, вернее сказать, я… даже не нарушила Кодекс. Но если кто-нибудь узнает о том, на что ты решился?.. На что мы с тобой решились, даже не предупредив остальных Первых?

— Это не страшно, — ответил Бен, — главное, я буду знать, что убийство Тари не осталось безнаказанным.

— Существа из всех галактик Вселенной обязаны нашему виду, — сказала Нэрин, — обязаны всем нам… Поэтому жизни Первых ценятся намного больше. Это известно каждому, это даже закреплено в Кодексе…

Она вдруг замолчала и перевела взгляд на звезды.

— Думаешь, мне было легко? Я наивно полагала, что мы не способны на жестокость…

— Нэн! — прервал Бен на полуслове. — Не стоит себя винить! Таков закон Вселенной: мы стараемся защищать себе подобных. Произошедшее с Тари — очевидная угроза всем нам!

— Теперь и ты это понял… Но правительство не желает обращать на нас внимания, — Нэрин натянуто улыбнулась, хотя печаль терзала разум.

— Это лишь попытка защититься… — проговорил Первый. — Все наши действия… с зетами — желание предотвратить собственную гибель.

— Наши жизни ценней, — ухмыльнулась Первая. — Ты веришь в это?..

— Я запутался.

— Мне пришлось, Бен! — пожаловалась Нэрин. Было видно, что она очень беспокоилась. — Барлоки… Они хотели убить меня! Поэтому мне пришлось…

Первый испуганно посмотрел на собеседницу: сразу понял, о чем шла речь.

— Уже ничего не изменить, — прошептал он и ушел в противоположную часть отсека. Первые думали о произошедшем, понимая, что пути обратно не было.

Нэрин села в кресло, наблюдая за стоявшим у окна Беном, и, коснувшись лба, неожиданно спросила:

— Кто тебе вообще рассказал о наемниках? Ты не посвящал меня в детали…

— Мне сказал пантэйр Центра, — честно ответил Первый.

— И кто же это? — Нэрин встревожилась, пододвинулась на край кресла, сплела пальцы в замок и заглянула Бену в глаза.

— Минкспикс…

— Что?! — воскликнула Нэрин. — Доверять ему — сущее безумие!

— Но в этот раз он не солгал, — сказал Бен, качая головой.

— Тогда все становится еще запутаннее! Лучше держаться подальше от пантэйра Глауз.

— Я знаю, — согласился Первый, — но теперь я ему обязан, не стоит об этом забывать.

Друзья быстро вернулись на Алат, где все еще стоял корабль Бена. Как только Первый ступил на борт своего летательного средства, Нэрин активировала двигатель и направилась подальше от Центра.

Нэрин больше всего любила останавливаться на орбитах больших ярких звезд и наслаждаться их красотой. В области их гравитации корабль находился в пространстве более-менее устойчиво, а не летел в непредсказуемом направлении.

Из окна была видна голубая звезда, дарившая свет многим планетам и спутникам. Нэрин сидела в гостиной и думала о произошедшем несколько триксов назад. Им с Беном так и не удалось узнать, чей коварный план убийства Тари оказался успешным. И как быть, если узнают, что Бен все же полетел на Глыбы в поисках виновников смерти представительницы своего вида?

Стараясь отогнать от себя внушавшие тревогу мысли, Нэрин вспомнила о наборе для игры «Грави-куб». Эта интеллектуальная игра была распространена во многих галактиках: давался каркас в виде куба, и нужно было установить параметры гравитации на его внутренней части так, чтобы все блоки, с различной массой и плотностью, полностью заполнили куб, без малейших пустот. Причем заполнить куб нужно было как можно быстрее.

Нэрин решила посетить «На краю пропасти», чтобы поиграть с достойными соперниками. Погода на Ώ-3 была хуже обычного. Плотные сине-фиолетовые облака ограничивали видимость; пришлось посадить корабль у самого заведения, чтобы не идти далеко под кислотным дождем.

Здание клуба было украшено гирляндами из искусно переплетенной палладиевой проволоки. Нэрин очень удивилась: она случайно прилетела к началу чемпионата по «Грави-кубу», проводившегося в «На краю пропасти». Пробираясь сквозь толпу богато одетых существ, Нэрин, в сверкавшей разными цветами висмутовой накидке на плечах, искала взглядом Лью. Хозяин клуба, самодовольно прижав к спине перепончатые крылья, с интересом наблюдал за большим количеством посетителей. Заметив Нэрин, он вытянул шею в знак приветствия.

— Они порой бывают так забавны, — сказал Лью, не сводя глаз с посетителей. — Все спешат и спешат, тревожатся о чем-то! Вместо того, чтобы просто наслаждаться жизнью, — поймав заинтересованный взгляд Нэрин, Лью часто замахал крыльями, выражая свое веселое настроение. — Не смотри на меня так осуждающе. Мой жизненный цикл не вечен, в отличие от твоего…

— Лью, — вкрадчиво обратилась Первая, — мне все же интересно узнать…

— Что же?

— Меня в последнее время мало посвящают в подробности… — Нэрин опять вспомнила о Бене и неожиданном известии об убийцах Тари. — Хотя бы постарайся ответить честно: почему ты рассказал мне о тиаре с МХ-12? Я не верю в твое бескорыстие…

— Все думают, что я негодяй, — сказал Лью с притворной обидой, взмахнув одним крылом. — А я сам не знаю, ошибаются все или нет…

Внимательно посмотрев на Нэрин, выглядевшую рассерженной, Лью ответил уже серьезно:

— Скажем так… Среди контрабандистов был один «давний друг», задолжавший мне пару миллионов титаном. Самому разбираться не хотелось, а тут вот как все вышло: я и от чересчур хитрого барлока избавился, и тебя на тиару навел. Ты мне помогла, хоть и была в неведении, этого я не отрицаю! Каждый выполнил свою миссию!

— Вот теперь я узнаю тебя, Лью! — улыбнулась Нэрин.

Еще немного пообщавшись с хозяином клуба, Нэрин направилась к одному из черных постаментов, за которым проводилась игра. Невысокого роста ваарнийка, с бордово-коричневой кожей, помахала Нэрин маленькой перепончатой рукой.

— Неужели! Сама Первая! Какая честь… — таинственно проговорило существо.

— Вновь ты здесь, Эиресс, — отозвалась Нэрин.

Если бы не одежда из вольфрама, ваарнийка расплавила бы половину заведения жаром своего тела, достигавшим температуры порядка тысячи шейтов[4].

— Теперь здесь скучно, — пожаловалась Эиресс. — Уже совсем нет по-настоящему хороших авантюр.

— Спокойная жизнь — это не самое худшее, что может нас ожидать, — возразила Первая.

Встретившись взглядом с желтоглазой Эиресс, Нэрин подошла ближе к постаменту и громко объявила: «Ставлю десять тысяч, что соберу куб меньше, чем за тридцать эйнсов!»

Многие посетители обратили на Первую свое внимание. Несколько игроков поставили против Нэрин, скорее просто ради интереса, а не из-за сомнений в ее интеллекте. Нэрин подошла к постаменту и оценила ситуацию: ребра куба длиной по двадцать сантирийтсов, двадцать пять блоков из различных материалов, и всего тридцать эйнсов времени.

Как только Первая прикоснулась к темно-серой матовой проволоке каркаса куба и взглянула на блок из чистого кобальта, ей показалось, что она переоценила свои силы. Прозвучал щелчок, Нэрин быстро вращала небольшие шестерни, прикрепленные к проволоке, регулируя силу искусственного притяжения. Уверенность быстро вернулась к Первой — партия оказалась не такой сложной, и Нэрин удалось завершить игру меньше, чем за двадцать три эйнса. На лице Первой появилась самодовольная улыбка, когда она увидела восторженные взгляды посетителей заведения.

— Похоже, в моем клубе установлен новый рекорд, — сказал Лью.

Нэрин не успела насладиться небольшим триумфом — ей пришло голографическое сообщение от Бена. Маленькое, размером не больше сантирийтса, устройство, напоминавшее по форме тонкий диск, стало тускло светиться фиолетовым цветом. Черный блестящий голографический приемник был прикреплен на тонком ремне на запястье Нэрин, что позволяло носить его с собой при необходимости.

Первая отошла подальше от шумной толпы, будучи уверенной, что это сообщение от Бена не должны услышать посторонние. Голографические приемники не были снабжены системой безопасности — при желании сообщения мог прочесть любой, поэтому эти устройства редко оставляли без присмотра или сообщали с их помощью что-то чрезвычайно важное. Все же эти приспособления обладали преимуществом — пучок сверхтионов с закодированной в их последовательности информацией было невозможно перехватить никакими способами.

Нэрин осторожно надавила на твердый металлический корпус, вся поверхность диска заискрилась светло-голубыми огоньками. Эти лампочки испускали лучи, которые быстро переплелись в воздухе и изобразили стоявшего в полный рост Бена. Позади него виднелись украшенные невысокими статуями просторы — скорее всего, Бен был неподалеку от Алат.

«Ты неизменна, как Центр Вселенной, Нэрин! — начал Бен с общепринятого приветствия. — Извини, что опять втягиваю себя в свои проблемы… Но надеюсь, ты не забыла о собрании Илиат раз в пять тысяч ктайтов? Очередное будет проходить всего через четыре трикса, и я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, как делала всегда. Рассчитываю на твою поддержку и понимание, хоть я уже не вправе на такую снисходительность». Светло-голубая мерцавшая голограмма смогла в точности передать смущенную улыбку Бена.

Нэрин не подозревала, как умудрилась забыть о таком важном событии, поэтому быстро провела пальцем по ребру устройства и сказала: «Можешь всегда рассчитывать на мою помощь».

Так быстро, что жившая уже триллионы ктайтов Нэрин даже не успела заметить, прошло четыре трикса, и нужно было собираться на мероприятие Илиат. Вскоре Нэрин посадила корабль в небольшом понижении рельефа на южном полюсе Алат. Ее внимание издали привлекло грандиозное сооружение — специально для проведения этой встречи построили подобие шатра, переливавшееся желто-золотыми бликами в ярких лучах четырех Центральных звезд. Этот шатер был щедро украшен узорами из дорогих материалов, и создавалось впечатление, будто все ценности Центра были собраны сейчас на Алат. Неподалеку от одного из сотен входов, напоминавшего тонкую металлическую дверь, Нэрин увидела Бена. Он, как и сама Нэрин, был облачен в дорогую вольфрамовую одежду.

Поприветствовав друг друга, они стали любоваться красотой шатра.

— Я все не могу привыкнуть к этому великолепию, — пожаловалась Нэрин.

— Мне кажется, или с каждым разом убранство становится все роскошнее? — усмехнулся Бен.

— Я знаю, что ты не мог не прийти, — прошептала Нэрин, ставшая вдруг очень серьезной, — но не слишком ли рискованно появиться здесь? Вдруг кто-нибудь узнает о наемниках? Твои враги только и ждут любого повода. Им будет достаточно и малейшего подозрения, не то что плохо оспоримых фактов…

— В любом случае, я здесь, — сказал Бен.

Бен вместе с Нэрин неспешно подошли к металлической двери, наблюдая, как плавно открылись две ее створки. Внутри шатра было еще красивее: повсюду статуи из редких металлов и минералов. Нэрин, невольно оценивая стоимость предметов вокруг, удивлялась, зачем так украшать ради одного трикса приема это сооружение. Здесь можно было увидеть почти всех пантэйров Центра — только парламентер Глауз никогда не посещал данное мероприятие.

Бен и Нэрин старались быть незаметными. Их всегда возмущал обычай устраивать подобные собрания, являвшиеся, по сути, только лишним поводом продемонстрировать свое богатство и могущество. Многих приглашенных на этот прием удивляло присутствие Нэрин — все знали о ее старой дружбе с Беном, но официально она была грабительницей в розыске. Всегда все, связанное с Первыми, не поддавалось логике. Почитание, благодарность, а иногда и страх заставляли все виды не замечать изъяны в некоторых Первых. Или, если сказать вернее, обвинения в изъянах.

Нэрин оглядывалась по сторонам, ее терзали нехорошие предчувствия. Прибывших на Алат политиков никто не досматривал, поэтому Первая не побоялась принести с собой свой верный родсп, тщательно замаскированный в складках платья. Бен то и дело приветствовал знакомых пантэйров Центра, с некоторыми даже кратко обсуждал важные для Илиат новости.

Вдруг за большой статуей Нэрин увидела, как мелькнуло довольно знакомое светло-фиолетовое лицо. Первая насторожилась, но это существо пропало из виду, будто его и не было. Несмотря на перенапряжение от происшествия с наемниками, Нэрин была настороже — померещиться что-либо ей не могло.

Последующие несколько тысяч эйнсов все было спокойно, несколько пантэйров успели выступить с речью. Наблюдение за мельканием политиков в дорогих одеждах быстро наскучило Нэрин. Она замерла, глядя вдаль, как резкий хриплый голос прозвучал недалеко от Первых так громко, что многие находившиеся рядом обернулись.

— Как Разум смеет здесь находиться?!

Этот голос был хорошо знаком Нэрин. Его обладатель — высокое надменное существо с фиолетовой кожей и короткими светлыми, почти прозрачными волосами — не кто иной, как сам Минкспикс, пантэйр Центральной галактики Глауз. Он носил прозвище Доблестный, хоть никогда не обладал подобным качеством. Столь высокой должности он добился лишь ухищрениями и наглостью. Минкспикс обращался к Нэрин уважительно, используя общепринятое выражение «Разум», но понять, что он замышлял, было сложно даже одной из Первых.

— Не думал, что Разум осмелится появится здесь! И куда только смотрят все пантэйры!

— Не стоит создавать провокационные ситуации, — сказал Бен. Он не решился более грубо ответить самому влиятельному существу во Вселенной, но и выслушивать оскорбления в адрес подруги не был намерен терпеть.

— Вот именно! — прищурившись, ответил Минкспикс. — А именно Бен эти ситуации и создает, приводя на столь важное мероприятие существо, нарушившее десятки статей Кодекса.

— Вовсе не десятки! Всего восемь, если я не ошибаюсь, — с издевкой прокомментировала Нэрин. — А Разуму лучше не учить гораздо более опытных разбираться в политике, — на лице Первой появилась ухмылка.

— Разум рискует, — сказал Минкспикс. Было не понятно, к кому именно он обращался: к Нэрин или Бену.

Нэрин привыкла не рассчитывать на щедрые приемы, но перспектива конфликта с пантэйром Глауз не вызывала воодушевления. Доблестный быстро скрылся, а встревоженная Нэрин повела Бена за руку поближе к выходу из шатра, туда, где было мало существ.

— Нам не повезло, Бен, — прошептала Первая. — Еще не хватало, чтобы Минкспикс начал за нами следить!

— Это моя вина, — отозвался Бен, — мне не нужно было брать тебя с собой.

— Ты не виноват. Ведь на прошлых собраниях Илиат его не было! Но почему он «осчастливил» всех своим присутствием?

— Об этом может знать только он сам, — тихо сказал Первый, — но сейчас основная забота — незаметно вывести тебя отсюда. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня появились проблемы.

— У кого еще они могут появиться! — возмутилась Нэрин. — Это как раз компания в моем лице с легкостью способна подорвать твой авторитет.

— Тише… Наш разговор привлечет ненужное внимание.

— Вот как? Эх, сомневаюсь, — Нэрин кивнула в сторону толпившихся богато одетых существ. — Готова поспорить на миллион, что все твои союзники уже скрылись, а эти решают, как сдать меня рутенам, не вызывая при этом сопротивления.

Нэрин буквально физически ощущала, что оказалась в западне. Все сенсоры кожи указывали, что отряд роботов, прозванных рутенами, скорее всего, уже зашел в шатер — концентрация рутения вокруг возросла в разы. Именно этот металл и дал название механизированным конструкциям, которые служили для поддержания правопорядка и ликвидации опасных ситуаций.

— Будь начеку, — предупредила Нэрин, ища оружие в складках одежды.

Не прошло и несколько эйнсов, как, сопровождаемые криками испуганных пантэйров, неподалеку появились несколько сотен рутенов.

— Вряд ли Минкспикс запрограммировал их на мирное задержание неугодных, — крикнул Бен, схватив Нэрин за плечо и с силой бросив на пол.

Тут же послышались первые выстрелы, еще более громкие крики приглашенных политиков и треск поврежденных статуй.

Снаряд из родия мог насквозь пронзить даже самый прочный материал, поэтому приходилось быстро перемещаться, чтобы повысить шанс на спасение. Толпа существ ринулись из шатра, сбивая некоторых рутенов на пути, что дало Первым небольшое преимущество.

— Их около четырех сотен, — заметил Бен, — я беру на себя тех, что слева, а дальше — как получится!

Бен с легкостью отломал часть одной из статуй, будто та была сделана из гипса, а не из платины. С силой он бросил этот обломок в нескольких рутенов — рутений был легче платины почти в два раза, поэтому корпусы роботов со скрипом изогнулись, системы управления ими были серьезно повреждены. Нэрин ловко выбралась из укрытия и стала стрелять без остановки в металлических охранников выполнения статей Кодекса. Скорость реакции Первых превосходила аналогичный отклик системы прицеливания рутенов. В сложившейся ситуации, несмотря на значительный перевес в количестве, рутены не могли смертельно угрожать Бену и Нэрин. Но все же риск травмироваться был очень высок.

Один из рутенов, опрокинутый очередным обломком статуи, брошенным Беном, попал в большой светильник, находившийся под самым куполом шатра. Из поврежденного механизма посыпались искры, которые вмиг подожгли немногочисленные украшения из парафина. Огонь быстро разгорелся и через несколько эйнсов полыхал уже почти во всем шатре. Густой дым ухудшал видимость. Скорее всего, система контроля постоянства температуры была повреждена в перестрелке. Чтобы разгерметизировать помещение, впустив атмосферный кислород, и тем самым погасить пожар, требовалось время и большое количество родиевых пластин.

— Нужно уничтожить их здесь! — кричала Нэрин. — Иначе они могут погнаться за нами, и в итоге повредить наши корабли. Хотя, на открытой местности мы не успеем убежать!

Рядом с Беном с жутким грохотом упал еще один светильник. Выстрелы стали реже — значительная часть рутенов уже была деактивирована. Но теперь приходилось не только убегать от выстрелов, но и бороться с бушевавшим пламенем.

Роботов осталось меньше сотни, как сразу с десяток родиевых пластин пролетели в опасной близости от Нэрин. В суматохе Первая даже не сразу успела понять, что ее ранили — просто упала без сил. Боль пришла следом, Нэрин получила несколько тяжелых травм. Один заряд насквозь прошел через левое плечо, другой — по касательной задел щеку, еще два попали в живот. Эти раны оказались довольно серьезными, Нэрин пыталась не потерять самоконтроль, что давалось с большим трудом.

Дальше Бену пришлось справляться самому, стреляя из родспа Нэрин. Пламя уже почти поглотило внутреннее убранство шатра, но когда последний рутен был повержен, Бен, осторожно взяв подругу на руки, побежал к двери. Кожа Первого болела от высокой температуры, но видимых повреждений еще не было. Бен стал стрелять по двери, не жалея снарядов, пока часть искривленного металла не выпала под действием собственного веса.

Опасаясь, что могли прибыть еще рутены, Бен поспешил к кораблю Нэрин — он был намного надежнее, чем летательное средство Первого. Двери на большинстве кораблей Первых открывались специальным замком, который срабатывал лишь при правильном указании химического состава газа в точности до тысячной доли процента, содержавшегося в этот момент на борту корабля.

Первым определить это не составляло труда благодаря развитым органам чувств, другие же виды попросту не могли справиться с подобной задачей. А если учитывать, что Первые никогда не стали бы без разрешения проникать на летательные аппараты своих сородичей, то такая система безопасности была очень надежной.

Замок был очень прост, чтобы при его умышленном нарушении посторонними двери не оказались заблокированы для хозяина корабля. Бен быстро нажал на несколько кнопок, являвшихся продолжением корпуса, и описал основные химические соединения: Первый хорошо чувствовал, что на летательном аппарате Нэрин много водяного пара и азота. Затем, уже с помощью других кнопок, он указал объемных состав этих компонентов: шестьдесят пять целых и пятьсот пятьдесят четыре тысячных процента пара, остальное — азот. Когда овальная дверь открылась, Бен искренне улыбнулся. Они с Нэрин были в безопасности, хотя бы на непродолжительное время.

— Держись, Нэн! — обратился Бен к находившейся в полуобморочном состоянии Первой.

Покинув буферный отсек, Бен аккуратно положил Нэрин прямо на пол посреди гостиной и активировал двигатель корабля. Раны Первой не были смертельно опасными, но их требовалось поскорее залечить.

Почти два триллиона ктайтов назад уже было изобретено универсальное лечащее устройство «Шерл», название которого издали напоминало имя его создателя, одного из Первых. Было достаточно любой молекулы в качестве образца, чтобы прибор многократно синтезировал на тонкой эластичной ленте нужную матрицу. При необходимости травмированный участок просто заклеивали этой лентой. Синтезированные искусственные элементы организма мгновенно приживались, так как были созданы специально для конкретной особи любого вида. Но у этого устройства имелся единственный недостаток — он подходил всем, кроме Первых. Сейчас Бену этот недостаток был особенно заметен.

Первые обладали хорошей регенерацией, темпы которой можно было ускорить, поэтому лечение любой травмы предполагало подачу в больших количествах основного структурного элемента организма Первых в форме простого вещества. Их тела состояли из стабильного изотопа Ксенона-128, который только благодаря физико-химическим особенностям регуляции жизнедеятельности Первых был способен образовывать длинные цепи из атомов.

Такой структурированный ксенон находился в твердом состоянии в большом диапазоне температур, при этом сохранял значительную инертность, позволявшую быть невосприимчивым к большинству химических веществ. Ксеноновые цепи являлись однородными, настолько, что было невозможно выявить наличие внутреннего или внешнего скелета.

Поддерживать такую структуру ксенона и обеспечивать организм энергией помогали химические реакции разложения перекиси водорода на воду и кислород. Это был малонадежный источник энергии, но Первым ее требовалось очень мало — они могли жить несколько тысяч ктайтов, не подпитываясь химическими веществами из окружающей среды.

Направив корабль подальше от Центра Вселенной, Бен принялся искать один из нескольких баллонов с ксеноном. Хемосенсоры позволили быстро обнаружить небольшой блестящий сосуд, оснащенный несколькими шлангами. Бен подбежал к подруге, быстро открыл клапан баллона и прижал его к ране на плече Первой. Он не видел, но чувствовал, как бесцветный газ, с тихим шипением вырывавшийся из металлической колбы, медленно струился к белоснежному полу гостиной. Рана, обдуваемая потоками ксенона, стала заметно меньше. Даже такого, невероятно большого для молекул газа расстояния, было достаточно, чтобы структурные единицы тела Нэрин захватили его своим притяжением.

Наблюдая, как рана постепенно становилась меньше, Бен думал о дальнейшем плане действий. Первому нужно было попасть в Центр и, желательно, на своем корабле. Это казалось проблематичным, особенно в те эйнсы, когда Нэрин нуждалась в лечении.

Приложив еще один открытый баллон к щеке пострадавшей, Бен направился к системе управления кораблем. Первый решил высадиться в соседней галактике, там арендовать летательное средство и отправиться к одному из политиков Илиат, чьим мнением нельзя было пренебрегать в любой ситуации.

Едва корабль коснулся твердой зеленовато-синей поверхности одной из планет галактики Сэтх, Бен поспешил к небольшому светло-зеленому полупрозрачному куполу. Первый оглянулся, с облегчением заметив, что летательный аппарат Нэрин автоматически закрыл дверь и направился на маленький спутник Юпитера, газовой планеты далеко от Центра — туда, куда Бен запрограммировал лететь.

Полусферическое здание надежно защищало от ионизирующего излучения короткоживущей звезды. Здесь, далеко от Центра, ничто не могло похвастаться величием и неуязвимостью. Даже светила угасали…

Небольшая дверь в форме ромба открылась, когда Бен коснулся сиявшего оранжево-красным светом металлического рычага. Под этим куполом находился салон, где можно было арендовать летательное средство на определенное время. Выбрав не самый примечательный корабль, Бен решил не рисковать и не использовать голографический счет, а просто бросил крошечный титановый слиток в полупустую статую сложной формы. Все вокруг засветилось бледно-желтым цветом, медленно открылся круглый люк на крыше, одновременно с прямоугольной дверью на маленьком черном корабле обтекаемой формы. Вскоре Бен уже летел на теневой скорости в Центр.

Мало кто решался летать в Солнечную систему, поэтому Нэрин находилась в относительной безопасности. Шанс встретить рутенов был минимален, но Первая этого не осознавала. Все чувства были притуплены, боль в плече все еще терзала, поэтому Первая, потратив остатки сил на то, чтобы привстать и оглянуться по сторонам, потеряла сознание.

Мощные двери — почти рийтс чистого титана — надежно защищали кабинет бывшего пантэйра. Бен на эйнс замер перед ними, словно опасался, что через серебристо-белый металл придется пробираться силой. Но этого не потребовалось. Даже сквозь такую мощную конструкцию Бен услышал тихое приглашение зайти. Хоть Первый и прибыл на личную орбитальную станцию, служившую домом его хорошему знакомому, все же заходить в этот кабинет без предупреждения было бы слишком дерзко. Бен коснулся рукой сложного узора, и двери открылись сами.

В кабинете было полутемно, но в ультрафиолетовом спектре очертания большого овального постамента, сложного устройства из соединенных вместе кубов и украшения из тонкой проволоки были словно окутаны серовато-белой дымкой. На одном из кубов из кальцита сидело высокое худое существо. Его тело было почти прозрачным, но в ультрафиолетовых лучах мерцало темным сине-фиолетовым цветом. Маленькие закрытые слоем кожи глаза имели форму полос, продольно пересекавших большую, почти идеально круглую голову. Очень тонкие многочисленные конечности касались ребер кубов из красивого минерала. Светящиеся пятна на теле существа с повышенным содержанием соединений стронция медленно меняли оттенок.

— Разум неизменен, как Центр Вселенной! — сказал Бен.

— О, мой хороший друг, я рад видеть Разум, — тихим скрипящим голосом ответило существо.

Это был Дуэйн VIII — один из самых уважаемых политиков Илиат. Несколько миллионов ктайтов назад он был пантэйром галактики Глауз. Раньше Дуэйн обладал властью даже большей, чем ныне Минкспикс, однако никогда ею не злоупотреблял. Хитрецы вроде Доблестного стали появляться относительно недавно. Дуэйн же за время своей бытности пантэйром старался представлять интересы всех до одного жителей Центра. Он никогда не боялся вступать в конфликты с богачами, поэтому многие власть имущие старались убрать его с должности.

— Теперь Разум тоже Наблюдатель галактик, как и я, — сказал Дуэйн. Его узкие глаза быстро заросли еще одним слоем кожи — политик был возмущен.

— Увы, — отозвался Бен, — наши заслуги можно легко умалить.

— Но ведь Разум хотел поговорить вовсе не об этом? — спросил бывший пантэйр Глауз.

— Именно, мой друг, — тихо ответил Бен. — Меня интересуют некоторые факты о Минкспиксе…

— К сожалению, я не могу знать большего, чем Бен, — заметил он, — тем более, не всегда уместно обсуждать Доблестного без его ведома, — сказав это, Дуэйн склонил голову набок, что у представителей его вида было выражением ярости.

— Тогда друг извинит за мой визит, — сказал Первый.

Бен замер, его глаза цвета бронзы внимательно изучали украшение из искусно переплетенной проволоки на полу.

— С какой целью Разум интересуется? — теперь пятнистая кожа вспыхнула ярче — явный признак тревоги и сопереживания.

— Сегодня была проведена встреча Илиат, — сообщил Бен, — на Алат.

— Странно, что я не был в списке приглашенных, — заметил Дуэйн, но потом извинился, попросив Бена продолжить рассказ.

— Со мной пришла Нэрин, как и всегда… Но потом, как ни странно, появился Доблестный и увидел ее. Словесная перепалка переросла в перестрелку — он направил четыре сотни рутенов, призванных охранять правопорядок. Нам нелегко удалось уйти…

— Бен окончательно потерял остатки разума, — возмутился Дуэйн, от негодования его голова наклонилась очень сильно, а люминесцирующие пятна резко потухли. — Все знают о давней дружбе Разума с Нэрин, но все же не стоит забывать, что официально она находится в розыске! Доблестный не посмеет в открытую причинить вред Бену, по крайней мере сейчас. Но уничтожить Нэрин ему будет намного проще, ссылаясь на нарушенные ею статьи Кодекса!

— Не стоит меня обвинять, я не хотел подвергать подругу опасности, — возразил Бен. — Она — единственное существо, кому я могу довериться как себе. Не в обиду сказано, друг, но я не позволю Доблестному…

— Где она сейчас?! — прервал его Дуэйн. — Где Нэрин, одна из Первых?

— На своем корабле, далеко от Центра, — ответил Бен.

— Почему Разум оставил ее одну?

— Там, далеко, ее подстерегает меньше опасностей, чем в Центре. Тем более, я спешил к Разуму, чтобы узнать о намерениях Доблестного. Если не остановить Минкспикса сейчас, его упивание властью перейдет все допустимые границы.

— Я правда не могу помочь. Сожалею, — теперь глаза Дуэйна стали намного шире.

— Дуэйн простит за беспокойство… И спасибо, — едва слышно сказал Бен.

— У Разума не будет невзгод, как у Алат нет орбиты, — общепринятое прощание завершило недолгий разговор.

К Первой медленно возвращались чувства. Нэрин удивилась, что рутены смогли ранить ее так сильно и она была уже не в силах контролировать свой разум — Первые теряли сознание только при очень тяжелых травмах. Она приоткрыла глаза и резко вскочила на ноги, но не удержала равновесие и вновь упала на пол. Боль вернулась с новой силой, но коснувшись плеча, Нэрин заметила, что рана уже полностью исчезла — на светло-серой коже не осталось ни малейшего следа травмы. Мысленно поблагодарив Бена, Первая собралась с силами и встала, с трудом балансируя.

Нэрин сразу направилась к системе управления кораблем: не терпелось узнать, в какой галактике она оказалась. Но как только голографическая карта показала небольшую галактику, Первая с презрением прошептала: «Млечный путь!» Так далеко никто из Разумных не прилетал по собственной воле, поэтому шанс встретить рутенов здесь был почти равен нулю. Видов, не входивших в Илиат, все Разумные держались стороной. Поэтому единственным желанием было поскорее улететь подальше, даже не обращая внимания на опасность. Указав координаты противоположной от Центра галактики, Нэрин села в кресло, свернувшись в комок.

От пережитых повреждений Первой вспомнились очень давние события. Ее жизнь, как жизнь всех Первых, была уникальна. Сейчас Нэрин очень красочно вспомнилось собственное зарождение, если его можно назвать таковым. Ощущение, будто она была без сознания, а затем очнулась, чувствуя огромную силу, но не зная, кто она. Где она. Что происходит. Первая четко осознавала уже за долю эйнса, что ее раньше не было, но вдруг она стала чем-то материальным. Она оглянулась по сторонам: вокруг сияло множество звезд, но четыре ближайшие были ярче всех. Явно чувствуя состояние невесомости, Нэрин не только видела большую красно-коричневую планету вдалеке, но и ощущала ее химический состав, как и состав ближайших звезд.

Альд, Айр, Анси и Акка — четыре светила, образующие Центр. Ровно посередине между ними находилась Алат, благодаря такому расположению она не имела орбиты: четыре Центральные звезды удерживали ее притяжением, но при этом не разрушали. Такое встречалось только в самом Центре, и там, недалеко от Алат, и оказалась Нэрин тогда.

Она помнила ту силу, которая стала действовать на ее тело, когда Алат начала медленно притягивать к своей поверхности. Основным чувством был страх, но особый, не лишавший надежды. Первая понимала, что она живая, хоть и не знала, что такое жизнь. Она всего лишь смотрела на пространство вокруг и осознавала, что отличалась от всего, что представало ее взору. Алат притягивала Нэрин все быстрее и быстрее, пока Первая с силой не упала на раскаленную поверхность планеты. Небольшие травмы мгновенно исчезали, а Нэрин оглядывалась по сторонам, восхищаясь красотой красно-коричневого грунта, испещренного кратерами.

Первая не знала, был ли кто-то еще, похожий на нее? Был ли еще кто-то Живой? При этом она сама не могла понять, кем именно являлась. Мысли оформлялись сами собой в слова на прекрасном языке. Это внушало еще больший страх: нельзя же появиться среди звезд и уметь думать!

Нэрин помнила эти события, все пережитые в те эйнсы чувства и эмоции, будто это случилось недавно. А это было два целых шесть десятых триллиона ктайтов назад. В первые доли трикса своей Жизни на Алат Первая обнаружила небольшой вулкан, извергавший расплавленный кварц. Этого вещества не везде было в достатке — за долгое блуждание по пустынной планете Нэрин не сразу почувствовала нахождение этого соединения.

Пластичная, но быстро затвердевающая светло-серая масса привлекала внимание, и Первая, не опасаясь ожогов, коснулась расплавленного минерала. Как только кристаллы застыли, Нэрин сделала из них подобие одежды — ей нравилось, как цвет кварца почти сливался с цветом кожи.

У этого вулкана, как и в невесомости, Нэрин поняла, что очень сильно отличалась от остального, что ей довелось увидеть и почувствовать. Прошло несколько десятков, как она впоследствии поняла, триксов, как Нэрин увидела вдали что-то необычное, быстро передвигавшееся. Ни эйнс не сомневаясь, она направилась к заинтересовавшему ее объекту.

— Кто ты? — неизвестно откуда появившийся звук слегка насторожил Первую.

— Я? Нэрин! — ответила Первая, изумившись собственному умению говорить. Она до сих пор не могла понять, почему назвалась так, а не иначе. Но в те эйнсы, и всю жизнь она твердо знала, что ее должны звать Нэрин, и разум подсказывал, что ее имя будет известно всем.

— А меня зовут Бен, — сказало переливавшееся темно-желтым существо.

Нэрин была сильно удивлена, но все же спросила:

— Бен, а ты не знаешь, кто я и что я здесь делаю?

— Нет… Я и о себе ничего не знаю.

— А есть еще такие, как мы?

— Возможно. Мы должны найти еще кого-нибудь Живого.

— Кого-нибудь из Первых! — эта мысль вдруг внушила Нэрин, что она начала понимать, кто они и зачем существовали.

— Держаться порознь бессмысленно, — сказал Бен. Он осторожно коснулся ладони Нэрин кончиками пальцев, что, как оказалась впоследствии, было безусловным выражением доверия.

Они блуждали вдвоем несколько сотен триксов, и лишь потом нашли еще одну небольшую группу Первых. Они очень быстро получали и накапливали знания, а развитые сенсоры позволяли чувствовать течение времени даже без наличия приборов для его отсчета.

Они вскоре выяснили, что оказались на орбите Алат в одно и то же время, которое впоследствии назвали началом Жизни во Вселенной, точкой Отсчета времени. Всего за несколько ктайтов Первым удалось собраться вместе и построить развитую цивилизацию, которая стала основой для всех галактик. Их технологиям, языку и культуре было суждено стать примером для остальных видов.

Еще почти пятьсот миллиардов ктайтов Первые были единственными живыми существами во Вселенной. А потом начали появляться другие… Тысячи, миллионы различных форм жизни зарождались на глазах у Первых. Одни были сильнее, другие выдерживали более экстремальные условия, но ни один вид не имел особых преимуществ.

Хоть Первые и познали строение Вселенной, даже им не было доступно объяснение явления Жизни. Была лишь гипотеза, гласившая, что Жизнь — это быстротечная, настолько, что даже самые чувствительные сенсоры не могли заметить, «мутация» случайного атома. Но причины и условия зарождения Жизни так и остались тайной. Создать Жизнь искусственно было невозможно, но при этом все живое, кроме Первых, эволюционировало. Развитие шло очень быстро — либо за считанные триксы эволюционировали новые виды из микроскопических существ, появившихся из атомов, либо они так и оставались неразумными Протеями.

Поначалу, еще будучи одинокими, Первые тратили много сил, чтобы найти еще кого-то живого, параллельно изучая границы Вселенной. Изначально они знали наверняка, что пространство бесконечно. Неопровержимая истина, интуитивно известная Первым — это осознание, что могущественнее существ не найти.

Однако какой-то примитивный страх одиночества толкал их на опасные путешествия. Нэрин хорошо помнила это. Она тоже участвовала во всех этих исследованиях. С помощью самых надежных кораблей они отправились из Центра во все уголки Вселенной в надежде обнаружить хоть кого-нибудь. Они летели очень долго, почти миллиард ктайтов, однако встречали лишь пустынные незаселенные галактики.

Вся затея оказалась напрасной — мир слишком огромен, чтобы изучить хотя бы незначительную его часть. И тогда подтвердился неутешительный факт: именно Центр, благодаря особенностям распространения теневой энергии, и должен был стать местом зарождения Жизни во Вселенной.

Уже потом, спустя почти половину триллиона ктайтов, в Центре стали появляться другие Разумные. Первые же остались будто пробной формой Жизни: хоть и безупречные в сравнении с остальными, они являлись промежуточным звеном живого, потому что им было недоступно главное — изменчивость и размножение.

Организмы Первых могли выдержать экстремальные колебания параметров окружающей среды, но без адаптации их существование не имело цели. Они создали мир для других, но потом остальные существа стали их забывать.

Противоположная по свойствам материи, теневая энергия наполняла межпланетное пространство. Центр был ядром, вокруг которого концентрировалось основное количество высокоразвитых планет. Затем же все шло на убыль: чем дальше от Центра, тем примитивнее становились существа, заселявшие эти просторы. Причем, область распространения Разумных существ довольно мала — лететь на теневой скорости следовало не больше сотни ктайтов. Затем Вселенная была заполнена лишь безжизненными каменными глыбами и раскаленными звездами.

Первые быстро заметили странную закономерность: на планете либо жили разумные существа, хоть и Примитивные, вроде человеческой, подобия цивилизаций, либо вообще не было почти никаких форм жизни, кроме Протей, чьи размеры не превышали несколько сотен атомов.

В начале истории Первые не теряли надежды хотя бы косвенно обнаружить просторы, где материи уже не существовало. Чем дальше от Центра, тем больше теневой энергии, следовательно где-то должны быть области, где материя полностью вытеснялась. Долететь до этого «края» было невозможно не только ввиду огромных размеров Вселенной, но и из-за особенностей самой энергии. В пространстве, где отсутствовали даже субатомные частицы, было невозможно очутиться на грани перехода бесконечной Вселенной из материально-энергетической части только в энергетическую.

Это гипотетически существовавшее пространство было названо Сверкающим Пределом — предполагалось, что такое количество теневой энергии отражало все материальные частицы, даже электромагнитные волны, поэтому Предел должен был быть виден абсолютно всем существам.

Погруженная в воспоминания, Нэрин не заметила ни звукового, ни светового сигнала о новом голографическом сообщении. Лишь переведя взгляд на систему управления кораблем, она обратила внимание на фиолетовое свечение у подножия многочисленных барельефов. Это голографическое сообщение было от Бена: «Если ты решила улететь из Млечного Пути, сообщи мне, куда отправилась».

Нэрин указала в голограмме свое предполагаемое расположение через двадцатую долю трикса. Вскоре корабли Бена и Нэрин встретились на орбите большой оранжево-красной звезды Пэр.

Первый быстро покинул арендованное летательное средство, перейдя по короткому металлическому помосту.

— Ты думаешь, я за тебя не тревожусь? — скрывая обиду, спросила Нэрин, поджидавшая друга еще в буферном отсеке. — Ты улетел, даже ничего не сообщив…

— Прости, что тебя оставил, — сказал Бен. — Мне нужно было выведать что-либо у Дуэйна VIII насчет неожиданного появления Доблестного на собрании Илиат.

— И эта попытка была успешной?

— Увы, нет! — возмутился Первый. — Дуэйн сказал, что ничего не знает. Не доверять ему я не могу…

— Значит, Доблестный решил прилететь на Алат спонтанно? Это сомнительно, — заметила Нэрин.

— Мне нужно будет разобраться в этой ситуации, — сказа Бен, — но сейчас важнее твоя регенерация… Раны уже зажили?

— Да, — ответила Нэрин, а потом усмехнулась. — Это не самые тяжелые травмы, полученные мной за долгую жизнь.

Увлеченные разговором, Первые не сразу заметили, что все еще находились в буферном отсеке.

— Только будь осторожен, — предупредила Нэрин, когда они вдвоем оказались у большого окна. — С Доблестным шутки плохи.

— За меня не бойся, — улыбнулся Бен. — Лучше расскажи о своих планах?

— Неужели подозреваешь меня в подготовке к очередному ограблению?! — иронизировала Первая.

— Я рассчитывал услышать о расположении предполагаемого укрытия, — ответил Бен с серьезным видом.

— Возможно… — с мечтательной улыбкой начала Нэрин, — …я полечу на Орфэ через пару триксов.

— Но она же не очень далеко от Центра, — предупредил Бен.

— Один трикс на Орфэ стоит тысячу ктайтов жизни, — возразила Первая.

— Я буду постоянно отправлять голографические сообщения, Нэн, — пообещал Первый.

— Пусть у тебя не будет невзгод, как у Алат нет орбиты… — прошептала Нэрин Бену вслед, коснувшись его руки на прощание.

— Ты неизменен, как Центр Вселенной, Лью! — из-за шума, создаваемого посетителями клуба, было трудно обратить внимание вирнера. Невдалеке несколько существ различных видов на спор пытались сломать как можно большее количество твердых минералов — треск разносился далеко за пределы «На краю пропасти». Лишь спустя несколько десятков эйнсов Лью обратился к Первой:

— Ты стала посещать мое заведение намного чаще в последнее время, — его желто-бурая шея изогнулась. — Можно считать это достойной оценкой моего клуба? — поинтересовался Лью.

— Тебя трудно переубедить… — ухмыльнулась Нэрин.

— И где же произойдет очередное ограбление? — спросил вирнер. В ожидании ответа его маленькие глаза замерли, а крылья прижались к рукам.

— Я хочу отдохнуть, — сказала Нэрин, изучая взглядом некоторых посетителей клуба. — Собираюсь полететь на Орфэ.

— Неплохая альтернатива авантюрам, — заметил Лью. — Пусть у тебя не будет невзгод, как у Алат — орбиты.

Нэрин неспешно покинула «На краю пропасти». Сильный ветер перемещал тяжелые черно-фиолетовые облака, дождь скоро должен был начаться.

Не думая абсолютно ни о чем, Первая ступила на борт своего корабля, затем указала траекторию полета до Орфэ на голографической карте. Даже голограмма не искажала удивительную красоту этой планеты.

Лететь предстояло недолго, но все же считалось, что Орфэ находилась относительно далеко от Центра как для места встречи существ из многих галактик. Уже очень долго Орфэ была лучшим курортом во всей Вселенной. Удивительные пейзажи, гостеприимные обитатели притягивали ценителей искусства и любителей приключений.

При посадке корабль резко снижал скорость с теневой до абсолютного нуля. Нэрин решила не останавливаться на орбите планеты, а любоваться красотами Орфэ вблизи. Когда летательный аппарат коснулся идеально гладкой поверхности из естественных составных веществ планеты, Нэрин побежала к выходу. Дверь едва успела приоткрыться, как влажная горячая смесь газов проникла в буферный отсек.

Нэрин оглянулась по сторонам: всюду яркие сине-зеленые цвета пейзажа удивительным образом сочетались со спокойным сероватым блеском огромного сооружения, находившегося неподалеку. Это был отель «Дэл’ч» — самый дорогой на Орфэ. Первая не была здесь почти тысячу ктайтов; «Дэл’ч» продолжал сиять своей красотой, удивительно сочетавшей простоту и роскошь.

Великолепное здание состояло из пяти соединенных корпусов: общая нижняя часть поддерживала конструкции наподобие столбов разной высоты. Мягкие, плавные углы подчеркивали неотрывность от естественной среды планеты. Стены состояли из гладкого, серого, плавно переходящего в оттенки зеленого и голубого, минерала, разновидности кремнезема — агата. Кое-где большие фрагменты этого минерала соединяли жилы из титана, пронизывавшие стены насквозь и покрывавшие узором фасад. Более тонкий слой отполированного агата в некоторых участках сооружения служил окнами.

Нэрин прислушалась к ощущениям: твердый грунт состоял из солей натрия, магния, даже лития — соединений самых легких из металлов. Сияние ближайшего светила было ярким, но мягким — если присмотреться, можно было увидеть на фоне светло-синего неба голубую звезду Райнк. Атмосфера, богатая кислородом, оксидами углерода и азота, служила идеальной средой для жизнедеятельности фотосинтетиков.

Пока Нэрин любовалась светло-коричневым цветом грунта, к ней приблизился коренной житель Орфэ, похожий на антропоморфное растение. Он был относительно невысок, ростом в полтора рийтса. Его тело состояло из множества переплетений толстых твердых волокон, немногие из них находились снизу и буквально вспарывали грунт под этим существом, осуществляя перемещение по поверхности. Покровы были зеленого цвета, на краях тонких выростов наподобие пластин, он переходил в светло-синий.

— Неизменен Центр Вселенной, — поприветствовал Нэрин орфэец. Его голос был тихим — существу было не очень легко производить подобные звуки.

Почти везде во Вселенной знали язык Первых, а в Центре только с его помощью и общались. Здесь, на Орфэ, Разумные изобрели свою манеру — в знак уважения они не называли собеседника, а указывали в его сторону одной из извилистых конечностей. Родной язык орфэйцев был довольно прост, но это не мешало им оставаться высокоразвитым видом.

— Орфэ совершенен! — с восхищением сказала Нэрин, обратившись к местному.

— Отель «Дэл’ч» интерес? — спросил житель Орфэ.

— Да, — ответила Первая. — Я давно мечтала вновь посетить его.

— Давно Первые нет Орфэ… — сообщило существо.

Нэрин кивнула в знак согласия, не сводя глаз с огромной двери, открывшейся, когда Первая и ее спутник еще были в нескольких десятках рийтсов от здания отеля. Нэрин казалось, будто она впервые посетила это место — так сильно ее впечатлила красота «Дэл’ч».

Стены и потолок холла переливались перламутровым блеском, пол же был усыпан мелкими кристаллами разновидностей корунда — сапфирами и рубинами. Несколько палладиевых статуй напоминали крохотные горные гряды, а недалеко от главного входа стоял небольшой постамент из висмута, пестривший в ярком естественном свете, лившемся из множества окон. На этом постаменте, обвив его несколькими тонкими конечностями, располагался еще один орфэец.

— Неизменен Центр Вселенной, — поприветствовал Нэрин администратор отеля, учтиво указав в ее сторону несколькими светло-зелеными подобиями лиан. Его голос звучал намного звонче. — Отсек лучший «Дэл’ч»?

— Да, — подтвердила Нэрин. — Мне нужен лучший отсек! Я давно не была на вашей планете, и хочу насладиться отдыхом. — Первая плавным движением руки указала на администратора.

— Сто четырнадцать уровень, пятый, главный корпус?

— Отлично! Мне это подходит, — улыбнулась Нэрин.

— Долго?

— Двадцать триксов. Но, возможно, потом я продлю пребывание.

— Кви апартаменты! — сообщил администратор.

Вскоре в холле появился еще один житель Орфэ.

— Корабль клиенты отсек, — объяснило существо. — Номер — тысяча рийтсов, вид океан, горы.

Нэрин внимательно слушала работника отеля, пока они шли к одной из сотни маленьких дверей, за которыми находились мини-корабли, осуществлявшие перемещение на небольшой скорости между различными корпусами и отсеками отеля. По высланному мелкими сыпучими кристаллами полу орфэйцы могли очень быстро передвигаться.

Одна из серых дверей, ведущих в пятый корпус, открылась задолго до приближения к ней. Существа зашли в небольшое круглое помещение, которое покинули уже через несколько эйнсов. Первая и орфэец оказались в большом коридоре, такого же серо-зеленого цвета, как и холл. Здесь уже не было дверей — аккуратные округлые проемы между стенами соединяли различные участки отсека. Даже острое зрение Нэрин не позволило оценить масштабы разветвленных помещений — отсек был просто огромен.

Но как только взгляд Нэрин дошел до окна и того, что было за ним, мысли об убранстве отеля уже не беспокоили. Первая быстро подошла к идеально отполированной агатовой плите. Сквозь тонкий слой минерала было видно все вокруг на сотни килорийтсов. Корпус «Дэл’ч» был поразительно высок, чуть больше двух тысяч рийтсов, поэтому пейзажи Орфэ казались далекими, будто приходилось парить посреди этих бескрайних просторов.

Внизу, до самого горизонта, простирался океан. Кристально чистая вода оттеняла белоснежные горные вершины, издали напоминавшие мелкие фигурки из платины. Океан отражал светло-голубое небо, а сияние Райнк действительно придавало заснеженным острым горным пикам сходства с белым металлом.

Нэрин не заметила, как почти вплотную прислонилась к окну, не мигая смотря большими черными глазами на легкую рябь на поверхности океана.

— Ваша планета неподражаема! — воскликнула Первая и только через долю эйнса заметила, что сопровождавший ее орфэец уже покинул отсек.

Нэрин не пожалела времени, чтобы исследовать каждый уголок своего огромного отсека в отеле. Большой центральный коридор разделял пространство на две равные части.

В правой половине находилось три помещения, соединенных между собой множеством проемов. Стены и пол имели темно-серый оттенок, контрастировавший с белизной снега — из больших окон в этой части отсека открывался вид на островершинную горную гряду, пересекавшую единственный материк на Орфэ.

Одна из комнат была полупустой — на искрящемся мелкими кристаллами полу находилась небольшая немного возвышавшаяся площадка. Она была украшена тысячами образцов минералов, разных цветов, размеров и форм — несомненно, одной из лучших во Вселенной коллекций. Из этой комнаты вел проход в другое большое помещение, где все стены и даже потолок были прозрачными и позволяли любоваться совершенством горных пейзажей Орфэ.

Следующее помещение можно было легко переоборудовать для представителя конкретного вида, но Нэрин пожелала всего лишь удобное кресло. Первые не нуждались в особых условиях, поэтому открытого окна было более чем достаточно для поддержания оптимального для жизнедеятельности состава газовой среды. Отсеки оснащались регуляторами гравитации и большим запасом различных веществ — все было предусмотрено до мелочей для каждого постояльца отеля.

