Укрощение зверя
Лев Рафаэльевич Кислюк

Несть срам умрети, но срам зле жити.

(Умереть не позорно, позорно жить дурно. Менандр МудрыйIV – III вв. до н. э.)

© Лев Рафаэльевич Кислюк, 2016

ISBN 978-5-4483-4245-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Кому ялось – тому терпеть

(Кого схватили – тому терпеть. Псковская поговорка. XVI век.)

Они ехали спокойно, не таясь, открыто. Так могли следовать только послы сильного кагана или князя. Весело переговаривались между собой на понятном казарам, тюркском наречии, но на сто слов, десять были незнакомы казарам-пограничникам, лежащим в засаде. Муса пригляделся, и никаких признаков посольских полномочий не заметил. Не было белой монгольской тамги на древке хотя бы одного копья, не было большой пайцзы на груди хотя бы одного воина, не было даже германского белого штандарта. Значит это, либо банда степных коршунов, не брезгающих никакой добычей, либо что-то новое появилось в степи.

Всадников было десять, стандартный десяток, предписанный Яссой Потрясателя Вселенной Чингисхана1, и остальное было вроде, все как положено: шлемы надеты, кольчуги на плечах, сабли в ножнах на широких перевязях, за спиной тугие луки и колчаны, полные стрел. С левой стороны к седлам подвязаны короткие кавалерийские пики. Седла были похожи на монгольские, но не совсем, отличия были видны даже без внимательного рассмотрения. Сомнений нет, в степи появились новые люди. Они были уже близко, но засады не видели. Муса Гирей – опытный пограничник, уничтожил следы коней и людей загодя. Дальние разведчики ещё позавчера сообщили про этот непонятный отряд, и следовало срочно решить, как с ним поступить. Муса задумался.

Можно было на расстоянии, из самострелов, положить всех всадников, а лошадей и имущество забрать в станицу. Шлемы надеты, маленькие щиты переброшены со спины на грудь, значит не так уж они и беспечны эти пришельцы. Значит, только вид делают, что не чуют опасность, а на самом деле готовы к любому нападению. Может быть, за ними идет большой отряд, но разведчики проверили и это. Всё было чисто. Проще всего перебить их на расстоянии, а одного взять живым языком. Так и поступим.

Муса качнул небольшую березку четыре раза вправо и пять раз влево. Со стороны могла показаться, что это степной ветерок качает зеленую, кудрявую крону. В ответ послышался клекот сапсана и стрекот сороки. Всадники замолчали, прислушались и вгляделись в негустые заросли на берегу реки, но, не заметив ничего необычного, легко послали лошадей вперед. Гирей оглянулся, прямо за ним, в небольшом овраге лежал его конь Тулпар, гнедой жеребец, арабских кровей, попавший к нему ещё жеребенком. Лежал тихо, так как научил его хозяин. Чужие, тем временем, проезжали между двух курганов. Как раз там, где сидели замаскированные стрелки Гирея. Муса представил себе, как нетерпеливо подрагивают их вспотевшие пальцы на курках самострелов.

Это оружие появилось у казар-пограничников недавно. Невесть как прибившийся к казарам, мастер из страны Хань, сделал один, мальчишкам для игры. Муса долго рассматривал игрушку, а потом отдал кузнецу и точно объяснил ему, что и как изменить. Из рук мастера вышел красавец-арбалет, способный пробить любой степной доспех. На коне с ним было неудобно управляться, но в засаде или на стене укрепленной крепости это было незаменимое оружие.

– У-у-у-у-р—р-р2!!!! – боевой клич вырвался у атамана Гирея сам, собой. Он вскочил на поднявшегося Тулпара, выхватил воронёную саблю и бросился на пришельцев. Пятеро из них уже падали, сраженные короткими арбалетными стрелами. Пятеро других, не сговариваясь, чувствовалась многолетняя выучка, сомкнулись, быстро отстегнули пики и ринулись на казарина. За спиной атамана Мусы появились, бросившие арбалеты, соратники. Четверо вытащили, из прикрытых до этой минуты дерном и травой, схронов, длинные копья, и выставили их вперед. Начищенные наконечники блеснули стальным частоколом, ударив солнечными зайчиками по глазам нападавших. Остальные уже заканчивали заряжать оружие для второго выстрела. Дзииииньг!!!!! Ещё четыре стрелы вырвались из под тугой тетивы и застряли в телах всадников.

Удар стрел был настолько силен, что конники на всем скаку были сбиты с коней и с громким шумом упали на землю. Для этого применялись особые стрелы с закругленным наконечником, который ломал ребра, отбивал внутренности и вышибал из седла надежно, как кузнечной кувалдой.

Уцелевший удивленно озирался вокруг, даже не пытаясь оборониться от окружающих его врагов. Такая быстрая и жестокая расправа деморализовала волю воина, заставив прекратить всякое сопротивление. Бросив саблю и пику, он крикнул:

Тохта!!!! Тамом булады!3

Пока порубежники добивали пришельцев, тех, кто был ещё жив, уцелевшего воина крепко связали, глаза закрыли плотной повязкой и бросили поперек его же собственного седла. Такая судьба в степи ждала любого нежданного гостя.

Огромные пространства Дикой Степи покрытой океаном душистых трав, изрезанной глубокими оврагами, ручьями были четко разделены на сферы влияния разных родов и племен. Редко встречающиеся дубравы, заросли камыша на голубых озерах и реках, похожие на оазисы в пустынях, были превращены в пограничные посты и заставы.

