– Человек свободен в своей воле. И если он не желает этого, Боги не способны войти в его душу – так же, как я не сумею налить вина в эту чашку через донышко.
– Умоляю, не тратьте зря вино, – запротестовал Кэсерил, увидев, что Умегат потянулся за кувшином. – Я уже видел этот фокус.
Умегат усмехнулся, но протесту внял и вино лить не стал.
– Значит, вы уже понимаете, – продолжил он, – насколько бессильны Боги, если самый бесправный раб способен исключить их из своего сердца. А если он исключает их из сердца, то исключает и из мира, потому что лишь через человеческие души Бог способен явиться к нам. Если бы все было иначе и Боги могли по собственному желанию овладеть душой любого из нас, человечество превратилось бы в сборище кукол, марионеток. Действовать в этом мире Боги способны лишь в тех случаях, когда человек или иное живое существо открывается им по своей собственной воле. Иногда они проникают сюда с помощью животных, что очень трудно. Иногда им помогают даже растения, хотя это – невыносимо трудно. А иногда…
Умегат перевернул и поставил чашку на скатерть, после чего поднял кувшин.
– …иногда человек открывается Богам, и тогда, уже через него, их воля входит в наш мир.
Он наполнил чашку вином.
– Святой обладает не добродетельной душой, а скорее пустой. Он или она свободно, по собственной воле, отдает ее Богу, которого себе избрал. И, отрекаясь от своего собственного, маленького я, он позволяет Богу утвердить в мире Я божественное. Отрекаясь от желания действовать самому, он дает возможность действовать Богу.