Левая половина состояла всего из двух комнат и была расположена так, что почти все время освещалась сиянием светло-голубой Райнк. В каждом из помещений находилось несколько голубых представлявших по форме восьмигранник вычислительных устройств, в которые была встроена особая функция — возможность коммуникации с работниками отеля. В некоторых местах стены пронизывали титановые жилы, блестевшие в ярком свете ближайшей звезды.

Нэрин провела много времени в левой части отсека, любуясь красотой океана. Казалось, вода всех оттенков синего и голубого плескалась у самых ног. Лишь спустя время Нэрин вспомнила, что ее одежда осталась на корабле, но возвращаться на борт не хотелось, поэтому Первая решила не блистать разнообразием нарядов. Она любила Орфэ за его первозданную красоту, наслаждалась которой исключительно в одиночку.

Мини-корабли в «Дэл’ч» быстро доставил до холла, затем оставалось покинуть отель и, пройдя по усыпанной корундом дорожке, добраться до берега океана. Один из нескольких проходов до пляжа было тяжело заметить среди бушевавшей повсюду растительности — на Орфэ жило множество фотосинтетиков, включая самых примитивных. Изогнутые невысокие сине-зеленые стебли напоминали проволоку, пронизывавшую твердую поверхность планеты. Жизнь была повсюду — каждый миллирийтс был населен.

Кроме нескольких отелей, на Орфэ не было строений — сооружения только бы испортили красоту этой планеты. Пляж, на который пришла Нэрин, считался самым большим во Вселенной — он простирался по всему побережью материка на Орфэ и отличался красивым названием «Арх’каз». В разных частях песок на пляже имел различные оттенки — от черного до розового и белого. «Дэл’ч» находился в великолепном месте — неподалеку от участка «Арх’каз», где встречались желто-золотой и белый его участки.

Нэрин медленно подошла к кромке воды, присела и принялась пальцем рисовать узоры на мелких светло-золотистых кристаллах. Первая не концентрировала внимание на хемосенсорах, не желая получать лишнюю информацию, а просто наслаждалась теплом и светом. Ей казалось, что она находилась в открытом космосе на орбите какой-нибудь звезды — так сильно лучи озаряли все вокруг, отражаясь от светлого грунта Орфэ.

Кристаллы, составлявшие пляж, быстро нагревались, но Нэрин даже большие колебания температуры не приносили неудобства. Первая любовалась океаном: вода считалась относительно недешевым веществом, а такие ее количества были богатством, даже не учитывая эстетическую сторону.

На светло-голубом небе не осталось ни одного облака. Горизонт на фоне океана был почти неразличим. Вокруг, не считая Неразумных существ, населявших Орфэ, не было видно никого.

Все жители Вселенной подразделялись на несколько уровней по развитию. Протеи, что не превышали всего несколько сотен атомов; Неразумные — виды, которые не обладали интеллектом или имели лишь его зачатки; Примитивные — слаборазвитые цивилизации, которые все же были слишком глупы для вхождения в Илиат и не знали о существовании других разумных существ. Наиболее высоким интеллектом обладали Разумные, в которых иногда выделяли Высших — самые высокоразвитые виды, которые появились сразу после Первых. Примитивных и Неразумных было очень мало, поэтому Жизнь представляла собой, в основном, лишь две противоположности: уязвимых кучек атомов и наиболее могущественных существ.

В случае, если кто-то не знал имени собеседника, или хотя бы его принадлежности к конкретному виду, было принято называть существо Разумом.

Почти половину трикса Нэрин пролежала на пляже, прислушиваясь к движению воды в океане — из-за немалого притяжения планеты и отсутствия сильных движений газовых масс в атмосфере волнение на поверхности воды почти отсутствовало. Затем послышались чьи-то шаги — несколько существ вдалеке покинули отель, одно из них направилось к пляжу.

Нэрин прикрыла глаза и почувствовала, как медленно вращалась Орфэ вокруг своей оси и вокруг Райнк. Та, в свою очередь, была связана притяжением с соседней звездной системой Гелц. Для того, чтобы ощутить такие незначительные изменения положения в пространстве, нужно было сконцентрироваться, поэтому низкий голос, прозвучавший совсем рядом, заставил Нэрин безусловной реакцией открыть глаза. Первые были сильны и мало кто мог им навредить, но Нэрин, привыкшая к опасностям и неожиданностям, потянулась рукой к родспу.

— Разум неизменен, как Алат! Это честь видеть Нэрин! — услышала Первая, так и не успев коснуться оружия, и замерла, изучая взглядом неожиданного собеседника, знавшего ее имя.

Это был ксиф — один из представителей Разумных видов и житель туманности Ἧ-22. Его коричневато-зеленая кожа контрастировала с цветом кристаллов на пляже, голова напоминала по форме куб, две пары узких глаз находились на тонкой шее, а на острое плечо был нанесен рисунок синего кристалла с множеством граней — символа правящей династии целого сверхскопления галактик в огромной туманности Ἧ-22.

— Это честь для меня встретить Разум, обладающий властью в прекраснейших из галактик! — сказала Первая.

— Шиф-81, — представился ксиф. — Прошу прощения, я потревожил Нэрин. В оправдание могу лишь сказать, что никогда не встречал кого-либо из Первых.

— А Разум бывал раньше на Орфэ? — посмотрев на океан, спросила Нэрин.

— Это путешествие позволило мне вновь любоваться совершенством Райнк, — ответил ксиф, а потом, спустя несколько эйнсов, добавил. — Я знаю о Первых не так много, как хотелось бы. Позволь мне спросить?..

— Если эта информация тебе пригодится, — ответила Нэрин, немного смутившись. Ее удивило не только неожиданное знакомство, но и сама манера общения со столь уважаемым существом — они разговаривали будто хорошие друзья, пренебрегая общепринятым обращением «Разум».

— Вы живете дольше всех, но при этом дружны со всеми другими видами…

— Странно, что тебя это удивляет, — Нэрин прикрыла глаза и повернула голову навстречу очень слабому, едва заметному ветру. — Мы не одни такие. Виды, появившиеся после нас, тоже были намного совершеннее нынешних. Жаль, что некоторых из Последующих давно уже нет. Все Первые особенно их ценили, делились самым ценным, что у нас было — знаниями и творениями. Странно, что сейчас Жизнь обесценилась.

— А как вы жили… тогда? — ксиф медленно подошел к воде, отражавшей несколько появившихся белых облаков на небе. — Когда не было других Живых?

— Если ты рассчитываешь на сантименты, то, увы, их не будет. Мы просто жили, изобретали что-то новое, интересовались миром вокруг, старались держаться вместе…

— Вам было одиноко? — вдруг Шиф прервал Нэрин. — Вас мало, а Алат и ее окрестности огромны. Вы боялись находиться в одиночку посреди незаселенных просторов?

— Вовсе нет, — удивилась Первая. — Просто мы нуждались в поддержке друг друга. Быть единственному посреди безжизненных пустынь немного неприятно, скажу я тебе. Но все же общества как такового у нас нет и не было, хоть мы очень ценим каждого из нас.

— Прошу меня простить за любопытство, — тихо сказал ксиф, — но позволь задать еще один вопрос.

— Как тебе будет угодно.

— Как вы называете представителей своего вида? Ведь все общепринятые обращения были установлены намного позже начала Отсчета времени?

— Это так, — Нэрин уже надоел этот бессмысленный разговор. — Мы просто называли и называем друг друга по имени или «своим Подобием». Иногда также упоминаем начало Отсчета времени, части Алат, куда упали с орбиты… Не думаю, что стоит все это перечислять.

— Разум прекрасен! — неожиданно воскликнул Шиф-81, снова обратившись к Первой. — Я пока дилетант, но все же создаю неплохие гравюры. Нэрин не будет против, если я сделаю ее портрет?

— Неожиданное предложение, — заметила Первая. Такое внимание со стороны Разумного стало раздражать. — Пусть Разум делает, что хочет, а я полежу под лучами Райнк.

Почти десятую часть трикса ксиф сидел неподалеку и небольшим алмазным приспособлением что-то усердно царапал на алюминиевой пластине. Все это время Нэрин боролась с желанием уйти подальше от этого существа, но не хотелось создавать конфликтные ситуации — ей хватило и власть имущего недруга в лице Минкспикса.

— Гравюра готова, — гордо объявил ксиф, Нэрин же восприняла эту фразу как долгожданное избавление от его общества.

Шиф-81 подошел к Первой и продемонстрировал свое творение: на серебристо-сером металле довольно искусно была изображена лежащая на пляже Нэрин в малейших деталях — даже пряди волос, окружавшие голову наподобие ореола, были подробно выгравированы.

— Получилось очень хорошо, — Нэрин искренне похвалила ксифа, улыбнулась и коротко попрощалась с Шифом-81.

— Подожди, это мой подарок! — воскликнул ксиф. — Я хочу, чтобы это было небольшое воспоминание обо мне.

Нэрин нехотя согласилась, не желая оскорбить Шифа-81. В очередной раз улыбнувшись, она побрела на север, где пляж приобретал ярко-золотой оттенок. Ей казалось, что она могла тысячи ктайтов идти так, наблюдая, как медленно одни облака сменялись другими, легкая рябь придавала океану сходства с жидкой ртутью, а вдали зеленели изящные тела Неразумных фотосинтетиков.

Нэрин вернулась в отель, когда небо уже имело темный синевато-серый цвет. «Дэл’ч» располагался на одном из полюсов Орфэ, где ночь в определенный период была почти в два раза короче дня. Райнк начала скрываться за горизонтом, ее лучи постепенно меняли окраску неба — оно пестрило желто-зеленым, оранжевым и красным.

Прямо над холлом «Дэл’ч» находился большой отсек, где любили собираться постояльцы отеля. Там очень часто проводили турниры по «Грави-кубу», «Излучению» и другим играм. Мини-корабль очень быстро доставил Нэрин на второй уровень главного корпуса «Дэл’ч». Там также, как и в отсеке Нэрин, от самого помещения отделял большой овальный коридор. Мозаика из различных минералов украшала серо-зеленые стены, дверь среди этой мозаики была неплохо замаскирована. Но, едва Нэрин прошла половину коридора, дверь плавно открылась, приглашая зайти.

Огромный зал был полон существ, узор из кристаллов черного алмаза украшал весь пол и продолжался на стенах и потолке темно-фиолетового цвета. В дальнем углу находились несколько постаментов для игр, вдоль стен несколькими рядами стояли скульптуры из иридия, служившие по совместительству мебелью.

Среди множества Разумных Нэрин увидела знакомое существо и очень удивилась столь неожиданной встрече. Даже в сравнении с богато одетыми постояльцами отеля знакомая Нэрин — Эиресс — отличалась роскошными украшениями. Низкого роста, облаченная в платье из вольфрама, она блистала ярче звезды в тусклых темно-красных лучах светильников. Увидев Первую, ваарнийка медленно подошла и заговорила:

— Ты сияешь, как и всегда!

— Не знала, что ты планировала лететь на Орфэ — сказала Нэрин. — Нам не доводилось видеться миллионы ктайтов, а теперь я вновь встречаю тебя…

— На все воля случая, — искусственное освещение сильно искажало цвет глаз ваарнийки.

— Странно все это, — заметила Первая. В последнее время она старалась вести себя осторожно, а кому-либо из криминального мира, тем более жительнице Ваары, нельзя было доверять. — Я знаю о тебе очень много, даже все нарушенные тобой статьи Кодекса.

— А я ничего и не скрываю, — взмахнув рукой, сказала Эиресс.

— Но как ты можешь находиться здесь? — Первая изумилась. — Ты же в розыске?

— Впрочем, как и ты, — ответила Эиресс, поправив складки блестящей одежды.

— Я одна из Первых! — возмутилась Нэрин. — К тому же, в отличие от тебя, я не совершала «преступлений» как таковых.

— Вот как? — спросила Эиресс, не скрывая насмешки.

— Ограбление банка, основанного миллиардерами — не в счет.

Пытаясь не встречаться взглядом с ваарнийкой, Нэрин оглянулась по сторонам. Темно-красный цвет успокаивающе действовал на многих существ, а красотой интерьера можно было любоваться так же долго, как и океаническими пейзажами. Остаток ночи Нэрин мало общалась с кем-либо из постояльцев отеля, просто наслаждалась дарующим энергию пероксидом.

Последующие триксы не отличались разнообразием — Нэрин путешествовала по окрестностям отеля, восторгаясь совершенством этой планеты. Когда время пребывания в «Дэл’ч» уже подходило к концу, Первая решила посетить озеро Кти’р, которое находилось всего в нескольких эйнсах полета на маленькой скорости. Корабль Нэрин оставался в специально оборудованном отсеке в крайней части отеля. Летательное средство каждого постояльца находилось в отдельном небольшом круглом помещении, очень напоминавшем часть системы передвижения между уровнями и корпусами «Дэл’ч».

Вскоре Нэрин долетела до огромного высокогорного озера. Посадить корабль среди скал было не очень просто, но снег смягчил все удары корпуса о глыбы горных пород. Здесь уже не было фотосинтетиков, лишь одна вода и камни. Снег окрашивал все вокруг в белый, вода в озере покрылась коркой льда и напоминала большую идеально прозрачную стеклянную линзу.

Нэрин осторожно коснулась рукой поверхности озера: даже толстый слой льда мог не выдержать состоявшее из ксенона и относительно тяжелое тело Первой. Нэрин не рискнула идти далеко и села на лед у берега. Она совсем не чувствовала холода среди заснеженных гор, навредить ей могли лишь экстремальные колебания температуры. Светло-голубое небо и сиявший в ярких лучах снег представлял довольно редкое для многих планет явление, поэтому Нэрин внимательно рассматривала все вокруг, пытаясь запомнить красоту пейзажей до мельчайших подробностей.

Возвращаясь в отель, Нэрин думала о Бене — ей хотелось навестить друга, но для этого нужно было покинуть Орфэ на некоторое время. Посадив летательное средство на специальной площадке «Дэл’ч», Первая долго гладила корпус корабля, будто извинялась за недавнюю недолгую разлуку. В мокрой одежде, со слипшимися от холодной воды волосами, Первая резко обернулась, почувствовав чье-то присутствие с помощью хемосенсоров, но не спешила искать оружие. Никто из работников отеля не мог зайти в этот отсек, пока там находился личный корабль Нэрин. Но раз кому-то дали разрешение быть здесь, то явно неспроста.

Большое содержание меди Первая почувствовала издали, но удивление смешалось со страхом, когда она увидела, что стоявшее невдалеке существо было работником охраны правопорядка.

— Нэрин, одна из Первых?

Это был зоид — житель галактики Зеленого Пламени, где и находилась Орфэ. Крупная светло-фиолетовая чешуя плотно покрывала его кожу, особенно на щупальцах. Он был невысокого роста, а о принадлежности к системе выполнения статей Кодекса свидетельствовала только изящная изогнутая форма шлема — зоиды постоянно нуждались в большом количестве фосфина.

Все виды во Вселенной знали, что создать даже подобие Разума было невозможно, поэтому для функционирования в опасных ситуациях, в основном, в случае невыполнения Кодекса или ликвидации чрезвычайных ситуаций, применялись рутены, управляемые кем-то из Разумных.

Нэрин испугалась: в отличие от рутенов, живые существа могли быть абсолютно непредсказуемыми.

— Что Разуму нужно? — спросила Нэрин. Этот вопрос прозвучал жалко, и Первой стало стыдно от звука собственного голоса.

— Я просто хотел поговорить, — ответил зоид.

— Хоть я и одна из Первых, странно, что с нарушившей Кодекс собираются разговаривать, — сказала Нэрин с опаской. — Я не хочу ни страдать сама, ни причинять Разуму вред. Разум должен просто дать мне уйти.

— Знаю, все кажется однозначным, — начал зоид, не выглядевший опасным. — Странно, что Разум обнаружили на Орфэ, — сказал он, обращаясь к Первой. — Но я искал Нэрин не ради того, чтобы причинять ей вред. Все очень серьезно…

— Что Разум хочет сказать? — Нэрин потянулась рукой к родспу на поясе.

— Нэрин должна выслушать, это очень важно, — предупредил зоид. — Много жизней на кону. Это связано с Доблестным.

— Что именно? — прошептала Первая.

— Я не имею права быть здесь… Равно как и права разглашать не до конца проверенную информацию, но… рисковать нельзя. Доблестный обладает огромной властью, все знают об этом. Но лишь немногим известно, что он не собирается довольствоваться даже должностью пантэйра Глауз.

— Почему Разум говорит мне об этом? — поинтересовалась Нэрин, забыв о попытках достать оружие.

— Первая должна знать: Доблестный готовит рутенов, чтобы силой захватить власть в Амл — одной из малозаселенных галактик далеко от Центра.

— Что? Разум в это верит? — спросила Нэрин. — И в это должна поверить и я? Это же безумие! Зачем Доблестному это нужно?!

— Разум вправе мне не доверять, — сказал зоид, — но это правда. Я сообщил это Разуму, потому что она — одна из Первых. Лишь Первые обладают силой, что способна остановить даже пантэйра Глауз.

— Силой? Сейчас к нам прислушаются немногие.

— Это еще одна причина, почему я обратился к Нэрин, — хриплый голос зоида стал тише и ниже. — Пока в этом не признаются, но некоторые власть имущие собираются ослабить влияние Первых.

— Куда уж больше, — пожаловалась Нэрин.

— Это грозит опасностью целым галактикам! Я не мог лично сказать об этом Бену, чтобы не вызывать подозрения.

— Но почему из всех Первых Разум обратился именно ко мне? Из-за моей старой дружбы с Беном?

— Не только. Будем откровенны: Нэрин — вне Кодекса, поэтому, если что-то случится, ей меньше терять…

— Я понимаю Разум лишь отчасти, — возмутилась Первая.

— Нэрин следует знать, что я — доверенный Дуэйна. Сейчас Минкспикс действует незаметно, но вскоре он проявит себя.

— Если это правда, то…

— Первая должна быть осторожна, — сказал зоид и направился к двери. — Сейчас Нэрин в безопасности, ни один Разум не пойдет против Первых. Но так будет не всегда. В любом случае, жители Амл не должны стать орудием Доблестного.

— Пусть Райнк озаряет систему, — сказала встревоженная Нэрин на прощание.

Ей не верилось, что Доблестный был способен на нечто подобное. Находясь в растерянности, Первая позабыла даже о желании навестить Бена. Она решила проверить достоверность этой информации. И думать о том, что все сказанное могло оказаться правдой, было невыносимо.

Доблестный жил на небольшом планетоиде А-0754, БT-системы в галактике Глауз. Нэрин не хотелось рисковать, тем более не имея веской причины, но оценка малозаметных фактов подсказывала, что зоид сказал правду. Пока не удастся получить неопровержимые доказательства, сообщать Бену об этой ситуации Первая не собиралась.

Она опасалась, что на планетоиде Минкспикса могли находиться тысячи рутенов, обеспечивавшие «безопасность» пантэйра. Сомнений не было — в личных владениях Доблестного Кодекс не действовал.

Нэрин остановилась на орбите А-0754, даже издали было видно, как его темно-серую поверхность испещряли кратеры. На столь небольшом космическом объекте как планетоид чужой корабль могли легко обнаружить. Первая понимала, что лететь туда означало смириться со страшной гибелью. Изначально Нэрин планировала выведать что-либо, пробравшись в жилище Доблестного, но на практике это оказалось невыполнимой задачей. Оставалось действовать через посредников.

Первая поспешила на Ώ-3, чтобы посетить «На краю пропасти». В клубе, как и всегда, находилось много существ, но мало кто из них мог быть хорошим информатором. Для начала, нужно было узнать о массовых продажах оружия.

В углу заведения, устроившись в небольшой выемке в стене, сидел мэйз по имени Нартл — торговец оружием. Его очень большие светло-желтые глаза изучали родсп, красовавшийся в трехпалой серо-коричневой руке.

— Ты неизменен, как Центр Вселенной! — поприветствовала существо Нэрин.

— Я уже подумал, что Первая обо мне позабыла, — сказал Нартл. Его огромная голова немного превышала размером туловище, но при отсутствии шеи это было сложно заметить. Три пары длинных, покрытых шипами конечностей росли со спины. Довольно крупный, почти в два раза выше Нэрин, мэйз немного напоминал аморфное вещество.

— Не мог бы ты мне помочь? — на лице Первой промелькнула полуулыбка. Нэрин продолжила говорить, не дождавшись ответа. — Ходят слухи, что сейчас рутенов можно легко купить… Трудно опровергнуть, что это чудесный способ скрыть свои истинные намерения.

— Рутенов просто так не продают, — не согласился Нартл. — Для этого нужна веская причина, причем согласовать покупку нужно со многими структурами Илиат.

— Но ведь всегда есть возможность обойти Кодекс, — прошептала Нэрин

— Неужто ты решила приобрести парочку рутенов? — удивился мэйз.

— Вовсе нет. Напротив, мне нужно узнать, покупал ли их кто-нибудь недавно в больших количествах.

— Не подумай, что я чересчур подозрительный, — Нартл взмахнул двумя правыми конечностями и с усилием кивнул, прикрыв глаза, — тем более, знаю тебя не один миллион ктайтов, но все же… С какой целью ты интересуешься покупкой рутенов?

— Это не является тайной. Я хочу обезопасить свою жизнь, — солгала Нэрин. — Недавно Доблестный на Алат натравил на меня целый отряд… И я опасаюсь, что он не остановится… пока от меня не избавится.

— Не знал, что у тебя с ним конфликт, — медленно, будто силясь что-то вспомнить, прошептал Нартл. — Тогда у меня плохие новости: всего около пяти триксов назад галактика Глауз закупила десятки тысяч рутенов, якобы с намерением обеспечить безопасность жителей Центра после недавнего происшествия на Алат. Но нетрудно догадаться, что об истинной цели этой покупки могут знать только избранные.

— Ты думаешь…

— Не сомневаюсь, — прервал ее мэйз, — что ты стала одной из причин приобретения этих рутенов. Раньше их было всего несколько миллионов на всю Вселенную, теперь же производство возросло в тысячи раз, причем именно для Центра. Грядет что-то нехорошее…

— Если это так, то все еще хуже, чем я могла предположить.

— Будь внимательна, — предупредил Нартл. — Не стоит подвергать себя опасности.

— Спасибо тебе, — сказала Первая и быстро пошла к бассейну с галлием.

Небольшое количество пероксида позволило восстановить силы, но теперь Нэрин пребывала в замешательстве: вопросов стало намного больше, чем ответов. Если рутенов покупал Доблестный, то, возможно, рассказ зоида о галактике Амл был правдив? Но какой смысл Минкспиксу вообще затевать подобное: неужели ему недостаточно многомиллиардного состояния и должности пантэйра Центральной галактики?

Пока информации о приобретении рутенов для «обеспечения безопасности» в Глауз было ничтожно мало, чтобы делать выводы.

— Мысли не дают тебе покоя? — фраза появившегося рядом Лью застала врасплох.

— К сожалению, не только мысли… — ответила Нэрин.

— Не подумай, что я любопытен до неприличия, но ты же лучшая подруга одного из основателей Илиат…

— Даже не надейся, — отрезала Нэрин, — я не собираюсь рассказывать тебе о Бене.

— Я не нуждаюсь в твоих рассказах, — возразил вирнер, обиженно взмахнув одним крылом. — Мне и так известно, что он больше не пантэйр одной крошечной галактики.

— И? — Первая начала гневаться.

— Хоть большинство видов и чтит Первых, все же есть те, кто хочет от вас избавиться. Хотя бы в политике. Даже Бена постепенно лишают полномочий.

— Неужели мы кому-то мешаем, — охнула Нэрин. — Нас и так очень мало. Всего сто тысяч Разумов с начала Отсчета времени! А теперь… Тари… на одну меньше…

— Но вы очень сильны, а где есть сила, там есть и страх. Физическая выносливость, интеллект, бесконечный жизненный цикл… Гипотетически, вы опасные противники.

— Что происходит со Вселенной, если в Первых уже видят агрессоров?! — Нэрин выглядела растерянной.

— В самого начала Отсчета времени все виды жили в гармонии. Но всегда есть те, кто жаждет власти. Доблестный этому пример. Мало кто даже из Высших Центра подозревает, какая борьба идет в пантэй каждый эйнс.

— Если это так, тогда Илиат уже изжил себя.

— Вскоре мы узнаем обо всем, — сказал Лью, прижав кожистые крылья к шее.

Разговор с хозяином клуба встревожил Первую даже больше, чем беседа с Нартлом. По одному представителю не стоило судить о целом виде, тем более, жестокость и подлость невозможно было искоренить, и именно поэтому в пантэй ряд происшествий выходил за рамки Кодекса.

Власть — одно из лучших достижений общества, но без высокого интеллекта и альтруизма она не имела смысла. Нынешних политиков власть пьянила, а к таким, как Бен или Дуэйн, никто не хотел прислушиваться. Центр вообще был легкой добычей: хоть он и считался домом для большинства Высших видов, жившие там существа занимались поддержанием совершенства на собственных планетах, а на пантэй мало кто обращал внимания.

Было глупо даже пытаться опровергать, что Илиат и межгалактический уровень власти бесполезны по своей сути. Примитивные жили и, зачастую, так же быстро вымирали, не покидая пределы своих крошечных планет или спутников, неспособные повлиять даже на самих себя. А у Разумных никогда не было конфликтов не только в пределах отдельных обществ, но и между различными галактиками. Каждый вид сам организовывал свое существование и совсем не нуждался в регуляции свыше. Поэтому Бен изначально противился созданию Илиат — миллиарды лет существа жили без Кодекса и пантэй и не страдали от отсутствия Вселенского союза, представлявшего их интересы.

Как ни странно, с основанием Илиат и участились межличностные конфликты власть имущих. Помимо небольших правонарушений, стали совершаться тяжелые преступления, вплоть до лишения жизни. И если раньше Разумные наблюдали наличие войн лишь на примерах недоцивилизаций Примитивных, то в случае, если Доблестный начнет войну, им придется самим испытать подобное.

Очевидно, что все Первые будут больше остальных существ отстаивать невиновных жителей Амл, поэтому от Бена в пантэй старались избавиться любой ценой. И им это почти удалось.

Нэрин прикрыла глаза, стараясь абстрагироваться от окружающей среды, даже не обращая внимания на звуки. Дуэйн отказался говорить Бену о Доблестном, поэтому пока, основываясь лишь на подозрениях, в открытую вступать в конфликт с Минкспиксом было рано, хоть Нэрин не сомневалась в его причастности ко многим «темным авантюрам». Вдруг Первая вспомнила о неожиданной встрече с Эиресс на Орфэ — ваарнийка тоже могла что-то знать. К сожалению, Нэрин не догадывалась, где искать знакомую и даже не могла отправить сообщение, не зная закодированной частоты ее голографического приемника.

Предчувствие подсказывало, что вскоре ситуация прояснится, поэтому Нэрин решила остаться в заведении. Темно-бордовые стены не имели окон, это огорчало Первую — ей хотелось любоваться густыми кислотными облаками.

Не прошло и двадцатой части трикса, как в «На краю пропасти», с шумом открыв дверь, буквально ввалился какой-то куцэдр. Небольшое количество медных цепей служило существу одеждой, на бледной синевато-серой коже, покрытой едва заметных пухом, виднелись следы недавних травм. Тонкое и изящное тело, совсем без конечностей, было испачкано в сине-черную жидкую среду организма, сочившуюся из многочисленных поверхностных ран. Маленькая голова с квадратными черными глазами резко повернулась, как на шарнире — существо исследовало обстановку.

Среди посетителей клуба не было знакомых этого куцэдра. Любопытство вместе с состраданием заставили Нэрин подойти поближе к существу.

Послышался треск — куцэдры не говорили на языке Первых, поэтому использовали универсальный трансформатор. Он напоминал один или несколько небольших, всего один миллирийтс, темно-синих кристаллов, которые прикреплялись прямо на поверхность тела с помощью крошечных игл, чтобы синхронно преобразовывать речь разных языков, частот или вообще различных по природе звуковых или световых информационных сигналов в выбранный вид. Трансформаторы срабатывали автоматически, поэтому могли распознать любые сигналы.

Нэрин протянула руку ладонью вверх, жестом попросив у куцэдра трансформатор. Наличие этого устройства Первая почувствовала по высокому содержанию изотопов тантала. Существо ловко достало подобием хвоста два черно-синих ограненных кристалла из отдела одежды и отдало их Нэрин. Первая быстро прикрепила один из них на ушную раковину, сильно напоминавшую человеческую, только почти в два раза меньшую и с незначительным количеством перегородок. Вторую часть трансформатора Нэрин расположила у уголка губ, предварительно нажав на одну из нескольких наиболее крупных граней, которая перекодировала звуки в язык Первых.

— Что случилось с Разумом? — спросила Нэрин, слыша, как ее голос дублировался треском различной высоты. — Есть «Шерл», чтобы залечит травмы?

— Не пострадало, — ответило существо. — Разум принадлежит к Первым?

— Да. Меня зовут Нэрин.

— Не доводилось видеть Разум, — существо посетовало, что не встречало Нэрин раньше.

— У Разума есть имя? — спросила Первая.

— Тэрк, — ответило оно.

— Где был Разум, что был ранен?

— Тэрк изворотливо, Тэрк хитро. Тэрк удалось похитить гидрокриптоацетилен у Итта. Тэрк богато! — существо подбросило вверх прозрачный куб, в котором находилось несколько мелких кристаллов украденного у миллиардера из галактики Пэйэд, что неподалеку от Мартикс, вещества.

— Тэрк на побоялось идти на риск, — сказала Нэрин. — Но Итт держит в тайне местоположение своих хранилищ. Откуда Разум о них знает?

— Тэрк сказал кто-то из Глауз, послав рутена. Тэрк не узнало, кто записал свою речь в сообщении для передачи рутену. Но Тэрк довольно, теперь оно богато!

Многие посетители куба обратили внимание на блестящий куб с гидрокриптоацетиленом. По виду куцэдра было видно, что оно ликовало, хоть Нэрин и не знала, как именно эти существа выражали свои эмоции.

Несмотря на значительные различия, живые существа имели общие черты, присущие всем. Некоторые виды были похожи физически; одни группы состояли из одних и тех же химических элементов, другие — нет; но большинство существ, кроме Протей, обладали эмоциями. Именно существование психических процессов объединяло всю Жизнь.

Нэрин поспешно покинула клуб, остановилась посреди каменистой поляны и подняла голову, чувствуя, как капли дождя охлаждали кожу. Теперь ей стало более понятно: что-то подсказывало, что именно Доблестный был информатором Тэрк. Пока Первая не знала конкретной цели Минкспикса, но все произошедшее походило на тщательно продуманный план.

Находясь в межгалактическом пространстве недалеко от Центра, Нэрин отправила Бену голографическое сообщение: «Если ты не занят, то немедленно прилетай на южный полюс Кфири». Эта маленькая никелевая планета была идеальным местом, чтобы спрятаться от ненужного внимания, при этом не улетая далеко от Центра.

Вскоре корабль Нэрин совершил посадку на мягкий серо-белый грунт. На поверхности планеты отсутствовал рельеф, и летательный аппарат Нэрин можно было увидеть издали. Не прошло и сотни эйнсов, как рядом уже стоял серо-желтый космический корабль Бена.

— Ты неизменен, как Центр! — Нэрин побежала навстречу другу.

— Что произошло? — встревоженно спросил Первый. — Ты попросила прилететь, не тратя ни эйнса.

— Я… даже не знаю, как все объяснить. Произошло слишком много событий. Ты чем-то опечален? — спросила Нэрин, заметив, что Бен не пребывал в хорошем настроении.

— Доблестный, — коротко ответил Первый. — Буквально десятую часть трикса назад какой-то куцэдр ограбил богача из Пэйэд. Казалось бы, ничего удивительного, но Минкспикс обвинил во всем меня, как бы глупо это не звучало.

— Тебя?! — воскликнула Нэрин, не сводя глаз с лица Бена. — И в чем же твоя вина?

— Галактика Пэйэд соседняя от Мартикс, пантэйром которой я был до недавнего времени. Доблестный обвинил меня в том, что я плохо выполнял свои обязанности и допустил бесчинство грабителей — выходцев из моей подопечной галактики.

— Но ты ведь больше не пантэйр Мартикс! Тем более, ты что, обязан лично выслеживать каждого нарушителя Кодекса?! — возмутилась Первая и, подумав, тихо добавила. — Тебе хватит, что твоя подруга нарушила не одну статью.

— Об этом Доблестный тоже упомянул, — прошептал Бен. — Он говорил: «Такой круг общения не подобает одному из основателей Илиат».

— Но почему он вдруг вспомнил об этом, будто раньше ничего не знал?! — Нэрин махнула рукой в гневе.

— Мне остается только догадываться, — Бен пожал плечами.

— А мне уже известно многое, — сказала Первая, в ее черных глазах отражался светлый грунт Кфири. — Мне сообщил зоид, следящий за выполнением Кодекса… Он утверждал, что Доблестный планирует захватить маленькую галактику Амл далеко от Центра.

— «Захватить»? — Бен засомневался. — Неужели он способен на такое?

— Пока нет неопровержимых фактов, но нетрудно догадаться, что это может быть правдой.

— А какие вообще есть факты? — насторожился Первый.

— Я выяснила у Нартла — торговца оружием, часто пребывающего на Ώ-3, что в Центре закупают большое количество рутенов.

— Это странно, — согласился Бен. — Многие из пантэйров протестовали против этого, но Доблестный аргументировал все опасностью, которую могут нести нарушители Кодекса, и даже выделил тебя в частности.

Нэрин недобро ухмыльнулась, а Бен продолжил свой рассказ:

— Самое удивительное, что у Илиат попросту нет источников финансирования, позволяющих осуществлять такие проекты. Скорее всего, кто-то из политиков покупает рутенов за личные деньги и лишь сдает их в аренду для пантэй.

— Если все — деяния Минкспика, то это легко проверить…

— В любом случае, сомневаюсь, что смогу долго продержаться в Илиат и выяснить что-либо.

— Есть еще кое-что, — предупредила Нэрин. — Я разговаривала с куцэдром, который ограбил Итта. Наша встреча была случайной, куцэдр не скрывал, что о местонахождении хранилища ему сообщил чей-то рутен, посланный из Глауз.

— Думаешь, это был Доблестный? — Бен слегка прищурил глаза.

— Сомнений все меньше и меньше, — ответила Первая. — Но мне нужна твоя помощь. Попытайся что-либо узнать о Минкспиксе, только будь осторожен. А у меня пока найдутся заботы…

Попрощавшись с Беном, Нэрин вновь отправилась на Ώ-3. У нее уже был готов план действий, к сожалению, отнюдь не хороший. Бережно взяв в руки голографический приемник, Первая тихо сказала: «Ты неизменен, Зак! Есть одно очень важное дело… Давай встретимся в клубе „На краю пропасти“ ровно через два трикса».

Бен много думал, как выяснить хоть что-нибудь о замыслах Доблестного. Пробраться на планетоид Минкспикса или на его корабль Бен не мог, а личных территорий на планете, служившей штабом Илиат, у пантэйров не было. Первый решил действовать наверняка: пойти и лично поговорить с Доблестным. Даже если не удастся ничего узнать, не придется рисковать своей репутацией и безопасностью Нэрин, если Минкспикс что-либо заподозрит.

В центре Глауз, на орбите большой белой звезды находилась планета Вивн, на которой зачастую проводились собрания пантэй. Среди синевато-серых скал находилось несколько зданий, где устраивали совещания пантэйры и Наблюдатели Илиат отдельных скоплений галактик. Для политиков Центра было предназначено самое большое здание из-за значительного количества жителей, представляемых пантэйрами.

Корпус Центра был расположен на экваторе планеты в ущелье среди скал. Здание внешне напоминало продолжение рельефа — издали отличить рукотворное сооружение от склона горы было практически невозможно. В нем отсутствовали окна, а текстура стен в точности повторяла окружающие горные породы.

Оставив корабль в специальном отсеке в верхней части здания, Бен поспешил на поиски Доблестного. Первый ориентировался лишь по хемосенсорам — уровень, принадлежавший политикам Глауз, был огромен. Бен всего однажды прилетал сюда, до этого как пантэйр Мартикс он проводил собрания в другом корпусе на противоположной стороне планеты. Уровень Наблюдателей Центра был самым высоким — первым к поверхности после отсека для летательных аппаратов. Отсеки для Глауз находились внизу ущелья, надежно защищенные поверхностными конструкциями здания.

Бену еще никогда не приходилось спускаться по узкой лестнице так глубоко, на самый нижний уровень. Светло-синие матовые стены повторяли форму ущелья и были ниже в некоторых частях здания. Дверей не предусматривалось, лишь овальные проемы в стенах. Прямые не очень просторные коридоры соединяли мелкие отсеки в единую систему. Ступени, по которым спускался Бен, как и пол, имели темно-серый оттенок.

Наиболее распространенным элементом на Вивн была Сурьма. Из ее соединений были построены и корпусы Илиат. Структурные единицы организмов политиков, присутствовавших в здании, Бен безошибочно мог определить на расстоянии в сотню рийтсов.

Доблестный принадлежал к эффам, чьи тела состояли из диоксида кремния, но у многих существ кремний являлся основным структурным элементом, поэтому найти Минкспикса, если он вообще пребывал в корпусе Илиат, было сложно. Всего одна дверь, открыть которую можно было с помощью сканера, определявшего молекулу покровов организма, и подробной оценки частоты и громкости голоса, находилась еще на первом от поверхности уровне. Далее путь в любой отсек здания был открыт.

Бен спустился на нижний уровень и неспешно шел по узкому коридору. В нескольких сотнях небольших помещений находилось не более восьми существ. Кремний ощущался совсем неподалеку, поэтому Бен ускорил шаг. Всего через три десятка рийтсов он отчетливо почувствовал живое существо.

Дойдя до проема в стене, Бен на эйнс остановился. Поправив брошь с символикой Илиат, Первый степенно зашел в маленький отсек. Стены здесь своим блеском напоминали расплавленную платину, а в полупустом помещении находился лишь один темно-коричневый постамент-стол. На его крае, намного ниже основной части постамента, восседал Доблестный. Увидев его фиолетовую кожу и белые полупрозрачные выросты на голове наподобие волос, Бен успокоился, убедившись, что перед ним был именно тот, кого он искал.

— Разум неизменен, как Центр Вселенной, пантэйр! — коснувшись открытой ладонью виска, сказал Бен. Теперь Первый обратился к Доблестному учтиво, вовсе не так, как во время их недавнего разговора во время собрания на Алат.

— Рад видеть Разум, один из Первых, хоть эта встреча… весьма неожиданна.

— Я… — Бен на эйнс замялся, не зная, под каким предлогом продолжить начатую беседу. — Я хотел попросить у Разума совет.

— Если смогу чем-либо помочь, — едва заметная улыбка появилась на блестевшем графитовым блеском лице Минкспикса.

— Я лишь недавно был назначен Наблюдателем Центра, — сказал Бен, учтиво склонив голову. — Мне не известны особенности политики, как бы странно это ни звучало, ведь я жил на Алат до того, как звезды далеко от Центра начали существовать.

— Какие особенности интересны Разуму? — уточнил Доблестный. — Центр не отличается от других галактик. Да, Разумы в Центре богаче, среди них больше Высших. Но они нуждаются в заботе так же, как и жители очень далеких систем.

— Но пока только в Центре планируется увеличение запаса рутенов, чтобы обеспечивать безопасность, — сказал Бен, будто невзначай.

— Спешу обрадовать Разум, — прокомментировал Доблестный, сморщив маленький нос. Скорее всего, такой мимикой он хотел изобразить искренность, но не получилось — Бен буквально физически ощущал поддельность выражаемых пантэйром чувств. — Вскоре будет много рутенов, которые будут поддерживать порядок на каждом планетоиде Вселенной.

— Но на их создание требуются ресурсы. Очень большие количества материи не могут искусственно, тем более, безосновательно забираться из окружающей среды.

— Если обеспечение Мира для Разума не основание, мне очень жаль, — отрезал Доблестный с напускной серьезностью.

— Пока все виды отлично обходились и без подобных мер, — не уступал Бен.

— Если Разум желает обсуждать это, то ему следует устраивать собрание Наблюдателей Центра, — возмутился Минкспикс.

— Нет-нет! — натянуто улыбнулся Первый. — Я просто хотел поделиться с Разумом подозрениями.

— Какими подозрениями? — тихо спросил Доблестный.

— Дуэйн… Разум не считает его опасным? — поинтересовался Бен. — Мне кажется, Дуэйну выгодно, чтобы покупались большие количества рутенов. Он рассчитывает, что это поможет ему вновь стать пантэйром Глауз, — еще никогда ложь не давалась Первому так легко.

— Мне стоит подумать над словами Разума, — ответил Доблестный.

— Он намерен вернуть свою должность, — уверенно сказал Бен. — Поэтому хочу спросить Разум. Правильно ли мы поступаем, разрешая такому количеству рутенов находиться в Центре?

— Скоро будет очередное собрание, на котором пройдет обсуждение этого вопроса, — поведал Доблестный. — Разуму незачем беспокоиться, он сможет высказать свое мнение по этому поводу.

— Хорошо, — Бен кивнул, не сводя глаз с сиявшей на одежде Минкспикса броши с символикой Илиат.

— Разум позволит узнать, почему он подозрительно относится к Дуэйну? — глаза Доблестного странно блеснули, а маленькие квадратные зрачки уменьшились. — Разум всегда был дружен с Дуэйном.

Бен испугался, что Минкспикс мог почувствовать подвох, но сказал с невозмутимым видом:

— Я видел, как Алат была покрыта лишь раскаленной пылью… Разум позволит мне как Первому прислушиваться к своим предчувствиям и опираться на опыт прожитых триллионов ктайтов.

— Я понимаю, — согласился Минкспикс.

— Но почему именно Глауз? — изображая наивность, задал вопрос Бен. — Почему рутены не будут в окрестностях Алат?

— Разуму ведь известно, что на Алат никто не живет, — Минкспикс заподозрил, что этот долгий бессмысленный разговор не был случайным.

— Конечно, мне известно об этом, — согласился Первый. — Просто я прошу Разум меня понять: быть Наблюдателем Центра большая честь. Ответственность слишком велика. Я хочу верно служить Разумам Центра.

— Похвальное стремление.

— Боюсь, для меня эта должность слишком высока, — Бен решил изловчиться и проговорил с притворным сомнением. — Возможно, всем было бы лучше, если бы я продолжил представлять в пантэй какую-нибудь далекую от Центра галактику или даже их скопление? Например, Бэркс, Альдайра, Тиаф или Амл?

От цепкого взгляда Бена не удалось скрыть короткую, меньше сотой эйнса, реакцию Доблестного. При одном упоминании Амл, что была одной из малоизвестных галактик, кожа на лице Минкспикса будто огрубела, один из пальцев на руке дернулся, а уши едва заметно прижались к черепу — хоть Доблестный пытался усилием воли скрыть эти безусловные проявления, его организм был уже готов к защите или нападению.

— Все пантэйры Центра изъявили желание видеть одного из Первых Наблюдателем, — голос Минкспикса стал немного выше и громче. Пытаясь не выдавать своего беспокойства, он поправил дорогие серебристо-белые одежды из палладия и перевел взгляд на проем в стене.

— Я рад, что заслужил такое доверие! — неискренне улыбнулся Первый и, спустя время, добавил, наблюдая, как Доблестный безмолвно сидел на постаменте. — Пусть Разум извинит за беспокойство, — сказал Бен и, дождавшись кивка пантэйра Глауз, поспешил к своему кораблю.

Бен знал, что говорить о недоверии к Дуэйну было лишним, но это позволило узнать хоть что-то. Ложь Бена вряд ли мог распознать обычный, хоть и очень богатый, эфф, коим являлся Доблестный. А Дуэйн поймет, что Первый не мог его оклеветать, и, скорее всего, догадается об истинной причине этих слов. Но вот то, как отреагировал Минкспикс на упоминание Амл было более, чем причиной подозревать его в недобрых умыслах.

В этой ситуации Бену повезло больше — его общая с гуманоидами и некоторыми другими видами способность выражать эмоции мимикой была легко контролируема. Даже при большом желании, никто не мог распознать, лгал ли кто-то из Первых или говорил правду. Нельзя забывать, что Первые не лгали почти никогда, но исключения бывали, особенно в нестандартных ситуациях.

Звездное сияние пробивалось сквозь облака, что было редкостью для Ώ-3. Так, большим количеством света и ярким цветом фиолетового неба, Нэрин встретила эта планета. Не обращая внимания на скромную красоту природы Ώ-3, Первая направилась в клуб «На краю пропасти». Она немного нервничала: Бен уже почти трикс не присылал ей голографического сообщения. От Доблестного можно ожидать что-угодно, поэтому отправлять Бена на разведку было безумием. Сожалея о содеянном, Первая даже не придавала значения тому, что вновь стояла на пороге опасной авантюры.

Спустя несколько сотен эйнсов ожидания Нэрин увидела Зака, стоявшего у двери заведения. Взгляд его больших черных глаз вскоре остановился на лице улыбающейся Первой.

— Ты неизменна, Нэрин! — поприветствовал ее старый знакомый.

Зак был одним из немногих зет, которые могли похвастаться многомиллиардным состоянием. И одним из немногих нарушителей Кодекса, кому Нэрин доверяла. Почти пять миллионов ктайтов назад Первая спасла юного зета-воришку от отряда рутенов. Сейчас в Заке было трудно узнать существо, раньше бывшее вне Кодекса. Многослойная одежда из вольфрама с вкраплениями различных минералов оттеняла светло-серую, как у всех зет, кожу лица. Большая округлая голова довольно высокого существа тоже была украшена тонкими цепями из ценных металлов. Вот уже почти два миллиона ктайтов Зак владел Z-01 — самым большим банком в галактике Цикра, поэтому неудивительно, что богатство оставило на этом Разуме сильный отпечаток.

— В сообщении ты упомянула о чем-то «важном»…

— Даже не представляешь насколько! — Нэрин взглядом указала Заку на стоявший рядом постамент, предлагая присесть.

— Нам спешить некуда, — заметил зет и, поправив одежды, устроился за одним из столов. — Рассказывай все подробно. Я обещаю помочь, если смогу.

— Помочь сможешь, не сомневайся, — усмехнулась Первая. Она уже давно знала: многие известные Разумы хранили имущество в банке Z-01, что Зак считал личным комплиментом. Не было тайной, что свои богатства там сберегал даже сам Минкспикс. Z-01 был не самым популярным, зато одним из наиболее защищенных банков.

План Нэрин не был идеален: если удастся оставить Доблестного без части богатств, то, если он правда был замешан в махинациях, финансирования на вооружение у Илиат не будет, а уменьшение покупок рутенов будет косвенным, но все же доказательством причастности Минкспикса.

— Твой банк оказывает услуги многим, — Нэрин издали начала разговор.

— Лично тебе могу предложить беспроцентные кредиты, — сказал Зак.

— Проблема более глобальна… Это довольно запутанная и неприятная история. Я хочу, чтобы ты помог мне что-либо выяснить.

— Прекрати уже говорить загадками, — ухмыльнулся зет.

— Я не буду посвящать тебя во все подробности, ради твоей же безопасности, — предупредила Первая. — Мне нужно обнулить счет одного моего «знакомого».

Зак замер на эйнс, а потом сказал:

— Это будет непросто устроить… В любом случае, я постараюсь, чтобы никто не узнал о нашем участии в произошедшем. Репутация моего банка сильно не пострадает.

— Это еще не все, — проговорила Нэрин с опаской. — Вся проблема заключается в личности этого «знакомого».

— И кто же он? — спросил Зак не без любопытства. — Я давно жил без авантюр, так что теперь мне интересно знать все о нашей затее.

— Это… — едва слышно прошептала Нэрин и насторожилась в ожидании реакции Зака. — …Доблестный.

Услышав это прозвище, зет широко открыл глаза:

— Тебе наскучила жизнь?! — Зак сорвался на крик, а потом добавил уже тише. — Надеюсь, эти слова сказаны не всерьез.

— Это все правда, — ответила Первая, склонив голову. — Но, поверь, я делаю это не просто так…

— Ты, наверно, позабыла, что стало с прошлым пантэйром Глауз?! — возмутился зет. — Хочешь так же бесследно исчезнуть?!

— Очень многое зависит сейчас от меня, и от информации, мною полученной, — пожаловалась Нэрин. — И мне очень нужна твоя помощь!

— Я не могу рисковать всем, — Зак старался не встречаться взглядом с Первой.

— Прошу, — прошептала она, не сомневаясь ни эйнса. Ее решительность было трудно не заметить даже испуганному зету. — Мне нужно помочь им…

— Я даже не хочу переспрашивать, кому «им». Я просто отказываюсь в этом участвовать, в первую очередь — ради твоей же безопасности.

— Но, Зак… — Первая чувствовала себя беспомощной, поэтому оглянулась, чтобы убедиться, что никто из посетителей заведения не мог стать свидетелем ее слабости. — Помоги мне! Если ты не хочешь рисковать сам, просто дай мне шанс… Я справлюсь! — пообещала она.

Зак молчал. По его виду было непонятно, раздумывал ли он о словах Первой, либо его разум тревожило нечто иное. Зет сидел несколько десятков эйнсов, трехпалой рукой касаясь палладиевых цепей на голове, а потом вдруг проговорил:

— Я помогу тебе! — а потом замолчал, будто опомнившись, тряхнул головой и, прикрыв глаза, повторил. — Я помогу тебе… Только проблем я не хочу и надеюсь на тебя. Будем откровенны, Доблестный в последнее время и без того слишком часто упоминает твое имя. И лишь ему одному известно, когда он решит от тебя избавиться. Я могу помочь тебе лишь при одном условии…

— Каком именно? — с улыбкой спросила Первая, очень обрадовавшаяся сказанному Заком.

— Мы разыграем ограбление банка, — тихо сказал зет. Нэрин пришлось подвинуться поближе, чтобы услышать его голос. — Ты похитишь деньги Доблестного, а затем отдашь их часть мне в качестве… компенсации. Ты согласна? — спросил он.

— Да, — ответила Первая. Она поняла, что пути обратно уже не было. — Как ты планируешь все устроить?

— Извини, что прошу часть денег Доблестного, — объяснился Зак. — Я обязан тебе жизнью, не расцени мою просьбу как желание обогатиться. Но эта авантюра потребует много средств, тем более, если «ограбление» будет правдоподобным.

— Я доверяю тебе, и ты это знаешь, — улыбнулась Первая.

— Тогда нам время лететь на Z-01! — объявил Зак.

По дороге к своему кораблю, Нэрин удивлялась собственному безрассудству. Она не привыкла идти на риск без веской причины, поэтому ее недавняя цель — доказать или опровергнуть причастность Доблестного в «захвате Амл» — являлась абсурдным исключением из правил.

