Как умер, так опять она! А был живой, тянуло прочь. А впрямь, тому любить невмочь Обычных женщин, кто рожден Не для земных любвей и жен, Не для упреков и оков, А для того, чтоб со зрачков Смыть памяти земную грязь И вечное узреть, смеясь
Отчего ты так испуган? Спрашиваешь — отвечаю. Повстречал я в доме друга Статую земной печали. Статуя жила, дышала, Слушала, скользила мимо, Только сердце в ней стучало Громко так, неудержимо. О загадка роковая Ликований и утрат! — Люди добрые глядят И растерянно молчат, Ничего не понимая. Пусть постель твоя согрета И для грусти нет причины, Пусть во всех пределах света Не отыщется мужчины, Чтобы прелестью твоею В одночасье не прельститься, — Тот, кто был их всех вернее, Статуе устал молиться. О загадка роковая Ликований и утрат! — Люди добрые глядят И растерянно молчат, Ничего не понимая. Почему так сердце бьется? Кто сейчас с тобою рядом? Если круг луны замкнется, Все мечты пред этим взглядом Умирают, все раздумья; И уже пугаться поздно — В ярком свете полнолунья Гаснут маленькие звезды
Эмер Ах, вот что! Давно ли сиды стали торгашами? Оборотень Когда они освобождают пленных, Они берут взамен иное что-то, И это справедливо. Рыболов, Просящий колдуна о возвращенье Жены иль дочки, знает, что за них Пойдет в уплату лодка, сеть иль даже Молочная корова; есть такие, Что предлагают жизнь свою взамен. А мне ни жизни, ни богатой вещи Не надо от тебя. Ты говорила, Что, может быть, когда-нибудь опять Он сердце обратит к тебе — под старость, Когда придут недуги. Откажись От всех надежд — и он вернется к жизни. Эмер Я вижу цель твою: ты сеешь зло Средь тех, кого любил он; но со мной, Чтоб власть упрочить, ты готов на сделку. Оборотень Власть тешит всех — и женщин, и мужчин, И духов; покорись — и он вернется
Женская красота — словно белая птица, Хрупкая птица морская, которой грустится На незнакомой меже среди черных борозд: Шторм, бушевавший всю ночь, ее утром занес К этой меже, от океана далекой, Вот и стоит она там и грустит одиноко Меж незасеянных жирных и черных борозд. Сколько столетий в работе Душа провела, В сложном расчете, В муках угла и числа, Шаря вслепую, Роясь подобно кроту, — Чтобы такую Вывести в свет красоту! Странная и бесполезная это вещица — Хрупкая раковина, что бледно искрится За полосою прибоя, в ложбине сырой; Волны разбушевались пред самой зарей, На побережье ветер накинулся воя... Вот и лежит она — хрупкое чудо морское, — Валом внезапным выброшенная перед зарей. Кто, терпеливый, Душу пытал на излом, Судеб извивы Смертным свивая узлом, Ранясь, рискуя, Маясь в крови и в поту, — Чтобы такую Миру явить красоту