Z-01 находился в галактике Цикра, относительно недалеко от Центра. Корабль Первой прибыл в нужную систему на несколько эйнсов быстрее, чем летательное средство Зака — зеты не любили тратить большие деньги на создание прочных корпусов большинства своих аппаратов. Темно-серый, обтекаемой формы, корабль Зака все же поражал свей красотой.

Зет полетел к небольшой серебристой площадке, Нэрин последовала за ним. Посадив корабли на большом плоском пространстве, искусственную гравитацию на котором активировал Зак, Разумы направились к сферической конструкции.

Банк Z-01 был космической станцией всего несколько десятков килорийтсов в диаметре, напоминавшей по форме шар. Составлявшая меньше двадцатой части радиуса станции площадка для посадки кораблей, находившаяся на экваторе, также служила украшением сооружения — ее яркий серебристо-серый конструкционный материал сиял, отражая лучи ближайшей звезды. За тонкой продольной полосой в верхней части станции была замаскирована дверь.

— Я дам тебе ключ-карту, — предупредил зет. — С ее помощью можно будет отворить не только сам банк, но и любой из сейфов.

— Твои вкладчики знают об этом свойстве подобного удивительного «ключа»? — с ухмылкой спросила Первая. — В любое мгновение они могут оказаться без своих сбережений.

— Нельзя забывать свое прошлое, — с наигранно серьезным видом ответил зет. — Я несколько миллионов ктайтов жил, нарушая статьи Кодекса. Наивно полагать, что время смогло меня исправить. Небольшие хитрости из «прошлой жизни» не повредят даже уважаемому банкиру.

Нэрин поинтересовалась с улыбкой на лице:

— В твой банк невозможно попасть без ключа? Как двери открываются для посетителей?

— Сейчас станция не работает, — объяснил зет. — Ее можно посещать всего несколько сотен триксов за ктайт. Двери очень надежные, а хранилище — одно из самых совершенных.

— В это легко поверить, — проговорила Первая, глядя, как серебристо-серый металл блестел под ногами.

Всего через пару десятков эйнсов они добрались до двери, которую быстро отворил зет. Буферный отсек казался огромным, но в данное время механизмы в нем не работали — это считалось бессмысленной тратой ресурсов, ведь живых существ на станции не находилось, а имущество вкладчиков было надежно защищено.

— Еще не случалось ни единого ограбления, поэтому, даже если оно произойдет, мой банк не обязан выплачивать компенсации пострадавшим, — похвастался Зак. — Тем более, среди моих вкладчиков почти нет тех, кто не владеет хотя бы миллионом. Но все же произошедшее будет не лишним назвать «труднообъяснимым случаем».

— Ты хитер, — похвалила Нэрин знакомого.

— Только не забывай, что вокруг большинства банков последние несколько сотен триксов часто находятся рутены. Мне не известно, когда именно, но они могут появиться. Поэтому медлить не стоит в любом случае.

— Я справлюсь! — сказала Первая с благодарной улыбкой. — Спасибо тебе, Зак!

— Еще рано благодарить. Будем надеяться, все это останется в тайне. О нашем подстроенном «ограблении» никто не должен узнать.

— Я постараюсь, чтобы все выглядело правдоподобно, — с лица Нэрин не сходила ухмылка.

— Сейф Доблестного находится в противоположной от главного входа верхней половине станции, — сообщил зет, указывая рукой в сторону местоположения сейфа Минкспикса. — Совершим недолгую прогулку, — шутя предложил он, коснувшись пальцем плеча Нэрин.

Идти следовало по коридорам, больше напоминавшим туннели в цельном куске титана. Как только Разумы дошли до большой круглой двери, толщиной почти в два рийтса, Зак предупредил:

— Будь у станции через семь десятых трикса.

Эта затея не внушала доверия. После небольшого обсуждения предстоявшей авантюры, зет решил полететь в Центр. Попрощавшись с Заком, Первая отправилась в соседнею галактику, чтобы переждать до «ограбления».

В назначенное время Нэрин уже находилась рядом с банком. Она решила не размещать корабль на станции, а, по обыкновению, оставила летательное средство в нескольких рийтсах от металлического выступа площадки и одним прыжком преодолела эту дистанцию.

Добежав до двери, Нэрин приложила блестящую оранжево-желтую карту к небольшому выступу. Темно-синий цвет загоравшихся вокруг входа в банк искусственных светильников насторожил Первую — когда дверь открывал Зак в прошлый раз, все сканеры в качестве сигнала использовали зеленое излучение. Вдруг большая голографическая панель появилась над замком и содержала сообщение об обнаруженной угрозе. На полупрозрачном фоне выделялась яркая короткая надпись: «защитный механизм активирован». Нэрин не сразу поняла, что произошло, но цифры, указывавшие количество эйнсов и последовавшие после слов на голограмме, внушили страх.

Первая подошла ближе к замку, пытаясь найти причину сработавшей защитной системы. У Нэрин на эйнс появились сомнения — она подумала, что Зак мог ее предать. Это было неприятно осознавать, и Первая искренне надеялась, что ее знакомый зет не подозревал о происходившем.

Цифры постепенно сменяли друг друга: теперь вместо изначальных семи сотен на голограмме было указано всего шестьсот девяносто один эйнс. Ужаснувшись, что времени оставалось все меньше, Нэрин обратила внимание на крошечную, меньше половины миллирийтса, блестящую гранулу, прикрепленную прямо на замке двери банка. Как только ключ-карта коснулась этой гранулы — образца одного из самых мощных взрывчатых веществ — детонация должна была уничтожить половину станции. Но надежная охранная система, хоть и не могла предотвратить взрыв, задержала повреждение на семьсот эйнсов для предполагаемой эвакуации. Нужно было действовать быстро.

За это время Нэрин могла сесть на корабль и даже улететь далеко от этой галактики, но стремление все же узнать правду о намерениях Доблестного и нежелание подводить Зака не позволили это сделать.

Нэрин стремглав побежала к сейфу Минкспикса. Громадная круглая дверь хранилища открылась ключ-картой быстрее, чем обычно — все системы станции работали в экстренном режиме. Уже почти сотня эйнсов была потрачена, когда Нэрин зашла в хранилище Доблестного. Ее ждала очередная неприятность: все имущество пантэйра Глауз сохранялось не в крошечных титановых слитках, а в материальных объектах.

Нэрин вновь подумала, что это было частью коварного плана Зака — сделать так, чтобы она не смогла покинуть эту станцию живой. Огромное количество образцов дорогих минералов, почти доверху заполнявших хранилище, было невозможно вынести даже за несколько триксов. Первая сомневалась: хватило бы на ее корабле места, чтобы разместить все эти богатства.

А время шло. Его течение неумолимо, но, порой, и считанные эйнсы могли показаться миллиардами ктайтов. Нэрин охватила паника: Доблестный рано или поздно узнает, кто хотел его ограбить. Но ждать его мести не придется, если Первая не успеет покинуть банк за оставшееся время. Мысли путались, Нэрин пыталась предпринять хоть что-нибудь.

Решение посетило неожиданно: легче взорвать половину станции вместе к хранилищем Доблестного и быть должной Заку, чем пожертвовать своей жизнью, стараясь вынести незначительную часть этих богатств. О возможности просто улететь поскорее Нэрин даже не думала — все равно Доблестный обо всем узнает, так лучше постараться исполнить хоть часть задуманного.

Взрывчатки, столь мощной, чтобы повредить конструкцию банка, у Нэрин не было. Единственное оружие, способное нанести столь сильный урон — гранула на замке главной двери, нарушившая весь план. Если удастся принести это вещество к хранилищу Минкспикса, то повреждение будет нанесено противоположной от главного входа части банка. Станцию уже не спасти — даже если постараться убрать взрывчатку, ее все равно будет невозможно удалить на необходимое расстояние за столь малое время.

Оставалось меньше пяти сотен эйнсов, когда Первая поспешила к главной двери. Несмотря на небольшой размер, взрывчатое вещество уже было невозможно отделить от корпуса станции, даже при небольшом нагреве образовывался интерметаллид — твердое химическое соединение, тоже взрывоопасное, и доставать гранулу не имело смысла.

Первая все же решила попытаться перенести взрывчатое вещество вместе с частью двери к хранилищу Минкспикса. Единственной возможностью разделить на куски легированный титан было выстрелом повредить небольшую часть двери. Нэрин не жалела снарядов — от их колоссальной кинетической энергии титан начал плавиться, а сам родий оставлял сквозные дыры в корпусе банка Z-01.

Пытаясь оторвать хотя бы небольшую часть материала с замком на стене, Первая потратила много времени. Лишь спустя две дюжины снарядов ей удалось ударом отколоть поврежденный слой титана. Этот квадратной формы пласт оказался большим, почти в половину роста Нэрин, и очень тяжелым. Первая отсчитывала эйнсы, пока несла его к хранилищу Доблестного.

Голографическая панель была уничтожена выстрелами, поэтому Нэрин только догадывалась, сколько времени оставалось. На фоне блестящего серебристо-серого титана замок выделялся более темным оттенком и напоминал овальную выемку в корпусе. Первая подняла часть пластины над головой, чтобы ничто не мешало бежать.

«Восемьдесят семь, восемьдесят шесть…» — Нэрин продолжала считать. Главное — успеть вовремя покинуть банк. Но, неся столь тяжелую ношу, она не могла передвигаться с большой скоростью. Даже три десятка эйнсов были невероятной роскошью в этой ситуации.

Мысленно оценив радиус поражения, Нэрин положила часть двери с прикрепленной гранулой за восемь рийтсов до хранилища Минкспикса — почти в самом центре предполагаемого взрыва, когда оставалось всего пятьдесят два эйнса.

Бежать на пределе возможностей было не впервой. Изувеченная выстрелами из родспа главная дверь еще виднелась вдали, как Нэрин поняла, что время вот-вот должно было закончиться. Предполагая, что именно в тот эйнс на голографической панели должна была быть цифра «один», Нэрин собрала остатки сил, чтобы оттолкнуться и прыгнуть. Она не ошиблась в подсчете — взрывная волна подхватила ее и понесла с огромной скоростью. Боль от ожогов была настолько сильна, что Первая даже не заметила, как протаранила часть стены станции собственным телом. Последним, что увидела Нэрин, был свет сотен тысяч звезд вокруг.

Зак находился на одном из своих излюбленных кораблей, отличавшемся темно-синим цветом корпуса и малыми габаритами. Не считая буферного отсека и отделения с двигателем, на борту было всего одно помещение, щедро украшенное гравюрами лучших мастеров Центра. Синий цвет пола придавал кораблю схожесть с глыбой замерзшего озона.

Зак любовался своим новым приобретением — изображением на висмуте квазара где-то далеко от Центральных галактик — как система управления кораблем оповестила о запросе другого летательного средства посетить борт зета. Зак замер, крепко вцепившись в гравюру: он подсознательно чувствовал, кто к нему пожаловал.

На окраине Глауз, в межзвездном пространстве, далеко даже от мелких планетоидов, зет по-наивности думал, что был в безопасности. В последнее время у Зака не осталось опасных недругов, но этот визит заставил прищурить глаза от страха. Пытаясь не выказывать своего беспокойства, зет дал разрешение и открыл дверь.

Через несколько десятков эйнсов, стоя в буферном отсеке своего корабля, Зак увидел в открывавшейся двери чужого летательного аппарата лицо Минкспикса. Бежать было поздно, хоть их корабли и разделяло небольшое пространство открытого космоса, поэтому зет, не очень правдоподобно изобразив почтение, стоял на выступе своего космического летательного средства в ожидании знаменитого «гостя».

Сделав несколько шагов, Доблестный оказался в половине рийтса от Зака и заговорил, тоже не покидая борт своего корабля:

— Разум неизменен, как Центр Вселенной!

— Я рад видеть Разум, пантэйр! — по голосу зета было трудно заметить, насколько он испуган.

— Я хотел бы поговорить с Разумом, — прошептал Доблестный.

— О чем именно? — вопрос прозвучал жалко.

— О моем имуществе в банке Z-01, — с непроницаемым лицом сказал Минкспикс.

— И что интересует пантэйра? — спросил зет. Он понял, что не догадался взять свой родсп и остался безоружен. Увидев в глубине корабля Доблестного что-то передвигавшееся, Зак уже попрощался с жизнью.

— Разуму известно, что одна из Первых, которая смогла своими действиями подорвать авторитет всех своих сородичей, интересовалась моим хранилищем в Z-01.

— И откуда об этом знает Минспикс? — спросил зет с едва скрываемой насмешкой — он понял, что ему уже нечего терять.

— Не буду скрывать, — сказал Доблестный, — мне также известно о том, что Нэрин мертва.

— Мертва?! — ужаснулся Зак.

— Я не позволю ничтожным нарушителям Кодекса вроде вас вмешиваться в мои планы, — пригрозил Минкспикс. — Поэтому, как мне кажется, небольшой взрыв не будет лишним на вашей станции. По моим расчетам… — Доблестный демонстративно сделал паузу, — …взрыв должен был прогреметь не больше сотни эйнсов назад.

— Нет! — воскликнул Зак. — Как ты посмел убить одну из Первых?

— От всех Первых слишком много хлопот, — равнодушно ответил Доблестный, — и мешают они не только мне. А эта Нэрин была для меня личной угрозой, поэтому от нее пришлось избавиться. Даже немного жаль, что она погибла так бесславно!

— Ты ничего не добьешься! — взревел зет. — Первых все равно не уничтожить! И ты отлично знаешь, что ни одно живое существо тебя не поддержит. Лишь рутены, — презрительно бросил Зак, когда увидел за спиной Минкспикса высокую серебристо-белую конструкцию.

Рутены очертаниями напоминали невысокие колонны, передвигавшиеся на подпорках различной вариации в зависимости от выполняемой задачи. Родсп был прикреплен к одной из частей рутена, в которой находился дополнительный запас родиевых снарядов.

— Тебя никто не поддержит! — повторил зет.

— Мне и не нужна чья-либо поддержка, — ухмыльнулся Доблестный. — Я хочу получить лишь то, что мое по праву — власть. И никто, даже Первые, мне не помеха.

— Протея! — оскорбление, брошенное Заком, в этот эйнс звучало устрашающе, настолько голос зета стал низким и громим.

— Благодарю, мой друг, — усмехнулся Минкспикс, — что помог мне, хоть и не желая этого. Теперь осталось лишь действовать скрытно. Не буду лукавить, ты умудрился мне помешать. Незначительно… но я не собираюсь прощать.

— Твоя жизнь не продлится намного дальше моей, — спокойно, будто не стоял на пороге гибели, предупредил Зак.

— Сомневаюсь…

Рутен, все это время стоявший неподвижно, уловил сигнал Доблестного с небольшого круглого диска — одного из субцентров управления — и дважды выстрелил зету в голову. Родий на теневой скорости, пролетев сквозь тело несчастного, смог пронзить не только дверь, ведшую в главный отсек корабля Зака, но и повредить внутреннюю сторону обшивки противоположной стены.

Доблестный направился прочь с равнодушным видом, но его разум ликовал, хоть никто и не догадывался об этом. Он приказал рутену попасть на корабль Зака и указать направление до ближайшей звезды, причем скорость полета должна быть небольшой, чтобы не сработали системы маневрирования. Без малейших раздумий, Минкспикс позволил жару светила уничтожить свою жертву вместе с кораблем.

Станция Z-01 больше напоминала неаккуратный комок из фольги — в некоторых местах взрыв повредил корпус настолько, что металл разошелся на полосы различной ширины, острые и изогнутые. Небольшие части титана свободно летали в невесомости — жителям этой галактики придется потратить не один десяток тысяч, чтобы собрать оставшиеся обломки, обезопасив тем самым путь. На больших скоростях даже крошечная часть такого тяжелого металла, как титан, могла нанести серьезное повреждение любому летательному средству.

Корабль Нэрин, с выключенным двигателем, находился невдалеке. Посреди обломков станции серебристого цвета едва живую Нэрин было почти невозможно обнаружить. Прошла сотая часть трикса после взрыва, как Первая очнулась. Спина была покрыта серьезными ожогами, одежда изорвалась, а волосы напоминали черную изломанную проволоку. Нэрин не сразу открыла глаза — ориентируясь по хемосенсорам, она почувствовала, что корабль располагался в нескольких рийтсах справа от нее.

Передвигаться в открытом космосе было невероятно сложно, Первой приходилось отталкиваться от больших частей станции, чтобы преодолеть расстояние в невесомости. Один из кусков титана был покрыт острыми зубцами, Нэрин не удалось остаться без порезов. Последний «прыжок» оказался самым трудным — Первая еле смогла ухватиться за край выступа своего летательного аппарата.

Открывать дверь в полуобморочном состоянии тоже непросто. Нэрин упала на пол в буферном отсеке, терпеть острую боль было невыносимо. Лишь спустя трикс, после большого количества Ксенона-128 в газовой среде корабля, ожоги стали заметно меньше. Никаких веществ, подходивших для снятия болевого шока у Первых, не существовало из-за невозможности синтеза подобных препаратов. Приходилось ждать, пока боль пройдет сама.

Нэрин очень устала: не столько из-за пережитых травм, сколько от постоянного ощущения тревоги. Теперь Первая сама решила свою судьбу — Минкспикс не пощадит разрушителя своего хранилища. Интуиция подсказывала, что все происходившее — намного более запутанная история, чем просто борьба за власть в пантэй или богатство, и даже больше, чем стремление стать единоличным хозяином целой галактики. В любом случае, Первые будут одним из ключевых пунктов плана.

Корабль Бена напоминал побережье Орфэ намного больше, чем необходимо. Пол был усыпан белоснежными и светло-зелеными кристаллами с «Арх’каз», купленными за несколько сотен тысяч. Стены имели необычную расцветку — серые пятна на светло-желтом фоне. Кроме системы управления кораблем, в просторной гостиной на разной высоте находилось множество переплетенных между собой нитеподобных светло-серых украшений, по которым можно было с легкостью передвигаться по всему пространству летательного аппарата.

Бен устроился в одном из таких клубков, обдумывая недавний разговор с Минкспиксом. Когда Первому пришло голографическое сообщение, он даже не обратил на него внимания и лишь спустя сотню эйнсов спустился, чтобы взять голографический приемник с низкого красно-коричневого постамента.

Голограмма изображала его неплохого знакомого — представителя лиад из Центральной галактики Окор. Этот Разум был высок и обладал прочным внешним скелетом серо-коричневого цвета, тонкие выросты на голове топорщились в разные стороны, обрамляя крошечные почти прозрачные глаза. Существо было одним из Наблюдателей Центра и имело красиво имя — Фиррэй.

Голографическое сообщение гласило: «Ты неизменен, Бен, один из Первых! Хочу сообщить тебе одну довольно неприятную новость — всего пять десятков эйнсов назад завершилось собрание, на котором было единогласно принято решение об увеличении количества рутенов, патрулирующих Центр. Как ни странно, присутствовали всего четверо пантэйров Центральных галактик, Наблюдатели же попросту не были приглашены. Не удивлюсь, если информация об этом собрании вообще стала для тебя неожиданностью. Мне, как и многим — я не сомневаюсь в этом — не нравится такая перспектива с рутенами. Но нам нужно время, чтобы высказать свое мнение и оспорить решение главных пантэйров Вселенной. Это сложно, если не сказать, почти невозможно, поэтому нам, Наблюдателям Илиат, стоит держаться вместе. Прошу меня извинить за нехорошую новость, но ты же должен был узнать о происходящем во Вселенной. Будь как Алат, друг мой!»

Эти слова не на шутку разозлили Бена: было понятно и глупцу, что происходило что-то вне Кодекса и принципов Илиат. А если все о захвате Амл являлось правдой, то страшно представить, какие бедствия могло нанести такое количество рутенов. Бен почти физически чувствовал — ко всем этому несомненно причастен Доблестный.

Нэрин находилась в недоумении, поэтому, даже не дождавшись, пока раны окончательно заживут, назначила встречу Заку через четверть трикса в «На краю пропасти», чтобы рассказать обо всем произошедшем. Прибыв на Ώ-3, она почти полтора трикса прождала его в полупустом заведении, но, кроме Лью, ее знакомых в клубе не было. Это напугало Первую, однако она надеялась, что Зак мог просто не прочесть ее сообщение.

Как только Нэрин ступила на борт своего корабля, она увидела фиолетовое свечение голографического приемника. Первая подумала, что это сообщение от Зака, поэтому удивилась предложению Бена встретиться где-нибудь подальше от Центра.

Нэрин прилетела в указанную часть Вселенной, даже не обратив внимания на название этой небольшой галактики. Терзаемая плохим предчувствием, она не могла дождаться, пока дверь летательного аппарата Бена откроет ей путь. Вскоре, уже сидя рядом с Первым на нескольких соединенных друг с другом тросах, Нэрин тихо, будто с опаской, говорила:

— Все еще опаснее, чем я думала… Я хотела лишить Доблестного части имущества, инсценировала ограбление банка Z-01. Я думала, что смогу заметить какую-то связь между пропажей личных средств Минкспикса и снабжением рутенами, — призналась Первая. — Но все пошло не по плану. Кто-то хотел уничтожить станцию банка вместе со мной. Повезло, что охранная система сработала и отсрочила взрыв.

— Ты пострадала? — обеспокоенно спросил Бен.

— Немного, — ответила Нэрин, указав на спину, хоть слой одежды из вольфрама надежно скрывал поврежденную кожу.

— Ты подозреваешь кого-то? — поинтересовался Первый. — Кто мог оставить взрывчатку?! Неужели Доблестный?!

— Я не знаю, — пожаловалась выглядевшая растерянной Нэрин, опустив голову. — Это мог быть кто угодно. И кто-то из моих «знакомых» среди нарушителей Кодекса, и Зак — владелец банка Z-01 — хоть я и сомневаюсь, что у него были причины меня предавать. Даже сам Минкспикс мог послать своих рутенов!

— Тебе следует быть осторожной! — сказал Бен. — Сейчас опасно в любом уголке Вселенной!

— Поверь, если кто-нибудь вроде Минкспикса захочет меня найти — он не пожалеет ни средств, ни времени. А улететь к Сверкающему Пределу я не смогу, — усмехнулась Нэрин. — Этого никто и никогда сделать не сможет.

— Значит, ограбить банк тебе не удалось?

— Я взорвала часть станции, где находилось хранилище Доблестного. Фактически, я справилась с задачей — оставила его без кусочка титана.

— Но пока это ни к чему не привело? — спросил Бен, внимательно заглянув в глаза Нэрин.

— Увы, — Первая огорчилась. — Самое странное в произошедшем: я назначила встречу Заку, но он не пришел и даже не прислал голографическое сообщение. Я доверяла ему раньше, но сейчас в замешательстве… Помимо всего прочего, я разрушила его станцию и должна этому зету не один миллион титаном! Часть денег Доблестного — тоже его доля. Я спрашивала о нем в «На краю пропасти», но никто ничего не знает, кроме того, что Зак должен быть в Центре.

— Не самые лучшие новости, — проговорил Бен, смотря вниз. Они сидели очень высоко, под самым потолком, что звезды и черневшие просторы космоса за окном напоминали пропасть.

— А ты узнал что-нибудь?

— Немного, — нехотя ответил Бен. — Я полетел на Вивн в корпус Центра, чтобы поговорить с Доблестным. Мне пришлось лгать, причем много, — на лице Бена появилась горькая улыбка. — Не знаю, поверил ли мне Минкспикс, но я рассказывал ему, что подозреваю Дуэйна в желании вернуть должность пантэйра Глауз… Об «оказанной мне чести быть наблюдателем Центра». Но самое важное мне удалось не услышать, а увидеть.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Первая. Короткий рассказ друга она слушала с нескрываемым любопытством.

— Я будто бы ненароком упомянул галактику Амл… Речь не шла конкретно о ней, но, лишь услышав это название, Минкспикс насторожился, и ему не удалось скрыть свою безусловную реакцию. Нэрин, я уверен, он испугался! Доблестный изо всех сил пытался сделать вид, будто ничего не произошло, но безуспешно! У него не получилось меня обмануть!

— Это небольшое, но все-таки доказательство, — согласилась Первая.

— Подумай: будь он непричастен ни к чему вне Кодекса, почему он боится одного названия крошечной галактики далеко от Центра?

— С ним шутки плохи, — сказала Нэрин. — Он очень опасен, особенно сейчас, когда привык к своей власти. Порой мне кажется, будто у нашей с ним взаимной неприязни есть веская причина, просто мы позабыли, какая именно.

— Это еще не все. Меня, как и остальных Наблюдателей, пытаются отстранить от принятия важных решений! — возмутился Бен. — Собрание, прошедшее неполный трикс назад, было посвящено увеличению количества рутенов. Никого, кроме пантэйров четырех Центральных галактик, не допустили к обсуждению, даже не интересовались нашим мнением по этому поводу. Большинство из Наблюдателей были против, но считается, что все политики Центра единогласно приняли решение о необходимости в рутенах для «обеспечения безопасности». Подозрительно, не правда ли?

— Минкспикс без сомнения заинтересован в происходящем.

— Нам нужно быть начеку, — сказал Бен. — Особенно тебе.

— Минкспикс все равно узнает об уничтожении своего хранилища, — Первая коснулась лба. — Я уже подвергла себя риску. Но на этом все не закончится…

— А как быть с Амл? Если это правда…

— Нужно искать информацию. Просто ждать нам нельзя.

Через трикс Бен полетел в Центр, Нэрин вновь отправилась на Ώ-3. Там, среди нарушителей Кодекса, она, как ни странно, чувствовала себя в безопасности. На поверхности этой планеты, в понижении рельефа, она жила на своем корабле несколько триксов. Нэрин почти не покидала свое летательное средство, за исключением недолгих походов в клуб Лью.

Первая старалась не думать о Минкспиксе, но все же в страхе ожидала, когда он ее найдет. Также Нэрин узнала о том, что Зак бесследно исчез вместе с одним из своих кораблей. Предчувствие твердило, что зет погиб, причем не по нелепой случайности.

Количество рутенов в Центре возросло на тридцать процентов всего за трикс и продолжало увеличиваться постоянно. Нэрин казалось, Вселенная менялась безвозвратно. В последний трикс ей постоянно вспоминалась фраза, сказанная Беном, что Кодекс — просто бессмыслица. Свод законов был лишним подтверждением того, что эти законы можно было легко обойти.

Первую терзали плохие предчувствия, она знала, что вскоре исчезнут все тайны Минкспикса. Странная безусловная тревога иногда посещала Нэрин, будто смутные воспоминания. И после очередного голографического сообщения от Бена, Первая поняла, что скрываться нельзя ни в коем случае.

У Доблестного было много противников, впрочем, как у любого из политиков Илиат. Но пантэйров, чье мнение отличалось от суждений Минкспикса, в последние тысячи ктайтов постигала одна и та же участь — неминуемое лишение должности. Многие замечали эту взаимосвязь, но мало кто решался возмутиться.

Доблестный почти перешел черту — вскоре он станет безраздельным правителем Центра. С горькой ухмылкой Нэрин подумала, что даже саму Глауз можно будет переименовать на «Минкспикс».

Первой совсем не хотелось быть причастной к политике. Привычка всегда прислушиваться к интуиции не покидала даже во время принятия очевидно нерациональных решений. Но, не обращая внимание на возможные последствия, Нэрин задумала пойти на поистине безумную авантюру — кражу Кодекса.

Первая не исключала, что это ограбление могло быть последним в ее жизни. Кодекс хранился в центре галактики Глауз на планете Манр — соседней от Вивн. На Манр было всего одно здание — именно там находился единственный во Вселенной материальный экземпляр Кодекса. Большинство представительств Илиат размещалось в Глауз — Минкспикс будто знал, на какую галактику наиболее выгодно распространить свое влияние.

В огромном треугольном помещении одного из корпусов Илиат на Вивн собрались представители многих Разумных видов. На светло-сером матовом полу выделялись яркие узоры стилизованных звезд из меди и золота. В одном углу стоял высокий постамент из иридия. Пока он был пуст, но к этому постаменту с величественным видом направлялся Минкспикс. Его вольфрамовые одежды были щедро украшены темно-фиолетовой разновидностью кварца. За неспешными шагами наблюдало более сотни существ. Через дюжину эйнсов, взобравшись на постамент, Доблестный громко заговорил, сложив тонкие руки на груди:

— Я собрал Разумы для объявления очень важной информации!..

Бен, стоявший недалеко от постамента, поглядывал на Доблестного с недоверием.

— Что-то он чересчур официален! — шепнул Первому на ухо его высокий приятель-вут, воспользовавшись долгой паузой Минкспикса.

— Важнейшая цель существования Илиат — поддержание безопасности и гармонии между различными видами во Вселенной. Я благодарю Разумов за верную работу, — свои слова он сопроводил кивком.

— Задумал очередную бессмыслицу, — едва слышно возмутился Бен, обращаясь к вуту по имени Учч.

— Но велика и ответственность… — продолжил Минкспикс. — Поэтому любой, даже оправданный риск, недопустим. Мое доверие к Разумам безгранично, — обратился он к слушателям, — но сейчас наша задача — приложить все усилия, чтобы не допустить беспорядка в Центре.

— Он адекватен? — Бен услышал чей-то хриплый шепот совсем рядом. — Он будто сам не понимает, о чем говорит, просто перефразирует одну и ту же мысль.

— Все Разумы, собравшиеся здесь — Наблюдатели Центра! — сказал Доблестный, взмахнув рукой. — Это почетная должность. Однако, как пантэйр одной из крупнейших галактик, я принял решение отказаться от помощи Наблюдателей Глауз.

Столь неожиданно сказанное важное объявление насторожило многих существ. Чуткий слух Бена не позволял упустить ни единой фразы. Повсюду слышались возмущения: «Он не имеет права!», «Это недопустимо!», «Почему Наблюдатели не нужны?!».

Небольшое существо — представительница вида йшай — прикрыла маленькую голову пушистым хвостом, что остались видны лишь шестиугольные фасеточные глаза, и громко сказала:

— Мой вид Высших существует в Глауз уже триллион ктайтов, и все это время кто-либо из йшай был Наблюдателем Центра! — ее низкий голос эхом пронесся по огромному помещению. Разноцветный мех говорившей за эйнс приобрел более яркий оттенок. — Отказаться от Наблюдателей — заведомо неверное решение! Глауз населена огромным количеством Разумных, в том числе и Высших. В Илиат от Глауз не может быть один лишь пантэйр!

Ее довольно дерзкие слова напугали некоторых существ даже больше, чем объявление Минкспикса.

— Чем больше делят власть, тем больше ее жаждут, — сказал Доблестный, не сводя глаз с Наблюдательницы из йшай. — Если Глауз будет представлять одно Разумное, поддерживать порядок будет намного проще.

— Нужны более весомые аргументы! — воскликнул стоявший рядом с Беном Учч.

— Я уже объяснил причину, — с едва скрываемым презрением проговорил Минкспикс.

— Но ведь это нарушение принципов Илиат! — кричал кто-то из противоположного угла помещения.

— Разум скажет ему, — тихая просьба крохотного бинмэ, ростом не больше десятка сантирийтсов, вызвала у Бена жалость и сострадание. Свернувшееся в клубок существо с темным сине-фиолетовым цветом чешуи и черными квадратными глазами прижалось к его ноге. — Бен один из Первых! Минкспикс должен прислушаться к Бену!

Понимая, что бинмэ был прав, Первый сделал несколько шагов назад и резко развернулся, обращаясь к слушателям и Доблестному, все еще стоявшему на иридиевом постаменте.

— Разумы позволят мне выразить свое мнение, — когда Бен заговорил, все умолкли и замерли в ожидании. — Я — один из Первых, и за свое существование принимал немало важных решений. Одним из них, несомненно, было участие в создании Илиат! Этот союз намного важнее, чем может показаться. Именно Илиат объединяет нас, Разум и Жизнь, вне зависимости от расположения наших галактик! И нарушать принципы Илиат не дозволено никому, даже пантэйру Центра, — сказал Бен, явно обращаясь к Доблестному. — Да, пантэйр один представляет каждую из галактик, населенных Разумными. Но также всегда присутствовали Наблюдатели, ведь даже самое мудрое не может управлять в одиночку. Таково устройство Илиат! Не только пантэй управляет Вселенной!

— Я уже подготовил запрос об изменении этой, на мой взгляд, не имеющей смысла статьи, — ответил Минкспикс. — В Глауз чрезвычайно большое количество Наблюдателей. И многие согласятся, что оно не оправдано. Более того, я сомневаюсь в целесообразности наличия Наблюдателей как таковых.

— Кто же может с этим согласиться? — негромко заметила Высшая из йшай.

— Требуется лишь подтверждение других пантэйров моего уровня, — проговорил Доблестный не без ликования. — Пантэйры остальных трех Центральных Галактик уже получили мой запрос. Если они не будут против, откорректируется само устройство Илиат, и необходимость в Наблюдателях исчезнет.

Бен стоял, не зная, что ответить. Любые контраргументы были бессмысленны.

— Я не лишаю вас ваших должностей, Разумы, — сказал Доблестный, — но на время прошу вас покинуть Илиат. Причем всех, не только Наблюдателей Глауз. Если же моя поправка будет внесена, то через пятую часть ктайта, понятие Наблюдателя Илиат уже не будет существовать.

— Нас отстранили от политики, — пожаловался сам себе бинмэ. — Наблюдателей Глауз всего две сотни, и представители лишь некоторых видов входили в это число. Теперь мы лишены былых прав! Пострадали все без исключения политики Центра…

— Вселенная больше никогда не будет такой, как прежде, — огорчился Учч.

К своему кораблю Бен шел быстро, будто опасался преследования. Первый не мог понять логику Минкспикса: если он не желал прислушиваться к Разумам, домом которых всегда была Глауз, то чьим мнением он дорожил? Бен мысленно ответил на своей же вопрос: «Ничьим!». Доблестному не хватало власти. Только если раньше эти высказывания можно было назвать субъективным мнением, то теперь это неоспоримый факт. Конечно, Наблюдатели могли протестовать, но было рано — все надеялись, что три пантэйра Центра не прислушаются к Минкспиксу, не последуют его примеру и потребуют вернуть Наблюдателей Глауз.

Желание посетить родную Алат пересилило остальные чувства, поэтому Первый поспешил к системе управления кораблем. Но, после прилета на Алат, Бена ждало очередное разочарование: его планета уже не была тем местом, которое он мог назвать Домом. Различные Неразумные фотосинтетики заселяли ее, искажая всю первоначальную красоту самого Центра Вселенной. Первые безуспешно требовали, чтобы этих существ переселили на другие подходящие по условиям планеты, и Алат сама бы вернулась в исходное состояние. Первые не скрывали тоски по тем временам, когда кроме них на Алат не жил никто, даже Протеи.

С досады улетая подальше от Центра, Бен сидел у окна, внимательно рассматривая корундовую брошь. Он был опечален, а надежда покидала с каждым эйнсом.

В отличие от Алат, на Манр не находились живые существа. Синевато-серые скалы, острее лезвий, обрамляли масштабные понижения рельефа, заполненные светло-голубыми мелкими обломками горных пород. Небо на Манр тоже имело синий оттенок и контрастировало с белоснежной звездой Мэйнш. Среди наиболее длинной горной гряды и находилось сооружение, где хранился Кодекс. Многие причастные к политике существа называли это здание Истиной. Нэрин не интересовалась, почему хранилищу Кодекса было дано столь странное название.

Направляясь в галактику Глауз, Первая размышляла об Илиат. Ее терзало желание отправить Бену голографическое сообщение — Нэрин словно чувствовала, что у друга какие-то неприятности. Но делать это до планируемого ограбления она не решалась.

Первая много думала об Алат и Центре; удивлялась, когда вспоминала о разнообразных формах правления в различных частях Вселенной. Илиат влиял лишь на межгалактический уровень власти, поэтому каждая планета и система существовала, опираясь на собственные традиции. На одних планетах вся власть принадлежала одному существу, на других ею наделяли нескольких. Разумы некоторых видов предпочитали вообще жить обособленно; а другие, например, Первые, не имели строго организованного общества, и в их группах отсутствовала любая иерархия.

При этом все Разумные признали Кодекс универсальным для любых существ. Большинство статей никогда не нарушалось — были преступления, даже мысль о которых никогда не посещала Разумов. Но утверждать, что без Кодекса во Вселенной наступил бы беспорядок, было так же глупо, как назвать ваарнийку некрасивой.

Илиат изжил себя, многие это понимали, хоть и боялись признать. А Первые точно не входили в ряды тех, кто поддерживал идею существования пантэй. Жизнь была такой с начала Отсчета времени: либо вид организовывал свое существование сам, либо погибал. И Разумные потому таковыми и назывались, что выжить для них являлось простейшей задачей.

Шанс, что на всей поверхности Манр находилось значительное количество охранных систем, был невелик. После подробного изучения карты планеты Нэрин удивилась — местонахождение Истины не скрывалось. Возможно, и само здание не защищалось особо надежно, а Первая просто зря опасалась.

Она была уверена, что никто до нее не решался на кражу Кодекса из-за целого ряда причин. Во-первых, никто не захотел бы покупать Кодекс, и награбленное бы не удалось сбыть. Во-вторых, велик риск быть пойманным; эта причина, несомненно, являлась определяющей. И, в-третьих, Кодекс мог интересовать лишь тех, кто так или иначе был связан с политикой, другие даже не обратили бы внимание на подобную вещь как на добычу. Поэтому предугадать, хорошо ли защитили Кодекс, было очень трудно.

Свой корабль Первая остановила в рийтсе от поверхности Манр — так уменьшалась вероятность задеть какой-то из датчиков, реагировавших на материю, если таковые вообще были. Нэрин решила не рисковать и подлетела на корабле почти к самой Истине, затем остановила летательное средство, выпрыгнула в открытую дверь и медленно пошла к зданию, внимательно глядя под ноги и концентрируя внимание на хемосенсорах. Как ни странно, Первая не встретила ни одного отряда рутенов и даже не видела орбитальных станций, где они должны были находиться. Плотная одежда из иридия идеально подходила Первым, лучше изделий из других металлов, увеличивая прочностные характеристики ксеноновых соединений. Но даже иридий не сможет выручить Нэрин, если что-то пойдет не так.

Хранилище Кодекса, названное Истиной, было невысоким, меньше сотни рийтсов. Здание выполнено в форме полусферы из темно-красных кристаллов. Нэрин чувствовала, что вокруг Истины расположены несколько участков, на которых концентрации бария были чрезвычайно высоки. Она старалась обходить эти зоны, вероятно, заполненные датчиками, и шла по поверхности, не отличавшейся по химическому составу от естественных пород Манр.

Рутенов в качестве охраны не было: возможно, Минкспикс уже послал их в галактику Амл. Нэрин не хотела думать об этом. Она огляделась, оценивая обстановку.

Немногие знали, кого избрали архитектором Истины, но то, что оксид рения славился как легкоплавкий материал, было общеизвестным фактом. Причина строить здание именно из этого вещества была неясна, ведь от ярких лучей Мэйнш купол часто нагревался и истончался под действием высокой температуры. Первая вспомнила давний рассказ Бена о том, что Истина подлежала систематическому ремонту, однако другой конструкционный материал не хотели применять по малоизвестным причинам.

Нэрин предположила, что даже при наличии различных датчиков, они не реагировали на незначительные повышения температуры, естественные для этой планеты. Значит высока вероятность того, что купол строения можно легко повредить, не активируя охранную систему.

Первая не предусмотрела подобного варианта действий заранее, поэтому поспешила на корабль за огнеметом. С помощью оружия поучилось расплавить часть полусферы за считанные эйнсы. Как и ожидалось, защитная система не активировалась. Нэрин радовалась такой удаче, но все равно ее удивление было велико: как в месте, где хранилась реликвия всей Вселенной, целостность купола можно легко нарушить?

Первые не могли видеть во всем диапазоне электромагнитных волн, но даже чувствительности глаз Нэрин было достаточно, чтобы понять: в большом помещении не установлены датчики ни одного спектра. Первую это насторожило. Либо кто-то хотел, чтобы она почувствовала себя в безопасности, либо Кодекс действительно почти не охранялся. Причем второе даже больше не нравилось Нэрин — ее удивляло столь беззаботное отношение существ к творению целых галактик.

Кодекс представлял собой несколько тонких пластин из ниобия с высеченными законами на языке Первых. Как и предполагала Нэрин, помимо Кодекса под маленькой полусферой из корунда, в единственном здании на Манр ничего не было. Полусфера, защищавшая реликвию, в точности повторяла своими немногочисленными геометрическими узорами купол Истины.

Нэрин заранее продумала эту часть ограбления, поэтому достала из кармана крошечную платиновую пластину с выгравированным «посланием». Одного выстрела из родспа было более чем достаточно, чтобы разрушить темно-синюю полусферу. Нэрин уже успела коснуться рукой Кодекса, как все вокруг начало светиться в ультрафиолетовом спектре.

«Слишком нечувствительная защитная система», — усмехнулась Первая, быстро кинула «послание» под неповрежденную часть купола и побежала к расплавленной ранее части стены.

Благополучно вернувшись на корабль, Нэрин не могла поверить: «Почему охранный механизм не сработал?»

Возможно, Минкспикс, действительно грезивший захватить крошечную галактику, не планировал тратить средства Илиат на должную защиту Кодекса, а своих рутенов — на патрулирование Центра. Лишь при одном воспоминании о выгравированном на платине, Нэрин улыбнулась.

Еще по пути на Манр Первая решила, что не могла обойтись одним похищением Кодекса, и потратила десятую долю трикса, чтобы выцарапать с помощью алмаза несколько фраз: «Кодекс вы цените выше самих законов! Столь желанная для вас власть — лишь иллюзия! Илиат потерял всякую значимость! Поэтому ниобиевые пластинки уже никому не нужны…»

Первая вновь посмотрела на Кодекс — он лежал на полу в гостиной как никому ненужные куски металла. Обида, ярость и разочарование заставили Нэрин подойти к Кодексу. Будто повинуясь чьему-то приказу, она осторожно подняла покрытые гравировкой пластины из ниобия с пола.

Первая внимательно прочитала каждую из более двух тысяч статей, вспоминая далекое время, когда Кодекс только утвердили во Вселенной. Тогда, полтора триллиона ктайтов назад, сама идея существования Илиат внушала уверенность и надежду в счастливое будущее. Сейчас же все Разумы поняли, как заблуждались.

Нэрин понимала, что совершила непоправимую ошибку, пойдя на столь решительный шаг. На эйнс она даже с сожалением подумала, что стала грабить все чаще. Пытаясь не припоминать историю такого рода «занятий», Нэрин улыбнулась: она представила, какой ажиотаж вызовет похищение Кодекса.

Первая колебалась, не зная, как поступить с этой добычей. Борясь с желанием разломать пластины из ниобия на куски, она отнесла Кодекс в хранилище на корабле.

Центр… Средоточие Высших. Центром называли группу из четырех галактик — Глауз, B-341, Окор и WGG. Алат и четыре окружавшие ее звезды имели особое, немного отстраненное положение, находились в самом Центре Вселенной и не входили в состав более крупных систем.

Первые, принесшие созданную ими цивилизацию в дар всем Разумам, напрямую поспособствовали ускоренному развитию общества других видов. Центр был неизменен, как и Жизнь в нем, поэтому Разумных поражал процесс замены одних видов другими. Одни исчезали, появлялись другие — так было устроено существование почти всех Неразумных и Примитивных. Но, даже спустя два с лишним миллиарда ктайтов, таковых — вымерших видов — не превышало одной доли на миллион. Единственными Разумными, которые исчезли, были несколько Высших видов, последовавших за Первыми. Но об этой утрате старались лишний раз не упоминать.

Нэрин решила полететь в Центр — похищение Кодекса придало ей противоестественную уверенность — и встретиться с Беном. По виду и голосу Первого в голографическом сообщении было нетрудно догадаться, что произошло что-то не очень радостное.

Бен предложил посетить Инекс, и Нэрин согласилась без раздумий. Инекс был самой известной планетой во Вселенной, кроме Алат, конечно же. Он находился в галактике B-341, но не обладал значительными отличиями от других силикатных планет Центра. Поэтому трудно объяснить, почему именно Инекс стал средоточием достижений всеобщей цивилизации Вселенной. Изначально эта планета не была домом ни одному Разумному виду, однако сейчас многие стремились хоть однажды побывать на Инексе.

Высотой в тысячу рийтсов здания, очень узкие и длинные, покрывали планету цельным узором, напоминавшим сеть из плавно соединявшихся друг с другом треугольников. Яркое сияние белой Инэ, названной Великим Светилом, дополняло серебристый блеск металлов сооружений и светло-серого грунта.

Нэрин разместила корабль на одной из площадок. Как ни странно, Первая уже не опасалась ни рутенов, ни Доблестного: яркий свет Инэ успокаивал. Множество летательных аппаратов стояло на специально отведенной для этого местности, почти идеально ровная естественная поверхность горных пород лучшим образом подходила для размещения столь тяжелых объектов. Кораблей вокруг было совсем мало — не больше четырех сотен.

Лишь расположение в Центре позволяло осуществлять на Инексе посадку триллионов летательных средств — при необходимости, они могли покрыть всю поверхность в несколько слоев. В случае нахождения Инекса на краю Вселенной, орбита была бы смещена от столь заметных колебаний массы планеты из-за большого количества прилетевших космических кораблей.

Нэрин быстро прошла мимо сиявших в лучах Инэ летательных средств. Несколько узких тропинок, украшенных ярко-белыми минералами, вели от посадочной площадки до ближайших зданий. Было необходимо преодолеть расстояние в две трети рийтса, чтобы добраться до высоких построек в этой части разделенного на сегменты Инекса.

Светло-серый грунт казался продолжением неба, кроме зданий, видневшихся вдали, не было ничего — Инекс выглядел пустынным. Нэрин это удивило, ведь на этой планете всегда находилось множество существ. Лишь оглянувшись и увидев вновь прибывшие корабли, Первая успокоилась и больше не думала об опасности.

Тропинка огибала несколько валунов, выделявшихся темно-серым цветом — такие горные породы считались природным достоянием Инекса. Вскоре Первая подошла к высокой серебристой постройке. Это здание было одной из опорных точек, где небольшие сооружения соединялись, переплетаясь, и постепенно набирали высоту. На самом нижнем уровне находилось несколько магазинов, где можно было найти самые редкие химические соединения. Именно там Первая и осталась ждать друга.

Очень далеко — острое зрение позволяло увидеть — на противоположной стороне треугольного сегмента Инекса находился грандиозный монумент, созданный в честь Первых. Он представлял большой разноцветный шар — уменьшенную копию Алат. Эта древняя скульптура была символом неизменности и могущества Жизни во Вселенной, однако не вызывала у Нэрин чувства гордости за свой вид и планету, ставшую домом. Даже в таких мелочах, как статуя, было видно, как изменился мир: уменьшенная Алат изображалась повсеместно покрытой разноцветными фотосинтетиками, что вызывало отчуждение у Первых. Если бы монумент имел красно-коричневый оттенок первоначальных горных пород Алат, смотреть на него было бы приятнее.

Постройки на Инексе не имели окон, исключения составляли только самые высокие уровни, зато блестящие стены напоминали зеркала. Первая оглянулась, ища взглядом Бена — его корабль еще не прибыл на площадку — как случайно обратила внимание на собственное отражение в металлической пластине стены. Нэрин не была довольна своей большой схожестью с одними из Примитивных — людьми. Об этом виде она узнала относительно недавно, однако быстро разочаровалась: люди казались ей совсем чуждыми и пугающими своим скудным разумом.

Все Первые внешне напоминали различных существ, будто вобрали в себя прототипы всех возможных форм жизни. Нэрин, как и Бена, радовало лишь то, что они, будучи похожими на людей внешне, отличались несравненным умом, свойственным Первым. С полуулыбкой, Нэрин посмотрела на свою пятипалую руку — все же, серой, как у зета, кожей Первая гордилась.

Через несколько сотен эйнсов она увидела, как серо-желтое летательное средство мелькнуло вдали. Нэрин все так же стояла, ожидая, когда Бен придет в назначенное место встречи. На ее лице сияла улыбка, что являлось сильным сходством с человеком.

Было нетрудно почувствовать, что в большом здании, на высоких уровнях, находилось много существ. Нэрин по привычке оценивала все вокруг, чтобы выбрать наилучший путь для отступления.

— Ты неизменна, Нэн! — Бен выглядел встревоженным, хоть и явственно ощущал, что рутенов не было поблизости. — Я рад, что могу тебя увидеть, тем более здесь, в лучах Великого Светила.

— Что произошло?! — испугалась Первая. — Чем ты опечален?

— Рассказывать все в подробностях долго и бессмысленно, — пожаловался Бен. — Но, если быть кратким: Минкспикс взял на себя полномочие отстранить от Илиат всех Наблюдателей Глауз.

— Но… разве это возможно? — эмоции Первой были настолько сильны, что даже слабой мимикой отчетливо проявлялось недоумение.

— Не знаю, получится ли у него, но Доблестный явно затеял что-то не только глупое, но и опасное в своей непредсказуемости.

— И где сейчас Наблюдатели Глауз?

— Лишены полномочий, пока на время. Более того, Минкспикс уже подготовил запрос другим пантэйрам Центра, призывая к отстранению абсолютно всех Наблюдателей и утверждая, что эти должности не нужны по своей сути.

— А ты?! — опомнилась Нэрин спустя пару эйнсов молчания.

— Обо мне лично речи не шло, — горько улыбнулся Бен. — Как Первый я единственный из Илиат, кто является Наблюдателем Центра, но при этом не причислен к определенной галактике. Я бы хотел быть Наблюдателем WGG! — последняя фраза была шуткой, причем совсем неудачной.

— Это преимущество, — сказала Первая полушепотом, не обратив внимания на иронию друга. — У тебя есть возможность не попасть под распространение этих нововведений в Илиат! Ведь ты же не Наблюдатель Глауз, равно как и других Центральных галактик. Твоя должность уникальна, ведь так? Значит, твое положение нельзя сравнивать с таковым у других существ. Это даже не учитывая тот факт, что ты был одним из основателей Илиат!

— Мне, как и всем Первым, эта идея не нравилась с самого начала… Но пришлось согласиться.

Бен замолчал, оглянулся по сторонам, посмотрел на яркую Инэ и вновь обратился к Нэрин:

— Давай уйдем отсюда. Инекс слишком прекрасен, чтобы стоять на одном месте.

Они шли долго, изредка им навстречу попадались другие Разумы. Пустыня, украшенная узором из тонких тропинок, стала сменяться большими пространствами с множеством камней. Каждый из различных видов минералов, составлявших поверхность Инекса, имел определенное положение в пространстве — с высоты в несколько килорийтсов было видно, как разноцветные камни соединялись в подобии мозаики. Несколько палладиевых постаментов стояли у каждого большого валуна и служили голографическими приемниками, по которым синхронно сообщали информацию о наиболее важных событиях, произошедших во Вселенной за последние триксы.

Бен и Нэрин стояли невдалеке от иссиня-черного кристалла с неровным острым сколом, как из вершин сразу всех статуй появились голограммы с изображением планеты Манр, быстро сменившимся крупным планом Хранилища Кодекса.

Первая мгновенно отреагировала, схватила Бена за руку и заглянула ему в глаза:

— Бен! Я должна тебе сказать кое-что очень важное! Я украла Кодекс!

— Что? — Первый не мог понять, были ли эти слова правдой, как Нэрин, будто смутившись, кивнула в сторону голографического приемника.

На каждой планете способ сообщения новостей мог варьировать в зависимости от особенностей жителей этих галактик. На Инексе довольно высокий голос вещал на языке Первых:

«Всего десятую часть трикса назад было совершено неслыханное преступление — похищен единственный материальный экземпляр Кодекса! Системы обеспечения безопасности уже исследуют точные причины нарушения купола Истины. Как ни странно, грабителю удалось скрыться. На месте преступления была найдена пластина, содержавшая выгравированные бессмысленные обрывки фраз. Вероятно, это новый шифр, либо похититель просто находился в не вполне адекватном состоянии. Волнует лишь вопрос: как подобное могло произойти, весь Истина была одним из наиболее охраняемых строений во всем Центре и во Вселенной вообще? Доподлинно о грабителе ничего не известно, но ситуацию обещают исправить в кратчайшие сроки».

Бен замер, не сводя глаз с палладиевой статуи. Голограмма была неопровержимым подтверждением правдивости слов Нэрин.

— Нэн, это правда? — спросил Бен с опаской, будто опасаясь реакции подруги. — Ты украла Кодекс?

Ответом послужил пристальный взгляд Первой, полный отчаяния.

— Но зачем ты это сделала? — прошептал Первый. — Зачем, Нэн?!

— Так… лучше, — Нэрин не могла подобрать подходящих слов, укоризненный взгляд Бена ей было тяжело вынести. — Я до сих пор не знаю, почему именно решилась… на такой шаг.

— Ты же понимаешь, что своими действиями привлекла к себе внимание не только рутенов, но и почти всей Вселенной?! — Бен коснулся ладонью лба.

— Доверься мне, — ответила Нэрин, — и моему предчувствию. Похищение Кодекса — не последнее, что повергнет половину галактик в шок. Минкспикс готовит всем нам сюрприз, в этом сомневаться уже не приходится.

— И где сейчас находится Кодекс? — поинтересовался Первый.

— Это уже не имеет значения, — отрезала Нэрин.

— Здесь опасно! — опомнился Бен, оглянувшись по сторонам. — Нужно улететь подальше от Центра!

— Всегда скрываться не получится, — Нэрин неотрывно смотрела на линию горизонта, будто в ожидании чего-то. — Пойми, Бен… Я уже соскучилась по Инексу.

Первая побрела подальше от украшенной минералами площадки и краем глаза увидела, что Бен безмолвно следовал за ней.

— Все же ты должна быть осторожна, — предостерег Бен спустя почти четверть трикса молчания.

Серебристый металл зданий стал сиять еще ярче: Инэ находилась в зените. Атмосфера на Инексе состояла из очень легкий газов, поэтому Первым приходилось временно оставаться без кислорода.

— Мне не терпится узнать о решении пантэйров остальных Центральных галактик, — проговорил Бен. — Сейчас все зависит от них.

— Надежды — немыслимая роскошь! Илиат стал бесполезен, это не заметит только Протея!

— Но, порой надежды — все, что есть у нас, — Первый покачал головой.

Нэрин думала, что могла целые миллионы ктайтов любоваться красотой Инекса, блуждая среди серо-белых просторов, посещая один сегмент планеты за другим. Вскоре Бену пришлось срочно улететь: нужно было вновь посетить Вивн и встретиться с теперь уже бывшими Наблюдателями Глауз. Эта идея не сулила ничего хорошего: в отсутствие Минкспикса было невозможно решить важные вопросы, а бессмысленно тратить время, особенно сейчас, когда Нэрин грозила опасность, Бену казалось вовсе непростительным. Но все же должность обязывала покинуть Инекс, и Первый, взяв обещание с Нэрин, что та отправится куда-нибудь далеко от Центра, поспешил к своему кораблю.

Нэрин проводила друга взглядом, но покидать Инекс не собиралась — эта планета была прекрасной, настолько, что даже смертельная опасность не могла омрачить пребывание на ней.

Близилась ночь. Закат на Инексе считался одним из красивейших явлений во Вселенной. Огромный белый диск, казалось, находился настолько близко, что можно было коснуться рукой. Нэрин замерла, свет раздражал глаза, но желание не пропустить торжество самого яркого сияния на Инексе за целые сутки пересиливало даже физический дискомфорт. Мерещилось, будто Инэ стала больше в тысячи раз и вот-вот могла поглотить всю планету, испепелив, но при этом превратив во что-то более совершенное и вечное.

Весь Инекс застыл, повисла идеальная тишина, едва ощутимый ветер вовсе ослаб. Великое Светило тонкой полоской на горизонте блеснуло на прощанье и скрылось из виду. Безупречно белое небо с наступлением ночи стало свинцово серым; рассеянные лучи Инэ продолжали освещать поверхность этой части планеты, но достаточно тускло, будто сквозь плотные облака.

Первой захотелось сесть на корабль и полететь дальше, по ходу вращения Инекса, чтобы вновь и вновь встречать закат Великого Светила. Нэрин даже попыталась вспомнить: ей не приходилось любоваться заходом Инэ более десяти раз — даже совершенство этой звезды могло наскучить. Первая задумалась и, все же решив оставить установление новых рекордов до следующего посещения Инекса, стояла неподвижно, прислонившись спиной к большой платиновой статуе.

«В этом и есть прелесть Инэ, — думала Нэрин. — Когда смотришь на ее великолепие, забываешь о суете бренной жизни, о всех неурядицах и бедах. У многих есть такой период, когда хочется забыть свое прошлое, забыть о том, кто ты есть, начать все с начала. Но глупо пытаться исправить минувшее, терзать себя за былые ошибки. Без прошлого нет и будущего. Сегодня нас ждет закат, но после темной ночи, мы снова встретим новый день и, как Великое Светило, сможем озарить путь… Если не других, то, по крайней мере, свой».

Первая долго стояла, предаваясь воспоминаниям. Нэрин не знала, как ей поступать дальше, но чувствовала, что Доблестный своими действиями привнесет в существование многих — не только ее и Бена — немало бед.

Нэрин не пойдет Минкспиксу наперекор, если будет уверена в его непричастности к таинственным «планом» на Амл. Не все во Вселенной были идеальны, редко, но все же даже среди Высших Разумов встречались жестокость и предательство. Нэрин отнюдь не причисляла себя к лучшим представителям Первых. Она уже не помнила, как именно стала нарушительницей Кодекса — ограбления были для нее игрой. Обладание реликвией, добытый лишний миллион у богатейших существ во Вселенной — Нэрин, сама не зная почему, не рассматривала это как преступления. Тем не менее, она винила себя, что не хотела — или попросту не могла — остановиться. Как и все Первые, она оставалась творцом нового, основы существующего устройства мира.

Многие из Первых замечали, что они сами зачастую представляли какое-либо явление. Одни, такие как Бен, заботились о всех, направляли, вели за собой. Другие — помогали сохранять жизнь, изобретая методы лечения и ускорения регенерации. Третьи восхищались сочетанием разноцветных облаков, четвертые — могли увидеть совершенство в частице минерала. А такие, как она, Нэрин, больше остальных нуждались в полете мысли, не страшась исследовать новое, потаенное. Теневая энергия, звезды и границы Вселенной — им всего было мало. Безусловно, нельзя отрицать, что Первые — изобретатели, однако каждый по-своему.

Нэрин создала универсальный двигатель, не сразу осознав всю ценность этого изобретения, лишь как промежуточное звено для постройки космического корабля. Уже позже, другой представитель Первых смог применять этот двигатель, работавший на взаимодействии с теневой энергией, к другим предметам и с другими целями.

Первая помнила это странное чувство: поднимая голову и глядя на звезды, она чувствовала необходимость оказаться там, далеко, за пределами всего сущего на Алат. Ее ни с чем не сравнимая жажда новизны, как потом поняла Нэрин, стала причиной не только открытий, но и, в конце концов, привела к нарушенным статьям Кодекса.

Несмотря ни на что, нельзя забывать, что именно она открыла путь в неизведанные дали, подарила возможность преодолевать расстояние. Скорость кораблей, опасения, вперемешку с восторгом, желание разрушить любые границы — в этом была вся Нэрин.

Раз она теперь вор — ничего уже не изменить, Вселенная сама расставит все на свои места, поддержит равновесие. Некоторые поступки Первой не были лишены тщеславия — она думала, что это постоянно изменявшаяся Жизнь вокруг сделала ее более трусливой, нуждавшейся во внимании других существ. Хоть ностальгия и могла показаться спасением, прошлое уже не вернется. Но Нэрин надеялась, что когда-нибудь все Первые вновь соберутся, чтобы, наконец-то, разгадать самую большую загадку и отправиться на край Вселенной, к Сверкающему Пределу.

Нужна вечность, чтобы добраться туда — все это знали. Но даже не очень продолжительный полет мог напомнить о жизни до начала Отсчета времени, когда у них самих еще не было ни пережитых ктайтов, ни последователей в виде других Разумов — у Первых существовали лишь их мечты, их стремления и надежды, что было их сущностями в чистом виде.

Первые всегда поддерживали другие виды, при этом заботясь и о своих сородичах. Такая простота, искренность, что порой сравни глупости, была одним из залогов выживания Первых. Некоторые Разумы устраивали сложные социумы, приспособиться к которым было столь же немыслимо, как пережить столкновение со звездой.

Слава, деньги и власть — они считались достоянием любого общества. Обладать даже одним из трех — уже редкая удача. Но на этом мало кто захотел бы остановиться. Деньги и власть — почти физически ощущались как уверенность и жесткость, возможность держать все под своим контролем. Слава и деньги — нечто невероятно привлекательное, манящее, настолько сладкое, что это слово можно применить даже для тех существ, кто не различал вкуса. Самое романтичное и благородное — слава и власть, где возможно опереться лишь на собственные силы, а не на скопленные миллиарды титаном. Но воедино они делали Разум чем-то большим, чем просто существом, возвышая его в своем обществе на самую вершину.

Многие жили по такому принципу: деньги, слава и власть. Но мало кому удавалось достигнуть хотя бы одного из этих благ. Достижения социума ценны только для его представителей, поэтому Нэрин часто наблюдала за этими стараниями издали, с горечью понимая, что они, Первые, если и дальше не будут напоминать о себе, просто сгинут, преданные и позабытые.

Она знала одно: нельзя допустить, чтобы Минкспикс стал полноправным хозяином одной из Центральных галактик. Первые в опасности и по сути остались так же беззащитны, как жители далекой Амл. Нужно было придумать план, но врезавшиеся в память слова Бена об отстранении Наблюдателей подтверждали бессмысленность попыток что-либо исправить.

«Мир больше никогда не будет прежним! Только если раньше я этого желала, то теперь страшусь», — думала Нэрин, низко опустив голову. Мысль о Кодексе, находившемся в ее хранилище, вызвала ярость и разочарование. Никто не мог заподозрить, что благие идеи, вроде создания Илиат, закончатся так бесславно.

В просторном кабинете, сверкавшем минералами разнообразных оттенков, на большом постаменте из платины сидел хозяин этого богатого жилища. Голова была наклонена, лицо закрыто руками — так мог сидеть либо разочаровавшийся в жизни и очень уставший, либо находившийся в плену тягостных, пугающих мыслей.

Желтовато-белый свет из крохотного источника заливал кожу существа, искажая ее фиолетовый цвет. Минкспикс «Доблестный» прожил относительно недолгую жизнь — ему едва исполнилось три с половиной сотни тысяч ктайтов, однако представитель не каждого вида мог похвастаться такой продолжительностью существования.

Минкспикс много вспоминал: начало своей жизни, родную планету на краю галактики Глауз, размеренность и уверенность в будущем, всегда свойственные его звездной системе.

Сколько себя помнил, Минкспикс желал чего-то большего, чем мирное существование. Его прельщали далекие миры, несметные богатства, что принадлежали бы лишь ему. Денег у Доблестного было достаточно, но жажда власти, хоть он стал пантэйром Глауз, не покидала и сейчас. Он был уверен, что достоин лучшего, чем остальные — хитрости у него не отнять, а она решала многое.

Карьера политика была лучшим прикрытием: всегда оставалась возможность скрыться от подозрений. Доблестный не был настолько глуп, чтобы не понимать, что отставка Наблюдателей — очень рискованный шаг, но времени на долгие размышления не хватало. Минкспикс внимательно наблюдал за событиями последних двадцати тысяч ктайтов: Центр, как и всегда, жил своей обособленной жизнью, во Вселенной поддерживался порядок, а о Первых, как ни странно, забывали все быстрее.

«Если бы не Бен — марионетка собственных амбиций — и его подруга-преступница, — думал Доблестный, — упоминания о Первых вообще перестали бы существовать».

Все происходившее сходилось как нельзя лучше, чтобы постепенно распространить свое влияние. Минкспикс не стыдился признаться самому себе, что даже должность пантэйра сразу всех четырех Центральных галактик не смогла бы его насытить.

«Главное, чтобы Первые не прознали об этом, — на лице Минкспикса отразилось пренебрежение, — особенно неугомонная Нэрин».

Амл была лучшей из галактик, чтобы начать исполнение задуманного. Населенная достаточным количеством Разумов, развитых, но не обладавших влиянием в Илиат, небольшая Амл, хоть и находилась далеко от Центра, стала бы восхитительным «личным приобретением».

Сейчас Минкспикс сам загнал себя в тупик: не известно, согласятся ли пантэйры остальных Центральных галактик отстранить Наблюдателей. Похищение Кодекса уже привлекло внимание к нецелевой трате межгалактических средств, и требовалось время, чтобы существа позабыли об этом инциденте. Но наибольшую опасность представляла Нэрин. Минкспиксу казалось, что без Первых сейчас во Вселенной было бы лучше, а условности вроде почитания и благодарности этому виду он считал пережитком прошлого. Нэрин всегда мешала его планам, поэтому избавиться от нее было жизненно важно.

Минкспикс вспомнил одно событие, вернее сказать, оно никогда не покидало его, постоянно тревожило память. Недавно, приблизительно сто четырнадцать тысяч ктайтов назад, он был начинающим политиком, еще совсем не имевшим влияния даже в маленьких галактиках далеко от Центра. Многие Разумы говорили, что Минкспикс со временем добудет себе огромную власть, но тогда ему хотелось действовать более решительно, а не просто ждать очередного повышения.

Нэрин уже давно своими ограблениями привносила беспокойство во многие галактики. Официально ее называли самым опасным вором, но даже Илиат не хотел предпринимать какие-либо попытки поймать эту Первую.

Минкспикса это удивляло, и однажды он решился выступить перед половиной пантэй с речью, в которой призывал пресечь любые нарушения Кодекса. Он уже не помнил, представители каких видов собрались тогда, но о его словах касательно Нэрин их мнения были едины.

— Она совершает по несколько ограблений за ктайт! — Минкспикс вспомнил часть своей речи, произнесенной тогда. — Необходимо принять экстренные меры!

— Разум чересчур опасается, — ответил какой-то Высший из йшай, бывший в те времена Наблюдателем Глауз.

— Зря Разумы не воспринимают ни меня, ни мои слова всерьез! Илиат не должен потакать преступникам!

— Даже Разумы, у которых были похищены эти ценности, не высказывают претензии, — заявило какое-то существо — Минкспикс не помнил, к какому виду оно принадлежало и пантэйром какой галактики было.

— Это нарушение принципов Кодекса!

— Разум не подскажет, как он оказался в Центре?..

— Всю свою жизнь я провел в Глауз, — недобро сверкнул глазами Минкспикс.

— Я имел в виду чуть иное… Разум прибыл к месту нашей встречи на корабле. Не известно, что ожидало бы Вселенную, если бы не Нэрин и ее изобретение, полностью изменившее представление о пространстве и способах его преодоления. Возможно, мы бы до сих пор не могли покинуть свои планеты или спутники и перемещались исключительно по их поверхности. Я думаю, не только мне кажется, что можно сделать одной из Первых снисхождение на такие «шалости».

— Я с вами не согласен, — это все, что мог тогда ответить Минкспикс.

Ярость мешала мыслить трезво, и он демонстративно покинул собрание. Тогда ему казалось, что, устранив Нэрин, он наконец-то заслужит уважение. Но все оказалось наоборот. Никто в Илиат даже слышать не хотел об аресте Первой, а обращать внимание на менее известных нарушителей Кодекса Минкспикс считал ниже своего достоинства.

Но начинающего политика не покидала мысль, что «избавление галактик от преступности» будет заметным и благородным деянием. Несомненно, рискнуть стоило. Если уничтожить Первую — то остальные будут слишком напуганы, чтобы продолжать нарушать Кодекс. Минкспикс не знал, почему испытывал такую неприязнь к этой Первой. Действовать он решил радикально.

Планетоид Сиг’ф в очень далекой от Центра галактике Рэйз славился как место проведения дуэлей, что, несомненно, было вне Кодекса. Минспиксу с трудом удалось подстроить «случайную» встречу с Нэрин на Орфэ. Тогда он испытывал настолько сильные эмоции, что уже позабыл детали этого плана. Удивительно, но у него все-таки получилось вызвать Первую на Сиг’ф. Саму же дуэль Минкспикс помнил так отчетливо, будто это произошло сотню эйнсов назад.

Красный тусклый свет большой звезды, умиравшей, нестабильной из-за расположения далеко от Центра, рассеивался коричнево-черными острыми камнями, покрывавшими всю поверхность планетоида. В полумраке светлая кожа Первой и черные глаза выглядели пугающе. На планетоиде была очень разреженная атмосфера, поэтому Минкспикс совсем не слышал шагов Нэрин. Их было только двое, а вокруг — несколько десятков незаселенных даже Протеями галактик. Трудно поспорить, что место выбрали идеально. Минкспиксу было невероятно страшно: здесь, без свидетелей, они могли уничтожить друг друга за долю эйнса, и никто никогда не узнал бы правду.

Лицо Минкспикса скрывала маска, хоть политик понимал, что его видовую принадлежность Нэрин легко определит с помощью хемосенсоров.

— В качестве оружия выбираю родсп, — голос Первой прозвучал так неожиданно, что Минкспикс едва переборол желание сбежать как можно дальше от этого пустынного планетоида. Политик кивнул в ответ, нащупав оружие в складках одежды.

Минкспикс не мог понять, почему медлил тогда, почему не убил эту Первую как только увидел, а решил частично соблюсти правила дуэли.

Все происходившее Нэрин воспринимала как игру, а он был просто сильно напуган. Завершить начатое — убийство Разума, тем более, одной из Первых — оказалось непросто. Будто не в состоянии контролировать себя, он подошел к Нэрин. Они стали спина к спине, как и требовал регламент дуэли. Тревога завладела Минкспиксом настолько, что он едва не потерял сознание.

Они должны были идти ровно десять эйнсов. Десять шагов сквозь красный свет навстречу гибели. Минкспикс понимал, что честно победить Первую невозможно. Он хотел стрелять раньше дести эйнсов, но напряжение было настолько велико, что политик не заметил, как прошло время, и они уже стояли лицом к лицу. Время остановилось, только отсвечивавшие бордовым глаза Нэрин внимательно изучали противника.

Минкспикс собрался с мыслями и выстрелил первый, но неумение обращаться с оружием дало о себе знать — пластина родия пролетела почти в рийтсе от грабительницы. Политик осознал, насколько глупо было идти на дуэль без должных навыков, и уже попрощался с жизнью.

С презрительной улыбкой на лице Первая выстрелила поверх головы политика через сотую долю эйнса. Минкспикс думал, что она сочла недостойным убивать недруга — столь вспыльчивое существо и при этом неопытного стрелка. Вновь улыбнувшись, Нэрин пошла прочь, демонстрируя свое превосходство. Справившись с волнением, Минкспикс выхватил родсп, прицелился и несколько раз выстрелил в Первую. Никогда он не корил себя за столь недостойный поступок: попытку убийства существа, пощадившего его не смотря ни на что. Ведь на кону был правопорядок во Вселенной.

Два родиевых заряда насквозь пронзили спину Нэрин, третий — голову ниже затылка. Минкспикс думал, что выжить у нее не было шансов, поэтому, побоявшись приближаться даже к мертвой Первой, направился к своему кораблю.

Он добился своей цели: около половины ктайта Кодекс действительно перестали нарушать. Никто не мог узнать об этой дуэли, а политикам Илиат Минкспикс солгал, утверждая, что лично поговорил с Нэрин и убедил ее отказаться от похищений. Как ни странно, никто не усомнился в правдивости этих слов, в качестве благодарности за «победу над преступностью» Минкспикса быстро назначили Наблюдателем Глауз и наделили благозвучным прозвищем — «Доблестный».

Но не прошло и ктайта после той роковой дуэли, как стали поговаривать, будто Нэрин переселилась куда-то подальше от Центра. До этого многие, особенно нарушители Кодекса, знали, что на Первую было совершено покушение, но для Илиат, несомненно, они не могли быть информаторами. Когда Минкспикс узнал, что Первая все же выжила, он покинул Центр почти на сотню триксов и даже не появлялся на собраниях Илиат.

Он не понимал, как Нэрин не погибла и смогла покинуть планетоид. Ответ Минкспикс узнал позже: его план нарушила нелепая случайность. На планетоиде Сиг’ф было значительное количество источников, откуда газообразный ксенон выходил из поверхности земли. Минкспикс не знал об этом, не мог физически почувствовать нахождение этого элемента, но впоследствии понял, что Первая хорошо ощущала присутствие ксенона. Возможно, именно поэтому она не страшилась отправляться на дуэль.

Благодаря ксенону регенерация ускорилась настолько, что даже такие серьезные травмы не были смертельны. Никто не знал, как долго Нэрин находилась одна, едва живая, на том планетоиде, но спустя ктайт Первая вновь ограбила банк. Однако Минкспикса уже никто не мог лишить должности и прозвища. Политика долго мучил страх, что Первая могла догадаться, кто хотел ее уничтожить, и готовила план мести. Но время шло, Доблестный все еще был жив, поэтому понял, что Первая уже никогда не узнает о том происшествии.

«Нужно направить хотя бы тысячу рутенов на поиски этой Первой», — подумал Минкспикс. Он понимал, что открыто устраивать охоту на Нэрин пока рано. За эти сотни тысяч ктайтов от нее и так было слишком много хлопот, почему бы немного не повременить с ликвидацией Первой?

Один из субцентров управления рутенами, замаскированный в медальоне, всегда находился рядом, поэтому не понадобилось много времени, чтобы дать команду хотя бы одному рутену из каждого отряда, патрулировавшего Центр и окрестности. Минкспикс не хотел ускорять события: даже если Первую просто обнаружат, этого будет достаточно.

Великое Светило продолжало тревожить разум Первой, хоть Инэ уже скрылась далеко за горизонтом. Нэрин простояла почти треть ктайта, прислонившись к статуе и почти не двигаясь. Внезапно захотелось бросить все и улететь далеко, к самому Сверкающему Пределу, чтобы остались позади и Минкспикс, и Илиат, и рутены.

Ночь на Инексе была столь же прекрасна, как и день — некоторые минералы начинали светиться, излучая ультрафиолетовые волны, будто зажигались крохотные звезды. Однако Нэрин грустила: даже Инекс уже не мог надолго вселить спокойствие и уверенность.

Первая чувствовала, как где-то вдалеке увеличилось количество рутения, и поскольку этот объект постепенно приближался, сомневаться не приходилось, что это был рутен — живых организмов столь больших размеров, содержавших рутений в чистом виде, попросту не существовало. Нэрин это насторожило: «Почему рутен был всего один?» Первая понимала, что уничтожить этого механического охранника правопорядка — означало косвенно выказать свое присутствие на Инексе. Но если ее обнаружат, проблем будет еще больше.

Рутен находился почти в двух тысячах рийтсов. Снаряд из родия мог пролететь и большее расстояние, если бы не встретил преграды на своем пути. Нэрин боялась промахнуться — нарушать совершенство Инекса в перестрелке было недопустимо.

Ловко взобравшись на вершину платиновой статуи, Первая оценила ситуацию и выстрелила, не дожидаясь, пока сенсоры рутена сработали и он приготовился к обороне и нападению. Цель была уничтожена. Не желая больше уповать на везение, Нэрин направилась к своему кораблю, опасаясь, что вскоре мог прилететь еще не один отряд.

Первая не была уверена, стало ли кому-либо известно, что именно она похитила Кодекс. Весть об отстранении Наблюдателей Глауз сейчас казалась Нэрин торжеством абсурда.

«Погубят себя, и Вселенную заодно», — подумала Первая, ее терзало отчаяние. В порыве гнева, она забежала в хранилище на своем корабле, схватила Кодекс, а затем, направив летательное средство, находившееся на орбите Инекса, поближе к Инэ, зашла в буферный отсек. Пока открывалась дверь в открытый космос, Нэрин ломала на части скрепленные пластины из ниобия, пыталась выместить на этих кусочках металла всю боль и разочарование, что чувствовала, наблюдая, во что превращалась Вселенная.

Метать тонкие пластины было легко, поэтому через несколько десятков эйнсов, позволив Инэ поглотить нечто, ранее бывшее Кодексом, Нэрин вернулась в буферный отсек, прижимая ладони к глазам, болевшим от яркого света находившегося в такой близости Великого Светила. Ориентируясь с помощью хемосенсоров, Первая добралась до системы управления кораблем и указала направление в далекие от Центра пространства.

На собрании Илиат не было ничего интересного, впрочем, как и всегда. Бена не покидала мысль, что он оказался в западне, и единственная его задача — находясь в неведении осуществлять чей-то коварный замысел. Первый не мог представить, что будет, если его отстранят из Илиат. Он знал, что как Первый обязан быть примером Разумам других видов, защищать их любой ценой. Минкспикс не раз говорил, что Беном руководили лишь амбиции. Хотя, что Доблестный мог об этом знать? Существо, которому чуждо понятие чести, не могло понять и чувствовать то, что испытывал один из Первых.

Как только начали появляться другие Разумы, и Первые поняли, что больше не были одиноки во Вселенной, Бен с особым усердием старался помочь каждому. Привязанность к другим Живым только росла.

О себе Бен уже не думал — ему будет тяжело, но он переживет без политической деятельности. «Но что станет с остальными Наблюдателями?» — тревожился Первый.

Пантэйры Окор и B-341 давно занимали эти должности, поэтому вряд ли пойдут на поводу у Доблестного. Хотя, даже в этом нельзя быть уверенным, ведь от Минкспикса слишком многое зависело.

Пантэйр WGG не обладал большим авторитетом, эта Центральная галактика, не смотря ни на что, всегда была далека от политики и существовала обособленно, поэтому с мнением представителей Илиат из WGG мало кто стал бы считаться. Фактически, лишь от пантэйров B-341 и Окор зависело будущее Илиат.

Нэрин вновь посетила «На краю пропасти», общество Лью не было лучшим вариантом времяпровождения, но скрываться в одиночестве Первая не собиралась.

— В общем, я как всегда прячусь, — пожаловалась Нэрин после обмена приветствиями с хозяином этого клуба. — Только теперь все намного опаснее.

— Неужели ничего нельзя исправить? Хотя бы с Наблюдателями? — поинтересовался Лью. — Вы же все-таки одни из Первых… Бен состоит в Илиат.

— Доблестный меня найдет, рано или поздно, — Нэрин улыбнулась и залпом выпила стакан пероксида водорода.

Она не была наивна, чтобы рассказать Лью обо всем происходящем. Но, поскольку о ситуации с Наблюдателями ему известно, в жалобах на Доблестного не было ничего удивительного. Первая не сомневалась, что вирнер не мог узнать всю правду, по крайней мере, из ее короткого рассказа.

— Все началось… после того посещения Алат? Собрания Илиат?

— Я сама не знаю, Лью! — Первая пресекла разговор.

— Можешь не посвящать меня в свои проблемы, если не хочешь… — обиженно сказал вирнер, его крыло беспомощно повисло, будто было чем-то повреждено.

— Я действительно не знаю, — на этот раз Нэрин лгала более убедительно, она махнула рукой, извиняясь.

— У меня тоже есть новости. К сожалению, печальные…

— Что случилось? — Первая догадалась, что это касалось кого-то из ее знакомых Разумов.

— Зак… Не помню, где точно, но обнаружили обломок двери его корабля. Она была повреждена выстрелом из родспа — в этом сомневаться не приходится.

— Бедный Зак! — воскликнула Нэрин, закрыв лицо руками. Она знала, что виновна в его смерти, поэтому сидела, не говоря ни слова.

— Сама понимаешь, это кто-то… У Зака не было врагов, по крайней мере, среди посетителей моего клуба, — сказал вирнер. — Конечно, рано утверждать, что это был именно Доблестный, но его рутены переполняют Центр…

Первая, низко опустив голову, безмолвно покинула Лью.

— Стой! — закричал хозяин «На краю пропасти». — Я еще не договорил!

Догнав Нэрин, вирнер за руку привел ее обратно к бассейну с галлием. Первая даже не сопротивлялась, просто прошептала что-то невнятное.

— Тебе нужны деньги! — уверенным тоном сказал Лью.

— Разве они могут быть кому-то не нужны? — у Нэрин не получилось изобразить хотя бы подобие улыбки.

— Поверь… Я уже не раз слышал, что Первые…

— Объясни все конкретно, — возмутилась Нэрин.

— Если быть кратким, то проблема не только в Доблестном. Илиат огромен, и многие политики не будут опечалены, если Первые… исчезнут.

— Я надеюсь, это неуместная шутка! — Нэрин порывалась уйти, но долгий взгляд Лью был доказательством правдивости его слов. — Не может быть! Этого не может быть!.. — шептала она. По взгляду больших черных глаз было видно, что Первая находилась в состоянии шока.

— Точно не известно, чья именно эта затея… Но нужно быть начеку! Деньги бы не помешали в любом случае. Если что, можешь рассчитывать на мою поддержку.

— Но зачем тебе мне помогать? — этот вопрос обескуражил вирнера.

— Я никогда не пойду против Первых! — ответил он суровым тоном. — И никто не пойдет, у кого есть хоть немного разума!

— Я… уже ничего не понимаю, — тихо сказала Нэрин. — Если Первых считают опасными, почему не избавились от нас раньше?! Если мы уже никому не нужны?!

— Не стоит впадать в панику, — успокоил ее вирнер. — Но парочка триллионов титаном не помешает. Хотя бы для покупки оружия.

— Я даже не знаю, от кого ждать предательства! — воскликнула Нэрин. — Не обижайся, но почему я должна верить тебе?!

— Скоро выяснится вся правда, — предупредил вирнер.

Первая почти бегом покинула «На краю пропасти». Страх был настолько силен, что хотелось упасть на мокрые от кислотного дождя камни и сжаться в комок.

«А если Лью прав, и все намного серьезнее, чем захват Амл и отстранение Наблюдателей?» — Первая оглянулась по сторонам. Такому громкому заявлению вирнера, не подкрепленному доказательствами, нельзя звучать. Но Первая чувствовала, что в его словах была доля правды.

«Деньги… Нужно много денег», — убеждала себя Нэрин, отвлекаясь от более тягостных мыслей.

Несомненно, Первые оставались теми существами, к которым прислушивалось абсолютное большинство. По крайней мере, до недавнего времени. Без них некоторым было бы намного легче действовать в своих интересах, особенно Разумам, лишенным чести и сострадания.

Нэрин успокаивала себя мыслью, что таких, как Доблестный, ничтожно мало, что ни одно существо не будет умышленно вредить другому. Но за столь долгое время Первая заметила, что в основном алчность вела к большой власти, поэтому надеялась, что лишь среди политиков были ее враги. Пока Бен не покинет Илиат, они не рискнут предпринимать что-либо…

«Возможно, Доблестный действует не один», — предполагала Нэрин.

Продолжать скрываться от рутенов она не могла, ей нужно было достать денег как можно скорее. В надежде, что Лью поделился непроверенной информацией, Нэрин не спешила брать в долг большие средства у знакомых, в том числе среди нарушителей Кодекса. Ограбление было более привычным способом поправить финансовое состояние.

Всего через трикс на планете H-78 в туманности Ἧ-22 планировалось проведение крупной выставки искусства. В одной из коллекций находилась гравюра, продав которую, можно было прожить в «Дэл’ч» не одну сотню тысяч ктайтов.

Мелких планет в этой галактике насчитывалось такое множество, что применение похожих названий являлось очень логичным — одну звездную систему можно с легкостью перепутать с другой. Свет яркой голубой звезды раскалял твердую поверхность ряда планет одинакового черно-серого оттенка. Даже несмотря на проводившуюся выставку, H-78 казалась пустынной.

Когда корабль Нэрин коснулся плотного грунта, Первая подошла к окну. Ей не приходилось посещать планеты этой галактики, поэтому Нэрин была разочарована, увидев пейзаж H-78. Глубокие трещины в коре планеты напоминали раны; та часть H-78, где находилась Первая, очень редко освещалась лучами ближайшей звезды. На фоне темно-фиолетового неба было хорошо заметно, как порывы ветра разносили пыль с такой скоростью, что корабль Нэрин за считанные эйнсы поменял цвет с серебристо-белого на черный. Местность выглядела необитаемой; с трудом верилось в проведение межгалактической выставки в этой части Вселенной.

Другие летательные средства находились в сотнях тысяч рийтсов, поэтому, не обнаружив никого поблизости, Первая смутилась. Она не знала, как следовало пробираться в здание, где хранилась гравюра. Сделать это на корабле было почти невозможно, а добираться без помощи летательного средства, даже при условии отсутствия рутенов, и Неразумное не рискнуло бы. Корабль Нэрин многие Разумы могли отличить из тысяч других, поэтому затеряться в толпе вряд ли удастся. Единственное, на что оставалось уповать — на ненадежную охранную систему в этой части Вселенной.

Через долю эйнса Первая уже находилась рядом с постройкой, служившей для экспозиции. Здание было сконструировано из абсолютно прозрачных материалов и имело очень сложную, причудливую форму. Похожий на переплетение полых цилиндров различной толщины, служивших хранилищем для экспонатов, один из корпусов выглядел намного роскошнее остальных. Вход в наспех сконструированный на этой незаселенной планете «музей» находился под землей, неглубоко, но это все же являлось одним из препятствий.

Сейчас у здания было относительно мало Разумов — около тысячи, а рутены отсутствовали вовсе, что одновременно радовало и настораживало Первую. Нэрин оставила корабль в сотне рийтсов от главного, как ей показалось, корпуса и направилась к скоплению существ.

Одежда из вольфрама не могла служить хорошей защитой, поэтому Первая надеялась, что среди посетителей H-78 не было врагов. Нэрин находилась в межгалактическом розыске не один миллиард ктайтов, но, несмотря ни на что, никто не впадал в панику при виде этой Первой. Лишь один из стикко — маленькое существо с бледно-желтой полупрозрачной кожей и двумя тонкими гибкими конечностями — безмолвно замер, пока Нэрин не отошла подальше. Остальные существа либо не без восхищения наблюдали за ней, либо не обращали на нее ни малейшего внимания.

Вдруг Нэрин стала мучить совесть: она прибыла на эту планету как гость, но вместо мирного времяпровождения собралась грабить, причем из-за слухов, распространяемых вирнером Лью. Успокаивая себя мыслью, что ни один из этих мирных Разумов не пострадает, а кража гравюры не нанесет непоправимый ущерб туманности Ἧ-22, Первая спустилась к центральной двери, располагавшейся на пару рийстсов ниже уровня поверхностности H-78. Лестница отсутствовала — яма, ведущая к двери, была вырыта в самом грунте. Естественные горные породы служили покрытием пола. Круглая, тоже идеально прозрачная, как и основная часть здания, дверь открывалась автоматически, стоило любому существу приблизиться на рийтс.

Нэрин заметила гравюру, ради которой рискнула отправиться на эту авантюру, на втором уровне главного корпуса. Охранных систем почти не наблюдалось, однако каждый экспонат находился под надежной защитой контейнеров из титана с очень толстыми стенками. Такие ценные предметы, как эта гравюра — родом с той же галактики, где и проводилась выставка — не показывали посетителям непосредственно. Ею можно было любоваться лишь в отражении охранявшего ее контейнера через сеть отполированных титановых пластин, служивших зеркалами.

Нэрин блуждала по «музею» с отстраненным видом, стараясь не вызывать подозрений. Разные уровни строения соединялись туннелями, по которым было легко передвигаться, хватаясь за тонкие, иногда покрытые клейкими веществами, многочисленные выросты. Выбраться из такого лабиринта было довольно просто, но Нэрин не рисковала и постоянно оглядывалась по сторонам, в точности запоминая маршрут. Разум Первых оставался непревзойденным, заблудиться в небольшом здании они попросту не могли, но, все же, перестраховаться не было лишним.

По туннелям приходилось передвигаться преимущественно в одиночку, это не могло не радовать Нэрин — чем меньше свидетелей, тем лучше. Через пару сотен эйнсов она оказалась у куба, в котором хранилась гравюра с Ἧ-22. В этой части строения находилась всего одна из йшай, но, заметив Первую, она поспешила скрыться из виду. Нэрин остановилась, прислушиваясь к хемосенсорам, но огромное количество тантала поблизости мешало сконцентрироваться. Переведя взгляд на отражение гравюры, Первая не смогла скрыть восхищения и сплела пальцы в замок.

Эта гравюра была шедевром. Ее красота оказалась настолько велика, что стало жаль даже прикасаться к этому творению, не то что похищать и продавать коллекционерам вне Кодекса. Пластина из тантала была покрыта черным напылением, сложные узоры, высеченные на металле, украшены пылью из разноцветных минералов. На расстоянии казалось, будто изображение на гравюре заволокла дымка. Нэрин походила перед гравюрой, наблюдая, как некоторые участки узоров изменяли цвет. Первая подумала, что никогда прежде ей не было настолько жаль совершать ограбление.

«Я найду деньги, выкуплю эту гравюру и верну ее обратно, как только смогу, — подумала Нэрин. — Только если Лью ошибался, иначе мне, как и всем Первым, будет уже не до произведений искусства».

Нэрин вновь оглянулась, но, не обнаружив никого живого, достала родсп. Действовать приходилось быстро, как всегда. На эйнс Первая задумалась, что разрушать это прекрасное здание недопустимо, и вряд ли она сможет возместить ущерб туманности Ἧ-22. Вдруг вспомнился Шиф-81 — он очень чтил Первых и, возможно, простит Нэрин эту небольшую «шалость».

Мешкать было нельзя, поэтому Первая выпустила множество родиевых снарядов в куб, где хранилась гравюра. Только десятка выстрелов хватило, чтобы повредить один из верхних углов хранилища, не задев при этом гравюру. Едва в кубе появилась заметная брешь, Нэрин не побоялась повредить кожу, чтобы разломать остатки надежной конструкции. На все это потребовалось более дюжин эйнсов, поэтому Первая быстро схватила добычу и побежала к выходу.

Помещения в этом «музее» были круглыми и пустыми, кроме экспонатов там ничего не находилось. Многослойные серебристо-белые стены отличались невероятной прочностью. Не успела Первая добраться до выхода с места хранения гравюры, как дверь закрылась, преграждая путь до туннеля на первый уровень. Стрелять по двери или стене — означало потерять слишком много времени, поэтому Нэрин за считанные эйнсы оказалась у другого перехода, ведущего на третий уровень. Она рисковала остаться в западне, заточенной в туннеле, и очень испугалась, увидев, как дверь начала закрываться. Из последних сил Первая успела подпрыгнуть в туннеле и, схватившись за один из выступов, протиснуться в узкую щелку за долю эйнса до того, как дверь успела захлопнуться.

Путь на нижние уровни был перекрыт. Изначально Нэрин планировала выбираться на свободу через один из туннелей на первом уровне, в грунте прорывая себе путь. Теперь приходилось тяжело — было необходимо анализировать многие факты, чтобы безопасно покинуть «музей».

Все это время Нэрин не выпускала похищенную гравюру из левой руки. «Теперь остался лишь один путь — наверх!» — подумала Первая. Она вспомнила, что на четвертом уровне был помост, соединявший несколько корпусов между собой. Если пробраться на него, можно оказаться вне этого громадного строения.

Она осталась на третьем уровне. Здесь системы охраны были сконструированы так, чтобы обеспечивать надежную изоляцию — нарушитель не мог выбраться, пока не прибудут рутены.

Переход наверх оставался свободен, Нэрин побежала туда. Пробираться в этом туннеле было намного сложнее, чем в предыдущих. Не успела Первая преодолеть и половину расстояния, как дверь начала двигаться. Страх становился сильнее, Нэрин бросилась напролом, пытаясь успеть, и оказалась зажатой прочной металлической плитой.

Боль пришла лишь через долю эйнса. Встретить свою смерть так, беспомощной, зажатой в тиски, ждать, пока рутены не явятся сюда и не уничтожат ее, не входило в планы Первой. Дверь сорвала кожу и сильно повредила тело, сдавила левую ногу и туловище. Находясь так близко к свободе, Нэрин стала отчаянно стрелять по двери, не думая о количестве оставшихся зарядов. Примитивному в подобной ситуации несколько десятков эйнсов могли показаться миллионами ктайтов. Когда Первой все же удалось высвободиться из металлического плена, она ринулась к двери, отсчитывая время.

Боль была сильна, это мешало концентрироваться, пусть и незначительно. Выход с четвертого уровня на светло-сиреневый помост Нэрин почти пробила собственным телом, пытаясь повредить стену парой родиевых пластин. Почувствовав ветер, Первая побежала к кораблю, краем глаза наблюдая, как реагировали Разумы, посетившие выставку. Одни, более подверженные эмоциям как механизму регуляции, впадали в панику, другие же наблюдали за происходившим так, будто находились на другом краю Вселенной.

Рутенов пока не было. Это и не удивительно, ведь Первой удалось выбраться за очень короткое время. Нэрин показалось, что ее пальцы так крепко держали гравюру, что оставили на этом произведении искусства вмятины. Она слышала издаваемые кем-то звуки до тех пор, пока не оказалась в буферном отсеке своего корабля. Ее никто не преследовал, но она старалась не тратить ни эйнса и активировала двигатель, едва открылась дверь в гостиную.

В Ἧ-22 охранные системы оказались не лучше, чем на Манр. Нэрин это нравилось лишь отчасти: выбраться, почти не пострадав, было несложно, но столь безответственное отношение к поддержанию порядка во Вселенной ее раздражало.

«А если кражу совершит тот, кто не пощадит других Разумов? Если вместо меня будет тот, кому ничего не стоит лишить жизни?» — спрашивала Первая сама у себя.

Теперь приходилось спешить в систему по другую сторону от Центра Вселенной. Корабль не мог лететь быстрее, но Нэрин настолько торопилась в галактику Аввир, что в шутку задумывалась о том, как ускорить движение теневой энергии. Первая также размышляла о предстоявшей сделке, пыталась предсказать все до мелочей.

Один из пэксов, известный коллекционер, не брезговавший краденым, обитал на крошечном планетоиде, там, где Аввир почти заканчивалась и начиналась другая малонаселенная Разумами галактика. Нэрин понаслышке знала об этом планетоиде, а с его владельцем была едва знакома. Разумные обладали почти безграничной памятью, а Нэрин, как нарушителю Кодекса, это было особенно полезно — зачастую удавалось повстречать и поддерживать отношения с малознакомыми существами, кто заслуживал доверия.

Поверхность планетоида всех оттенков зеленого была скользкой, сверкала перламутровым блеском, и в некоторых местах хрупкий минерал трескался под тяжестью тела Первой. Корабль с трудом удалось посадить — он провалился на полрийтса, скрывшись в облаке образовавшейся темно-зеленой пыли. Нэрин подумала, являлся ли этот минерал ценным, и не придется ли ей выплачивать компенсацию хозяину планетоида за повреждение естественного ландшафта.

Плотная атмосфера представляла раствор инертных газов и хорошо передавала звуковые волны. Не успела Нэрин осмотреть гравюру, которую крепко держала в левой руке, как на горизонте появился неторопливый пэкс.

Нэрин почти не пострадала в ходе авантюры, хоть некоторые движения сопровождались болью — металлические тиски двери были тверже тела из ксенона. Но глядя, как медленно перемещался пэкс, по очереди переставляя множество колючих конечностей, Первая вспоминала о пережитом, отчего боль в ноге казалась сильнее.

— Нэрин! — окликнуло существо, находясь еще в сотне рийтсов. — Одна из Первых на моем планетоиде!

— Ты неизменен, как Инекс, Фват, — поприветствовала Нэрин. На эйнс ей захотелось сравнить собеседника с Алат, но вспомнив, как ее планета была искажена до неузнаваемости, Первая отказалась от этой затеи.

— Никто не посещает эту часть Вселенной без веской причины, — заметил Фват. Он плохо изъяснялся на языке Первых, громкий треск заглушал половину произнесенных им слов.

— Ты наблюдателен, — ухмыльнулась Первая. Пока виднелась только покрытая блестящими темно-коричневыми пластинами спина пэкса. — У меня есть для тебя… кое-что довольно редкое.

— Если это с WGG, тогда я вынужден отказаться! — наигранно возмутился Фват. — Я не привык связываться с богачами, передающими свои влияние и славу один другому.

— Это с Ἧ-22… Думаю, тебе понравится.

Очень медленно существо приблизилось к собеседнице и приподнялось над грунтом. Все его тело было покрыто сотнями больших подвижных игл, глаза мутно-голубого цвета выделялись на маленькой полусферической голове.

Неожиданно ловким и быстрым движением он взял гравюру, внимательно осмотрел ее и вновь опустил часть туловища на темно-зеленые минералы. Его очень большой тело, почти два рийтса длиной, было настолько легким, что Фват мог передвигаться почти бесшумно.

— Гравюра… очень хороша. Такие высоко ценятся.

— И сколько за нее можно получить? — спросила Нэрин с нескрываемым интересом. — Ты же не поскупишься?

— Цены могут варьировать, тем более, она с повреждениями, — заявил пэкс, касаясь вмятины на дорогом металле щетинистыми иглами.

— Говори конкретнее! Сколько ты платишь?! — возмутилась Первая. Все эти недомолвки ее раздражали.

— Десять миллионов титаном. Пойдет?

— Что? — изумилась Нэрин. — Десять миллионов! За такие деньги я лучше оставлю гравюру себе!

Первая не хотела ссориться с пэксом, но этот трофей досталась ей нелегко. Тем более, воспоминания о слухах, распространяемых Лью, внушали панику. Первая выхватила свою добычу и направилась прочь, слыша треск минералов под ногами.

— Чем я заслужил твою ярость? — сказал Фват уже без былой иронии. — Это шедевр, но мне не хочется за него переплачивать.

— Если не купишь сейчас, заплатишь втридорога, — предупредила Нэрин. — Желающих найдется много, — Первая блефовала, но никто не мог этого заметить. Сделка с пэксом была ее последней надеждой. Если судить объективно, то танталовая гравюра не могла стоить больше шести миллионов.

— Ты умеешь разубеждать, — сказал Фват, явно колеблясь.

Нэрин остановилась и стояла вполоборота, а пэкс подумал несколько десятков эйнсов и медленно пополз ближе к Первой.

— Ладно! Я не хочу упускать такую ценность, тем более — отдавать конкурентам! Твоя цена? — спросил он, повернув голову.

— Семнадцать миллионов титаном, — уверенно проговорила Первая.

— Это слишком много… Пятнадцать?

— Либо эта цена, либо отсутствие гравюры, — Нэрин махнула рукой в подтверждение своих слов.

— Эх, вижу, что тебе не до шуток. Семнадцать — вполне приемлемая цена. Я не настолько беден, как многие полагают, — иронизировал Фват.

На каждой из густонаселенных Разумными планет находилось несколько отделений банка, где осуществлялся перевод денег из материального эквивалента на цифровой счет и наоборот. Вспомнив это, Нэрин улыбнулась. Что касалось денег, ей частично везло: все Первые при желании могли не открывать цифровой счет, а небольшие приобретения вовсе не было необходимости оплачивать. Это считалось еще одним проявлением почитания Первых — Вселенная обеспечивала их достаточным количеством средств. Правда, этого хватало не всем, но Первые, благодаря своим изобретениям, могли надеяться на более чем безбедное существование. Нэрин даже не задумывалась, что именно требовалось для создание счета в банке, и предпочитала расплачиваться слитками.

— Желательно в материальном виде, — предупредила она пэкса. — У меня раньше был счет в банке… Не хочу, чтобы лишний раз узнавали информацию о нем. Тем более, я редко им пользуюсь.

— Кто я такой, чтобы перечить Первой, — сказал Фват и потянулся к небольшому эластичному ремню, который оплетал пару игл. Не раскрывая широко мелких карманов и не показывая их содержимого, Разум быстро достал несколько десятков кусков титана. Маленькие прямоугольные слитки черного цвета блестели в тусклых лучах, отраженных от соседней планеты.

— Не знала, что ты носишь с собой… столько титаном! — восхитилась Нэрин.

Каждый из «черных слитков» стоил двести тысяч титаном. Первая сжала деньги в руке и только спустя эйнс отдала пэксу гравюру. Семнадцать миллионов считались большой суммой, однако для жителей разных частей Вселенной даже это было относительным. На Инексе скульптура высотой в рийтс могла стоить миллионы, а где-нибудь далеко от Центра, где жило мало Разумных, цена небольшого планетоида не превышала пару сотен титаном.

— Будь осторожен, — предупредила Нэрин. — Не стоить ходить с миллионами в ремне, это небезопасно.

— У меня побоятся украсть что-либо, — не без гордости сказал Фват, еще раз осмотрев гравюру.

— Мне нужно спешить, — предупредила Первая. — Возможно, это не последняя наша сделка.

— Будь как Алат! — попрощался пэкс. Он еще долго стоял, любуясь новым приобретением, и лишь спустя почти треть трикса медленно направился к своему кораблю. Нэрин в это время была уже по другую сторону от Центра Вселенной.

Нэрин понимала, что была окружена опасностью. С одной стороны Минкспикс, с другой — эти пока еще неподтвержденные, но все же пугающие слухи о заговоре против Первых. На эйнс подумав, что надо было отправиться поближе к Сверкающему Пределу, она все же прогнала эту мысль. Первые еще помнили, каково жить одним во Вселенной, поэтому ценили общество других Разумов и редко покидали Центр.

Первая даже не сомневалась, что Лью не стоило доверять, но факты говорили сами за себя: Минкспикс явно хотел избавиться от Бена. Впрочем, Доблестный не ценил и других Наблюдателей, но легче долететь до Сверкающего предела, чем понять, что именно он замышлял.

Рутены, которые должны патрулировать Центр, были где-угодно, но только не там, где это требовалось. Первая удивлялась: ни на Инексе, ни даже после похищения Кодекса и гравюры с Ἧ-22 ее никто не преследовал. Возможно, сам Минкспикс пока не заинтересован в этом? Других объяснений Нэрин не могла найти.

Она настолько привыкла рисковать, что не побоялась вновь отправиться в Центр только ради встречи с Беном. Друг сейчас особенно нуждался в поддержке, Нэрин хорошо это понимала. Будет слишком жестоко отстранить его от Илиат. Представлять интересы других, защищать и вести за собой, если требовалось, было сущностью Бена. Лишить его этого — все равно, что для Нэрин уничтожить созданные ею корабли и запретить путешествия между галактиками.

Другие Разумы тщетно пытались подражать Первым и только зря тратили время и деньги на так называемые «исследования». Изобрести у них мало что удавалось. Как ни странно, Примитивные, хоть и на своем низком уровне развития, создали больше, чем Разумы, что с начала своего существования жили под опекой Первых. Все жизнь была подобна, объединенная общими закономерностями, поэтому даже некоторые изобретения Примитивных напоминали механизмы, созданные в начале Отчета времени.

Первые не зря считались самыми удивительными существами: они будто заключали в себе почти все, свойственное жизни. Поэтому Нэрин было особенно тяжело думать, что от них все хотели избавиться. Квинтэссенция жизни, которой они были, настолько поражала, что одновременно Первые казались далекими от остальных, меньше напоминали жизнь в обычном ее проявлении.

На Алат организовали небольшую выставку, посвященную некоторым изобретениям Разумных. В существовании более половины экспонатов не было никакого смысла, но Бен и Нэрин все же решили посетить свою планету и заодно посмотреть на творения других существ.

Корабли были оставлены на площадке, заполненной множеством летательных средств. Алат посетило большое количество Разумов многих видов, так что пробираться к началу выставки приходилось сквозь толпу. Нэрин не пугала перспектива побега даже при появлении одного рутена, тем более, обнаружить его не составит большого труда — хемосенсорам всегда можно доверять.

Бен и Нэрин долго блуждали, любуясь красотой неба Алат, даже не обращая внимания на экспонаты.

— К этой части Алат ближе Акка, — задумчиво сказал Бен. Каждая из Центральных звезд в большей степени освещала определенную четверть поверхности Алат, поэтому иногда местность этой планеты указывали, упоминая звезду, которая озаряла эти просторы.

— А мы с тобой упали с орбиты там, где сверкала Альд, — с полуулыбкой прошептала Нэрин. Воспоминания будто наполнились яркими красками, когда Первая подняла голову и более внимательно, будто ища что-то, посмотрела на небо. — Она всегда будет для нас важнее остальных Центральных звезд…

— Жаль, что сейчас мы не можем просто так остаться здесь навсегда, — посетовал Бен. — Это было бы прекрасно, будто время удалось обмануть.

— С Илиат все так же неизвестно? — резко сменив тему, вкрадчиво, словно немного с опаской, спросила Первая.

— Нет, — ответил Бен. — Пока Минкспикс ожидает вердикт, как и все мы.

Нэрин хотела рассказать о Лью и его предостережениях всем Первым, как огласили начало выступления знаменитых Разумов, которые часто посещали подобные выставки.

Вдруг Первая почувствовала необоснованный страх, настолько сильный, что замерла на эйнс, глядя вдаль. Ей показалось, будто сейчас она узнает нечто тайное и жизненно важное. Пытаясь отвлечься от этой тревоги, Нэрин обратила внимание на произносившего речь знакомого — Шифа-81 из Ἧ-22.

«Возможно, он унаследовал власть в своем сверхскоплении галактик, — подумала Нэрин. — И вновь эта Ἧ-22… Интересно, Шиф-81 узнал о похищении гравюры?»

Цепь слабо взаимосвязанных мыслей привела к воспоминаниям об одном случае, когда Нэрин чуть не была убита. Вернее, таких случаев было много, но произошедшее после дуэли на Сиг’ф Первая особенно не хотела вспоминать. Как ни странно, Нэрин не стала разыскивать своего соперника, хотя знала, почувствовав с самого начала, что он принадлежал к эффам. Прошло много ктайтов, но Первая не собиралась мстить — не преследовать же ей каждого эффа во Вселенной. Нэрин по счастливой случайности смогла выжить тогда. Если бы не месторождение ксенона, находившееся неподалеку, ее давно не было бы в живых. Первая знала, что на Сиг’ф много этого газа, но не могла и подозревать, что этот факт однажды спасет ее. Почти половину ктайта она не могла оправиться от травм, а первую сотню триксов после ранения вовсе была без сознания абсолютно одна на планетоиде далеко от Центра.

Единственное, что она почувствовала, когда немного пришла в себя — боль. Не в силах даже дышать, она тщетно пыталась встать, но выносливости не хватало, чтобы просто приподнять голову и посмотреть, где именно находился ее корабль. Раны затягивались катастрофически медленно, а надеяться на помощь в незаселенной галактике было непозволительной роскошью. Лишь спустя время Нэрин удалось добраться до своего летательного средства и отправиться в галактику Си-Лэй, где другая Первая — Шерли, прославившаяся изобретением многих приборов для лечения и применением веществ, спасавших жизни многих Разумов, смогла помочь. Однако еще долгое время Нэрин терзали сомнения, кто посмел пойти на убийство одной из Первых.

Единственное, что могло выделить ее соперника среди других — необычный узор на маске, подобного которому Нэрин не встречала за триллионы ктайтов своего существования. Несомненно, этот узор являлся уникальным. Но маска была сделана из чистого вольфрама, как и наиболее распространенная во Вселенной одежда. Тем более, маску можно легко купить или продать, поэтому эта вещь была плохим доказательством.

Они стояли с Беном, тихо переговариваясь, почти не слушая, что обсуждали на иридиевой трибуне те, что обладали властью и богатством больше других. После наследника Ἧ-22 выступило несколько Разумов, как издали показалось лицо Минкспикса. Бен уже коснулся рукой плеча Нэрин; он собрался уходить, чтобы не подвергать подругу опасности, но Нэрин даже не обратила на него внимания.

«Опять этот Доблестный», — возмутился Бен, а через эйнс с изумлением заметил, как Первая медленно пошла ближе к трибуне, постепенно ускоряя шаг.

Маска. Этот узор забыть невозможно. И этот узор сейчас красовался на одеянии Минкспикса. Слишком много совпало: постоянное стремление Доблестного избавиться от Нэрин, принадлежность к эффам и… этот узор!

— Неужели это… он? — прошептала Первая едва слышно.

— Кто «он»? Что происходит, Нэн?! Нужно уходить отсюда!

Но Первая будто потеряла контроль, направляясь ближе к своему убийце. Сомнений уже не было. Ярость поглотила ее, но мысли стали яснее. Теперь понятно, почему Нэрин неосознанно чувствовала, что должна вступиться за галактику Амл, почему почти физически ощущала опасность, исходившую от Минкспикса, почему не доверяла событиям в Илиат в последнее время.

Интеллект Первых был наиболее развитым, но даже Примитивное смогло бы заметить закономерность. Доблестный, заполучивший должность Наблюдателя приблизительно сто четырнадцать тысяч ктайтов назад, старался вести себя скрытно именно в то время, когда узнал, что Нэрин удалось выжить. А его прозвище быстро подхватили остальные, хотя не скрывали сарказма, называя Минкспикса «Доблестным».

— Ты думал, что сможешь скрываться вечно?! — воскликнула Нэрин, не сводя глаз с лица Минкспикса. Она приближалась к Доблестному, хотя понимала, что пробраться сквозь толпу было слишком долго, тем более подозревала, что рутены могли находиться в ближайших галактиках, чтобы охранять Минкспикса, хоть пока их присутствие невозможно почувствовать. — Думал, я не узнаю, что это был ты?!

Ловким движением Нэрин выхватила родсп и выстрелила в Доблестного, заранее зная, что промахнется. Прицелиться с расстояния в несколько сотен рийтсов было нетрудно, но Первая побоялась задеть кого-либо из других Разумов — на трибуне находилось много существ. Как только родиевая пластина пролетела довольно большое расстояние, не встречая препятствий, а потом попала в один из экспонатов, послышались испуганные возгласы. Минкспикс, расталкивая всех с трибуны, поспешил спрятаться, хоть это было бессмысленно. Находившиеся рядом с Нэрин существа расступились, но никто не посмел напасть на нее и выхватить оружие.

— Тогда я дала тебе шанс, но не рассчитывай на подобное впредь! — голос Нэрин звучал особенно низко, что больше выстрела напугало некоторых Разумов. — Ты пытался убить меня! — эта фраза, больше похожая на жалобу или на нелепое оправдание, чем на обвинение, прозвучала слишком жалко, потому что Нэрин резко повысила голос.

Она вновь прицелилась, но почувствовала вдали приближавшихся рутенов, и стремглав побежала к кораблю, пробираясь в толпе и без того напуганных Разумов.

— Не дайте ей уйти! — вскричал Минкспикс, но находившиеся рядом существа замерли, не говоря ни слова.

Другие Разумы, стараясь оказаться подальше от Первой, не спешили преследовать ни ее, ни Бена. Первый побежал за Нэрин, постоянно оглядываясь. Он не понимал, что заставило подругу стрелять в Доблестного прямо среди толпы, еще и обвинять пантэйра в покушении.

— Скорее, Нэн! Рутенам нас не догнать, но лучше не стоит испытывать судьбу!

Бену показалось, что Первая не слышала его слов. Лишь спустя сотню эйнсов, когда они оказались на открытом пространстве вдали от других существ, Нэрин крикнула:

— Бери свой корабль, и летим в Рэйз!

Бен не понимал, почему скрываться от рутенов следовало именно в этой далекой от Центра галактике. Если бы у Нэрин была цель спрятаться на любой из малозаселенных планет, о своих намерениях она бы объявила потом, или вовсе не требовала бы от Бена следовать за ней.

«В эту галактику он точно не рискнет заявиться», — думала Нэрин, указывая состав газов на своем корабле, чтобы открыть дверь.

Едва Первая активировала двигатель и вновь оглянулась, будто ожидая, что Доблестный мог стоять прямо у нее за спиной, пришло голографическое сообщение от Бена. Оно было коротким: «Нам нужно на орбиту Сиг’ф…»

Уточнив координаты полета, Нэрин села в кресло. Ей уже не было страшно за свою жизнь, она тревожилась за Бена. Вспомнив о галактике Амл, Первая низко опустила голову. «Кто знает, чем закончится эта игра», — мысленно возмутилась она.

Теперь настал черед Бена негодовать. Он все понял, догадаться было нетрудно, гораздо сложнее теперь обеспечить Нэрин безопасность.

«Если он хотел ее убить, то почему не пытался вновь? — думал Бен. — Это странно даже для Минкспикса. Не сомневаюсь, что он побоялся разоблачения, и теперь старается чужими силами достичь своей цели».

Полет до планетоида был недолог, и когда корабли коснулись коричнево-черной поверхности Сиг’ф, Бен заговорил, встревоженно махнув рукой:

— Что нам теперь делать? Доблестный не простит подобного!

— Если все, что говорил Лью, правда, то нам незачем скрываться от Минкспикса.

— Нэн! Сейчас не время обсуждать сплетни, распространяемые вирнером, который только и делает, что собирает нарушителей Кодекса в одном здании! У нас есть проблемы поважнее!

— Ты даже не представляешь! — возмутилась Первая. — Речь идет о всех нас!

Бен наклонил голову, взгляд его глаз остановился на лице Нэрин, и та, заметив напряженное ожидание, тихо заговорила:

— Лью предупредил меня… — в ее черных глазах отражался свет умиравшей звезды, что из последних сил освещала Сиг’ф. — От Первых хотят избавиться.

— И как же? — недоверчиво спросил Бен. — Не обижайся, но это звучит как-то подозрительно… Если не сказать, нелепо.

— Но ведь ты не опровергаешь, что именно Доблестный чуть не убил меня прямо на этом планетоиде? — вспылила Нэрин. — Ты, как и любой из Разумных, объективно видишь факты! Поэтому объясню более подробно: ты сам отлично помнишь, что ради проверки информации о планах Минкспикса на Амл, я ограбила… вернее сказать, разрушила банк Z-01. Не правда ли замечательно, что на станции банка была установлена взрывчатка, обезвредить которую невозможно, а Зак был убит за считанные триксы после этого происшествия?

— Ты уверена, что его убили? — вкрадчиво спросил Первый.

— Уверена. На осколке корабля остались следы от родиевых пластин. Само летательное средство уничтожили, но от некоторых доказательств либо не захотели, либо не посчитали нужным избавиться.

— Все становится понятнее, — задумчиво прошептал Бен. — А если учитывать тот рассказ зоида…

— Как ты думаешь, он, как защищающий выполнение статей Кодекса… Если и зоид говорил, что влияние Первых хотят свести на нет, почему утверждал, что именно мы должны спасти Амл?

— Межгалактическое сообщество позабыло о Первых, но это не значит, что за нами не пытаются наблюдать. По крайней мере те, кто в этом заинтересован.

— И как нам действовать?.. Нельзя сеять панику, но Первые должны быть предупреждены.

— Ясно лишь одно, — по лицу Бена было видно, что он уже не питал надежд, — мы обязаны защитить Амл… Я знаю, ты собираешься отстаивать эту галактику любой ценой, хоть еще сама себе не хочешь в этом признаться. Знай, я с тобой.

— Спасибо… Но это слишком опасно. Ты — политик, тебе не следует рисковать. Возможно, тебя вновь смогут избирать пантэйром маленьких галактик.

— Минкспикс всячески пытается исключить меня из Илиат, и ты отлично это понимаешь.

— Значит… война?

— Выходит так, — огорчился Бен. — Война среди Разумных! Тем более, между разными видами! Кто мог подозревать, что когда-либо такое случится!

— У меня есть преимущество, — сказала Нэрин, внимательно рассматривая острые камни невдалеке. — Жажда мести. Неплохая мотивация, не правда ли?

— Нам потребуются деньги, я переведу все свои сбережения в материальный титан.

— А еще нам нужно оружие…

Вновь посещать клуб «На краю пропасти» было глупым решением, но только там Нэрин могла рассчитывать на сделку, которая точно не отслеживалась кем-либо из поддерживавших правопорядок. Первая настолько привыкла действовать в одиночку, что помощь друга казалась ей чем-то пугающим и на удивление странным. Теперь Нэрин действительно понимала, что, чувствуя опасность от Минкспикса, только и ждала, когда подтвердится информация об Амл, чтобы обрушить на пантэйра Глауз всю ярость. Защита жителей Амл, помимо благой миссии, служила отличным прикрытием. Так уничтожить Доблестного было проще и… благороднее. Она уже давала ему шанс, второй в подобном случае никто не даровал бы даже Примитивным.

«Если они хотят противостояния, они его получат!» — тихо сказала Нэрин, обращаясь к собственному отражению в металлической стене гостиной на корабле. Она думала уже не о Минкспиксе, а о всех других Разумах, что решили поспособствовать ослаблению Первых.

«Слишком много мы сделали, чтобы жить в мире, ожидая только преследований, прятаться и страшиться любого! Они позабыли, кто мы есть, но напомнить будет нетрудно! — думала рассерженная Нэрин. — Мы не дадим нескольким сотням ничтожеств вроде Доблестного уничтожить все, что было создано с начала Отсчета времени!»

Ώ-3 в определенный период немного изменяла свою орбиту, удаляясь от ближайшего светила, поэтому температура на ее поверхности падала. Из плотных облаков часть кислоты выпадала бесцветными или светло-желтыми кристаллами, довольно мелкими, из-за чего на поверхности Ώ-3 становилось труднее ориентироваться.

«На краю пропасти» был полон, поэтому, коротко поприветствовав Лью, Нэрин искала взглядом Нартла.

— Мне повезло: ты почти постоянно находишься в этом клубе, — сказала Первая вместо приветствия.

— Без подобных заведений было бы скучно, — ответил мэйз. — Разумам разных видов нужно где-то общаться, даже тем, кто не выносит присутствие своих сородичей.

— Меня интересует твой товар.

Серо-коричневая рука Нартла потянулась к небольшой статуэтке на краю постамента, на котором он сидел.

— Красивая вещица, не правда ли? — спросил он, повертев в руках прозрачную фигурку ваарнийки всего несколько сантирийтсов в высоту. Этот жест был сделан явно для того, чтобы отвлечь внимание, не столько Нэрин, сколько сидевших рядом Разумов.

— Что именно тебя интересует? — продолжил мэйз, изменив тембр голоса, чтобы большинство посетителей клуба не могли его услышать.

«Все, что можно купить», — подумала Нэрин, но, выждав пару эйнсов, произнесла:

— Только самое распространенное оружие. Смысла в распылителях поверхностно-активных веществ или источниках потока электронов у меня нет. Только родий, много родия.

— Вы, Первые, приспосабливаетесь к любым условиям. Естественно, в адекватных пределах. Родспы так же универсальны, как и ваши ксеноновые тела, поэтому уверен, ты не ошибаешься в выборе оружия.

Нэрин хотела возмутиться, что сейчас ей не до бессмысленных разговоров, но промолчала.

— Здесь десяток тысяч, — заявил Нартл, поставив на постамент небольшой прямоугольный контейнер темно-синего цвета, в котором находились пластины родия.

— Мне нужно больше, — предупредила Первая. На эйнс ей показалось, что она говорила с Неразумным. — Намного больше… И парочку родспов в придачу.

— Я думал, твое оружие раньше тебя не подводило.

— Так и есть. Я покупаю это не для себя, и вообще! — Первая, грозно прищурив глаза, выразила возмущение взмахом руки. — Ты слишком интересуешься тем, чего тебе знать не следует!

— Хорошо-хорошо, — мэйз жестом извинился. — Сколько именно родия тебе нужно?

— Не меньше тридцати пяти тысяч…

— У меня найдется все что угодно и в любых количествах, — похвастался Нартл.

— Я не поскуплюсь, — Нэрин слабо улыбнулась.

— Платишь черными слитками? — полюбопытствовал мэйз.

— Да, — ответила Первая, ее вид не выражал беспокойства, но Нартл все же насторожился.

— Нэрин, мы знакомы уже давно… Мне кажется, у тебя какие-то неприятности. Знаю, что это не мое дело, — объяснился мэйз, прежде чем Первая успела что-либо сказать в ответ. — Просто хочу предложить тебе то, что может пригодиться.

Мэйз что-то ловко достал из-под постамента. Это оказался маленький серый блестящий куб. Нэрин догадывалась, что там находилось, хотя ее предположения перечили здравому смыслу. Она с опаской протянула руку, и когда куб оказался на ее ладони, сконцентрировалась на информации от хемосенсоров.

— Этого не может быть! Поляризатор! Как?! — удивление было настолько велико, что Первая чуть не забыла о необходимости говорить на очень высоких частотах. — Ты просто так принес его сюда?!

— Я знаю, как обращаться с этими малышами, — пошутил Мэйз.

— Мне бы очень пригодился такой… Но поляризаторы стоят целое состояние!

— Для тебя — всего сотню тысяч титаном!

Нэрин не смогла скрыть искреннего удивления, когда услышала цену — за поляризатор не жалко было отдать и миллион. Это оружие считалось одним из лучших. С трепетом Первая открыла блестящий кубический контейнер и посмотрела на идеальную сферу, с легкостью помещавшуюся в руке. Поляризаторы хранили энергию и при необходимости могли выдавать ее точными порциями, равными энергии активации атома конкретного элемента. Получая эту энергию, атомы возбуждались, и связи в соединениях разрушались. Фактически это оружие не привносило никаких изменений в окружающее пространство, но необходимый объект мог быть уничтожен за долю эйнса. Существовала возможность настраивать поляризаторы на поражение соединений определенного элемента, а также выбирать радиус и интенсивность воздействия. При этом эффективность не зависела от размера цели, оружие одинаково действовало и на плазму, и на самые плотные металлы. Поляризаторы сейчас были особенно нужны, встречать Доблестного безоружной Первая не собиралась.

— Не уверена, хватит ли мне десятка таких… сфер, — сказала Нэрин очень тихо.

— Такое пригодится всегда, к сожалению, — констатировал мэйз.

Почти десятую долю трикса Нэрин провела в клубе, сидя за постаментом и задумчиво разглядывая пол. Память воссоздавала образ крошечной серебристо-белой полусферы, способной уничтожить целый астероид.

Оружие было одним из немногих изобретений, что не принадлежали Первым. Мало, но все же всегда во Вселенной встречались существа, кто жаждал обладать имуществом, славой, властью других. Оружие начали изготавливать нарушители Кодекса, причем действовали они так скрытно, что межгалактическое сообщество долго не могло пресечь это производство. Первые считали подобные разработки личным оскорблением, особенно Нэрин, ведь созданный ею универсальный двигатель лег в основу родспа. Поначалу Первые тревожились за другие виды, пытались направить их и защитить, но шли миллионы, миллиарды ктайтов, и Первые поняли, что это бессмысленно. Каждая особь была уникальной, и в этой уникальности порой таилась жестокость.

«Я тоже нарушитель Кодекса, — думала Нэрин. — Этим я бесславлю Первых. Если даже среди моего вида есть худшие представители, то стоит ли удивляться, что такое, только в более масштабных проявлениях, есть и у других… Нельзя винить целые галактики из-за преступлений единиц. Тем более, подобных Минкспиксу очень мало… Жаль только, что сейчас у них сосредоточена вся власть».

Нарушителей Кодекса было немного, поэтому оставались надежды, что Вселенную ждало хорошее будущее.

«Время… Самое удивительное. Оно идет, изменяя Вселенную, будто стирая и создавая заново ее края, чтобы оставлять Центр неизменным, — эта мысль вызвала у Нэрин улыбку. — Но если я действительно недостойна быть одной из Первых… Не моя вина, что мне пришлось встать на путь воровства. Они, другие Разумные, могут управлять своей жизнью как пожелают. Мы же, лишь полуживые по сути, делаем то, что должны, к чему нас тянуло еще до начала Отсчета времени. Поэтому у меня все же есть оправдание — неугомонность, мне присущая, не доведет до хорошего».

Первая даже пыталась представить: каково иметь конечный жизненный цикл, рефлексы и обучаемость, но получалось с трудом. Разум Первых был силен, но при этом далек от остальных.

Первые существа во Вселенной, первая революция такой формы материи, как жизни, первая ее попытка оформиться… И теперь оставалось другим судить, была ли эта попытка удачной или вовсе нет.

Мысли не давали Нэрин покоя, поэтому она не обращала внимания на посетителей клуба, пока одно существо не подошло совсем близко и не заговорило:

— Разум неизменен, как Центр Вселенной! Вернее, он и есть сам Центр!

Нэрин медленно перевела взгляд сначала на постамент, на котором стояла прозрачная фигурка ваарнийки — подарок от Нартла, — а затем на существо, находившееся рядом. Этот Разум был высок, почти полтора рийтса в высоту, нижняя часть его головы заострялась, а оранжевая чешуя — покрыта желтыми и зелеными пятнами. Одежда из вольфрама являлась доказательством, что это существо не было обделено деньгами.

— Я не в настроении беседовать с Разумом, — капризным тоном сказала Первая.

— Увидев Нэрин, я позабыл обо всем! — восторженно произнес скорее всего принадлежавший к аоддам.

— Мне нужен покой, — пожаловалась Нэрин, но когда заметила, что это странное существо вновь собиралось что-то сказать, громко возмутилась. — Лью! Что здесь происходит?! Пускают в клуб всех подряд!

Первая не собиралась конфликтовать, но напряжение и страх, копившиеся слишком долго, заставили ее действовать чересчур эмоционально. Никто из посетителей заведения не обратил внимания на возглас Нэрин, тогда как темно-серые глаза аодда резко изменили форму, став более уплощенными.

— Прошу аккуратнее выражать свои мысли, я тебе не «все подряд»!

— Жизнь тебе наскучила? — Нэрин не могла скрыть удивления, как резко изменился тон собеседника.

Первой вдруг стало интересно, чем закончится этот разговор. Вряд ли Минкспикс мог послать кого-либо из аоддов: эти существа были глупы в сравнении с наиболее распространенными видами Разумных. Тем более, Доблестный обеспечен рутенами более, чем достаточно. Поэтому, не ожидая опасности, Первая решила припугнуть это оранжевое существо и потянулась к родспу.

— Меня этим не удивишь, — сказал аодд, наблюдая за жестом Нэрин. — Я привык к родиевым пластинам, летающим в сантирийтсе от моей головы.

— И где же подобное считается обыденным? — спросила Первая с издевкой.

— В Abell 2039.

— Мне доводилось раньше посещать эту галактику, — на лице Нэрин появилась ухмылка.

— Тогда нарушения Кодекса превратили тебя в подобие Протеи, — аодд не стеснялся в выражениях, — иначе ты бы вспомнила меня.

— А мы знакомы? — улыбнулась Первая в ответ. Безграничная память не могла ее подвести, просто стоявшее рядом существо лукавило.

— Лично мне не доводилось видеть тебя раньше, но я известный грабитель, — сказал аодд не без гордости.

— Не мог бы ты напомнить свое имя, если оно у тебя есть, — Первую веселило это существо, настолько, что ее не смущала даже пренебрежительная манера разговора аодда.

— Меня зовут Изменчивым, — объявил собеседник.

— Я слышала подобное прозвище… Относительно недавно, меньше сотни тысяч ктайтов. Некто с таким прозвищем пытался выкрасть Неразумное, что жило в поместье Жуа-де-Грандьярде, — сказала Нэрин, не скрывая иронии. — А в основном этот нарушитель Кодекса довольствовался похищением материального титана прямо в банках. Увы, грабил немного.

— Все с чего-то начинают, — полушутя оправдывался Изменчивый.

— Наше знакомство — запоминающееся событие, — съязвила Нэрин, — но я предпочту поболтать со старым другом.

Она не смутилась, что так бестактно прервала разговор. Единственным желанием было получить у «старого друга» любую информацию об этом аодде.

— Лью, почему в «На краю пропасти» полно Протей?! — спросила Первая, удостоверившись, что нового знакомого не было поблизости.

— Ты об этом «Изменчивом»? Не скрою, многим посетителям не хочется видеть дилетантов в моем заведении, я же настроен более лояльно. Чем больше Разумов с разных уголков Вселенной, тем интереснее! — прокомментировал Лью не без восторга.

— Тебе известно что-то об… этом аодде?

— Прилетел с Abell 2039, промышляет мелким воровством. Ничего необычного в стенах моего клуба.

Нэрин улыбнулась, но шутка Лью ее не развеселила. Первая вдруг осознала: «А если Изменчивый увидел, как она покупала поляризаторы и большое количество родия?» Преследовать это существо было бессмысленно, поэтому Нэрин успокоила себя мыслью, что у нее имелись враги намного опаснее.

«Если я убью Доблестного сейчас, все закончится, еще не начавшись», — Нэрин быстро попрощалась с вирнером и пошла к своему кораблю. Большой контейнер, в котором находились родиевые заряды, мог привлечь ненужное внимание, поэтому она старалась вынести его незаметно.

Нэрин в малейших подробностях вспомнила планетоид А-0754, где жил Минкспикс. Темно-серая поверхность, кратеры и необычный угол оси вращения создавали образ негостеприимного места даже при отсутствии там Доблестного. А за последние триксы на этом планетоиде рутенов стало больше, чем кратеров. Первую терзало желание полететь в Глауз и уничтожить Доблестного в его же галактике, но на такой необоснованный риск не пошла бы даже Протея. Сидя в кресле в гостиной, Нэрин вновь принялась рассматривать поляризатор.

Она подозревала, что ей придется долго скрываться, поэтому подумала об одном Разуме, который почти двадцать тысяч ктайтов должен ей пару миллионов. Напомнив об этом должнику и потребовав всю сумму материальным титаном в кратчайшие сроки в голографическом сообщении, Первая очень удивилась, когда ответ пришел всего через сотню эйнсов: «Я готов отдать черными слитками. Прилетай на окраину Окор через трикс. Туда, где будет проводиться Полет Ктайта. В толпе легче затеряться».

Эта идея сразу не понравилась Нэрин, но отказываться было поздно. Если бы не слухи вирнера Лью, она бы и не вспомнила об этих двух-трех миллионах титаном. Шэга, одного из зет, Нэрин считала хорошим знакомым, ему можно было доверять. Настораживало лишь место встречи: в самом Центре, еще и на мероприятии, где будет огромное количество Разумов, а, следовательно, и обеспечивавших выполнение статей Кодекса. Как ни странно, материальный экземпляр Кодекса пока не восстановили, будто он и не был нужен.

«Я в любом случае не стала бы отсиживаться на краю Вселенной», — тихо сказала Нэрин, указывая маршрут до галактики Окор.

В честь события в малозаселенной системе этой Центральной галактики было сооружено несколько огромных космический станций, где собирались зрители Полета Ктайта. Проводилось это соревнование на летательных средствах, напоминавших космические корабли, только имевших относительно небольшую скорость. Принять участие мог любой Разум, кто не был ограничен в финансовых средствах. Полет не считался хобби или профессией, а имя победителя оставалось неожиданностью до последнего эйнса. Полет Ктайта собирал миллионы зрителей, поэтому прилететь в ту часть звездной системы, где проводились соревнования, было довольно сложно: кораблю приходилось маневрировать среди других летательных средств.

Посещать станцию разрешалось лишь за большую сумму — пятьдесят тысяч титаном. Но Нэрин была предупреждена в голографическом сообщении, что Шэг ждал ее там и заблаговременно оплатил пребывание.

Облаченного в вольфрам зета она увидела издали, едва ее корабль коснулся станции, представлявшей идеально круглый диск темно-синего цвета. Там было разрешено отставить корабли на время ожидания Полета. Присутствие рутенов не обнаруживалось, подобные случаи всегда настораживали Первую. Слишком подозрительно, что на подобных мероприятиях не было ни одного обеспечивавшего выполнение статей Кодекса.

Посадить относительно большой корабль среди остальных было несложно, а вот пробираться в толпе, зовя зета по имени, Нэрин отнюдь не доставляло удовольствия.

— Почему ты выбрал именно это место? — рассерженно спросила Первая после короткого приветствия. — Где-нибудь на краю Вселенной было бы безопаснее…

— Здесь на нас точно не обратят внимания, — объяснил Шэг таким тоном, будто Нэрин относилась к Примитивным существам.

— Просто отдай мне мои деньги, — полушепот заглушали громкие звуки: некоторые корабли при посадке царапали корпусами титановую поверхность станции.

— Здесь — три миллиона, — с неким разочарованием зет передал черные слитки. — Можешь пересчитать, если мне не доверяешь.

— Я не настолько глупа, чтобы сразу не заметить количество предметов, тем более, такое небольшое, — голос Нэрин прозвучал гневно.

— Без обид, — зет поднял руки ладонями вверх, а затем перевел взгляд на стоявший неподалеку темно-красный корабль. — Я тоже не Примитивное, поэтому понимаю, что мы не настолько дружны, чтобы ты давала мне денег в долг, не требуя благодарности. Поэтому прими это.

Он показал Нэрин небольшую светло-фиолетовую пластинку и ждал, пока она ее заберет.

— Это… возможность участия? В Полете Ктайта? — догадалась Первая.

— Я хотел проверить свой навык, — признался зет, — но решил, что тебе это будет нужнее, твоя помощь очень важна для меня. Подобные Пластины участников стоят двести тысяч титаном. Мне кажется, этого достаточно, чтобы мы были в расчете.

— Спасибо, — Нэрин не знала, что делать. Ей очень хотелось быть причастной к этому мероприятию, но появиться на публике среди миллионов существ — это слишком.

— Ну же, решайся, — ободрил ее Шэг. — Здесь нам с тобой нечего боятся: рутены далеко, а половину участников Полета тоже не брезгуют нарушением некоторых статей Кодекса.

— Звучит заманчиво, — улыбнулась Первая. — Будешь наблюдать за мной во время Полета?

— Не сомневайся, — ответил Шэг. — Но тебе стоит поторопиться, Полет начинается через полторы тысячи эйнсов.

Еще раз поблагодарив зета, Нэрин направилась к центральной части станции. Там, в отсеке ниже, под плоской частью сооружения находились летательные средства, предназначенные для участников. Небольшое квадратное отверстие в полу светилось тусклым белым светом, а когда Нэрин наклонилась и положила на него полученную от Шэга пластину, свет приобрел голубоватый оттенок.

Плавно треугольный люк в полу открылся, Первая не стала медлить и поспешила спуститься вниз по выемкам в наружном корпусе станции. Каждый корабль находился под защитой титановых перегородок, автоматически отворилась дверь, где стояло летательное средство, что соответствовало купленной Пластине участника.

«Номер семнадцать!» — с восхищением заметила Нэрин, когда подошла к имевшему удлиненную форму кораблю. Мелкие треугольные конструкции в его задней части легко регулировались, позволяя быстро изменять направление полета. Первая подошла и осторожно погладила корпус корабля, на котором пересекались полосы красного, белого и фиолетового цветов. Двигатель этих летательных средств был универсальным, только отрегулирован так, что развить скорость, даже сотую часть теневой, было невозможно, во избежание опасных ситуаций среди участников Полета.

«Не все, что я создала, испортили, — думала Нэрин о родспах и других видах оружия. — Мои изобретения нетрудно модифицировать во благо».

Время прошло незаметно, поэтому, когда осталось всего две сотни эйнсов до начала, Первая коснулась прозрачного люка в передней части украшенного полосами летательного средства и, когда он открылся, забралась внутрь. На корабле было довольно тесно, не больше квадратного рийтса площади, поэтому Нэрин поспешила сесть на невысокий титановый постамент и осмотреть систему управления.

Требовалось регулировать скорость полета силой нажатия на черную матовую панель со встроенными необходимыми сенсорами. Способ передачи информации корректировался для представителя любого вида, поэтому на панель некоторые не нажимали вовсе, управляя летательным средством иначе. Для тех, чьи крепкие покровы могли выдержать прикосновение титана, указывать направление нужно было посредством нажатия в определенную область на круглом диске. Центр совпадал с местоположением корабля, а окружающее пространство проецировалось на этот диск так, что указание приблизительного направления полета не требовало особых навыков. Состав внутренней среды на летательном средстве возможно подобрать самостоятельно — это входило в стоимость участия. Но только пока корабль находился в отсеке станции.

Когда до вылета оставалось тридцать эйнсов, округлый люк под летательным средством открылся, и Нэрин, мягко нажав на черный диск, направила корабль к месту начала Полета. Все участники — их было сто четырнадцать — ждали, когда на космической станции большой сферический светильник поменяет цвет с красно-фиолетового на ярко-голубой. Это происходило за считанные эйнсы, поэтому едва лучи света нужной длины волны озарили поверхность станции, все двигатели были активированы. Полет начался.

Нэрин не участвовала прежде в Полете Ктайта, поэтому наблюдение за началом гонки из корабля участника произвело неизгладимое впечатление. Летательные средства развивали небольшую скорость, около тысячи рийтсов за эйнс, поэтому преодолеть большое расстояние за Полет не было возможным. Однако на такой маленькой скорости не активировались системы, обеспечивавшие маневрирование среди материи, поэтому всегда существовал небольшой риск столкнуться с другим кораблем или поверхностью планетоида.

Первая с уверенностью управляла кораблем. Прошло всего сорок эйнсов, а некоторые участники уже выбыли — один понял, что не сможет долго концентрировать внимание и сдался; другой не рассчитал скорость и вышел из зоны Полета, чуть не задев корабль одного из зрителей. К счастью, никто не пострадал.

Даже для Высших участие в подобных соревнованиях считалось сложным навыком, поэтому Нэрин переполняла гордость: ей так легко удалось приспособиться. Она находилась в середине группы, поэтому оглянулась и прислушалась к хемосенсорам, чтобы предположить возможные действия участников. Улучив момент, Нэрин обогнала одного эгзолло. У нее получилось быстро нагнать остальных, и всего через сотню эйнсов после начала Полета она уже была двадцать третья.

«Хорошо, что никто не видит соревнующихся, — подумала Первая. — Иначе никто не потерпел бы меня на Полете. Зрителям известен лишь номер семнадцать».

Оставалось чуть больше половины пути, когда Нэрин увидела, как несколько участников резко сбавили скорость и заметно отстали. Это ее удивило, все внимание она направила к органам чувств. Предположение, что эти существа — нарушители Кодекса, подтвердилось, когда Нэрин ощутила три корабля с рутенами, следовавших за ее летательным средством на огромной скорости. Они могли догнать ее всего через десяток эйнсов. Первая установила максимальную скорость, но ее было катастрофически мало, чтобы оторваться от преследователей.

«Мой личный корабль способен выдерживать нагрузки большие, чем летательные средства рутенов. Но сейчас у меня нет преимуществ!» — Нэрин упала на пол и сжала пальцами титановую пластину, защищавшую двигатель, который находился в задней части космического средства. Опасность была настолько велика, что Первая даже не чувствовала боли, когда царапала титан.

«Их корабли подобны летательным средствам участников — они не развивают даже субтеневую скорость, — от этой мысли на лице Нэрин появилась улыбка. — Значит, я делаю все правильно! Следует только перенастроить двигатель!»

Разгерметизировать задний отсек оказалось просто, и всего через три эйнса Первая изучала взглядом двигатель. Переключить его на теневую скорость было возможно, однако системы управления летательным средством отключатся — корабль будет ориентироваться только по нахождению материи рядом, чтобы не столкнуться с ней.

Едва Нэрин коснулась металлической обшивки, все вокруг озарило ультрафиолетовое излучение. Надеясь, что в кораблестроении ее пока никто не превзошел, Первая еще раз взглянула на двигатель. Оставалось всего шесть эйнсов, чтобы исправить его. Было необходимо разобрать его часть, чтобы добраться до аварийной системы перехода на теневую скорость. Так устроены все корабли, конструируемые во Вселенной. Рассчитывая, что этим свойством наделено и это летательное средство, Нэрин стала быстро отламывать пластины на выступающей части двигателя — аккуратно разбирать его не хватало времени. Когда была нарушена целостность внешней защитной оболочки, ультрафиолетовое свечение стало еще интенсивнее.

«Я знаю, что так делать нельзя!» — нервничая, Первая крикнула, обращаясь к куску металла.

Всего через эйнс, когда рутены были уже близко — Нэрин чувствовала это — в ультрафиолетовых лучах на фоне титана выделялась тонкая проволока из висмута. Обрадовавшись, что ее разработка осталась неискаженной, Первая с силой сжала эту проволоку, разломав на части.

Двигатель вмиг перешел на теневой режим, Нэрин определила это, посмотрев в люк в передней кабине. Быстрее любого вида излучения, что за прозрачным люком не было видно ничего, кроме кромешной темноты, корабль Первой летел в неизвестном направлении. Теперь она была уверена — от рутенов удалось скрыться, вот только другая, более важная проблема, не давала Нэрин расслабиться.

Теперь управлять летательным средством было невозможно. Экстренный переход на теневой режим не поддерживал столь большую скорость долгое время, и Первая не знала, когда именно корабль должен был затормозить, а система маневрирования — отключиться. Момент этого самопроизвольного смена режимов нельзя пропустить, чтобы успеть самостоятельно направить корабль подальше от планет или звезд. Предположить, где именно корабль остановится, посреди межгалактического пространства или всего в сотне тысяч рийтсов от звезды, также невозможно.

На теневой скорости плазма могла повредить корпус, поэтому система выбирала безопасный путь. В то время как на на малой скорости — максимальной разрешенной для Полета — плазма и газ были не так опасны, однако даже небольшая поломка летательного средства была недопустима, особенно далеко от Центра.

Почти пятую часть трикса Нэрин провела в напряженном ожидании — каждый эйнс корабль мог перейти на другой режим полета. Вдруг яркий свет проник в небольшой передний отсек. Первая отреагировала, резко свернула вправо, пытаясь не столкнуться с громадной звездой. Система управления откликалась медленно. Еще один поворот в пространстве — и Нэрин пролетела в рийтсе от поверхности небольшого лишенного атмосферы планетоида. Его темно-серый грунт, пестривший мелкими осколками фиолетовых, голубых и зеленых минералов, мелькнул за прозрачным люком. Следующий маневр оказался менее удачным: Первая пыталась увернуться от астероида и не успела снизить скорость, когда рядом будто из ниоткуда появилась небольшая темно-зеленая планета.

Очень плотная атмосфера немного притормозила полет, за долю эйнса Нэрин указала направление, чтобы корабль не ударился о твердую кору планеты, а лишь слегка задел ее. Первая не смогла устоять на ногах; летательное средство сильно подпрыгнуло после экстренной посадки.

Нэрин ударилась о корпус, расцарапанные титаном руки спустя время отозвались болью, поэтому она не спешила покидать корабль, чтобы осмотреться. Первая обратила внимание на систему управления — черный диск не был поврежден, что не могло не радовать. Только через десятую долю трикса подобный двигатель можно было вновь переводить в экстренный режим, но, если указать верное направление, вероятность вернуться в Центр или его окрестности очень велика.

Собравшись с силами, Нэрин встала и нажала на люк, чтобы выбраться из летательного средства. Атмосфера почти полностью состояла из паров азотной кислоты, а поверхность планеты была очень ровной, даже слегка блестящей, и напоминала отполированный темно-зеленый минерал.

«Главное, что рутены меня не найдут», — успокоила себя Первая, оглядываясь по сторонам.

Она оказалась очень далеко от Центра: здесь присутствовал слабый звездный ветер, вокруг находилось огромное количество астероидов, а почти все соседние планеты относились к газовым. Подобного в Центре не встречалось. Газовые планеты, вовсе отсутствовавшие в Центре и окрестностях, были пригодны для существования лишь некоторых видов.

«Где же я? — спрашивала Нэрин сама у себя. — Я не помню никаких планет, подобных этой… Куда меня принес этот корабль?!»

По воле случая она оказалась рядом с другой большой планетой. Нэрин осмотрела повреждения корабля: нижняя часть корпуса была поцарапана, а в двух местах от столкновения остались глубокие вмятины.

Это летательное средство предназначалось только для применения на Полете Ктайта, поэтому, чтобы модифицировать двигатель, требовалось время. Все равно возвращаться в Центр было небезопасно, а сделать маленький корабль полностью управляемым довольно сложно. Для начала Нэрин решила добраться до соседней планеты, чтобы проверить работу систем. На двигатель, изуродованный, полуразобранный, Первая смотрела с жалостью.

Двигатели кораблей, также служившие источниками энергии, были универсальны. Принцип их работы довольно прост, но конструкция сложна в исполнении. Теневая энергия была повсюду во Вселенной, окружая материю. При попытке разделения этой энергии с материальными частицами, последние начинали в непредсказуемом направлении вращаться вокруг своей оси, с невероятной скоростью, что ни одно существо не могло это заметить.

Один такой источник мог быть любых размеров, что позволяло использовать вращение турбин в разных целях. Изначально Нэрин создала его как двигатель для путешествий между галактиками. Другой Первый смог приспособить ее изобретение для всех существующих приборов. Спустя триллионы ктайтов, нарушители Кодекса, желая создать оружие, тоже не стали пренебрегать творением Нэрин. Светильники, корабли, родспы, голографические приемники и вычислительные устройства — предшественник всего этого сейчас находился в исцарапанных руках Первой.

Она осторожно отсоединила его от титанового корпуса и внимательно осмотрела. Для конструирования основной части источника энергии был необходим любой тяжелый метал, но наиболее применяемым стал осмий. Чтобы привести материю в движение, необходимо создать идеальный вакуум внутри пустой сферы. Нэрин с улыбкой вспомнила, как трудно было осуществить подобное в первые сотни триксов существования Живых так таковых. Тогда не было ни инструментов, ни лабораторий. Возможно, именно поэтому первый созданный ею корабль сломался через считанные триксы. Второй по счету образец — ее постоянное жилище — сейчас находился на космической станции в Окор.

Чем меньше теневой энергии, тем легче ее было отщепить, поэтому двигатели производили только в Центре, в идеале — на орбите Алат. На краю Вселенной сделать это труднее в разы. Осмиевая вращающаяся часть двигателя соединялась с внешней оболочкой из того же металла, вовлекая ее в движение. Скорость вращения была настолько огромной, что почти без ее потерь корабль перемещался в межгалактическом пространстве, буквально рассекая небольшими вращавшимися лопастями среду из очень разреженных газов, присутствовавших повсюду. Теоретически материи не было только за Сверкающим Пределом.

Вручную исправляя дефекты формы двигателя корабля номер семнадцать, Первая страдала от мыслей, что ее терзали. Больше всего Нэрин интересовало, как рутены оказались на специальных кораблях Полета; почему Шэг был так щедр, что отдал свою Пластину участника; и стоило ли вообще возвращаться в Центр. Но тревога за Бена пересиливала остальные чувства. Сомневаться не приходилось, что Доблестный уже начал охоту. И целью вряд ли была одна Нэрин.

Установив двигатель на прежнее место, она направилась к системе управления летательным средством. Чувствительность приборов не была отменной, но перемещаться со скоростью, в миллиарды раз меньше теневой, оказалось вполне реально. Единственный минус — параллельно не работала система сканирования материи, а Нэрин уже на собственном опыте знала, что в этой звездной системе чересчур много астероидов.

«Нужно просто полететь на соседнюю планету, а потом вернуться в Центр на теневой», — размышляла Первая. Она плохо понимала, зачем ей нужно было тратить время на перемещение в пределах системы этой звезды, но будто чувствовала, что неподалеку находилось нечто очень важное. Первая явно ощущала много титана на соседней планете, и не сомневалась, что это были другие корабли. Вот только вопрос, кому они принадлежали, внушал недоверие к этой затее.

Времени на сомнения неоставалось, поэтому Нэрин поспешила к своему полосатому летательному средству и активировала двигатель. Система управления откликалась на нажатия даже дольше, чем прежде, поэтому Первой пришлось запастись терпением.

Корабль летел медленно, поэтому коснулся мягкого грунта соседней планеты только через тридцатую долю трикса. Здесь тоже была плотная атмосфера из аммиака. Маленькие, но плотно расположенные друг к другу аммиачные озера покрывали почти всю планету.

«Здесь точно есть титан, — прошептала Нэрин, открывая люк. — Но он… где-то далеко, на дне озера».

Погружаться в жидкий аммиак не хотелось. В надежде отыскать корабль какого-нибудь Разума — у Примитивных не могло быть космических кораблей, тем более из титана — Нэрин подошла к краю самого большого озера, невдалеке от арендованного Шэгом летательного средства. Сделав всего шаг, Первая заметила, как неприятно было ощущать аммиак кожей. Оттолкнувший от берега, она прыгнула вперед и через эйнс уже находилась в слое жидкости. Ее тело из ксенона, очень тяжелое, сразу оказалось на дне — разность плотностей аммиака и ксенона впечатляла.

Идти по дну приходилось быстро, аммиак сильно преломлял звездное излучение, поэтому с помощью зрения определить расстояние было довольно трудно. Рельеф отличался разнообразием: хребты и ровные участки соседствовали с глубокой впадиной длиной около трехсот рийтсов.

Нэрин чувствовала, что именно в этой впадине был сконцентрирован весь титан. Отталкиваясь и медленно опускаясь на дно, Первая спешила. Передвигаться оказалось легко, необычно, а иногда и забавно.

Противоположный склон не был таким крутым, на одной небольшой террасе Первая увидела что-то быстро передвигавшееся. Пересечь впадину в десяток рийтсов оказалось трудной задачей, особенно с таким слишком большим весом для этой планеты, как у Нэрин. Оттолкнувшись изо всех сил от твердой алюминиевой породы, Первая медленно опустилась в жидкости и оказалась там, куда и хотела попасть.

Вблизи она увидела и почувствовала, что движущимся объектом было живое существо. Полусфера почти два рийтса в диаметре плавно переходила в короткое цилиндрическое туловище, заметить которое непросто, и оканчивалась тысячами гибких тонких конечностей. Неясно, обладало ли это существо способностью распознавать электромагнитные волны, но Нэрин отчетливо видела, что его тело было светло-синим. Первая не знала, было ли это Живое Разумным, но заранее пожалела, что не взяла трансформатор.

— Что это за галактика? — спросила она.

Первые владели способностью издавать звуки вне зависимости от среды вокруг, отдельно от потребления газообразного кислорода. Но слышать свой голос в жидкости было непривычно — из-за слишком высокой интенсивности колебания волн аммиак ощутимо давил на тело.

Светло-синее существо не отреагировало; Нэрин уже подумала, что оно относилось к Примитивным или Неразумным, как житель этой планеты медленно направился к небольшой выемке в горной породе и достал трансформатор.

«И как я не смогла почувствовать тантал?» — удивилась Первая.

Разум быстро отдал трансформатор Нэрин, и активировав его, она услышала:

— Разум неизменен, как Центр, — поприветствовало существо. — Необычно видеть одну из Первых на Рэйэ.

— «Рэйэ»? — поинтересовалась Нэрин. — Это название этой галактики? Разум расскажет мне?

— Так называется эта планета. А Первая находится в галактике Амл.

Нэрин очень удивилась, узнав, что волей случая оказалась именно в той части Вселенной, о которой была наслышана в последнее время. Найти подтверждение словам зоида о планах Минкспикса здесь намного проще.

— Как Первая сюда попала? — спросило существо.

— Меня преследовали, и я была вынуждена лететь в неизвестном направлении, пока экстренно не посадила корабль на соседнем планетоиде, — честно ответила Нэрин.

— Кто мог преследовать Первую? — по интонации звуков, издаваемых этим существом, было трудно понять, какие эмоции оно испытывало.

— Минкспикс, прозванный Доблестным! Точнее, не он сам, а его рутены.

— Рутены из Центра часто посещают нашу галактику, — сказал Разум.

Нэрин насторожилась: «Неужели Доблестный осмелится начать войну?!» Первая находилась в замешательстве; больше всего ей не нравилось отсутствие достоверной информации о том, что за существо общалось с ней. Разумных видов было очень много, но память Первых никогда не подводила. Как оказалось возможным, что о существовании этих Разумных Нэрин не знала?

— Разум расскажет мне о Минкспиксе? — просьба Нэрин прозвучала искренне.

— В Амл часто видят рутенов из Центра, — существо подтвердило ранее сказанное. — Они направляются сюда на кораблях… на целый сотнях. При этом не посещают ни одну планету, наблюдают издали. Правители Разумных в Амл недовольны происходящим. Пантэйр нашей галактики жаловался политикам Илиат, и не раз… Но пока все безрезультатно: рутены «случайно» пересекают галактику Амл чуть ли не каждый десяток триксов.

— Почему Илиат не реагирует? — возмутилась Первая. Но ее вопрос остался без ответа — все и так было очевидно.

Так далеко от Центра могло происходить что-угодно. Минкспикс не ошибся в выборе, где именно следовало незаконно распространять свою власть.

— Первая хочет вернуться в Центр? — спросило существо.

— Не сейчас, — только после этих слов Нэрин поняла, что даже не знала имени своего собеседника. — Прошу простить меня, я не спросила раньше… У Разума есть имя?

— М-Тау, — ответило существо. — Но это не имя. Нас зовут так, какой образ жизни мы ведем. М-Тау — название для тех, кто любит подниматься к поверхности и вновь возвращаться, следя за всем происходящим.

— Очень красивый обычай, — прокомментировала Первая, пытаясь показаться любезной, хотя рассказ о таком присвоении имен ей вовсе не понравился.

— Первую зовут Нэрин? — последовал очередной вопрос.

— Да, так нарекла я себя еще до начала Отсчета времени.

— Р-Киз, правитель Рэйэ удивится, когда узнает, что Первая посетила нашу планету.

— Я не хочу, чтобы мое пребывание здесь было тайной для вида, к которому принадлежит М-Тау, — призналась Нэрин. — Во Вселенной начинается что-то… что нарушает не только Кодекс, но и противоречит здравому смыслу и понятию жизни как таковой. Я не хочу создавать на Рэйэ дополнительные проблемы.

— Наш вид, Р-Нат, один из трех Разумных в Амл, — неожиданно существо начало свой рассказ. — Кроме Разумов, даже Протей нет в Амл. Р-Нат не могут жить там, где нет аммиака, поэтому мы редко посещаем соседние галактики и звездные системы без особой нужды. Остальные два вида Разумных зачастую путешествуют в ближайшие скопления, но Центр для всех нас недоступен.

— У этого есть какие-либо нестандартные причины? — спросила Нэрин.

Она знала, хотя из этого не делали тайну, что Разумы, жившие далеко от Центра, редко бывали в нем. Для подобных полетов нужны самые качественные корабли, стоившие невероятно дорого. А купить жилище на какой-либо планете или космической станции в Центральных галактиках не разрешалось существам из других уголков Вселенной. Это могло показаться несправедливостью, но в подобных ограничениях была необходимость: любой Разум предпочел бы жить в Центре, а его коренным жителям приходилось бы покидать собственные звездные системы или даже галактики.

— Нет… Ничего, что нарушало бы принятые порядки во Вселенной.

— Я могу посетить Р-Киз? — вкрадчиво спросила Нэрин, почти не надеясь на положительный ответ.

— Сомневаюсь. Встречи нужно оговаривать заранее. Тем более, Р-Киз всегда занят.

— Это очень важно! — настаивала Нэрин. — Не хочу показаться подозрительной, но у меня есть информация… пока не до конца подтвержденная. Это касается Минкспикса и Амл.

— Пантэйр Амл всегда настроен на обсуждение, — сказало существо.

— Тогда я должна отправиться к нему, — издавать звуки в среде жидкого аммиака было настолько тяжело, что Первая мечтала лишь о том, чтобы вновь оказаться на поверхности.

Вскоре Нэрин узнала, что правитель другой планеты, населенной Разумными, тоже хотел встретиться с пантэйром Амл. Ссылаясь на занятость пантэйра, М-Тау посоветовало не спешить идти на аудиенцию.

«Я могу дождаться, — думала Первая, — но будет ли медлить Доблестный?»

Лететь на соседнюю планету Нэрин следовало одной, повезло, что житель Рэйэ любезно предложил свой корабль.

Все постройки на Рэйэ находились у дна аммиачных озер. Первой было трудно добраться туда. На этой планете построено очень мало зданий, и все сконструированы из алюминиевой породы, поэтому Нэрин не могла их издали различить с помощью хемосенсоров. На дне озера стояло несколько кораблей, принадлежавших М-Тау и заполненных аммиаком.

— Благодарю за помощь, — сказала Первая.

— Разум будет как Алат, — попрощалось М-Тау.

Тускло-серое летательное средство не было просторным. Как только Нэрин активировала двигатель и на небольшой скорости покинула атмосферу Рэйэ, она уменьшила содержание аммиака на корабле — находиться в жидкости уже не хватало терпения.

Соседняя звездная система считалась относительно небольшой даже для пространств, далеких от Центра. Нэрин удивлялась, как могла не знать о существовании такого прекрасного светло-голубого светила.

Система «Светлых Спутников», как она называлась, была домом для двух видов Разумных. Большая планета, являвшаяся целью короткого путешествия Первой, называлась Ξε-14. Нэрин восхитилась увиденным издали: рядом с яркой оранжево-коричневой планетой находился светло-фиолетовый спутник. Он так хорошо отражал свет, что был похож на крохотную звезду. Подумав, что свое название эта система вполне оправдывала, Нэрин увеличила скорость, и через долю эйнса корабль уже коснулся грунта Ξε-14.

Планета изобиловала скалами, острыми и неровными, а небольшие черные воронки равномерно покрывали почти все равнинные территории. Условие здесь были комфортными для большинства Разумов: слабое движение газов в атмосфере, разнообразие элементов, оптимальное притяжение и температура порядка сотни шейтов. Плохо сформированная атмосфера почти не преломляла свет, поэтому сиянием далеких звезд можно было любоваться даже днем. Спутник, название которого Нэрин пока не знала, виднелся на горизонте.

М-Тау должно было сообщить о прибытии Первой на Ξε-14, поэтому она не спешила искать Разумных. Когда Нэрин прислушалась к хемосенсорам, то не поверила ощущениям: все металлы в коре этой планеты находились в равных количествах. Первая присела и коснулась ладонью грунта, чтобы удостовериться. Единственным изменением, которое она смогла почувствовать, стало приближение большого количество бериллия. Такой, сидевшей на небольшом камне, ее и застали Разумы Ξε-14.

Эти существа, с тонкими полыми конечностями, были ростом в два рийтса. Большие фасеточные глаза занимали почти половину лица, кожа покрыта мелкими чешуйками, а две пары крыльев переливались в свете С’фат. Оранжево-коричневые покровы не только цветом, но и текстурой напоминали грунт Ξε-14, будто существа являлись его продолжением, из-за чего одежда из вольфрама казалась частью далекой галактики и совсем не подходила.

Поверхность планеты казалась пустынной, поэтому пятеро Разумов, появившиеся так быстро, немного удивили Нэрин. Одно существо немного обогнало остальных, а потом резко остановилось в рийтсе от Первой и заговорило на ее языке:

— Разум неизменен! Это честь для нас, что создательница кораблей посетила Ξε-14!

Нэрин была немного смущена упоминанием о былых заслугах, поэтому с улыбкой сказала:

— Это честь для меня — видеть такую прекрасную планету, населенную Разумными!

Первая удивилась, что даже так далеко от Центра уровень цивилизации был очень высок.

— Наши соседи с Рэйэ сообщили об экстренной остановке Первой в галактике Амл… Разуму требуется помощь?

— Спасибо, нет, — ответила Нэрин. — Корабль мне одолжило М-Тау с Рэйэ. Больше я ни в чем не нуждаюсь.

Она стояла, внимательно изучая существ взглядом, а потом, махнув рукой, продолжила:

— Догадываюсь, что Разумам интересно, почему я тороплюсь к пантэйру Амл… Я не хочу тайн, поэтому скажу: мне следует обговорить… некоторые действия Минкспикса Доблестного.

— Об этом не любят упоминать, — тихо заговорило другое существо, — но многих настораживает подобное поведение рутенов Центра.

— Пантэйр все решит, — уверенно проговорил тот Разум, что стоял ближе всего к Нэрин. — Если Первая желает, она попадет к пантэйру. Только следует дождаться правителя Ξε-14 — Пикватр.

Нэрин согласилась, будто у нее был выбор. Пикватр, как звали обладавшего властью на этой планете, ничем не отличался от сородичей, даже узорами на вольфрамовой одежде. Это существо приближалось — Первая увидела, что представители этого Разумного вида могли очень быстро перемещаться, используя крылья.

— Разум неизменен, как Центр Вселенной! — поприветствовала его Нэрин.

— Не знал, что когда-нибудь встречу Первую на Ξε-14!

— Давайте не будем медлить, — Нэрин старалась, чтобы тон ее речи не показался слишком дерзкими. — Я рада видеть Пикватр, о подобном я не могла и мечтать! Но времени у нас немного.

— Кому, как не Первой, знать цену времени, — не обидевшись, сказал правитель Ξε-14.

Как сообщили пятеро приближенных Пикватр, пантэйром Амл был власть имущий на Таурл’Ис — спутнике Ξε-14.

— Первой следует быть осторожной, — предупредило одно существо. — Таурлами быстро овладевает ярость, если им что-то не по нраву.

О пантэйре Амл все отзывались очень хорошо, утверждая, что общество таурлов считало его лучшим из правителей, когда-либо существовавших. На Таурл’Ис жители Ξε-14 полетели отдельно от Нэрин, но ее это не пугало. Здесь, далеко от Центра, она верила, что недоброжелатели не могли ее найти. Первая не забывала о Шэге, чувствуя, что появление рутенов на Полете частично или полностью было его «заслугой».

Через десяток эйнсов Нэрин и сопровождавшая ее делегация уже прибыли на спутник Ξε-14. Таурл’Ис обладал великолепием, сравнимым с красивейшими планетами Центра. Атмосфера спутника была очень тяжелой, состояла в основном из криптона и аргона. Здесь, как и на Ξε-14, находились почти все элементы, только количество радиоактивных изотопов превышало в разы. Разнообразные оттенки голубого, фиолетового и розового соединялись в цвете неба, что делало пустынный Таурл’Ис похожим на сферический светильник, который знаменовал начало Полета Ктайта.

Их уже ожидала группа из нескольких десятков таурлов. Они были маленькие, не больше десяти сантирийтсов, и отличались друг от друга цветом короткого очень пушистого меха. Розово-фиолетовые оттенки подразделялись на восемь основных групп, что являлось признаком наличия различных веществ, кодировавших наследственную информацию.

Половое размножение было свойственно совсем немногим видам, но при этом даже некоторые Высшие причисляли себя к определенному классу исходя из закономерностей передачи наследственности. Первые тоже, хоть и не могли иметь потомство, разделялись на два пола — хоть это было абсолютно условно. Нэрин не догадывалась, почему именно так происходило. У них, «полуживых», отсутствовало понятие наследственности как таковое, но при этом она четко знала с самого начала существования, что одна половина Первых идентифицировала себя немного иначе, чем другая. Это было так же просто и не подвергалось сомнению, как мысль о том, что она — одна из Первых и желала всегда зваться Нэрин.

Первая вновь улыбнулась, посмотрев на таурлов: скорее всего, эти существа весили в разы меньше, чем их вольфрамовые одеяния.

Группа жителей Таурл’Ис подошла ближе, из них один Разум отличался массивным украшением в виде диска на толстой короткой шее. Его красновато-розовый мех был особенно ярким. Существо остановилось, внимательно посмотрело тройкой фасеточных глаз на делегацию с Ξε-14 и, задержав взгляд на Нэрин, сказало:

— Я рад стоять рядом с существами, которых знаю давно! — обратился житель Таурл’Ис к делегации. Этот Разум хорошо знал язык Первых, будто жил в одной из Центральных галактик. — А у Первой я осмелюсь спросить, какая из Центральных звезд озаряла ее в начале пребывания на Алат?

Нэрин была польщена: мало кто из Разумов осведомлен, что подобные вопросы у Первых при знакомстве тогда, триллионы ктайтов назад, считались признаком уважения и безусловного доверия. С задумчивой улыбкой на лице, Нэрин ответила таурлу, словно он был представителем ее вида, а этот разговор — их первая встреча с начала Отсчета времени:

— Сияние Альд для меня важнее, а путь на Алат начинался с просторов, изобиловавших кремниевыми вулканами.

— Я не назвал своего имени, — существо вновь заговорило с Первой. Этот таурл обладал очень низким и громким голосом.– Я — Ир’Шам’Эт. А имя Разума мне известно… Нэрин.

— Таурл’Ис прекрасен, как Инекс, — сказала она.

— Мне приятно это слышать, особенно от одной их Первых, — Ир’Шам’Эт слегка кивнул. — Но, боюсь, времени на большое количество комплиментов у нас нет. Прошу следовать за мной!

Нэрин улыбнулась, услышав эту фразу. «Комплименты!» Разумные невысоко их ценили, ведь им было свойственно развитое объективное суждение. А смысла лишний раз констатировать очевидное они не видели.

Делегации Таурл’Ис и Ξε-14 шли чуть быстрее, чем Нэрин, которой хотелось внимательнее изучить все вокруг с помощью хемосенсоров.

«И как я могла не видеть эту систему на карте?! — удивлялась Первая. — И как по воле случая очутилась именно в этих нескольких галактиках, о которых очень мало знаю? Мне казалось, что в любом уголке Вселенной не осталось пространств, что могут быть мне незнакомы. Если вернусь в Окор, буду исследовать карты всех галактик и посоветую остальным Первым заняться подобным! Вот только на краю Вселенной все так быстро меняется: звезды появляются и гаснут, зарождаются новые галактики, даже черные дыры существуют…»

Они шли по идеально ровной поверхности довольно долго, девятую часть трикса. Все это время улыбка не сходила с лица Первой: она чувствовала грандиозные в своем исполнении постройки, которые находились относительно неглубоко под слоем грунта. Нэрин не терпелось поскорее попасть туда и не только ощутить хемосенсорами приблизительное очертание зданий, но и увидеть их.

— Я знаю Ир’Шам’Эта давно, — сказал Пикватр. Эта фраза в некоторых галактиках означала то, что Разумы были хорошими друзьями.

— Наши виды должны быть неразлучны, как Ξε-14 и Таурл’Ис, — проговорил таурл.

Грунт состоял из очень мягких кристаллов, настолько мелких, что даже острое зрение Первой не могло их различить. Через полтысячи рийтсов показалась небольшая насыпь, чуть превышавшая крошечный рост таурлов.

«Вот он — вход во владение Таурл’Ис», — подумала Нэрин с восхищением.

На этой планете, равно как и на двух предыдущих, Первой все было в диковинку. Это чувство напомнило ей эйнсы, когда она упала с орбиты Алат. Более двух триллионов ктайтов назад все тоже было неизведанным, манящим. Желание изучать Вселенную вокруг являлось единственным и частично сохранилось до теперешнего трикса.

Время — самое стабильное, что было во Вселенной. Материя, даже в Центре, хоть и не претерпевала изменений, но постоянно находилась с движении. Теневая энергия, окутывавшая абсолютно все, могла отторгаться от материи. И только ход времени не подвергался никаким воздействиям. Поэтому, как бы ни хотели Первые, Вселенную в ее прежнее состояние уже нельзя было вернуть.

Когда все Разумы подошли к крохотной насыпи, Ир’Шам’Эт снял с шеи дискообразную пластину из тантала и поднес его к датчику, находившемуся прямо на грунте. По появившейся через эйнс голограмме таурл провел рукой, совершив всего несколько движений, будто нарисовал символы, сильно отличавшиеся от языка Первых. За долю эйнса почти бесшумно открылся большой титановый люк. Разноцветные ступени из висмута вели вниз приблизительно на семьдесят рийтсов.

— Таурл’Ис! — торжественно объявил Ир’Шам’Эт. — Представители моего вида приветствуют Разумов.

Люк из титана составлял около пяти рийтсов в диаметре, но сама насыпь, его скрывавшая, походила на маленький вулкан, и протиснуться через породу, не повредив стенки этого прохода, жителям Ξε-14, как и Нэрин, было нелегко. Поэтому таурлам удалось пройти вниз намного быстрее, чем гостям их спутника. Первая, привыкшая к экстремальным условиям, пролезла к люку очень ловко. Часть светло-фиолетовых кристаллов сыпалась на ее одежду и волосы, но это Нэрин не расстраивало, напротив — казалось красивым.

Все было построено из титана: жилища таурлов сложной формы в виде пятигранников разных размеров; небольшие летательные средства, которые предназначались для перемещения жителей Таурл’Ис вдали от поверхности; даже пол и своды пустого пространства укреплялись толстыми титановыми пластинами.

Вокруг почти не было таурлов, что позволило делегации беспрепятственно зайти в большой квадратный корабль, который всего за тридцать эйнсов переместил их вместе с Нэрин в другую часть планеты. Здесь уже отсутствовали привычные пятигранные жилища. Единственным зданием, что находилось в пределах видимости, была светло-фиолетовая постройка в форме трехгранной пирамиды порядка двух с половиной сотен рийтсов.

Разумы подошли к пирамиде; двери большой высоты были сделаны из фольги, что даже таурлам не составляло труда открывать их.

— С Инексом сравниться трудно, — обратился Ир’Шам’Эт к Нэрин. Было нелегко определить, какие эмоции испытывал таурл, но Первой показалось, что он говорил полушутя.

Лучи от нескольких источников белого света многократно отражались от блестящих металлических стен. Пирамида была пустой: в ее центре стоял только пятиугольный постамент из висмута. Все Разумы, кроме Нэрин, встали вокруг этого постамента и пристально смотрели друг на друга.

— Как пантэйр Амл я объявляю начало нашей встречи, — и без того громкий голос Ир’Шам’Эта эхом разнесся по помещению.

Первая удивилась, что интуиция ее подвела: почему-то казалось, что этот таурл не являлся пантэйром всей Амл, а просто считался уважаемым Разумом на своей планете.

— У меня только небольшая просьба к тебе, — проговорил правитель Ξε-14. — Я чувствую, что грядут тяжелы времена… Хоть пока не вижу объективной причины. Я еще молод, но мой жизненный цикл не вечен… Пообещай, что если со мной что-нибудь случится, Таурл’Ис всегда поддержит планету, с которой соседствует.

Такое заявление встревожило даже приближенных Пикватр. Разумам не нравилось, что они не знали всего, о чем думал их правитель.

— Связь между нашими видами неизменна, как сам Центр! — сказал Ир’Шам’Эт. — Я знаю своих сородичей, поэтому не побоюсь от всех них поклясться, что таурлы не бросят ксэпсов. А тебя, как Разума, которого считаю другом, я прошу… Не терзай себя гнетущими мыслями. Время все исправит.

«Время все исправит», — едва слышно повторила Нэрин эту фразу.

Тем временем, пантэйр Амл начал свой рассказ:

— Не вам, ксэпсы, наши соседи, следует рассказывать о времени. Оно меняет галактики, создает и уничтожает разумных и неразумных существ, гасит и зажигает звезды. Наши виды не помнят, но раньше, вместо теперешней, в этой части Вселенной была другая система. И светила не светло-голубая С’фат, а яркая белая звезда под названием Ха-Лимма. Это относительно небольшая изменчивость — всего одна звезда на более чем два с половиной триллиона ктайтов. Но для Разумов даже это считается опасностью. Мы же существуем в Амл и не пожелаем покинуть свою галактику несмотря ни на что. Разве это не пример преданности, веры и бесстрашия? Мы будем жить с нашей галактикой. А когда ее существование будет подходить к концу, мы погибнем вместе с ней!

Первую очень впечатлили эти слова. «Полуживая», непохожая на представителей остальных видов, но живущая бесконечно долго, она не могла и даже не хотела представлять, что некоторых Разумных могла постигнуть такая участь. Нэрин захотелось закричать: «Нет! Так не должно быть! Вы будете жить, переселитесь в другую галактику! Только не губите себя… здесь!» Но она поняла, что это было бы бессмысленно. Тем не менее, боль терзала ее разум с такой силой, будто эти существа уже исчезли. Ведь для той, кто жил с начала Отсчета времени, даже триллион ктайтов считался недолгим периодом.

Все из делегации стояли молча, только Нэрин едва слышно прошептала:

— Я… хотела обсудить с пантэйром Амл нечто важное. Это касается всех жителей Амл!

— Что же хочет сказать Первая? — поинтересовался Ир’Шам’Эт.

— Это очень долго и трудно объяснять, но я постараюсь, — голос Нэрин все еще звучал очень тихо. — Я заметила, что жители Амл невероятно храбры и не могу не уважать это… Поэтому не сомневаюсь, что любую угрозу вы встретите стойко.

— Что за угрозы? — спросил правитель таурлов, не скрывая нетерпения. — Я пантэйр Амл. И осведомлен, что в нашей галактике происходит… нечто подозрительное. Рутены из Центра слишком часто посещают некоторые звездные системы.

— Минкспикс, — начала Первая. — Это все замысел Минкспикса Доблестного! Он поставил себе цель и стремится к ней. Он жаждет неограниченной власти!

Последняя фраза была больше похожа на жалобу, чем на заявление.

— Это очень серьезное обвинение, — вмешался правитель Ξε-14. — Меня и моих сородичей тоже настораживают рутены, но это не повод искать причину происходящего в Разумных, которые их купили.

— Купили! В этом весь смысл! — воскликнула Первая. — Минкспикс тратит огромные средства, чтобы приобрести рутенов для «обеспечения безопасности Центра». Но проблема в том, что все эти роботы находятся не в Центральных галактиках, а здесь — в Амл!

Нэрин подробно рассказал все, что знала о планах на Амл: все предположения, их с Беном попытки как-либо прояснить эту ситуацию, даже недавнее нападение на Первую во время собрания Илиат на Алат. Только пантэйр Ир’Шам’Эт воспринимал ее слова всерьез.

— Я знаю, информация не подтверждена, — Нэрин обратилась к делегации Ξε-14, — но угроза слишком велика, чтобы опровергать что-либо заранее.

— Даже слух о подобном способен внушить страх, — сказал Ир’Шам’Эт. — Война среди Разумных! Что может быть ужаснее?!

— Мы будем контролировать ситуацию, — прокомментировал Пикватр. — Жители Ξε-14 заинтересованы в безопасности собственной планеты, равно как и Таурл’Ис. В любом случае, наши виды окажут поддержку друг другу. Вот только, — его голос стал чуть выше, — почему Первая тревожится об этом? Наша галактика находится далеко от Центра и исчезнет рано или поздно. Но вот жизнь Первых длится бесконечно.

Нэрин засомневалась: «Зря я рассказала о нападении на меня рутенов Доблестного!» Она понимала, что жители Амл не верили в ее искреннее стремление помочь любой ценой.

— Я не хочу лгать, — уверенным тоном ответила Первая, — поэтому отвечу без раздумий: у меня есть три причины защищать Амл. Первая из них, хоть Разумы могут мне и не верить — желание поддерживать мир во всех галактиках. Я жила еще до начала Отсчета времени, поэтому по-другому отношусь ко многим явлениям в межгалактическом сообществе. Вторая причина — желание отомстить Доблестному. Мы с ним уже давно ведем личную войну: не раз Минскпикс пытался убить меня. Теперь мой черед. А третья… — Нэрин призадумалась на сотую долю эйнса, что остальные существа этого даже не заметили. Говорить, что всем Первым грозила опасность, что над ними нависла таинственная угроза, нельзя было ни в коем случае. Ссылаться на вирнера Лью — глупо. Но и не брать в расчет факты Нэрин не собиралась: ее участие в войне могло кардинально изменить отношение ко всем Первым, причем неизвестно, в какую сторону.

— Не секрет, что Первые уже не обладают прежним влиянием, — громко заявила Нэрин, наблюдая за реакцией Разумов. — То, на что мы способны — помогать другим существам — подтвердится в очередной раз… А это может хоть частично вернуть нам былое уважение.

— Первой не следовало объясняться перед нами, — вкрадчиво сказал Ир’Шам’Эт. — Мы благодарим за эти правдивые слова.

— Но… — попытался возмутиться правитель Ξε-14, однако его голоса, резко ставшего очень тихим, не было слышно из-за обсуждения среди таурлов. — Как Вселенная может допустить подобное?! Война… среди Разумов?!

— Минкспикс жаждет власти, не только в Амл — во всех галактиках! — убеждала Нэрин.

— Первая не обязана отчитываться за Илиат! — обратился пантэйр Амл к Пикватр.

— Я… понимаю, — тихо сказал правитель ксэпсов. — Мы должны быть начеку. Но надежда, что подобное не может быть правдой, не покинет меня.

— Я буду стараться проверить всю информацию наверняка., — пообещала Нэрин.

— Прекрасная и неизменная, как Альд, Первая не ответит на один вопрос? — вновь голос Ир’Шам’Эта эхом разнесся по пирамиде.

— Я обещаю быть искренней, — Нэрин не смогла отказать, когда услышала, что правитель Таурл’Ис сравнил ее с одной из Центральных звезд.

— Что будет с Минкспиксом?.. Ведь Первая не простит былых обид.

— Это вовсе не «обиды», — возразила Нэрин. — Он совершил несколько покушений! Даже в Кодексе указано, что за смерть Первой…

— Я хорошо знаю статьи Кодекса, — прервал ее Ир’Шам’Эт. — Прошу простить меня. Возможно, я не понимаю всей ситуации… Но в этом нет моей вины: мой разум не сравнить с таковым у Первых, что создали лучшее во Вселенной для остальных Живых. Минкспикс пытался убить Первую лично? Либо могли действовать его рутены?

«Слишком много комплиментов, тем более в такой ситуации», — подумала Нэрин.

— Я понимаю, на что вы пытаетесь намекнуть, — ответила она. — Вы думаете, что рутены пытались преследовать меня как нарушителя, выполняя тем самым статьи Кодекса! Но это не так! Если я и виновна, в меня не имеют права стрелять! Но проблема даже не в рутенах — Минкспикс сам не побоялся однажды выпустить парочку родиевых пластин мне в голову! Мне просто повезло: я, брошенная на пустынном планетоиде, осталась жива только благодаря наличию неподалеку источников с газообразным ксеноном!

Ир’Шам’Эт молчал, как и все присутствовавшие в пирамиде.

— Прошу меня простить, — сказал он. — Я не хотел разгневать Первую.

— Поймите, все Разумы, я была обязана вас предупредить! Но теперь остается проверить истинность информации, что была передана мне зоидом на Орфэ. Если начнется война — это будет катастрофа, потому что подобного еще не встречалось…

Встреча с пантэйром Амл вскоре закончилась. Первая полетела на Рэйэ и вернула М-Тау одолженный корабль.

Нэрин жалела, что не взяла с собой на Полет голографический приемник: она очень тревожилась за Бена. М-Тау вновь не отказалось помочь и снабдило Первую инструментами, необходимыми для ремонта летательного средства. Потребовалось больше двух триксов, чтобы залатать царапины на корпусе, но преступать к дальнейшему ремонту было бессмысленно: вдали от Центра кардинально модифицировать двигатель без необходимого оборудования невозможно. Нэрин не отчаивалась — гораздо проще будет заплатить за повреждение летательного средства организаторам Полета. Намного большую проблему создавал Шэг.

Вновь переведя корабль в экстренном режиме на теневую скорость, Нэрин надеялась, что выбрала траекторию движения правильно. Если она улетит еще дальше от Центра, вернуться будет в десятки раз сложнее.

Лететь обратно в Окор было спокойнее: теперь Первая точно знала, сколько времени требовалось на переход между режимами корабля. Через пятую долю трикса летательное средство, как и предполагалось, сбросило скорость. Нэрин не пришлось маневрировать: она находилась в межсистемном пространстве, далеко от планет и звезд.

«Получилось!» — обрадовалась Первая, когда поняла, что находилась на окраине Центральной галактики Окор.

Вскоре Нэрин оказалась рядом с космической станцией Полета Ктайта. Судя по ощущениям, рутенов не было даже в соседней звездной системе. Как ни странно, на станции осталось всего несколько кораблей, и летательное средство Нэрин было в их числе.

«Почему мой корабль здесь? Рутены могли же забрать его по приказу Минкспикса! Подозрительно все это», — подумала она.

Нэрин посадила летательное средство на станции и сделала несколько шагов, прислушиваясь к хемосенсорам: ничего необычного. Осмотрев дверь на своем корабле на наличие каких-либо ловушек, Первая неуверенно зашла в буферный отсек.

Сомневаться не приходилось: если бы рутены конфисковали имущество Нэрин прямо во время Полета, это заметили бы другие Разумы и потребовали объяснений. Минкспикс действовал вне Кодекса, поэтому не хотел огласки.

«А что насчет участников Полета?.. — размышляла Нэрин. — Это были посланники Доблестного. Возможно, Лью прав, и у Первых есть много недоброжелателей».

Теперь ей оставалось полететь на Ώ-3, чтобы выяснить, где именно находился Шэг. Эта планета по обыкновению приветствовала Первую темно-фиолетовым цветом неба. Дождь должен был начаться, поэтому Нэрин поспешила в «На краю пропасти». Руки все еще немного болели — глупо считать, что можно царапать титан без последствий, — поэтому Первая была вынуждена надеть иридиевые перчатки.

Она зашла в заведение и оглянулась в поисках его владельца. Лью сидел на постаменте в углу клуба. По положению крыльев, плотно прижатых к спине, было видно, что вирнер отдыхал. Нэрин не очень хотелось мешать ему, но, потратив несколько эйнсов на раздумья, она все же подошла и тихо сказала:

— Ты неизменен, крохотный Инекс!

Такое обращение часто использовали жители Глауз и B-341.

— Будь я хоть миллионной частью похож на Инекс, — усмехнулся Лью. Его глаза были широко открыты, а шея изогнута влево, — я стал бы в разы богаче.

— Тебе не стоит жаловаться, — сказала Первая с полуулыбкой. — Пару триллионов титаном у тебя точно есть, хоть ты и утверждаешь обратное.

— Нэрин стала очень часто посещать мое заведение, — заметил вирнер.

— Не твой клуб, а тебя, — поправила она. — Ты владеешь очень важной информацией, и я прошу тебя поделиться ею.

— Это можно! — развеселился Лью. — Для тебя — даже бесплатно.

— Какая щедрость! — иронично восхитилась Нэрин.

— Да, я щедрое, бескорыстное и… внушающее уважение существо, — сказал вирнер с такой наигранно серьезной интонацией, взмахнув правым крылом, что Первая не могла не восхититься этой простой, но уместной шуткой. — Жаль, что все думают иначе.

— Вселенная несправедлива! — с ухмылкой подтвердила Нэрин, а потом сказала уже серьезно. — Оставим иронию, у меня к тебе важный разговор.

— У всех ко мне важный разговор, — сказал Лью, но увидел, что собеседнице уже было не до шуток, и тихо спросил. — Чем я могу тебе помочь? Только обязан предупредить сразу: пока ничего нового о заговоре против Первых не известно.

— Я думала, что этот «заговор» твоя очередная шутка, — Нэрин пыталась держаться уверенно, хотя страх терзал с новой силой. — Но я сейчас не об этом. Тебе известно что-либо о Шэге?

— А конкретнее? Я плохо знаю этот Разум. Он бывал в «На краю пропасти» пару раз за последнюю сотню триксов. Одет в вольфрам, несколько черных слитков при себе… Я не видел его корабль, но сомневаюсь, что он может быть дешевым.

— Он… должен мне, — солгала Первая. — Нетрудно догадаться, что я хочу его навестить. Проблема в том, что я даже приблизительно не знаю, в какой части Вселенной он может находиться!

— Ситуация малоприятная, — прокомментировал Лью. — Но в этом я могу тебе помочь. Мне известно, что он никогда не покидал на длительное время свой планетоид Джит в Варантэй.

— Галактика, где находится Ваара! — заметила Первая. — Я и не подозревала, что мой знакомый предпочитает общество существ, населяющих те прекрасные уголки Вселенной.

— Если я не ошибаюсь — а я вообще очень редко ошибаюсь — он должен быть там.

— Спасибо, — сказала Нэрин. Она сомневалась, что ей так просто удастся найти Шэга, но помощь вирнера была ощутимой — теперь Первая имела хоть какое-то представление о местонахождении зета.

— Приятно видеть, что ты снова вернулась к авантюрам, — проговорил Лью, втянув шею.

— Хоть кого-то это радует…

— Не иронизируй, — прокомментировал вирнер. — Первым сейчас совсем нельзя сдавать позиции… в любом начинании.

— Лью! Меня всегда интересовало: зачем тебе все это? Постоянно находиться среди нарушителей Кодекса? Это не только малоприятное, но и опасное занятие… Что же заставляет тебя идти на риск?! — спросила Нэрин, хотя уже заранее знала ответ, но просто нуждалась в его очередном подтверждении.

— То же, что заставляет Минкспикса покупать рутенов, — незамедлительно сказал вирнер. — Влияние. Только у меня оно немного другого характера… Видишь ли, Нэрин, я наблюдатель: почти все, что происходит среди нарушителей Кодекса, известно мне. А информация — самый надежный источник дохода, к тому же гарант сохранности моей жизни в некоторых случаях.

— Если тебе это выгодно, ты можешь рассказать что-угодно контрабандистам с любого уголка Вселенной, богачам с WGG или даже самому Доблестному, — продолжила его мысль Первая.

— Ты выразилась немного неправильно, — прокомментировал вирнер, — но в общих чертах передала суть.

— И сколько же стоит твое молчание? Я не хочу, чтобы следующая попытка Минкспикса меня убить была удачной.

— Ты не поняла меня, — сказал Лью полушутя, его маленькое крыло взметнулось вверх и резко свернулось в спираль. — Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы пытаться обхитрить одну из Первых? Я искренне помогаю тебе. Такой союзник, как Нэрин — залог благополучного исхода любой затеи. А свою жизнь я ценю дороже триллиона титаном!

— Ты же не надеешься, что я буду твоим личным защитником?! — съязвила она.

— Нет, — серьезно ответил Лью. — Мне достаточно лишь того, что мы знакомы. И подумай, как бы иначе я мог рассчитывать на такую удачу: одна из Первых лично приходит ко мне, чтобы выяснить информацию о должниках!

«Зря я спросила о Шэге, — подумала Нэрин. — Но иначе выяснить что-либо было бы сложнее в разы, а лишнего времени у меня нет».

— Тобой движет страх? — поинтересовалась Первая.

— И он отчасти, — ответил вирнер с долей иронии. — Страх перед тобой включительно.

— Что? — на лице Нэрин появилась искренняя улыбка.

— Многие не хотят признать, но Первые вызывают подобные эмоции. Вы видели Вселенную еще до начала Отсчета времени, снаряжали экспедиции к Сверкающему Пределу! Рядом с такими существами легко почувствовать себя Протеей!

— Мы заботились о всех Разумных! — сказала Нэрин суровым тоном. — Старались оберегать Высших и все последующие виды! И это должно вызывать страх?!

— Не обижайся, — проговорил вирнер. — Это безусловная реакция.

— Мне от этого не легче.

— Сейчас не время размышлять об этом, — заметил Лью.

— Думаешь, это было легко? — пожаловалась Нэрин. — Видеть, как исчезают Высшие виды? Подобных больше не будет — лишь Примитивные и Неразумные постоянно сменяют друг друга.

«Или такие, как жители Амл — Разумы на краю Вселенной», — мысленно продолжила Первая, с горечью вспомнив о судьбе их галактики.

— Жизнь неизменна, — вкрадчиво сказа вирнер. — Несколько видов Высших уже нет — это невосполнимая потеря. Что же до остальных Разумных — мы продолжаем существовать, выживать несмотря ни на что. А вам, Первым, следует теперь заботиться о сородичах. Кто знает, сколько таких, подобных Доблестному?

— Как мне быть уверенной, что ты не предашь ни меня, ни мой вид? — поинтересовалась Нэрин. Она начинала немного злиться. — Как мне быть уверенной, что ты не один из тех, кто хочет избавиться от нас?!

— Я никогда не пойду против Первых, — ответил Лью. Его крылья слегка дрожали — это было признаком гнева. — Не знаю, к чему стремится Доблестный, но таких мало, и я точно не в их числе. Разумные таковыми и являются, что не будут нарушать законы Вселенной! А тебе следует в первую очередь опасаться власть имущих, чья жажда наживы неутолима!

Вирнер внезапно замолчал и замер, глядя в одну точку. Его крылья перестали дрожать, но было видно, что Лью все еще находился в напряженном состоянии. Нэрин сидела с равнодушным выражением лица, будто не участвовала в неприятном разговоре, закончившемся всего эйнс назад.

— Мне пора идти, — вкрадчиво сказала Нэрин. — Пусть у тебя не будет невзгод, как у Алат — орбиты.

Первая покинула «На краю пропасти» со смешанными чувствами. Ей хотелось верить, что вирнер говорил правду о своей преданности Первым. При этом, его признание в страхе перед Нэрин не радовало.

Предстояло навестить Шэга; Нэрин предполагала, что эта встреча не закончится мирно. Лететь до галактики Варантэй недолго, поэтому Первая спешила заправить родсп родиевыми пластинами. Шэг знал что-то очень важное — она была в этом уверена.

Варантэй славилась огромным количеством тусклых, но обладавших редким темно-красным цветом звезд. Большинство жителей этой галактики были приспособлены к существованию при очень высоких температурах, поэтому редко посещали Центр.

Нэрин остановилась на эйнс на орбите Ваары — ее коричнево-красная поверхность излучала так много тепла, что напоминала затухавшую звезду на краю Вселенной. Даже с орбиты были видны небольшие пространства, заполненные расплавленными минералами — основные места обитания ваарниек.

Нэрин некстати вспомнила красивый обычай представителей этого вида. Все жители Ваары были однополыми, но почему-то считали их именно женскими организмами. Потомство появлялось у этих Разумов в первые эйнсы их жизни, когда еще сами родительские организмы были эмбрионами. Именно поэтому понятие общества у ваарниек отсутствовало — они зачастую вели одиночный образ жизни. Примечательным был лишь обычай давать имя. Вырастая, новая особь покидала дно озера с расплавленными от высокой температуры минералами и впервые ступала на твердую поверхность. Если сородичи это замечали, собиралась небольшая группа. Разум должен был спросить: «Какое имя у меня?» И ваарнийки предлагали несколько имен, а только что созревшее существо отдавало предпочтение одному из них.

«Иллюзия выбора», — всегда с огорчением, смешанным с гневом и презрением, говорила Эиресс.

Планетоид Джит выделялся бледно-желтым цветом среди ярких космических тел в галактике Варантэй. Нэрин постаралась почувствовать, находился ли там зет, но с трудом могла сосредоточиться: такая усиленная работа хемосенсоров давалась тяжело. Подтвердить или опровергнуть факт пребывания Шэга на Джит Первая не смогла.

Надеясь на предчувствие, она активировала двигатель и указала испещренную кратерами поверхность планетоида в качестве требуемого места посадки. Нэрин выбрала местность на экваторе, рядом с глубокой пропастью, чтобы оставить свое летательное средство. Но через эйнс Первая передумала: найти Шэга на корабле будет намного легче.

Нэрин летела на небольшой скорости в килорийтсе над поверхностью, стараясь ничего не упустить из виду. Она вспомнила личный планетоид Минкспикса. Там было огромное количество различных систем охраны, способных заметить даже небольшое изменение в окружающей среде. Но такое оборудование размещалось только на поверхности. Устанавливать же защитные системы на орбите было невыгодно и бессмысленно: летевший на теневой скорости корабль не мог засечь ни один прибор. Нэрин это было на руку — знать, что во Вселенной никто не стал бы следить за ней, несомненно приятно. Хотя, о каких преследованиях могла идти речь, когда многие Разумы постоянно перемещались в пространстве с помощью быстрых летательных аппаратов. К тому же, органы чувств Первых были хорошо развиты, и даже составляли конкуренцию изобретениям-датчикам некоторых Высших.

Вскоре Нэрин удостоверилась в присутствии зета и увеличила скорость полета. Четыре тысячи рийтсов удалось преодолеть быстро, и, резко затормозив перед небольшой полусферической ярко-желтой постройкой, Первая открыла дверь корабля. За долю эйнса она прицелилась и выстрелила в здание, ближе к его краю, туда, где находился Шэг. Нэрин изначально слабо верила в его невиновность, поэтому не пощадила зета — родиевая пластина попала ему в плечо. Следующим выстрелом был поврежден родсп, к которому зет тянулся не травмированной рукой. Теперь, когда Шэг остался безоружен, можно было без опаски покинуть свое летательное средство.

Не жалея родия, Нэрин пускала один заряд за другим, пытаясь сделать проход в стене — взламывать дверь в сложившейся ситуации было глупо. С силой толкнув ногой пластину из ярко-желтого металла, Первая, оглянувшись, остановилась на долю эйнса, а затем ступила внутрь полусферической постройки.

Шэг лежал на полу, украшенном кристаллами ярко-красного минерала. Зет был ранен и напуган, что не мог ничего сказать, лишь не сводил больших черных глаз с лица Первой. Эти глаза, чуть больше, чем у нее, но удивительно похожие, были единственным, на чем Нэрин задержала взгляд.

Жилищем зета являлось всего одно помещение, украшенное сверху донизу дешевыми гравюрами. Невысокий титановый постамент, голографический приемник и вычислительное устройство — больше из крупных предметов ничего не было. Шэг прижимал неповрежденную руку к плечу и со страхом следил за действиями Нэрин.

— Меня всегда удивляет, — проговорила она с хищной улыбкой на лице. — Все думают, что Первые глупы. Можешь даже не пытаться лгать — я знаю, что это ты натравил на меня рутенов во время Полета Ктайта! Неужели надеялся, что я не догадаюсь?! — закричала Первая и вновь выстрелила в Шэга — теперь уже в ногу. — Мне не нужны подтверждения! Ты сам отдал мне Пластину участника, сам назначил встречу в Окор!

Зет терял сознание от боли и потратил остатки сил, чтобы бросить гневный взгляд на Нэрин и громко сказать:

— Если ты так умна, то должна понять, что Первым уже нет места ни в одной из галактик.

Эта фраза окончательно разозлила Нэрин. Она за долю эйнса подбежала к Шэгу и вцепилась в его голову. Страх за свою жизнь, за свой вид, пересилил все остальные чувства, поэтому Первая уже не была способна на жалость.

— Я и так слишком добра с тобой! Если хочешь жить — говори! Что тебе известно о планах Минкспикса?!

— Похоже, плохи твои дела, если одна из Первых боится эффа!

— Я сохраню твою жизнь, если ты ответишь! — пригрозила Нэрин. Ее пальцы замерли рядом с полуприкрытыми глазами зета. Казалось, одно движение — и она раздавит его голову, как кристалл хрупкого минерала.

Почти дюжину эйнсов Шэг молчал, но когда Первая изо всех сил ударила его об пол, тихо прохрипел:

— Так уж и быть, Протея! Я все равно скоро умру, поэтому хочу напоследок видеть ужас в твоих глазах!

— Даже не пробуй шевельнуться! — Нэрин направила родсп в сторону зета и замерла в ожидании. Еще одно лишнее слово — и она убила бы его не задумываясь. Щадить предателя, когда сородичи находились под угрозой исчезновения, было нелогично для любого существа.

— Я знаком с Минкспиксом, — с презрением посмотрев на Первую, начал зет свой рассказ. — Он предложил мне триллион титаном, если я окажу ему маленькую… услугу.

— Где ты встретил его? Как он вообще узнал о твоем существовании? Говори!

— Это уже против правил! — прошептал зет. — Я и так подтвердил твои догадки. Что еще тебе нужно?

— Я не собираюсь шутить! — Нэрин подошла чуть ближе и смотрела на лежавшего на полу Шэга. — Ты хотел убить меня. Но зачем? Неужели только ради денег? Тем более, Доблестный тебе вряд ли заплатит.

— Почему ты решила, что я действовал, повинуясь страху перед Минкспиксом? Первые опасны, и чем быстрее вас не станет, тем интенсивнее пойдет прогресс в межгалактическом сообществе. Уважение полуживых тварей вроде вас стало недопустимым!

— Но?.. — растерянно спросила Нэрин. — Зачем тебе все это? Чем мой вид помешал тебе лично?

— Все очень просто, — проговорил зет. — Вы все еще обладаете могуществом. А деньги, слава, власть и уважение, сосредоточенные в одних руках — достояние, которое слишком велик соблазн забрать.

— Но ведь, пытаясь завладеть чужими благами, ты же сам станешь жертвой других охотников за властью и богатством!.. Доблестный пообещал тебе мои деньги, — догадалась она, — мои трофеи… Даже мой корабль!

— Таков закон Вселенной: либо выживешь, либо исчезнешь! И не мне одному кажется, что время Первых вышло…

— Но почему именно я и мои сородичи так мешают? — спросила Нэрин с долей недоумения. — Почему не легче грабить богачей с WGG?

— Ты этого не поймешь. Никогда, — ответил Шэг обреченно. — Но в этом нет твоей вины. Никому не хочется признавать, что их существование бессмысленно.

«Если Первых уничтожат, мало кто решится протестовать против Минкспикса и ему подобных, желающих разделить влияние во Вселенной», — подумала Нэрин.

На эйнс повисло молчание. Вольфрамовые одежды зета расплавились в месте попадания родиевого снаряда и начали застывать поверх раны, еще больше травмируя и причиняя боль.

— Протеи под стать тебе позорят всех зет, — сказала Первая так отрешенно, будто констатировала давно известный факт.

— Минкспикс хитрее, чем кажется, — предупредил Шэг. Нэрин приблизилась и замерла в десятке сантирийтсов от его лица, отчего испуганный зет начал хвастаться, чтобы выглядеть храбрее. — Доблестный уже готовит рутенов для некой галактики Амл! А мне, если бы не твое появление, досталась бы сама Варантэй!

«Амл… — ужаснулась Первая. — Это все-таки оказалось правдой… Нужно постараться выведать что-то у этой Протеи, пока я не изрешетила его».

— Ты бредишь! — она заявила с наигранным испугом. — Минкспикс не посмел бы использовать рутенов Центра в личных целях! Он лишь пытается выглядеть всемогущим, но эти жалкие стремления не делают его таковым.

— В этом ты ошибаешься, Инекс мой, — съязвил Шэг. — Во-первых, это его личные рутены. А, во-вторых, через двести триксов начнется война! Не думай, я не обезумел, хоть и рассказываю тебе о намерениях Доблестного — ты все равно ничего не сможешь исправить, даже если захочешь!

— Нет! Нет, — повторила Первая, гримаса неискреннего ужаса застыла на ее лице со слаборазвитой мимикой. — Война среди Разумных недопустима!

— Двести триксов, — дразнил зет, — и вся Вселенная узнает, на что способны те, что отвыкли быть ведомыми!

«Так мало времени осталось! — подумала Первая. — Но при этом непростительно много, чтобы ничего не предпринимать!»

Свое обещание она не сдержала — три родиевых заряда оставили сквозные раны в голове Шэга. Нэрин даже не успокаивала себя мыслью, что за покушение на одну из Первых во время Полета Ктайта этого зета, вероятнее всего, лишили бы жизни. Теперь Нэрин чувствовала себя беспомощной, брошенной всеми Разумами во Вселенной, поэтому не чувствовала сострадания к агрессорам.

Существа, унаследовавшие готовую цивилизацию, не только этого не ценили, но и устроили заговор против создателей всего, что было во Вселенной. Первые не могли такое стерпеть. Не зря их считали одновременно и «полуживыми», и совершенными Разумами.

«Если они хотят войны, они ее получат! — едва слышно возмущалась Нэрин, покидая жилище Шэга. — Они рассчитывают, что мы пощадим их и сдадимся, не пожелаем причинять вред другим. Так и было бы, до недавнего времени. Последующие перешли черту».

С тревогой Первая послала голографическое сообщение Бену, в котором просила вновь прилететь на Сиг’ф. Нэрин очень боялась, что с другом могло произойти что-то ужасное. Но, к счастью, через четверт трикса, когда корабль Бена коснулся поверхности Сиг’ф, все тревоги были позади.

— Нэн! Почему ты не сообщала ничего о себе так долго? — воскликнул Бен. С горькой улыбкой, Нэрин заметила, что с его одежды пропала корундовая брошь с символикой Илиат.

— Произошло много событий, — оправдывалась Первая, — и ни одно из них не было хорошим. Разве что покупка поляризатора за сотню тысяч титаном.

— Ты наведывалась на Ώ-3 за оружием? — изумился Первый. — Это так безрассудно — рисковать после произошедшего на выставке!

— Это не самая большая проблема, — Нэрин ухмыльнулась в ответ. — Я побывала в галактике Амл…

— Ты полетела туда одна?! Почему не сообщила мне? — посетовал Бен.

— Начнем по порядку, — с лица Первой пропала полуулыбка. — Один зет был мне должен…

— Все понятно! — возмутился Первый. — Все твои истории начинаются из-за очередного нарушителя Кодекса!

— Это цепочка событий, — возразила Нэрин. — Не мешай мне! В общем, мы договорились встретиться в Окор на Полете Ктайта, этот зет предложил мне Пластину участника в качестве «компенсации», прямо во время Полета меня чуть не догнали рутены, но я перевела двигатель корабля в экстренный режим… и меня по воле случая забросило в галактику Амл.

— Удивительная история, — сказал Бен без энтузиазма. — И что было дальше?

— Там я узнала о нескольких видах Разумных, побывала в их звездных системах и познакомилась с пантэйром Амл.

— Они знают что-либо о Минкспиксе? — спросил Бен.

— К сожалению, даже больше, чем это нужно.

Нэрин в подробностях рассказала обо всем произошедшем за последний трикс, параллельно делилась впечатлениями и предлагала возможный план действий.

— … я не пожалела родия на эту Протею, — закончила она свой монолог.

— Война между Разумными! — Бен был печален. — Это конец… Ты же понимаешь? Конец Вселенной…

— Мы можем все предотвратить! — утверждала Первая. — Мы должны все предотвратить!

— Но рисковать всеми Первыми из-за далекой от Центра галактики, — Бен задумался на эйнс, а потом сказал. — Я не побоюсь защищать Разумных жителей Амл!

— Все Первые и не должны знать, — подтвердила Нэрин. — Это очень опасно, даже если не брать в расчет слухи, столь обожаемые Лью. Нас двоих будет достаточно.

— Надеюсь, это шутка? — Первый был настроен скептически. — Мы вдвоем против миллионов, десятков миллионов рутенов? Доблестный не беден, он может покупать рутениевых бойцов до тех пор, пока это будет нужно.

— Жители Амл станут защищать свою галактику! — сказала Первая. — Они очень отважны, но мы должны сделать все, чтобы предотвратить войну.

— Убить Минкспикса? — предположил Бен, заранее зная, что эта идее не могла не понравиться Нэрин. — Ты же не думаешь всерьез, что нам удастся промелькнуть мимо охраняющих его рутенов?

— Тогда пойдем от обратного: деактивируем рутенов, и Амл будет в безопасности! — Черные глаза Первой остановились на лице друга. Понимая, что идеи — одна хуже другой, Нэрин поспешила оправдаться. — Знаю, это звучит ужасно глупо… Но лучше перечислить все, даже невозможные, варианты, чем…

— Я не знаю, как нам быть! — пожаловался Первый. — Если наш вид хотят уничтожить, среди Разумов грядет война, а Доблестный готовится делить Вселенную, чтобы раздать своим подчиненным! У нас нет шансов.

— Но есть надежда, — прошептала Нэрин, заметив, какой наивной и неуместной была эта фраза.

— Минкспикс слишком силен, — проговорил Бен, жестом указав на складку одеяния, где должна была красоваться брошь политика. — Пантэйр Окор отказался убирать должности Наблюдателей. Как и пантэйр WGG… Но он не в счет — ты же знаешь эту галактику богачей. Ее жителей настолько мало, что власть никто не делит, а вхождение в Илиат не больше, чем просто желание не обособляться от Центра.

— Это же отлично! Хоть у кого-то в пантэй остался разум!

— Ты рано обрадовалась, — сказал Первый. — Минкспикс вновь подал заявку… Всем Наблюдателям кажется, что он будет поступать таким образом, пока не достигнет своей цели.

— Главное, что ты в безопасности, — Первая слегка улыбнулась и коснулась руки друга. — Я так переживала, что Доблестный натравит на тебя своих рутенов!

— Все еще впереди, — задумчиво сказал Бен. Эту фразу Первая восприняла чересчур всерьез и наградила Бена укоризненным взглядом за подобные слова.

— Ты думаешь, меня уже может что-то напугать? — с полуулыбкой просил Бен. — Меня уже лишили всего. Минкспикс все же нашел способ выгнать меня из Илиат, как хозяин-вирнер в «На краю пропасти» выдворяет неадекватных или небогатых посетителей!

— Как? У него нет оснований! — воскликнула Первая.

Здесь, на Сиг’ф, им можно было хоть недолгое время чувствовать себя в безопасности, вдали от Илиат, Минкспикса и проблем с Амл.

— Он его придумал, — даже в такой невеселой ситуации Бен продолжал иронизировать. — Он лично вызвал меня и сообщил, что на время, пока однозначное решение не будет принято, мне не стоит занимать должность Наблюдателя Центра, так как вид Первых не состоит в Илиат, а политики должны представлять только общество своих сородичей.

— Ничего глупее даже представить нельзя!

— Такая особенность оставалась у меня, — улыбнулся Бен, — как Первому иметь возможность быть пантэйром любой галактики. Видимо, Доблестный посчитал это непозволительно большой честью для меня.

— Как на это отреагировал пантэй?!

— Пока никто не знает. Возможно, это останется тайной, пока Минкспикс не избавится от Наблюдателей вообще.

— Мой крохотный Инекс! — Нэрин заключила Бена в объятия. — Даже страшно представить, что ты чувствуешь… Это… твоя сущность.

— Официально я Наблюдатель, — пошутил Бен, — но только на время. Тем не менее, я лишен права принимать участие в собраниях и оспаривать какие-либо решения.

— У нас есть двести триксов, — проговорила Первая. — Если за это время мы не успеем сделать хоть что-нибудь, дальше будет уже поздно.

— Вся надежда на WGG. Ее жители всегда были аполитичны, поэтому пантэйр этой галактики не захочет принимать участие в «реформах» Доблестного.

— Я могу полететь туда и все узнать, — пообещала Нэрин. — Минкспикс побоится нападать на меня сам. А риск, что в WGG будут его приспешники, очень мал.

— Я могу поговорить с Дуэйном, — предложил Бен. — Его советы могут быть полезны даже одному из Первых.

— Тогда нельзя терять время, — прошептала Нэрин. — Пусть у тебя не будет невзгод, мой крохотный Инекс!

На своем корабле Первая отправила голографическое сообщение одному из жителей WGG с просьбой посетить их систему. Нэрин опасалась, что богачи не посчитают нужным приглашать ее в свои владения. Ответ не приходил больше трети трикса, поэтому возникло желание вновь посетить Ώ-3. Первая предчувствовала, что этот короткий полет в заведение «На краю пропасти» повлияет на все дальнейшие события.

Лью воодушевленно беседовал с каким-то догором, напоминавшим крохотный тетраэдр. Ваарнийка Эиресс хвасталась очередным ограблением перед целой толпой преданных слушателей, а Нартл безучастно сидел на постаменте в углу, отдыхая. Все нарушители Кодекса вели себя на удивление спокойно, и, казалось, ничто не могло нарушить идиллию.

Нэрин с ухмылкой заметила, как ее новый знакомый, назвавшийся Изменчивым, стоял неподалеку и явно не мог решиться подойти к Первой. Подумав, что этот аодд так же глуп, как и нелепо его прозвище, Нэрин старалась даже не смотреть в его сторону. Ожидать сообщения от Разума из WGG становилось невыносимо: не было ничего хуже, чем находиться в неведении.

— Ты неизменна, как Инекс! — набравшись смелости, поприветствовал Изменчивый.

— Если ты пытаешься меня преследовать, то делаешь это совсем непрофессионально, — улыбнулась Первая. — Я раньше не вида тебя в этом клубе и на этой планете вообще, а теперь, как сообщает Лью, ты проводишь здесь почти все время.

— Я ждал, пока ты прилетишь сюда, — признался аодд.

— Нелепое оправдание, — прокомментировала собеседница.

— Вовсе нет, — возразил Изменчивый. Нэрин заметила, как он достал из небольшого кармана кристалл ярко-белого корунда, очень напоминавший оттенком Инэ.

— Это тебе, — сказал аодд и бесшумно положил кристалл на металлический постамент, на котором сидела Нэрин. — Скромный подарок для одной из Первых.

— Я не могу принимать дары от Разумов, которых едва знаю, — весьма равнодушно сказала Первая.

— Мне важно, чтобы ты стала моим другом, — заявил Изменчивый.

— Шутишь ты тоже не особо хорошо, — ухмыльнулась она.

— Это вовсе не шутка. Даже представители вашего вида не могут существовать поодиночке, не общаясь с другими Разумными. Мы могли бы идти на новые авантюры вместе!

— Прекрати! — этому глупому аодду удалось развеселить Нэрин, и она съязвила. — Я недостойна грабить вместе с тобой!

— Зря ты отказываешься, — сказал он полушутя. — Я талантливый вор, к тому же могу помочь, если тебе что-либо требуется. Это будет небольшая сделка.

— Скорее всего, ты не вполне адекватен. Ты думаешь, я собираюсь брать аодда-дилетанта под свою опеку?

— Неразумно всегда действовать в одиночку. И ты зря меня недооцениваешь, — заметил Изменчивый, — я могу решит любую твою проблему!

— Вот как? — Нэрин разозлили его слова. — Если ты настолько самоуверен, то не откажешь… Хотя не сомневаюсь, ты устрашишься одного упоминания о «моей проблеме»!

— Я справлюсь, — похвалился аодд.

— Тогда… — Нэрин приблизилась к его лицу и едва слышно прошептала, понизив голос. — Убьешь пантэйра Глауз?!

— Что? — опешил Изменчивый. — Это шутка?

— Это мое условие: выполнишь его, так уж и быть, соглашусь взять тебя на одну авантюру.

— Чем тебе мешает Минкспикс?

— Это долгая история… Но подробности не должны тебя касаться, — на лице Первой вновь появилась ухмылка. — Ну, как тебе?

— Звучит как вызов! — прокомментировал аодд. — Но в своих силах я уверен.

— Скорее Неразумное долетит до Сверкающего Предела, чем… — речь Первой прервало сияние голографического приемника.

Нэрин не хотелось просматривать голограмму в клубе, полном нарушителей Кодекса, поэтому она поспешила на корабль. Сообщение не изображало лица Разума — содержало лишь короткое «да».

WGG считалась одной из красивейших галактик во Вселенной, что, впрочем, объяснялось ее расположением в Центре. Большинство звездных систем в ней фактически не были заселены Разумами, а находились в личных владениях существ, чье состояние превышало сотни триллионов титаном. Эта галактика всегда жила по своим особым, давно сложившимся правилам, а ее жители не вмешивались в политику и не интересовались событиями, происходившими в других частях Вселенной.

Нэрин не любила WGG и всегда удивлялась, как ее жители могли быть настолько равнодушны к окружающему миру. Богатство плохо сказывалось на некоторых существах: они привыкали к вседозволенности и забывали цену самого простого — доброты и доверия, искренности и преданности. Казалось, что даже способность к эмоциональным процессам, свойственным всем Разумным, богачи из WGG давно потеряли. Первая размышляла: «Что станет в этой галактикой, если с нее сорвать все показное?»

Изначально WGG была домом для относительно небольшого количества видов, поэтому сложилось, что каждый Разум мог владеть огромными пространствами. Позже в эту галактику стали прилетать жители других частей Вселенной, что в разы увеличило стоимость каждого космического объекта. Одни существа становились богаче, другие — постепенно беднели и были вынуждены переселяться в соседние галактики. Но истинные, неподдельные чувства, искренние поступки продолжали цениться гораздо меньше, чем в других уголках Вселенной.

Тем не менее, Нэрин льстило, что жители WGG считали ее уважаемым гостем. Первые были одним из немногих видов, абсолютно всем представителям которых разрешалось посещать эту галактику и даже покупать ее пространства.

Нэрин внимательно рассматривала Дельт — довольно крупную звезду в скоплении X-7689. Вся система светила Дельт была собственностью нескольких поколений существ Жуа-де-Грандьярде. Они считались одними из самых богатых Разумов не только в WGG, но и во всей Вселенной.

В этот трикс на планете, названной в честь своих хозяев, проводилась встреча богачей из ближайших звездных скоплений. Жуа-де-Грандьярде не отличались скромностью, поэтому одноименная планета была одной из прекраснейших в галактике. Маленькие перепады температур; атмосфера, богато насыщенная кислородом; высокогорные ландшафты, ранее изображенные на тысячах гравюр — Жуа-де-Грандьярде очень гордились своим ценным приобретением. Скорее всего, спустя миллиарды ктайтов эта планета будет продана другим хозяевам, которые пожелают сменить ее название.

Нэрин посадила корабль на Жуа-де-Грандьярде и, едва открыв дверь из буферного отсека, оглянулась по сторонам. Ослепительно белые мелкие кристаллы контрастировали с черными скалами. На равнинах черные и белые горные породы перемешивались, издали напоминая сияние далеких звезд на фоне бескрайних просторов Вселенной. Резкий цветовой контраст делал эту планету уникальной. Плотная атмосфера придавала небу серо-стальной оттенок, подобно расплавленному титану.

По дороге к зданию, где обитал хозяин этой планеты, Первая предполагала, сколько черных слитков было у Жуа-де-Грандьярде. Эти размышления казались ей игрой, поэтому Нэрин не заметила, как прошла более десяти тысяч рийтсов.

Вдали виднелось невысокое черно-белое сооружение, напоминавшее несколько соединенных между собой неправильных многоугольников. Первая ускорила шаг, и через пятьдесят эйнсов уже осторожно прикоснулась к идеально отполированной стене здания.

От минералов, в которые входило большое количество магния и алюминия, было легко отличить живых существ, находившихся в здании. Один из зет поспешил встретить гостью и нажатием кнопки открыл массивную пятиугольную дверь. С улыбкой поблагодарив Разум, Нэрин последовала за ним туда, где находились хозяева этой звездной системы.

Разные отсеки здания плавно соединялись между собой, было непросто различить, где заканчивалось одно помещение и начиналось другое. Многие существа предпочитали строить жилища из красивых материалов, что сразу служило и внешней, и внутренней отделкой. Стены украсили небольшим количеством маленьких гравюр по платине, блестящий черный пол отражал тусклый свет, лившийся из узких окон. Повсюду находились скульптуры из палладия, из этого же металла были выполнены постаменты различных форм и размеров.

За одним из них восседали двое луу. Они поприветствовали Нэрин, почти не скрывая своего презрения, и принялись обсуждать что-то на очень высокой, не слышимой остальным частоте.

«Здесь много глупцов, — подумала Первая. — Что может быть веселее, чем наблюдать за существами, обладающими деньгами, но лишенными разума?!»

Сопровождавший Первую зет, поправив вольфрамовые одеяния, сел невдалеке от луу.

— Не знала, что в WGG живут зеты, — Нэрин попыталась начать разговор.

Услышав ее слова, существо не без гордости объяснило:

— Разум не ошибся! Даже богатейшие представители нашего вида не в состоянии купить и планетоида в этой галактике… Но на ближайший трикс я приглашен сюда лично Аоттэлием Жуа-де-Грандьярде.

— Разумы дружны? — поинтересовалась Нэрин. — И давно?

— Почти с самого начала нашего существования, — искренне ответил собеседник.

«В последнее время я встречаю слишком много представителей вида зет, — подумала Первая, — и это всегда заканчивается нехорошо».

— У Разума есть имя?

— Амсрт, — ответ прозвучал тихо.

— Я рада знакомству, — улыбнулась Первая.

Нэрин села за постамент, краем глаза наблюдая за луу — они явно были недовольны ее присутствием. Невысокие, покрытые густым коричневым мехом, с маленькими головами и длинными носами, они безусловными реакциями выражали свое презрение, прижимая к туловищу толстые верхние конечности.

Последующие полтысячи эйнсов все приглашенные сидели молча, пока в помещение, сопровождая свое передвижение скрежетом шлейфа вольфрамового платья по полу, не зашла дочь Аоттэлия и наследница имущества Жуа-де-Грандьярде — Алеоттина Дельтийская. Первой легко удавалось скрывать улыбку, которая невольно норовила появиться после одного взгляда на Алеоттину. Этот Разум принадлежал к эгзолло. Высотой в два рийтса, с коричнево-серой кожей, покрытой наростами, Жуа-де-Грандьярде демонстративно гладила одной из десяти четырехпалых конечностей Неразумное, сидевшее на ее остром плече. Маленькие красновато-коричневые глаза наследницы этой звездной системы заблестели, когда она заметила всего одно вольфрамовое украшение на шее Нэрин.

«Похоже, мне следовало надевать больше вольфрама, — с улыбкой подумала Первая, увидев, что на каждом из сорока пальцев Алеоттины красовалось массивное изделие из самых дорогих металлов. — Интересно, существует ли схема, какому пальцу какое украшение соответствует?»

Жуа-де-Грандьярде медленно села за постамент и, еще раз оценивающе посмотрев на Нэрин, обратилась к гостям:

— Приветствую в Дельт!

Сама не зная почему, от одной этой фазы Первая усомнилась в наличии разума у этого существа. Тяжелое вольфрамовое украшение выглядело нелепо на покрытой редкими длинными, составлявшими почти семь сантирийтсов, черными шипами голове с большим, выпиравшим к тонкой шее затылком. Серое в светло-розовых пятнах Неразумное отдыхало на плече Алеоттины.

Первая помнила, зачем прибыла на WGG, поэтому не отвлекалась на пустяки вроде обсуждений периода вращения Инэ вокруг своей оси. Нэрин предполагала, что в гостях у Жуа-де-Грандьярде ей предстояло тратить время на довольно скучную игру — «Излучение».

Металлические пластины раздавались каждому игроку, один из которых должен был выбрать излучение определенной длины электромагнитной волны. Целью других игроков было правильно определить, какое именно излучение выбрал ведущий. Игра казалась простой, однако Разумные могли предполагать всевозможные варианты на сотни тысяч действий вперед, поэтому игра могла длиться целые триксы.

Первая нехотя участвовала в обсуждении полетов на Орфэ с жителями WGG. Она не сомневалась, что рано или поздно темой разговора станет политика — тогда Нэрин и удастся узнать об отношении к Минкспиксу и его действиям в этой галактике.

— Мой потомок недавно приобрел еще одну планету в соседней системе, — похвастался один из луу, глядя на своего сородича и с гордостью изогнув нос.

— Я старался быть похожим на родителя, — ответил тот.

Нэрин особо не интересовало, были ли эти существа родственными организмами, поэтому она не придала значения словам луу. Первых явление наследственности откровенно пугало. Нэрин оно казалось сродни похищению: один организм будто воровал часть наследственной информации другого, это казалось недопустимым.

— Пространства, принадлежащие Разумам, увеличиваются, — обратилась Алеоттина к луу.

Нэрин очень редко принимала участие в разговоре, предпочитая наблюдать. Зет был хорошим другом Алеоттины и ее отца. Луу же считали сказать что-либо Амсрт ниже собственного достоинства.

«Мы, Первые, превосходим остальных Разумных по всем параметрам… Но разве это повод считать себя лучше других?» — недоумевала Нэрин, глядя на одного из луу. Его одежды оказались в разы больше, чем следовало: длинный шлейф должен был подчеркивать состоятельность носившего, но на луу смотрелся совсем нелепо.

Вдруг Неразумное шевельнулось и, выждав пару эйнсов, спрыгнуло с плеча Жуа-де-Грандьярде на постамент и оглянулось. Маленькие глаза этого существа, в точности как у Алеоттины, коричнево-красного цвета, остановились на лице Первой. Задев конечностью длинную вольфрамовую цепь на одежде Дельтийской, Неразумное не удержало равновесие, споткнулось и ударилось о постамент.

— Фельермо! Иди сюда, — Алеоттина протянула сразу три пары рук, чтобы успокоить существо, которое явно было опечалено.

Наградив наследницу этой планеты долгим взглядом, Фельермо обиженно отвернулось и, слегка прихрамывая, направилось к Нэрин. Будто стесняясь, Неразумное не решалось подойти, и лишь спустя десяток эйнсов, когда на него уже никто не обращал внимания, коснулось головой руки Первой.

— Ты сильно травмировалось? — тихо спросила Нэрин снисходительным тоном, все же зная, что существо не понимало ее слов, разве что могло почувствовать эмоции других Живых. Убедившись, что их разговор никто не слышал, Первая продолжила. — Не обижайся на Жуа-де-Грандьярде, она не виновата, что ты упало.

Существо внимательно смотрело на Нэрин, и казалось, позабыло об Алеоттине. Издав короткий звук на очень высокой для большинства Живых частоте, оно спрыгнуло с постамента и пошло в соседнее помещение.

Дельтийской такое поведение Фельермо не понравилось, и она капризно переплела пальцы на некоторых руках. Вскоре должны были принести пластины для игры в «Излучение», поэтому Нэрин считала, что не выполнила даже часть своей миссии.

— Корабль Разума все еще исправно летает? — неожиданно для всех поинтересовалась Алеоттина у Первой.

— Будто создан трикс назад, — ответила Нэрин.

— Мой отец любит корабли, — объяснила Дельтийская, — поэтому жаль, что сегодня он занят и не может присутствовать здесь с нами.

— Мне известно о его увлечении дорогими летательными аппаратами, — сказала Первая. — И мне очень приятно знать, что во Вселенной есть Разумы, разделяющие мои интересы.

Луу в очередной раз окинули Нэрин презрительным взглядом крохотных темно-синих глаз, а Жуа-де-Грандьярде обратилась к зету:

— Я рада, что Разум посетил эту планету.

Бессмысленные разговоры длились еще десятую часть трикса, пока Алеоттина не предложила сыграть в «Излучение».

— Я пойду за пластинами, — объявила Жуа-де-Грандьярде с таким важным видом, будто собиралась долететь до Сверкающего Предела.

Но совершать «дальнее» путешествие в соседнее помещение ей не пришлось: издавая тихие скрипящие звуки, Неразумное появилось рядом с постаментом через пару эйнсов, держа около десятка пластин на голове. Все Разумы были удивлены способностью Фельермо чувствовать равновесие.

— Спасибо! — обрадовалась Алеоттина и, взяв тонкие листы металла, погладила Фельермо по голове.

— Оно очень умно! — похвалил существо Амсрт.

— Не все способны уважать представителей Неразумных видов! — сетовала Дельтийская. — Да, у них слабо развит интеллект, но это не делает их эмоции слабее, а преданность — менее ценной.

Взмахом руки она пригласила Фельермо к себе на плечо, и существо поспешило забраться на постамент, чтобы обратить на себя внимание.

— Разум ценит этот организм… — констатировал один из луу. Даже в разговоре с Алеоттиной ему плохо удавалось скрывать высокомерие.

— Оно — мой друг! — голос Жуа-де-Грандьярде за долю эйнса стал более суровым. — И я считаю его равным себе. Почти всю свою жизнь я неразлучна с Фельермо, но не хочу, чтобы кто-либо высказывал свое мнение по этому поводу. Тем более, те, кто не знает цену преданности.

Последняя фраза удивила Первую, с ухмылкой наблюдавшую за разговором. Луу промолчал, не стал пререкаться с Алеоттиной, но его шерсть на носу плотнее прижалась к коже, что было признаком нараставшего гнева.

«Здесь я просто трачу время!» — негодовала Нэрин, но не посмела выразить свои эмоции, а просто неискренне улыбнулась Жуа-де-Грандьярде.

Все это время Фельермо смущало, что его обсуждали незнакомые ему Разумы. Оно замерло, будто не было уверено, следовало идти к Алеоттине или скрыться подальше от луу.

— Не бойся, все хорошо, — прошептала Неразумному Нэрин. — Тебя никто не обидит.

Фельермо казалось, что от него что-то требовали, поэтому оно, окончательно расстроившись, спряталось за постаментом. Алеоттина хотела позвать Неразумное, однако понимала, что такое внимание к этому существу могло быть неправильно растолковано гостями.

Быстрым движением четырех рук она раздала каждому из гостей по пластине и оставила себе одну. Алеоттина должна была указать длину электромагнитной волны первой как хозяйка этой планеты. Размышлять Жуа-де-Грандьярде не хотелось, поэтому, не тратя время, она выбрала первый попавшийся диапазон, коснувшись надписи на пластине. Остальные игроки должны были сделать предположение о ее выборе.

Что-либо вычислить по касанию определенной части пластины было невозможно: все надписи у ведущего игрока располагались в неопределенном порядке. Нэрин заметила, что Алеоттина не задумывалась об игре, больше переживая за свое Неразумное, поэтому тоже не стала тратить время.

«Алеоттина очень любит черный, — подумала Первая. — Об этом все знают, но мало кто догадывается о наличии у нее целой коллекции статуй из золота. Поэтому Жуа-де-Грандьярде выбрала желтый».

Спустя пару эйнсов игроки положили пластины на центр постамента, едва заметные источники излучения окрашивали полоски металла в разнообразные цвета: луу выбрали оттенки синего, а зет — розовый. Лишь пластина Нэрин была желтой, как и у Алеоттины.

«Играть с богачами WGG настолько легко, что интерес пропадает. Даже Неразумное обладает более развитой логикой», — подумала Первая.

Нэрин поняла, что продолжать тратить время на «Излучение» было непозволительной роскошью, поэтому решила действовать.

— Разумам известно об изменениях, что планируют провести в Илиат? — Первая обратилась к присутствующим.

— Жителям WGG не пристало интересоваться политикой, — возмутился младший из луу, сородич поддержал его, коротким движением руки подтверждая полное согласие со сказанным.

— Что за изменения? — спросил зет с любопытством.

— Должность Наблюдателей хотят отменить как ненужную, — ответила Нэрин.

— И у кого остается власть? У пантэйров?! Это возмутительно! — громко сказал Амсрт. — Что думает Первая по этому поводу?!

— Я… очень удивлена, — Нэрин не посчитала нужным напоминать, что Бен тоже был Наблюдателем. — Меня все больше и больше поражают перемены во Вселенной, произошедшие за последние ктайты.

— Увы, это развитие Вселенной, — прокомментировал слова Первой старший луу.

— Скорее регресс! — возразила она.

Продолжать разговор не имело особого смысла: было видно, что скорее Примитивное долетит до Сверкающего Предела, чем богачей из WGG будет заботить что-то помимо их состояния в черных слитках.

Чтобы хоть как-то отвлечь гостей, Алеоттина похвалила игру Нэрин:

— Первая выиграла! Первой, возможно, скучно среди более глупых существ.

— Это не так, — возразила Нэрин с неискренней улыбкой. — Все Разумы равны. А мы, Первые, ценим Последующих больше собственных жизней. Вы — это все, что у нас есть, — в этот трикс Нэрин особенно хорошо удавалось лгать. — Кстати, хотелось бы узнать и мнение Разума? Что думает Жуа-де-Грандьярде об Илиат?

— Я? — удивилась Алеоттина Дельтийская. — Признаю, все Жуа-де-Грандьярде мало сведущи в политических распрях. Мы стараемся держаться от этого подальше…

— Почему же?

— Так сложилось, возможно, даже исторически. Жителей WGG трудно убедить доверять Разумам из других галактик… Они не посвящены во все особенности существования в наших системах. Мы не вмешиваемся в жизнь других Разумов, и предпочитаем, чтобы нами тоже никто не интересовался.

— Даже если на кону чьи-то жизни? — спросила Первая. — Жители этой галактики, даже имея возможность что-либо изменить, будут бездействовать?

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, — по Алеоттине было видно, что она испугалась. — Почему Первая упоминает о «жизнях»? Кому-то грозит опасность?

— Пока никому, — нехотя ответила Нэрин, краем глаза наблюдая за зетом и луу. — Но все может измениться в любой момент…

— Я уверен, Илиат сможет уладить всевозможные неприятности, — луу, одетый в щедро украшенные узорами одеяния, вмешался в разговор.

— Разум доверяет пантэй? — спросила Первая, едва скрывая пренебрежение, возникшее с новой силой при одном взгляде на собеседника. С ухмылкой он подумала, что это высокомерное существо выглядело умнее, когда сидело молча.

— Политики Илиат компетентны, — отозвался луу.

— Значит, Разум должен доверять и пантэйрам? Даже Минкспикс Доблестный способен вызвать у Разума уважение?

— Я мало знаю о пантэйре Глауз, — возмутился луу, прижав короткие конечности к туловищу, — и поэтому не склонен выделять его среди остальных.

— Давайте продолжим игру, — предложила Алеоттина, но на нее никто не обратил внимания.

— Почему Нэрин завела подобный разговор? — поинтересовался зет.

— Политика очень интересна… — слукавила Первая. — Если наблюдать за всем происходящим, можно приобрести многие полезные навыки.

— И какие же? — голос луу зазвучал особенно громко.

— Лгать, изворачиваться, никому не доверять и постоянно ожидать попадания родиевых пластин в голову, — ответила Нэрин полушутя, хотя отлично знала, что во всем сказанном была доля правды.

— Для Первой в выбранном ею… роде занятий, — луу намекнул на нарушение Кодекса, — такие умения особо важны.

— Не только мне они могут пригодиться, — заметила Первая, понизив голос настолько, что зет безусловно сжался и отодвинулся подальше от Нэрин. Назревал конфликт.

— Я требую, чтобы на планете, принадлежащей Жуа-де-Грандьярде, гости не тратили время на распри, — сказала Алеоттина уже более уверенно.

— Прошу меня простить, — отозвалась Нэрин, обратившись к Дельтийской и с почтением взмахнув рукой, — мое стремление знать обо всем во Вселенной не всегда полезно.

Алеоттина хотела сказать, что Первой вовсе не следовало извиняться, но не смогла подобрать правильные слова и перевела взгляд на разноцветные пластины, лежавшие на постаменте.

Игра продолжилась, но Разумы сидели молча. Нэрин немного жалела, что чуть не испортила встречу с богачами из этой галактики, но отчасти выполнила свою миссию. Как и предполагалось, WGG не станет поддерживать нововведения Минкспикса — пантэйр этой галактики обязан спросить мнение владельцев каждой звездной системы. Луу и Жуа-де-Грандьярде уже были против, а их примера Первой вполне достаточно, чтобы убедиться в аполитичности большинства Разумов в этой части Вселенной.

«Узнать что-либо о намерениях пантэйра Окор сложнее в разы», — подумала Нэрин.

Играть Первой не хотелось, но она все равно угадывала выбранный тип излучения чаще, чем остальные Разумы. Когда пришел черед Нэрин выбирать длину электромагнитной волны, она внезапно вспомнила об Изменчивом. Глупость этого существа веселила Первую, поэтому, с полуулыбкой на лице, она выбрала ярко-оранжевый цвет, как кожа нового знакомого. Никто не смог угадать это излучение, что вызвало у Нэрин едва заметную ухмылку.

Через сотню эйнсов с понурым видом на постамент взобралось Фельермо и направилось к Алеоттине. Жуа-де-Грандьярде успокоила Неразумное и, едва слышно что-то сказав существу, пригласила его сесть на свое плечо.

Неожиданно для всех самопроизвольно активировался большой голографический приемник — такое случалось только для сообщения экстренных новостей во Вселенной. Светло-голубые лучи за долю эйнса изобразили Минкспикса. Нэрин заметила лицо пантэйра Глауз и замерла в ожидании.

Низкий голос объявил на языке Первых: «Около двадцатой части трикса назад было совершено покушение на жизнь пантэйра Центральной галактики Глауз — Минкспикса Доблестного. Пантэйр не пострадал — находившимся неподалеку рутенам, патрулировавшим Центр, удалось спасти политика. Нападавший скрылся с места преступления. Пока о преступнике нет достоверной информации, — на голограмме стало появляться большое количество изображений окраины галактики B-341. — Так же неизвестно, как нарушитель Кодекса смог выследить Минкспикса и напасть на него в отделении банка в одной из Центральных галактик?! Преступления не остаются безнаказанными, потому в скором времени Разумы узнают все подробности этого пугающего события».

Увиденное в следующий эйнс поразило Нэрин настолько, что она едва сохранила самообладание, чтобы не вскочить с постамента и не выхватить родсп. На голограмме банка в B-341 крошечным пятном она увидела аодда, и логика подсказывала, что это был Изменчивый.

Первая сидела молча, продолжая смотреть на голографический приемник, хотя он уже был неактивен. Страх, отчаяние и чувство вины заменили все остальные эмоции, Нэрин даже не обращала внимания на происходившее вокруг, только оклик зета вывел ее из раздумий.

— Первую что-то тревожит?

— Вовсе нет, — солгала Нэрин и улыбнулась, будто вспомнив, где и зачем она находилась.

— Эта новость… напугала Первую, — заметил Амсрт. — Разумных редко удавалось обмануть, приходилось изловчатся, на что Нэрин сейчас не была способна.

Игра закончилась через тридцатую долю трикса. Все это время Нэрин думала об Изменчивом. Она все меньше сомневалась, что именно он был аоддом на голограмме.

«Неужели это существо настолько глупо, что рискнуло напасть на Минкспикса?» — думала Первая.

— Надеюсь, Первая вскоре посетит нашу систему вновь! — сказала Алеоттина на прощание.

— Пусть Разум будет как Алат! — прошептала Первая и взмахнула рукой в знак признательности. Она старалась больше не думать о жителях WGG, потому что ей предстоял очередной полет на Сиг’ф.

Бен просматривал голографическое сообщение от Дуэйна вновь и вновь, хотя, единственный раз прослушав, запомнил все слова Разума.

«Первому лучше не конфликтовать с Минкспиксом… Доблестный испуган, поэтому не контролирует свои действия. Разум должен как можно скорее покинуть Центр и, желательно, ни при каких обстоятельствах не участвовать в любых собраниях Илиат. Только одному Доблестному известно, какие перемены грядут…»

Бен был встревожен, поэтому, получив голографическое сообщение от Нэрин, просмотрел его не тратя ни эйнса.

Полет на Сиг’ф занимал считанные десятки эйнсов. Первый поспешил к кораблю Нэрин, который выделялся серебристо-белым цветом на темной поверхности планетоида.

— Мой Инекс! Что удалось узнать? — спросил Бен, легко коснувшись руки Первой.

— Никто из WGG не заинтересован в политике. Как мы и ожидали, эти Разумы мало тревожатся о происходящем во Вселенной.

— Это все равно ничего не меняет, — пожаловался Бен. — Но, благодаря тебе, мы узнали наверняка… Спасибо!

— А Минкспикс? — было видно, что Нэрин напугана. — Ты слышал о покушении на него?!

— Только Протея могла попытаться совершить подобное! — возмутился Первый. — Доблестного это еще больше привело в ярость!

— Я знаю этого нарушителя Кодекса! — сказала Первая. — Это аодд. Его прозвище — Изменчивый. Он странно себя вел, знакомился со мной, пытался впечатлить, предлагал вместе пойти на авантюры.

— Он адекватен? — пошутил Бен.

— Сомневаюсь.

— Ты уверена, что это он напал на Доблестного?

— Вероятнее всего, это был Изменчивый, — подтвердила Нэрин.

— И что же заставило его рисковать? — ухмыльнулся Бен.

— Я… — Первая все не решалась признаться. — Это было мое условие.

— Что?! — изумился Первый и молчал почти десяток эйнсов, глядя подруге в глаза.

— Согласна, это звучит глупо… Ситуация нелепа по своей сути! — Первая тщетно старалась оправдаться.

Быстро рассказав Бену обо всем, произошедшем за последнее время, Нэрин пожаловалась:

— Теперь я не знаю, как поступать дальше.

После недолгого обсуждения, Бен полетел в Окор, а Нэрин отправилась на Ώ-3. Первый знал, что пытаться поговорить с пантэйром Окор труднее, чем долететь до Сверкающего Предела, поэтому избрал тактику ожидания.

Многие политики Илиат недооценивали Бена. Первые казались им «полуживыми», не способными приспосабливаться к постоянным изменениям в межгалактическом сообществе. Однако те, кто знал кого-либо из Первых лично, утверждали обратное.

Во многих галактиках говорили: «Жизнь — это разум». В последнее время данная фраза была простой констатацией факта, что почти сто процентов живых существ во Вселенной относились к Разумным. Эта поговорка уже утратила первоначальный смысл. Как и ее значение, существа быстро забыли, что Первые были наделены наиболее развитым интеллектом. Такое преимущество помогало Бену понимать психологию существ, избиравших его пантэйром своих галактик.

На самом краю Окор Первый провел около трикса, размышляя о будущем Вселенной. Интуиция подсказывала, что вскоре все изменится, причем не в лучшую сторону. Полететь на какую-либо планету в Центральной галактике Окор Бен так и не решился: хемосенсоры подсказывали, что соседние звездные системы изобиловали рутенами. Безопаснее было проводить время в полете на теневой скорости из одной галактики в другую, чем Первый и занялся.

Дождь на Ώ-3 был особенно сильным, что оставить корабль, не опасаясь за его сохранность, оказалось невозможно: потоки кислоты смывали все на своем пути. Посадив летательное средство на возвышенности, Нэрин пешком добиралась до «На краю пропасти». Ее тело было слишком тяжелым, чтобы держаться на поверхности кислоты, поэтому пришлось пробираться сквозь поток, хватаясь за округлые камни на дне. Вскоре ей удалось забраться на возвышенность и дойти до клуба.

Все посетители сильно промокли, поэтому Лью с энтузиазмом предлагал существам отдохнуть и восполнить энергию, продавая питательные вещества втридорога. Первая с улыбкой наблюдала, как вирнер радовался очередному черному слитку, вырученному у нарушителей Кодекса.

Стараясь не привлекать внимания, Нэрин села на самый маленький постамент в углу. Кожа высыхала медленно, это немного раздражало. Первая сидела молча, не реагируя на обращения знакомых Разумов, старавшихся начать разговор. Ее взгляд был направлен на дверь. Нэрин ожидала появления Изменчивого — если этому существу удалось выжить.

Прошла половина трикса, дождь закончился, большинство посетителей заведения уже улетели в другие галактики. Первая сидела все так же, заметив реакцию Лью. Он часто махал крыльями и явно интересовался причинами столь долгого пребывания Нэрин в «На краю пропасти», но не выказывал стремления подойти и спросить.

«Этот вирнер всегда в курсе всех событий. Наблюдает за каждым, — гневно думала она, но неожиданно глупая мысль заставила улыбнуться. — Интересно, зачем вирнерам крылья? Они же все равно не умеют летать. Рудиментов много, но крылья вирнеров — одна из самых неудачных шуток Вселенной».

Вспоминая, что некоторым сородичам Лью крылья помогали передвигаться прыжками, Нэрин лишь через сотую долю эйнса заметила, как дверь клуба открылась.

Это прибыл Изменчивый. Он постоял у двери, ища постамент, на который можно было присесть. Помимо Первой, в клубе оставалось всего пятеро посетителей, поэтому ее было невозможно выпустить из виду. Аодд заметил внимательный взгляд Нэрин и направился в ту часть заведения, где находилась его знакомая. Изменчивый передвигался довольно медленно, с трудом — очевидно, он получил травму.

Махнув рукой в знак приветствия, Нэрин спросила, взглядом приглашая присесть рядом:

— И в какой части Вселенной авантюры настолько опасны, что аодды возвращаются прихрамывая?

— Центр. B-341, — ответил Изменчивый, наблюдая за реакцией собеседницы.

Первой больше не требовалось подтверждений — она чувствовала хемосенсорами, что аодд был ранен выстрелом из родспа, а на его вольфрамовой одежде скопилось много пыли минералов, распространенных на окраинах галактики B-341. Нэрин едва слышно спросила:

— Ты настолько глуп, что рискнул напасть на Минкспикса? У тебя есть хоть подобие разума?

— Мой разум силен, получше твоего! — пошутил аодд. — А моя авантюра… с Доблестным — неоспоримое доказательство преданности.

— Преданности кому? — недоверчиво спросила Нэрин. — Неужели ты думаешь, что предел моих мечтаний — посылать аоддов на верную гибель?!

— Это было твоим условием… — заметил Изменчивый, немного приблизившись к собеседнице.

— Я в любом случае не возьму тебя с собой на ограбление! — предупредила Первая.

— Я могу быть хорошим союзником, — эта фраза, несмотря на вкрадчивый тон аодда, издали напоминала угрозу.

— У меня и без тебя полно проблем, — через эйнс Нэрин пожалела о сказанном. — И я не собираюсь тебя посвящать ни в одну из них.

— Как хочешь, — прокомментировал Изменчивый немного равнодушно. — Только не забывай, что свою часть уговора я выполнил…

— Но ведь Минкспикс все еще жив, — съязвила Первая.

— Тем не менее, я сделал все возможное.

Нэрин молча смотрела в глаза Изменчивого. Все казалось очень странным: это существо пошло на риск ради нее.

«Но почему? Из-за уважения к Первым? — думала Нэрин. — Малоубедительно».

— Странно, что ты боишься аодда, — сказал Изменчивый. — Ты, одна из Первых, а относишься с недоверием ко всем Разумам, будто ожидаешь опасности от абсолютно всех Живых.

— У меня есть причины так себя вести, — возразила Нэрин.

— Все знают, что Доблестный — твой недруг, — Изменчивый взмахнул рукой. — Но, поверь, я так же, как и ты, не хочу, чтобы его рутены составляли мне компанию. Мне Минкспикс тоже неприятен, — сказал аодд полушутя.

— У меня нет времени на бессмысленные разговоры, — возмутилась Первая и уже хотела уходить, но фраза Изменчивого ее остановила.

— Ничто не мешает попытаться еще раз… Минкспикс сейчас напуган, поэтому не контролирует свои действия. Я знаю… Он сейчас на Вивн.

— Там сотни тысяч рутенов! Отправляться в Глауз — верная гибель!

— Наблюдатели почти отстранены, рутены заполонили Центр, но едва обеспечивают безопасность… У Доблестного стало в разы больше недоброжелателей!

— Я тебе не доверяю, — искренне сказала Первая. — И не собираюсь доверять.

— Думать, что я собираюсь выстрелить тебе в спину, так же наивно и глупо, как надеяться долететь до Сверкающего Предела. Можешь мне не доверять, — Изменчивый вновь взмахнул рукой, — но риск быть убитой Доблестным больше, чем быть преданной мной! Поэтому, тебе решать!

Аодд замолчал и выжидающе посмотрел на Нэрин.

— Если мне и так известно, что Доблестный на Вивн, зачем мне брать тебя с собой? — ухмыльнулась Первая.

— Вдвоем надежнее, — ответил аодд без раздумий. — Ты чувствуешь рутенов на больших расстояниях, а я способен прекрасно видеть в ультрафиолетовом диапазоне.

— Твои преимущества невелики, — пошутила Нэрин.

— Мне все равно, — тон Изменчивого вдруг стал более суровым. — Я отправляюсь на Вивн прямо сейчас! Либо ты пойдешь со мной, либо останешься здесь трусливо ждать исхода авантюры.

— Желаешь получить хоть немного славы? — в разговоре с аоддом Нэрин язвила слишком часто. — Сомневаюсь, что убийство — даже жестокой Протеи вроде Минкспикса — может считаться хорошим способом прославиться.

— Жди известий, — гордо заявил Изменчивый, резко встал с постамента и пошел к двери клуба, все еще прихрамывая.

Нэрин отреагировала за тысячную долю эйнса — побежала к выходу, обогнала аодда и, оглянувшись, крикнула ему:

— Не забудь родсп!

Первая отлично понимала, что значительно опередить Изменчивого ей не удастся: ее корабль был быстрее, но выигранный эйнс не играл большой роли. В любом случае, этот аодд тоже прилетит на Вивн и помешает что-либо предпринять. Поэтому лучше наблюдать за Изменчивым вблизи и учитывать его действия.

Нэрин быстро взяла запасные родиевые пластины и, введя необходимые координаты, активировала двигатель. Через несколько десятков эйнсов она остановила летательное средство на орбите планеты Вивн, наблюдая из окна за небольшим темно-коричневым кораблем Изменчивого. На маленькой скорости это существо полетело туда, где должен был находиться корпус Центра. Нэрин последовала за аоддом.

Первая легко обнаружила здание среди серо-синих скал. Она посадила корабль в сотне рийтсов от корпуса и оглянулась. Все планеты Центра поражали своей красотой, и Вивн не была исключением. Изменчивый оставил свое летательное средство чуть поодаль.

— Как мы откроем двери? — спросила Первая, с ухмылкой наблюдая за Изменчивым. — Мы не пантэйры, нас просто так не пропустят.

— Я все предусмотрел, — похвастался аодд. Эту фразу Нэрин восприняла скептически.

— Здесь рутены, — предупредила Первая. — Они на нижних уровнях здания.

— Это неудивительно — они охраняют Минкспикса.

— Тебе хватит отваги? — пошутила Нэрин.

— Как Наблюдатель Центра… — проговорил Изменчивый и с важным видом достал из кармана корундовую брошь с символикой Илиат, наблюдая за удивлением Первой, — …я бесстрашен.

— У кого ты ее украл?

— Ты слишком плохого мнения обо мне. Я ее купил… Обменял, если быть точным. У одного бинмэ.

— Сомневаюсь, что нам так просто удастся обмануть сканеры… — едва слышно сказала Первая.

Они подошли к большой двери отсека для кораблей — она открылась автоматически.

— Я все продумал на тысячи шагов вперед! — заявил Изменчивый, самодовольно махнув рукой.

— Если сенсоры чувствуют брошь, почему они не реагируют на наши тела… — Нэрин настораживало, что у них так легко получилось попасть в корпус Центра. — Это какая-то ловушка!

— Доверься мне, — сказал аодд. — Я заблаговременно узнал, что сканер покровов сломался! А вычислять существо по частоте голоса недостаточно надежно, поэтому, чтобы пройти, нужно только предоставить брошь Илиат. Это логично. Кому, кроме политиков, захочется находиться здесь? Работа в Илиат не так проста, как кажется на первый взгляд.

Нэрин опасалась, что Изменчивый мог быть одним из союзников Минкспикса, но интуиция велела скорее спускаться на нижний уровень здания.

— Думаешь, одного поляризатора хватит? — спросила Первая, внимательно посмотрев на оружие в руке аодда.

— Идти на самый нижний уровень слишком рискованно, — очевидный факт Изменчивый неудачно старался преподнести как сложное умозаключение. — Мы активируем поляризатор и успеем скрыться, пока рутены отреагируют.

Первая пожалела, что не взяла лишний поляризатор: тогда можно было бы не беспокоиться из-за охранников Доблестного.

Пока Разумы спускались по темно-серым ступеням, Нэрин сжимала родсп в руке, чтобы отреагировать, если аодд попытается напасть. Первая понимала, насколько глупо было идти с ним на «авантюру». Но возвращаться на Ώ-3 уже поздно.

— Сколько стоит твой родсп? — поинтересовался Изменчивый таким беззаботным тоном, будто это оружие не было направлено в его затылок. — Подозреваю, что очень много… Он же сделан лично для тебя, причем цвет такой… необычный. Желтый, а не серый.

— Ты можешь идти молча? — Нэрин начинала злиться.

— Хорошо, — ответил аодд с иронией. — Не бойся меня, я всего лишь Разум из Abell 2039.

Они шли очень быстро, что рутены не могли их обнаружить.

— Я активирую поляризатор для кремния, — предупредил Изменчивый. — Можешь не тревожиться — уничтожать ксеноновые соединения в округе я не намерен.

Нэрин было не до шуток. Желание отомстить Доблестному пересиливало остальные чувства. Как ни странно, в корпусе Центра находилось очень мало существ, причем поляризатор не мог им навредить.

«Все подозрительно легко», — думала Первая, внимательно осматривая ступени, по которым спускалась.

— Когда все закончится, сразу полетим на Ώ-3, — объявил Изменчивый.

— Тише! — гневно прошептала Нэрин. — Нас могут услышать!

Они спускались все ниже и ниже, как Первая резко остановилась и махнула рукой аодду.

— Если выбрать самый большой радиус поражения, поляризатор наверняка подействует на Минкспикса, — проговорил аодд.

— Не торопись, — Первая коснулась металлической стены ладонью. — В состав некоторых частей конструкций входит кремний. Когда поляризатор активируется, медлить будет нельзя.

— Я могу выбрать нужный режим, и поляризатор активируется спустя определенное время, — предложил Изменчивый.

— Я знаю, как работает это оружие! — Нэрин разозлилась и вновь махнула рукой. — Но это малоэффективно — Доблестный может уйти до того, как поляризатор сработает! Оставь всего три эйнса, мы успеем покинуть это здание.

Аодд не стал спорить. Дав знак Первой, чтобы та поспешила к выходу, он нажал на крохотную кнопку и кинул поляризатор в дальнюю часть коридора. Через долю эйнса Изменчивый побежал прочь.

«Надеюсь, другие Разумы не пострадают!» — с ужасом подумала Нэрин. Причинять вред кому-либо из присутствовавших в корпусе, кроме Минкспикса, она не планировала.

Триллионы ктайтов назад Первая не могла и подозревать, что когда-нибудь будет убивать других существ, но теперь мысль о мести Доблестному не вызывала страха или сожаления.

«Они начали войну, — успокаивала себя Первая, хотя понимала, как наивно и беспомощно звучала эта отговорка. — И мы не дадим сородичей в обиду!»

Менее чем за три эйнса Нэрин успела многое вспомнить и сделать несколько предположений касательно «заговора» против Первых. Она понимала, что мирный исход почти невозможен, поэтому тешила себя мыслью, что гибель одного Минкспикса спасет триллионы жизней и предотвратит войну с целой галактикой.

Вдруг послышался скрип. Поляризатор сработал — Нэрин чувствовала, что весь кремний поблизости превратился в аморфное скопление атомов. Некоторые стены искривились, часть ступеней провалилась куда-то вниз, в образовавшуюся пустоту под зданием. Политики, находившиеся в корпусе, побежали к выходу. Хемосенсоры подсказывали, что рутены реагировали медленно, но часть них — около дюжины из сорока, уже исследовали причину повреждения здания.

— Скорее, у нас есть считанные эйнсы! — закричала Нэрин аодду.

Они бежали на пределе возможностей, помогали друг другу преодолевать большие бреши, возникшие между некоторыми уровнями. Все происходило так быстро, что Изменчивый даже не смог понять, как оказался в отсеке для кораблей.

Рутены находились менее чем в тридцати рийтсах, когда аодд и Первая выбрались на поверхность планеты. Спасаясь от погони, Нэрин думала лишь о смерти Минкспикса Доблестного. Сомнений не было — на нижнем уровне корпуса Центра не осталось ни кусочка кремния, лишь раскаленная пыль.

Нэрин предусмотрительно оставила дверь своего корабля открытой — всего за эйнс она пересекла буферный отсек и активировала двигатель. Координаты галактики Л-Бэйд она ввела чуть позже. Нэрин переполняли эмоции, поэтому ей не терпелось прилететь на Ώ-3 и поговорит с Изменчивым.

Ждать долго не пришлось. Через двадцать четыре эйнса летательное средство Первой уже коснулось скользкой от кислоты поверхности Ώ-3. Аодду понадобилось на треть эйнса больше, чтобы посадить корабль невдалеке от клуба «На краю пропасти».

— Ты понимаешь, что мы сделали невозможное?! — воскликнула Нэрин, когда они с Изменчивым подошли к заведению. — Скрылись от рутенов, хотя находились в нескольких рийтсах от них! О Минкспиксе я даже упоминать не буду!

«Теперь я отомстила», — мысленно добавила Первая.

— А ты мне не верила! — аодд укоризненно махнул рукой.

— Нельзя доверять всем Разумам, — Нэрин пыталась отшутиться. — Это тебе небольшой совет.

— Я думал, что уже заслужил хорошее отношение, — аодд быстро открыл дверь клуба.

— Так и быть! — Нэрин пыталась изобразить веселье, не показывая, что сожалела о содеянном. Убийство, даже во благо — все равно преступление против Вселенной. — Пойдем на какую-нибудь авантюру вместе!

— Мы уже это сделали! — заметил Изменчивый. — Но все еще впереди! Мы совершим ограбления, о которых будет знать вся Вселенная!

Нэрин не спешила сообщать Бену, что Глауз требовался новый пантэйр. Первой нравилось беседовать с Изменчивым: обсуждать самые известные ограбления в истории, делиться воспоминаниями о жизни до начала Отсчета времени, расспрашивать некоторые подробности о галактике Abell 2039 и полушутя выяснять причины, почему этот аодд начал грабить.

Они провели в клубе Лью почти целый трикс, а прощаться все не хотелось.

— Настало время для нового ограбления! — сказал Изменчивый. — Нельзя тратить эйнсы. Слава и деньги уже и так нас заждались!

— Почему бы и нет? — Первая с улыбкой на лице подумала, что теперь можно было не тревожиться за галактику Амл, Наблюдателей Центра и будущее Глауз. А «заговор» против Первых — не что иное, как вымысел, созданный Доблестным, чтобы запугать Нэрин и Бена. Огромное количество катастроф было предотвращено.

— Я узнал о нескольких кристаллах, которые будут прекрасно смотреться в наших коллекциях… — загадочно прошептал аодд.

— Вылетаем через тысячу эйнсов! — объявила Первая и отправилась на свой корабль, чтобы приготовиться к авантюре.

Все это время Бена терзали нехорошие предчувствия. Он пересек немалую часть Вселенной, но тревога так и не покинула его.

«Нэрин, будь осторожна! Я чувствую — война грядет, и в этом усомниться только Протея! Я направляюсь в Амл и буду находиться там все время. Надеюсь, скоро ты тоже прилетишь в эту галактику».

Этому сообщению Нэрин не придала значения. В качестве ответа отправив короткое «Минкспикс мертв», она занималась поиском родиевых пластин, чтобы вооружение не подвело во время очередного ограбления.

Ответ подруги не успокоил Бена, поэтому он все равно полетел в Амл, а предчувствие беды стало сильнее в разы.

— Наша цель — кристаллы грандидьерита, особенно ценные из-за сочетания контрастных цветов. Эти минералы находятся в небольшом музее одного малоизвестного коллекционера в межсистемном пространстве недалеко от галактики Θ-903.

— Непривычно идти на авантюру не одной, — отозвалась Нэрин, неотрывно смотря на Изменчивого.

— Тебе не нравится план? — пошутил аодд.

— Существенных претензий нет, но мне кажется, что это ограбление… весьма заурядное.

— Мне же нужно с чего-то начинать, — с наигранной серьезностью сказал аодд.

— Ты уничтожил самого пантэйра Глауз! — напомнила Первая.

Изменчивый ничего не ответил, поэтому Нэрин, оглянувшись, спросила через несколько эйнсов:

— Ты знаешь этого коллекционера?

— Нет. А разве должен? — недоуменно спросил Разум. — Мы же не летим сыграть с ним в «Излучение»!

— Расскажи мне о музее, — потребовала Первая. — Все, что знаешь. Он находится на планетоиде или на космической станции? Из какого материала выполнены конструкции? Какие охранные системы там могут быть?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — пожаловался аодд. — Мы прилетим и все узнаем. Ты сможешь почувствовать.

— Поэтому ты навсегда останешься дилетантом… — ухмыляясь, Нэрин неожиданно сделала это заключение. — Тебе не хватает выдержки готовиться к авантюре, при этом твой разум… не особо силен, по сравнению с представителями некоторых видов существ.

— Зато я внушаю доверие, — пошутил Изменчивый и махнул рукой. — Через эйнсов пятьдесят мы уже будем в Θ-903.

Эта фраза вызвала у Первой улыбку. Нэрин отлично знала, что полет до галактики Θ-903 занимал не больше двух дюжин эйнсов.

«Даже этого он не знает наверняка, — думала она. — Зачем я связалась с этой Протеей?»

Первая не отрицала, что какое-то свойство Изменчивого ее привлекало. Бесстрашие, наивность, решительность — она не знала наверняка. Поэтому когда их корабли остановились с открытыми дверьми в нескольких рийтсах от частного музея рядом с Θ-903, Первая в очередной раз снисходительно улыбнулась.

Музей оказался крохотной, по сравнению с аналогами в Центре, космической станцией. Темно-коричневый цвет постепенно сменялся оттенками желтого. Несколько сотен маленьких круглых окон украшали плавные переходы одного отсека в другой. Станция издали напоминала немного уплощенный шар, покрытый глубокими выемками в некоторых частях.

Нэрин отметила, что это космическое средство едва походило на частный музей одного из богачей. Станция состояла из титана — это Первая определила с помощью хемосенсоров, — а внутри находилось огромное количество мелких предметов из разнообразных материалов.

«Значит Изменчивый не ошибся», — радовалась Первая.

Махнув рукой, она зашла в главный отсек своего корабля. Аодд сделал то же самое. Они поняли друг друга без слов и старались подлететь как можно ближе к станции. Нэрин знала, что ей ничего не угрожало: Минкспикс мертв, на ближайшие галактики не было ни одного рутена, а с аоддом можно легко справиться, даже если бы он захотел скрыться с ее частью добычи.

Когда до станции оставалось меньше половины рийтса, Нэрин вышла на небольшой блестящий выступ, в который превратилась дверь ее корабля, и несколько раз выстрелила из родспа. Родиевые пластины повредили крошечные окна, к которым Первая стояла так близко, что видела внутреннее убранство станции. Защитной систем в этом музее не было — даже Изменчивый это понял.

Нэрин подпрыгнула и за долю эйнса пролезла в небольшое окно. Аодду пришлось потратить больше времени, но вскоре и ему удалось протиснуться в брешь станции. Искусственная гравитация в музее была очень сильна, а газовая среда состояла из одного гелия — это служило доказательством, что данную станцию никто не посещал более тысячи ктайтов.

— Нужно торопиться! — крикнула Нэрин.

Они быстро пересекли небольшой овальный отсек, стены которого украшались мелкими разноцветными кристаллами. Это помещение служило буфером, поэтому было пустым. Пол, стены и потолок имели насыщенный темно-коричневый оттенок. Треугольная дверь, располагавшаяся под углом, почти у самого потолка, надежно скрывала основное имущество частного музея.

— Как мы откроем эту дверь? — тихо спросил Изменчивый. Было видно, что существо испугалось. Вместо ответа Нэрин выхватила родсп и выстрелила в потолок — дверь открылась автоматически.

— Тебе не мешало бы побольше знать о станциях, кораблях, зданиях на различных планетах… — с издевкой сказала Первая. — Ты будто Примитивное! Не понимаешь законов существования Вселенной.

— Я опасался, что родиевый заряд разгерметизирует хранилище!

— Почему ты не тревожился об этом раньше? — Нэрин ухмыльнулась. — Притяжение здесь очень велико, а родиевая пластина — ничтожно мала, чтобы повреждение от нее опосредовано разрушило станцию.

Аодд молчал, поэтому Нэрин, ловко забравшись по стене, спросила, плохо скрывая свое презрение:

— А если бы на станции плотность газов была аналогична таковой в открытом космосе? Тебя бы это удивило? Или в Abell 2039 такие летательные средства не распространены?

Однако Первой быстро расхотелось насмехаться над Изменчивым, когда она увидела экспонаты частного музея. Статуэтки из самых дорогих во Вселенной минералов, металлические слитки и образцы сложных химических соединений в прозрачных колбах соседствовали с прекраснейшими гравюрами.

Через пару эйнсов аодд забрался в главный отсек и восхищенно прошептал:

— Здесь хватит, чтобы купить целый Инекс!

— Боюсь тебя разочаровать, — пошутила Первая, рассматривая большую гравюру по висмуту, изображавшую Центральные галактики. — Здесь не хватит даже на хороший корабль!

— Похоже, мне понадобится время, чтобы обжиться в Центре, — неожиданно серьезно прокомментировал аодд.

«Хорошо, что Первым разрешено жить в любой части Вселенной», — эта мысль вызывала у Нэрин радость.

— В Центр нелегко попасть, — Изменчивый говорил так тихо, что, казалось, общался сам с собой. — В отличие от других галактик! Я могу купить планетоид недалеко от Центра…

— Чтобы рутены находились поблизости, — закончила его мысль Нэрин.

Она медленно подошла к низкому платиновому постаменту. Ничем не защищенные, на нем лежали четыре кристалла грандидьерита, размером около сантирийтса каждый.

— Мечтать будешь позже, наслаждайся авантюрой — укоризненно улыбнувшись, громко сказала Первая. — Похоже, станция принадлежит кому-то из жителей WGG, но эти богатства хотят скрыть по важным причинам, иначе не стали бы размещать хранилище в межсистемном пространстве.

Собственный голос казался Нэрин едва знакомым — гелиевая среда искажала его, а любой звук с привычной частотой было издавать в разы труднее.

Осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, Первая взяла два кристалла, переливавшихся одновременно оттенками синего, зеленого и белого, и положила их в карман. Изменчивый, оглянувшись, тоже спрятал свою часть грандидьерита и решительно направился к другому постаменту.

Заметив, что аодд потянулся к маленькой статуэтке, Нэрин возмутилась:

— То, что ты дилетант, не позволяет тебе пренебрегать уговором!

— О чем ты? — аодд насторожился, но платиновая, украшенная черными алмазами фигурка ваарнийки уже блестела в его руке.

— Мы пришли сюда за грандидьеритом! Но не за другим имуществом!

— Что за глупые принципы? — удивился аодд. — Мы что, зря нарушили статью Кодекса, чтобы вернуться без ценностей?! Ограбление есть ограбление! Тем более, оставив станцию незащищенной, мы уже предрешили ее судьбу. Найдутся те, кто захочет забрать здесь все до малейшего кристалла!

— Это, как минимум, недостойно настоящего вора, — не унималась Нэрин. — Главное — добыть то, что запланировал! Иное уже не имеет смысла!

— Ты думаешь, кто-то соблюдает эти правила? — этот вопрос Изменчивого застал Первую врасплох. — Все воры хотят денег, они нуждаются не в «добыче запланированного»!

— Не обобщай, — Первая скрыла обиду и разочарование в голосе.

— Ты вообще особенная, — отстраненным тоном констатировал аодд, придирчиво рассматривая другую блестящую статуэтку. — Вам, «полуживым», этого не понять… Зачем ты вообще грабишь?! Разве Первые нуждаются в деньгах?! Что заставляет тебя нарушать Кодекс?

Изменчивый разозлил Нэрин своими вопросами, но она стояла молча, не сводя глаз с поврежденной двери отсека.

— Вы же, Первые, самые бесконфликтные существа! — продолжал аодд. — Почему ты не такая? Вы должны быть образцом, а ты совершаешь одно ограбление за другим… И при этом пытаешься прикрываться какими-то принципами, будто руководствуешься благими целями!

Нэрин отлично понимала, что часть этих слов была правдой, поэтому, едва сдерживая свои эмоции, чтобы аодд не заметил ее печали, Первая резким движением достала из кармана кристаллы грандидьерита и бросила их на пол.

— Забирай их себе! — гневно сказала Первая, срываясь на крик. — Будем считать, что общей авантюры не было! И если рискнешь подойти ко мне ближе, чем на десяток рийтсов, не надейся, что родиевая пластина не попадет тебе в голову!

В миллионный раз осознавая, что выбрала неправильную жизнь, Нэрин быстро направилась к своему кораблю. Активировав двигатель, она не указала конкретное направление, а просто решила насладиться полетом. Печальные мысли терзали, посещать какую-либо планету в таком состоянии Первая считала недопустимым.

Она понимала, что было глупо обращать внимание на слова аодда.

«Я действительно другая, намного хуже остальных „полуживых“», — подумала Нэрин с горькой улыбкой.

Найти обитаемые планеты в Амл не составляло труда, но Бен все же не спешил общаться с Разумными из этой галактики. Он предчувствовал беду.

Первого не могло не радовать, что пантэйр Окор категорически отказывал Минкспиксу, утверждая, что без Наблюдателей Центр потеряет все накопленное в Илиат за триллионы ктайтов. Однако Бен боялся, что Окор не сможет долго изолировать свои пространства от нововведений Доблестного.

Первый долго стоял у окна, наблюдая за сиянием звезд вдалеке. С полуулыбкой подумав, что жизнь до начала Отсчета времени была намного проще и безопаснее, чем сейчас, Бен активировал двигатель и полетел на Таурл’Ис.

Всего через полтрикса он находился в пирамиде, где власть имущие принимали своих гостей.

— Разум неизменен! — поприветствовал Бен.

— Честь видеть Разум, который наблюдал сияние Альд еще до начала Отсчета времени! — сказал Ир’Шам’Эт.

— Разум не только пантэйр Амл, но и правитель этого спутника? — спросил Первый, лишь для того, чтобы продолжить разговор, потому что заранее знал ответ. Таурл отлично понимал это, поэтому без раздумий сказал:

— Представители моего вида называют эту должность — Эр’Хай.

Бен стол молча. Разговор был бессмыслен — Ир’Шам’Эт не мог не догадаться о цели визита Первого. Без лишних слов, Бен взмахнул рукой и обратился к Эр’Хаю:

— Мне лучше не покидать Таурл’Ис.

Целый трикс Нэрин провела в полете из одной галактики в другую, но потом решила посетить Ώ-3. Первую терзали плохие предчувствия, к тому же она признавала, что слова Изменчивого ее задели. Боль от осознания, что каждый Разум во Вселенной воспринимал Первую лишь как нарушительницу Кодекса, была настолько сильна, что мешала принимать взвешенные решения. Поэтому очередной полет в «На краю пропасти» не входил в планы.

В заведении оказалось на удивление пусто. Кроме Лью там находилось всего двое Разумных, одним из которых был Изменчивый. Увидев Первую, аодд быстро направился к ней и заговорил.

— Зачем лишние проблемы? Это же просто ограбление, — начал он. Поняв, что эти слова только все портили, аодд взмахнул рукой и заговорил уже о другом. — Сегодня в «На краю пропасти» очень мало Разумов… Какова причина этого? Как считаешь?

— Я об этом не задумывалась, — равнодушно ответила Нэрин.

— Прекрати изображать обиду, — тихо сказал Изменчивый. Он молча протянул Нэрин несколько кристаллов — добычу, от которой Первая добровольно отказалась.

— Мне не нужны деньги, — ответила она. — Я благодарна — в некоторой степени ты помог мне расправиться с Доблестным. Но на авантюры можешь больше не рассчитывать — я привыкла справляться одна, и сотню раз пожалела, когда нарушила это правило.

— Очень жаль, — по аодду было видно, что он огорчен: либо это существо хорошо умело притворяться, либо искренне разочаровалось.

«Доблестного больше нет… Но я чувствую, что опасность близка», — подумала Первая, тщетно пытаясь убедить себя в обратном. Потом оглянулась и тихо сказала аодду:

— Оставь грандидьерит себе. Тебе он пригодится больше.

Следующую тысячу эйнсов Нэрин сидела на постаменте посередине клуба в одиночестве, замечая, что аодд постоянно смотрел на нее. Это стало надоедать, поэтому Первая медленно встала и направилась к выходу, но неожиданно аодд догнал ее и громко сказал:

— Нэрин! Я не привык, чтобы Разумное таило на меня обиду. Я прошу меня извинить.

— Я не нуждаюсь в твоих извинениях, — немного растерянно ответила Первая. — И вовсе не обижаюсь на тебя.

— Я надеюсь, что… это правда, — неуверенно прокомментировал Изменчивый.

Первая замерла на эйнс, потом взглянула на резво махавшего крыльями Лью — очевидно, наблюдение за аоддом и Первой его очень веселило. Переглянувшись с вирнером, Нэрин улыбнулась, а потом обратилась к Изменчивому.

— Я тебя простила. Хорошо? — переспросила она, будто у Примитивного. — Мне надоело находиться на этой планете, я хочу вернуться в Центр.

— Я тоже лечу в Центр! — явно обрадовавшись, воскликнул аодд. — На Инекс!

— Мне нужно купить немного кислорода, — проговорила Нэрин, будто не замечала эмоций аодда. — И воды, пероксида водорода… На корабле почти не осталось средообразующих веществ.

— Я считаю своим долгом купить тебе немного кислорода! — наивно заявил Изменчивый.

Нэрин посмотрела на него с ухмылкой, удивляясь, как представитель Разумного вида мог быть настолько глуп.

— Если хочешь, покупай! — ответила Первая лишь для того, чтобы аодд перестал ей докучать. — Купишь мне кислорода, и я спокойно полечу в Центр. Хорошо?

— Как пожелаешь, — ответил Изменчивый.

— Полетели в галактику Золотой Пыли, — предложила Нэрин.

— С радостью, — согласился аодд и последовал за Первой.

Через двадцать эйнсов корабль Нэрин коснулся каменистой темно-зеленой поверхности планеты Квоф-5. Магазины со средообразующими веществами находились в нескольких килорийтсах, но Первая не захотела подлетать близко к ним, предпочитая прогуляться. Квоф-5 была очень красива — невысокие холмы всех оттенков зеленого простирались до самого горизонта. Звезды находились далеко и плохо освещали эту планету.

Краем глаза Нэрин увидела, как Изменчивый посадил корабль неподалеку и молча последовал за ней. Плохие предчувствия стали особенно сильны. Рутенов не было в ближайших десятках галактик — Первая это явно ощущала.

«Беспокоиться не о чем», — подумала она и слабо улыбнулась, глядя на блестевший вдали светло-зеленый минерал. Но все же родсп Нэрин держала на поясе для большей уверенности.

Первая шла быстро, аодд отставал от нее на несколько десятков рийтсов. Вдруг Изменчивый ловко выхватил родсп. Нэрин заметила это и тоже потянулась к оружию, но не успела даже коснуться пояса — несколько родиевых пластин попали ей в руку. Первая упала на грунт: травмы были довольно серьезными. Не дожидаясь, пока она доберется до родспа, аодд выпустил еще пару пластин ей в туловище.

Сильные повреждения почти лишили сознания, но у Нэрин хватило сил, чтобы ухмыльнуться и тихо сказать:

— В случившемся только моя вина. Нельзя доверять Протеям вроде тебя! Похоже, я лишилась остатков разума…

— Если честно, я думал, что все будет гораздо сложнее, — Изменчивый говорил так, будто присутствовал на обсуждении политики Центра. По существу было заметно, что оно ничего не опасалось, а, наоборот, всем видом выражало свою скуку.

— Это… Доблестный? Ведь так? — с неподдельной улыбкой на лице спросила Нэрин. — И как я могла раньше не догадаться?..

— Я ожидал от тебя большего, — съязвил Изменчивый, попутно отправляя сообщение с голографического приемника.

— Вызываешь рутенов… — сказала Первая из последних сил. — Возможно, пока я еще жива, расскажешь, как тебе удалось меня обмануть?

Аодд внимательно посмотрел на свою жертву — Нэрин была слишком травмирована и явно не могла напасть.

— Ну же! — вновь ухмыльнулась она. — Даже сейчас ты меня боишься, Протея!

— Глупо тратить последние эйнсы свободы на оскорбления, — с серьезным видом заметил аодд. — Ты и так уже все поняла, зачем мне что-либо объяснять?

— Ты увидел меня в «На краю пропасти»… — едва слышно прошептала Первая, ей уже не хватало сил, чтобы приподнять голову и посмотреть на предателя. — Скорее всего, заметил, как я покупала поляризаторы…

— Неплохо, — похвалил ее аодд с издевкой. — Но ты же догадываешься, что Минкспикс пообещал мне много денег за твою жизнь намного раньше?

— Вот именно — пообещал. Ты их не получишь… — дразнила Нэрин. — И сколько, если не секрет, стоит моя жизнь?

— Десяток триллионов, — слегка наклонившись к лежащей на камнях Первой, ответил Изменчивый.

— Весьма щедро…

— Помимо этого, Доблестный подарит мне несколько планетоидов в Abell 2039!

— Он просто убьет тебя, — уверяла Первая.

— Сомневаюсь в этом, мой крохотный Инекс!

— Значит, вместо Доблестного мы убили другого эффа в корпусе Центра, — Первая продолжала говорить, хоть ее голоса было почти не слышно.

— Именно! Мне же нужно было доказать тебе «свою преданность»… Надеюсь то, что мое покушение на Минкспикса подставное, тебе объяснять не надо?

— Нет… — Первая уже не ощущала даже боли. Казалось, все ее чувства превратились в слух. — Минкспиксу я нужна живой, но ненадолго… Как я смогла так просто попасться в ловушку?!

— Немного побудешь в Гэвклаз, для начала, — злорадствовал аодд.

— Одна из Первых в тюрьме… Где содержат самых опасных нарушителей Кодекса… Я подозревала, что когда-нибудь там окажусь.

— Не надейся, что будешь жить долго, — ликуя, предупредил аодд.

— Что-то рутены не особо торопятся, — съязвила Нэрин. — Скажи только… Чем я тебе помешала? Почему ты согласился отправить одну из Первых на верную гибель? Я могла бы дать тебе в несколько раз больше денег, и ты об этом знаешь.

— Меня интересуют не только деньги, — скрестив руки, ответил Изменчивый. — Вы, «полуживые», очень опасны… Многие хотят от вас избавиться, как от пережитков прошлого.

— И ты один из тех, кто считает, что все проблемы во Вселенной из-за Первых, — Нэрин не скрывала насмешки. — Как же это глупо! Почему сейчас власть у Протей наподобие Минкспикса, которым удается находить еще более примитивных вроде тебя?

— Мне не жалко родия, — пригрозил аодд, — чтобы изрешетить твою голову. Но, боюсь, тогда Минкспикс мне не заплатит.

Нэрин хотела что-то сказать в ответ, но услышала, как невдалеке появился один корабль. Обращать внимание на хемосенсоры уже не хватало сил, но это было ни к чему — Нэрин знала, что этот корабль переполнен рутенами. Через несколько эйнсов двое из них оказались рядом с Первой и подняли ее над поверхностью, их металлические «конечности» зажимали плечи в тиски.

— Еще увидимся, Изменчивый! — тихий голос Нэрин звучал пугающе.

— Сомневаюсь, — сказал аодд. — Кстати, твой корабль теперь мой. Только ради него стоило рисковать, не то что ради десятка триллионов титаном!

Рутены поволокли Нэрин к кораблю так быстро, что она, сорвав кожу на острых камнях, потеряла сознание от пережитых травм.

Первая очнулась, когда их летательное средство уже почти коснулось поверхности планетоида Гэвклаз. Нэрин смутно видела через полупрозрачное серое окно корабля, как чернели металлические укрепления посреди пустынных просторов. Гэвклаз славилась как самая охраняемая из тюрьм. К счастью, нарушителей Кодекса было немного, тем более, не всех приговаривали к столь суровым наказаниям, как лишение свободы.

Единственным, что чувствовала Нэрин, был страх. Возможность путешествовать по галактикам являлась ее сущностью. А заключение в неволе для нее — худшая из пыток.

Первая дернулась, когда автоматическая система посадила корабль на планетоиде. С ужасом Нэрин поняла, что травмы были очень серьезными и каждое движение приносило едва выносимую боль. Однажды такое уже случалось — на Сиг’ф. Только тогда поблизости не находились рутены, а Минкспикс был уверен, что Первая мертва.

Рутены вновь подняли Нэрин и понесли прочь из корабля. Она смутно осознавала, куда именно они направлялись. Планетоид находился очень далеко от звезд и планет, поэтому сюда почти не попадал свет. Единственное, что Первая смогла почувствовать — целые сотни рийтсов металла под поверхностью планетоида, которые были сводами тюрьмы. Нэрин вновь стало страшно — она умрет запертой в одиночестве посреди тысяч тонн стали, в крохотном пространстве, и не сможет даже услышать голоса других заключенных, ведь они будут находиться в сотнях тысяч рийтсов.

Передвигались рутены быстро, но плохо реагировали на возникавшие впереди препятствия. Пару раз они задели стальные стены у самого входа в тюрьму, повредив не только свои корпуса, но и очередной раз травмировав едва живую Нэрин.

У Первой уже не хватало сил замечать, куда именно ее волокли по темным коридорам с низкими потолками, сильно напоминавшим туннели. Они спускались все ниже и ниже под поверхность, а кроме лабиринта из стали почувствовать что-либо было невозможно.

Рутены резко остановились, и Нэрин увидела, как за долю эйнса в рийтсе от нее открылась дверь. Все происходило мгновенно: скрип стали, сильный удар о пол и резкая боль, к которой было невозможно привыкнуть. Только через пару эйнсов Нэрин поняла, что рутениевые роботы ушли, а она осталась заперта абсолютно одна в крохотном помещении.

Первая не сомневалась, что находилась внутри сплошной стальной конструкции. Места не хватало даже для того, чтобы сделать пару шагов. Потолки были низкими, не больше рийтса, что внушало еще большую бессознательную тревогу. Нэрин даже не хватило сил, чтобы зажать рукой самую глубокую рану в груди.

«Я умру здесь!» — прошептала Нэрин, и ее голос раздался эхом в камере, наполненной разреженным водородом.

Первая вновь лишилась сознания, а когда очнулась — с трудом поняла, что прошла половина трикса. Она, как и все представители ее вида, умела чувствовать время и могла определять его в точности до сотой эйнса даже после травм, из-за которых контролировать разум уже не было сил. В камере стояла идеальная тишина, как в вакууме, было невозможно ощутить даже вибрацию от перемещения рутенов, стерегших эту тюрьму.

Нэрин пролежала на холодно полу недолго, около трети трикса, терзаемая отчаянием. Она с горечью осознавала, как легко удалось ее обмануть. Первую не тревожило, что она закончит свою жизнь так бесславно. «Полуживые» никогда всерьез не думали о смерти, она была им чужда. Нэрин думала, что прожила очень долго, но при этом все равно не хотела умирать.

«Смерти нет, — тихо сказала она, пытаясь успокоиться. Собственный голос немного бодрил Нэрин. — Я — „полуживая“, поэтому знаю это, как никто другой. Есть просто небытие, приближение которого не сможешь почувствовать… Это как с существованием до начала Отсчета времени. Кто знает, сколько тысяч ктайтов Первые находились на орбите Алат, пока не „ожили“?.. Возможно, то время и было истинной смертью…»

Нэрин пугала только уверенность, что Минкспикс не оставит в покое свою добычу.

«Амл… Что же будет с Амл?! — думала Первая, уже не желавшая тратить силы на речи. — Сможет ли Бен в одиночку их защитить? И что вообще будет дальше? С Беном? С Амл? Что станет со Вселенной?!»

Прошло несколько триксов, и к Нэрин медленно начала возвращаться уверенность, а отчаяние, напротив, исчезло без следа. Раны стали заживать, боль уже не была настолько сильной, чтобы это доставляло больших неудобств. С усталой улыбкой на лице Первая стала думать о побеге. Разум твердил, что никогда прежде ни одному существу не удавалось сбежать из Гэвклаз, но надежда убеждала, что не было ничего невозможного.

«Я же одна из Первых, — подумала Нэрин. — Вдруг у меня получится то, о чем другие даже боялись помышлять!»

Но воодушевление иссякло, когда Нэрин увидела, как в ее камеру быстро зашел рутен и, оставив голографический приемник, поспешил уйти. Первую это испугало: она знала, что никто иной, как сам Минкспикс Доблестный записал ей сообщение. Нэрин даже не успела протянуть руку к приемнику, как за долю эйнса образовавшаяся голограмма изобразила светло-голубой полупрозрачный фон. Ничего, кроме голубого цвета, на голограмме не было видно — даже в сложившейся ситуации Минкспикс боялся, что Первая будет смотреть на его лицо. Этот факт не мог не радовать Нэрин.

Через долю эйнса послышался низкий голос Доблестного:

«Наконец-то ты заключена там, где и должна находиться! Не знаю, как одна из Первых оказалась настолько глупа, что не заметила подвоха… Теперь считай триксы, Нэрин! Их у тебя осталось всего пять! Проверим, насколько Первые живучи».

Нэрин эта голограмма только разозлила. Она тешила себя надеждой, что сможет выбраться. Но оптимизм быстро покинул ее. Всего через сотню эйнсов один из рутенов, явившийся в ее камеру, дважды выстрелил Нэрин в плечо и бросил на пол небольшую пластину с гравировкой. Обессилив от боли, ярости и отчаяния, Первая не сразу прочла короткую надпись на титане, несомненно, оставленную Минкспиксом: «Узор Гэвклаз не испортит твою красоту».

Эта фраза напугала Нэрин в разы больше, чем голограмма и рутены-надзиратели. Узором Гэвклаз называли способ нанесения орнамента на сталь в этой тюрьме, который заключался в выжигании множества переплетавшихся линий на стенах и других конструкциях. Никто не знал, зачем это делали, ведь заключенные не могли видеть этих рисунков. Но Первая догадывалась, что именно так Минкспикс хотел убить ее, попросту решив выжечь на теле орнамент этой тюрьмы. Температуру около пяти тысяч шейтов не могло пережить ни одно живое существо, даже ваарнийка. Нэрин оставалось только смириться и ждать гибели, осознавая, что из Гэвклаз ей не выбраться.

Бен находился на Таурл’Ис и подробно изучал карты галактики Амл, когда ему пришло голографическое сообщение от Дуэйна. Первый был настолько подгружен в собственные мысли, что не сразу заметил сигнал голографического приемника. Политик уже не сомневался, что в Амл начиналась война, и поэтому размышлял о возможных вариантах ее проведения. Подобных конфликтов среди Разумных не происходило, поэтому выиграть можно было лишь одним путем — оказаться умнее и хитрее Минкспикса.

Использовать летательные средства, кроме как для перевозки рутенов или оружия, Доблестный не мог — корабли автоматически останавливались, если возникала угроза столкновения с планетой или спутником, и изменить эту программу никому не под силу. С улыбкой подумав, что Нэрин обрадовалась бы, зная, что ее творение не будет искажено применением в войне, Бен обратил внимание на грунт, на котором стоял. Мысль пришла внезапно: «Поляризаторы! Их можно использовать, чтобы уничтожить рутенов не только на поверхности планет, но и на их орбитах».

Воодушевленный, он не подозревал, какую новость получит от Дуэйна. Голограмма гласила:

«Нэрин в Гэвклаз уже более трикса. Минкспикс жив, и в случившемся, несомненно, его вина!»

Эти слова ужаснули Бена. Он осознавал, что подруге невозможно помочь — проникнуть в Гэвклаз снаружи сложнее, чем долететь до Сверкающего Предела.

Первому, казалось, даже не хватило сил, чтобы дойти до своего корабля. Боль от понимания, что Нэрин грозила верная гибель, становилась невыносима. Но больше всего ранило то, что в страданиях Первой был виновен не только Минкспикс, но и сам Бен.

Все Первые знали о крепкой дружбе, который не было равных, связавшей Бена и Нэрин еще до начала Отсчета времени. Бен всегда опасался за Нэрин, но знать, что подруга обречена, оказалось наихудшим испытанием за все триллионы ктайтов существования.

«Бедная Нэн! — горевал Первый. — Это все моя вина. Я не справился, не смог ее защитить…»

Несмотря на боль, страх и отчаяние, тратить время было непростительной роскошью, потому Бен направился к пантэйру Амл, чтобы сообщить, что готов отдать все свои личные деньги на покупку поляризаторов для грядущих сражений. Эр’Хай заметил печаль Первого и вкрадчиво спросил о произошедшем. Получив ответ, таурл закрыл глаза и едва слышно прошептал:

— Почему во Вселенной стало происходить так много событий, даже мысли о которых раньше не допускали?! Война среди Разумных, арест одной из Первых, произвол пантэйров… Мы все будто гуляем над пропастью и вот-вот сорвемся!

— Не только Разуму так кажется, — согласился Бен, его взгляд, полный отчаяния, был направлен куда-то вдаль, где фиолетово-розовые оттенки неба сливались с горизонтом.

— Первый должен улетать отсюда, — решительно заявил правитель Таурл’Ис. — Ему грозит опасность, особенно здесь, в Амл!

— Скрываться от Минкспикса бессмысленно, — возразил Бен. — Тем более, раз ему удалось так правдоподобно сыграть собственную смерть.

— Нам не нужна победа ценой жизни одного из Первых! — настаивал Ир’Шам’Эт. — К тому же, шанс одержать победу крайне мал… Разум должен улететь!

— Разум не понимает, насколько я виноват, — прошептал Бен. — Я привык защищать других существ, но при этом не смог сохранить в безопасности Разум, который для меня наиболее ценен. Ир’Шам’Эт понимает? Нэрин не спасти… Даже если я соберу поляризаторы со всей Вселенной и полечу разрушать ту стальную тюрьму, мне не удастся вызволить Нэрин живой. Поэтому я должен… бороться за Амл, даже яростнее, чем представлял ранее. Мир в этой галактике важен для Нэрин. Значит, для меня он важнее в разы.

Ир’Шам’Эт ничего не ответил, ведь знал, что при всем желании не мог приободрить Первого.

— Рутенов нужно уничтожить, — вновь заговорил Бен. — Деактивировать всех их через систему управления невозможно, пока жив Доблестный. Задача жителей Амл — задержать рутенов до тех пор, пока я не избавлюсь от Минкспикса… Или хотя бы постараюсь это сделать.

— Разумы галактики Амл безмерно благодарны одному из Первых, — учтиво сказал Эр’Хай.

Правитель таурлов как никто другой понимал, насколько велика ответственность быть пантэйром, потому не выказывал страха даже тогда, когда надежда покинула безвозвратно.

Прошло почти четыре трикса. Раны Нэрин заживали плохо, что усугубляло и без того тяжелое положение. Первая потеряла остатки надежды: пребывать в заключении, где окружала одна холодная сталь, было невыносимо. Иногда Нэрин считала эйнсы, понимая, как медленно заканчивалась ее жизнь.

Когда становилось особенно грустно и страшно, она вспоминала звезды. Их сияние, прекрасное, далекое и манящее, всегда тревожило Первую, заставляя идти на риск, создавать новое, лишь бы добраться поближе к ним, звездам. Привыкшей к свободе, постоянному стремлению посещать новые и новые галактики, Нэрин в некоторые эйнсы казалось, что смерть — не худшее избавление от заточения.

Только когда она вспоминала звезды, особенно Альд, ей вновь хотелось жить, наслаждаться каждый эйнсом, не терять надежды ни при каких обстоятельствах. Однако, к сожалению, оптимизм возвращался к Первой все реже и реже.

Нэрин горевала о будущем Амл, как дверь вновь открылась. Одного взгляда Первой хватило, чтобы понять — сбежать не удастся. Проскочить мимо рутена было невозможно, даже если не брать в расчет многочисленные травмы.

Через эйнс она увидела еще одного робота. Один из них схватил Нэрин и поднял над полом, второй сканировал пространство вокруг. Нэрин улыбнулась, вспомнив, что пять триксов еще не прошло.

«Похоже, Доблестный не умеет считать, — подумала она. — Сомневаюсь, что его существование стало безмятежным, раз он даже не рискует посылать ко мне одного металлического надзирателя!»

Рутены передвигались на удивление быстро. Нэрин наблюдала, как сложно переплетались между собой узкие коридоры, запоминая все до мельчайших подробностей. На целые сотни тысяч рийтсов вокруг не было никого из Живых, даже Протеи. Здесь, под поверхностью, это особенно хорошо чувствовалось.

Одни коридоры сменялись другими, более широкими, постепенно становилось немного светлее. Первая догадывалась, куда они направлялись, поэтому тщетно искала малейшую попытку сбежать. Однако рутены сильно сжимали ее в тисках, надеяться на возможный побег было непростительно глупо.

Через дюжину эйнсов роботы остановились у массивных дверей. В большом помещении — сомневаться не приходилось — изготавливали участки стен и перекрытий для их замены в случае повреждения тюрьмы. Жар был настолько силен, что чувствовался даже через металлические двери толщиной в два рийтса.

«Узор Гэвклаз!» — подумала Нэрин, а на ее лице появилась грустная полуулыбка.

Двери открылись автоматически: в Гэвклаз, помимо заключенных, не было живых существ. Первая издали увидела, как белела расплавленная сталь. Несколько рутенов, в особом исполнении, фасовали раскаленный метал. От вида происходящего Нэрин стало страшно — если она умрет, никто не найдет следов ее пребывания в этой тюрьме.

Рутены медленно подносили ее ближе к расплавленному железу. Вскоре жар стал невыносимым, начинал сильно травмировать кожу. В полуобморочном состоянии Нэрин бросили на пол, но она отчетливо запомнила, как ярко блеснула вспышка, а ужасная боль лишила чувств.

Минкспикс негодовал после получения голографического сообщения, присланного автоматической системой управления Гэвклаз. Пантэйру Глауз и без того пришлось приложить множество усилий, чтобы общественность не узнала об одной из Первых, незаконно находившейся в тюрьме для особо опасных нарушителей Кодекса. Необходимость просчитывать действия наперед, постоянно корректировать планы, скрываться от всех Разумов, инсценируя сначала покушение, затем собственную смерть, очень раздражала Доблестного. Но более новости, полученной пару эйнсов назад, его ничто не могло разозлить.

Голограмма содержала часть происходившего в тюрьме Гэвклаз, точнее сказать, в ремонтном отсеке. Сцепив пальцы, Минкспикс сидел на блестящем светло-голубом постаменте в небольшом помещении на своем личном планетоиде и наблюдал, как всего десяток эйнсов назад на краю Вселенной рутены бросили обессилившую Первую рядом с контейнерами, где находилась расплавленная сталь. Доблестный равнодушно смотрел, как быстро от нанесения «Узоров Гэвклаз» разрушалось тело Нэрин. Ксенон испарялся, а на месте ожогов возникали глубокие вмятины черного цвета. Но прошло всего несколько эйнсов — и все закончилось. Первая без сознания упала на пол, рутены с устройством, которым наносили «Узор», ушли.

«Но как?! — воскликнул Минкспикс, с силой ударив по постаменту, на котором сидел. — Как она смогла выжить?! Эти Первые действительно почти неуязвимы!»

Лишь спустя некоторое время, успокоившись, Минкспикс подумал: «Все же родсп — самое надежное оружие. Я все-таки обещал этой Протее пять триксов жизни. Пусть радуется, если сможет — свое обещание я исполню. А с Амл медлить не стоит: подготовлю все необходимое и через пару триксов дам команду рутенам».

Бен удивлялся, как одному из помощников правителя Ξε-14 удалось за короткое время в несколько триксов добыть более двадцати тысяч поляризаторов. Осознание, что жители этой галактики было достойно вооружены, немного успокаивало Первого.

Нэрин принесли в камеру едва живой. Когда она очнулась, не чувствовала ничего, кроме боли. Даже страх исчез, будто был убит, сгорел в беспощадном пламени. Беспомощно хватаясь за идеально гладкий пол, Первая пыталась найти опору, чтобы привстать, но только падала, каждый раз ударяясь и невольно нанося новые травмы. В голове не было мыслей, кроме непреодолимого желания поскорее покинуть эту тюрьму.

Нэрин понимала, что жить ей осталось меньше трикса, поэтому уже не страшилась ничего. В одном Первая была уверена точно — она не позволит убить себя загнанной в угол и молящей о пощаде. Она будет бороться до последнего эйнса!

Прошел целый трикс с момента, как Бен узнал о покупке жителями Амл огромного количества поляризаторов. Он сидел в отсеке своего корабля, с трепетом рассматривая небольшую подвеску из меди в виде диска, которую ему подарила Нэрин в первые ктайты после начала Отсчета времени. Это украшение Первый всегда бережно хранил.

Мысль о том, что его подруги, скорее всего, уже не было в живых, лишало остатков самообладания. Бен тревожился, печалился, обещал отомстить Доблестному, все же понимая, что ничто не сможет вернуть Нэрин.

Относительно тусклый свет далекой от Центра звезды озарял оранжево-желтые пустыни. Комфортные температура и притяжение, отсутствие сильного ветра и твердая каменистая оболочка делали эту планету хорошим местом пребывания на недолгое время.

«Все-таки у этой „Земли“ есть какое-то особое очарование, — подумал Изменчивый, любуясь, как ветер переносил мелкие кристаллы. — Жаль только, что она населена огромным количеством Примитивных и Неразумных и находится так далеко от Центра».

Аодд оглянулся — местность вокруг считалась необычной для Abell 2039, но Изменчивому почему-то казалось, будто эта планета всегда была для него домом.

Корабль, ранее принадлежавший одной из Первых, стоял неподалеку. Изменчивый не заботился, что Примитивные могли увидеть его летательное средство. Его волновали проблемы поважнее: Доблестный отдал лишь половину обещанной суммы. Это немного огорчало, однако аодд понимал, что пяти триллионов было вполне достаточно, чтобы купить целую галактику далеко от Центра.

Муки совести были чужды этому существу. Изменчивый считал это своим преимуществом — можно нарушать Кодекс, не терзаясь сожалениями. Сейчас требовалось только переждать немного вдали от Центра, а потом спокойно возвращаться в Abell 2039.

Наблюдение за хрупкими летательными аппаратами Примитивных не могло не веселить, потому Изменчивый внимательно смотрел на светло-голубое небо.

Примитивных во Вселенной жило очень мало, поэтому такое их количество на одной Земле настораживало. Непривычным было и то, как эти существа, именовавшие себя людьми, медленно, но верно, разрушали собственную планету, рисковали погубить не только свои жизни, но и другие виды.

Разумные старались держаться подальше от Примитивных. Существовала даже особая статья Кодекса, по которой запрещалось умышленно выдавать свое присутствие видам, не обладавшим определенным развитием для межпланетного сотрудничества. Изменчивый не боялся, что кто-либо из людей его увидит — он нарушил слишком много статей Кодекса, чтобы задумываться о подобном.

«После того, как я отправил Первую на верную гибель, мне уже нечего терять», — подумал аодд, внимательно рассматривая колючее тело маленького фотосинтетика невдалеке.

Вдруг за тысячную долю эйнса небольшой светло-серый корабль остановился у самой поверхности, слегка задев корпусом несколько острых камней. Изменчивый даже не успел понять, в какой из галактик предпочитали изготавливать летательные средства такой необычной, удлиненной формы, как из открытой двери выглянуло какое-то существо, облаченное в многослойные одеяния из вольфрама. Аодд выхватил родсп, но не успел прицелиться — резкая боль пронзила грудь, отчего Изменчивый упал на мягкий грунт. Травма была несовместимой с жизнью, аодд хорошо понимал это. Он тщетно пытался прижать рукой рану, но сознание начало покидать его.

— Тебя послал Минкспикс? — спросил аодд у Разума, ловко спрыгнувшего на поверхность Земли. — Я догадывался, что произойдет что-то подобное… Минкспиксу нельзя доверять!

— Меня послал не Минкспикс, — ответило существо. Изменчивый узнал этот тихий низкий голос, поэтому попятился, царапая кожу о камни и засыпая рану мелкими светло-желтыми кристаллами.

— Это не можешь быть ты! Ты же мертва! — закричал аодд, заметив, что его родсп оказался вне зоны досягаемости.

— Как видишь, нет. Или ты настолько глуп, что не веришь в происходящее?

— Никому не удавалось сбежать из Гэвклаз! — паника полностью завладела аоддом.

— Никому, кроме меня…

— Но как? — голос Изменчивого звучал жалобно.

Аодд молча наблюдал, как его знакомая подошла ближе. Ее лица не было видно за вольфрамовой одеждой. Медленно, словно издеваясь, она наклонилась, наблюдая за реакцией перепуганного Изменчивого и, глядя сверху вниз, сняла накидку.

Аодд ужаснулся, когда увидел лицо Нэрин, изможденное, травмированное от высокой температуры. Черные глаза, словно пространства Вселенной во время полета на теневой скорости, выглядели особенно пугающими. Ухмыляясь, Первая поправила одежду на руке, демонстрируя изувеченную ладонь. Покровы, изуродованные глубокими бороздами, в некоторых местах отсутствовали вовсе. Пальцы были стесаны наполовину, а особо серьезные раны тянулись по руке дальше, куда слой вольфрама не позволял заглянуть. Сам вид травмированного тела одной из Первых был ужасен: очень мелкие светло-серые частицы блестели в свете медленно умиравшей звезды. Однородного цвета и структуры, будто продолжение кожи, все тело Нэрин напоминало статую из спрессованных мелких кристаллов.

— Ты не представляешь, чего мне это стоило… — прошептала Первая, задумчиво смотря на собственную ладонь.

Было видно, что она хотела еще что-то сказать, но потом резко передумала и направила родсп на Изменчивого.

— Но ведь это невозможно! — не унимался аодд.

— Меня не так просто остановить, — ухмыльнулась Нэрин.

— Как ты нашла меня?!

— Неужели ты настолько лишен разума, что собирался скрываться от меня на моем же корабле?! — удивилась Первая.

Подул слабый ветер, всколыхнув легкие переплетения вольфрама и открыв заметно поредевшие волосы Нэрин.

— Оставь меня! — эта фраза прозвучала особенно жалко.

Первая наклонилась ниже и замерла в десятке сантирийтсов от лица умиравшего аодда.

— Ты даже не представляешь, как восхитительна бывает месть…

— Нет! — воскликнул Изменчивый.

— Прости, мой крохотный Инекс!

Она выстрелила ему в голову. Ничто не нарушало тишину пустыни небольшой планеты далеко от Центра. И лишь желтое светило было свидетелем.

Оранжево-коричневая Ξε-14 поражала своей красотой даже одного из Первых. Черные кратеры на горизонте казались продолжением звездного неба. Вдали, среди скал, виднелись невысокие, наполовину спрятанные под поверхностью постройки жителей этой планеты. В суровой, величественной красоте чувствовалась некая обреченность — будто Ξε-14 сама знала, что ей суждено исчезнуть рано или поздно.

Расположение вдали от Центра повлияло и на существ в галактике Амл. Бесстрашные, они были преданны своему дому, не желали покидать эти пространства ни при каких обстоятельствах.

Бену эта планета казалась чужой и совсем не вызывала положительных эмоций. Даже на Таурл’Ис находиться было приятнее, причем вовсе не из-за схожести этого спутника с Центральными.

Первому мерещилось, что на Ξε-14 время шло иначе, совсем непредсказуемо. Не сводя глаз с линии горизонта, Бен сидел на оранжевых камнях. В его руках опять блестела медная подвеска — подарок Нэрин. Первый понимал, что его подруги уже не было в живых, поэтому тонкий металлический диск оставался напоминанием о триксах, которых не вернуть.

«Ее корабли летали со скоростью колебания теневой энергии… — думал Бен. — Именно Нэрин смогла вырваться из притяжения Алат и вновь увидеть Альд, еще до того, как летательные средства были доведены до совершенства. Она никогда не останавливалась, приключения являлись целью ее существования… А моя жизнь не имеет смысла! Я способен лишь защищать других, но уже не справляюсь с этой обязанностью…»

Первый понимал, что должен помочь жителям Амл любой ценой. И знал, что выжить в противостоянии с рутенами Минкспикса почти нет шансов. Донести информацию о происходившем до пантэй, когда Глауз находилась в единоличной власти Доблестного, также было невозможно.

Вдруг на горизонте блеснуло. Первый увидел, как корабль, совсем не похожий на распространенные летательные средства в Амл, почти коснулся поверхности планеты. Блестящий аппарат летел быстро и через эйнс остановился неподалеку от Бена.

Он сжал родсп в руке, но почувствовал хемосенсорами, что в этом маленьком корабле находился представитель вида Первых. Бен поспешил к летательному средству необычной формы.

Светло-серая дверь открылась — в крошечном буферном отсеке, опираясь на стену, стояла Нэрин. Кожа Первой была сильно повреждена от ожогов, волосы спутались. Бен сумел подхватить подругу до того, как она упала, потеряв равновесие на выступе корабля.

— Нэн! — Первый не мог подобрать слов, только обратился к Первой по имени. Он осторожно коснулся ее щеки, будто не верил, что перед ним была не голограмма, а живое существо.

— Что-то я стала совсем неуклюжей, — попыталась отшутиться Нэрин, ее тихий голос звучал пугающе.

Первая сделала маленький шаг, опираясь на друга, но вновь оступилась на камнях. Бен заключил Нэрин в объятия. Все слова и вопросы были лишними — Первый просто заглянул в ее черные глаза.

— Нам нужно поскорее добраться до ближайших построек, — сказал Бен спустя несколько сотен эйнсов.

Он нес Первую на руках, хоть та поначалу безмолвно протестовала. Бен чувствовал, что Нэрин была сильно травмирована, но, неправдоподобно изобразив улыбку, спросил полушутя:

— Как себя чувствуешь?

— Свыкаюсь с мыслью, что я совершенней Центра Вселенной! — даже после пережитого, она была в состоянии шутить. Жаловаться кому-либо из Первых, тем более Бену, Нэрин никогда себе не позволила бы.

— Побег из Гэвклаз действительно… уникальный случай, — ответил Первый, немного страшась, что серьезный разговор мог все испортить. — Ты же потом расскажешь мне все, верно?

— Это долгая история! — ухмыльнулась Первая.

Теперь, когда можно было не тревожиться за свою безопасность хотя бы непродолжительное время, Нэрин расслабилась и позволила Бену нести ее на руках.

Большинство зданий на Ξε-14 не были оснащены дверьми, поэтому Первые беспрепятственно зашли в шестиугольное помещение с высокими потолками. Три больших постамента оранжевого цвета стояли в самом центре комнаты, другие — намного ниже — располагались у стен, украшенных вставками полупрозрачных минералов.

Бен посадил Первую на маленький постамент, наблюдая за ее реакцией.

— Чем ты опечалена? — спросил он.

— Я… вспомнила свет звезд, — тихо ответила Нэрин. — Если бы не эти воспоминания, я не смогла бы сбежать из Гэвклаз…

Первая выглядела задумчивой. Она смотрела вдаль, будто заглядывала за пределы Ξε-14, видела даже сквозь пространство и время. Бен заметил, как изменилась его подруга. Ему показалось, что какая-то часть Нэрин погибла, сгорела в пламени Гэвклаз.

— Хочешь узнать, как я убежала?.. — эта неожиданная фраза встревожила Первого.

— Тебе следует успокоиться, — сказал он, а потом посмотрел на покрытое ожогами лицо собеседницы. — Тебе нужно беречь силы. А еще лучше — подожди, пока я найду ксенон, чтобы залечить травмы.

Бен прислушался к ощущениям и понял, что газообразного ксенона было мало, а упакованного в баллоны — тем более. Но прикосновение руки Нэрин не позволило сделать ни шага.

— Выслушай меня… — эта просьба прозвучала очень жалобно. — Все остальное подождет…

Наблюдая, как Первая опустила голову, Бен не решился покинуть подругу даже по такому важному поводу, как поиск веществ для регенерации.

— Я… Я совсем потеряла надежду, находясь в Гэвклаз. Если сначала испытывала страх, то потом кроме отчаяния не осталось ничего… На этом планетоиде не соскучишься, — ухмыльнулась Нэрин, начиная свой рассказ. Первый удивлялся, как она, едва пережив подобное, могла иронизировать. — Ты же чувствуешь, что некоторые мои ожоги не могут быстро регенери

...

автордың кітабын онлайн тегін оқу На краю пропастиТатьяна Ляшко

Татьяна Ляшко

На краю пропасти

Оглавление

автордың кітабын онлайн тегін оқу На краю пропасти
Татьяна Ляшко