Но на Оке, на Дону и на реках поменьше, крепко сидели остатки некогда могущественного, разбитого свирепым полянским князем Святославом, Хазарского Каганата. Государства уже много лет не было, но остались люди, потому, что они там жили всегда. Не стало Великого Кагана, и они перешли на службу к русским князьям, жили в постоянной опасности, охраняя границу Руси. Их, по привычке ещё называли хазарами или казарами, но часто уже казаками, это было легче произнести славянским устам. Кто-то из них исповедовал религию предков, кто-то древнюю славянскую веру, но большинство уже приняли православную, принесенную греками-миссионерами русскому народу и другим славянским племенам.

Тысячу лет существовал Хазарский Каганат, тысячу лет жили рядом славяне и хазары. Воевали друг с другом, иногда объединясь, нападали вместе на общего врага. В бою братались, женились, перенимали обычаи и языки, имена и клички. Жили рядом и служили в сопредельных армиях.

Самым известным хазарином на службе у русских князей был могучий Илия по прозвищу Муромец. Он долгое время служил Хазарским Каганам, но, то ли поссорился с кем-то из начальства, то ли разочаровался в политике Каганата, но перешел на службу к князю Владимиру Красное Солнышко. Очистил от преступников дороги Руси и организовал пограничные заставы для защиты её рубежей. Пытался даже наладить разведку и контрразведку на хазарский лад. «Бой выигрывается задолго до его начала с помощью грамотно подготовленных разведанных и продуманной стратегии» – говорил знаменитый богатырь.

Но Владимир был воспитанником викингов и считал главным в войне штурм и натиск, а в промежутках, между войнами обожал пиры. Он считал, что это сближает бойцов между собой, делает их командой.

Илия терпеть не мог пьяного пустословия, а неумеренное питие хмельного считал большим недостатком, поэтому ссорился с князем. Один раз даже угодил в темницу за прекословие. Но, дав присягу на мече, Владимира не предавал. Принял православие и был верен Руси до гроба.

Таким же, отчасти, был Муса Гирей – юзбаши4, сотник пограничной казарской стражи, на службе у Московского князя Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского.

– Атаман!

– Да! – Муса обернулся и увидел как два его бойца, высокий худой, немолодой, но очень опытный Ицхак и зеленый первогодка Сулеман выкатывают из оврага легкую тележку на двух огромных колесах.

– Подождите нас, мы быстро!

В отряде каждый воин четко знал свои обязанности. Исхак и Сулеман должны были зачистить территорию не оставив ничего подозрительного ни на земле, ни в зарослях, ни на камнях, ни у веселого родника, наполненного холодной хрустальной водой. Брошенное оружие аккуратно подобрано, трупы людей и животных вывезены и спрятаны, следы борьбы уничтожены. Всё делалось быстро и привычно. Сорок минут, и даже опытный глаз степняка не заметил бы изменений ни на дороге, ни в пахучих зарослях емшана-полыни.

Трава была поднята и стояла, весело сверкая на утреннем солнце. Теплые, похожие на морские, волны степного разнотравья медленно и спокойно перекатывались, как тысячи лет назад. Жаворонки начали петь свою нескончаемую песню, предвещая жару и зной. Корсак, степная лисица, пробежал, не боясь людей и принюхиваясь. Запах крови взволновал зверя и он пришел разузнать, не оставили ли люди и ему какой-нибудь поживы? Нет, сегодня, лисице не повезло. Люди все увезли с собой, даже костер на дальнем краю оврага был засыпан землей и заложен дерном – нет следов.

Проверив все, казары, в походном порядке, тронулись к станице. Следовало спешить, появление незнакомого народа в степи могло предвещать что угодно, только не хорошее.

Это только чужому для степи человеку степь кажется огромным ничьим пространством. Люди населяющую эту животворную землю четко знают и видят все границы и дороги. На Волге—Итиле хозяйничали булгарские и татарские хаканы, а также монгольские племена, на Верхней Волге – чуваши, мордва, удмурты, или как их ещё называли – черемисы. На Каме, Оке, Дону, Кубани – везде есть хозяин! Пограничным знаком может служить, что угодно и каждый степняк знает, вот эта каменная баба отделяет владения булгарского хана Кудрата от владений татарского хакана Каюма, а этот холм, не что иное, как наблюдательный пост на границе владений ногайцев и алан. И не дай тебе Тенгри или Эллохим, или Будда, совершенно не важно кому ты поклоняешься, преступить границу без разрешения хозяев – это верная смерть!

Но кое-что показалось Мусе Гирею наиболее странным. Отряд чужаков шел без разведки, без прикрытия и предупреждения. Неслыханное дело! Девятьсот двадцать лет назад Булгарская Орда решила перекочевать из Причерноморья, где хазары не давали им ни торговать, ни пасти стада, в центральную Европу. Тогда молодой булгарский хан Аспарух полгода советовался со жрецами Тенгри, изучал обстановку. Запасался подарками, беседовал со стариками о путях и колодцах. Но и тогда не удалось спасти всех людей и скот. Зато, обосновавшись с половиной улуса в ущельях Родопских гор, булгары быстро нашли общий язык с населяющими их славянскими племенами, отбили наступление Византии и, окружив страну сетью укрепленных крепостей, намертво утвердились в стране, которую назвали Болгарией.

Гирею хотелось как можно скорее допросить пленника, но ……. старшие атаманы не простили бы такого самовольства.

Муса был молод, черная, коротко постриженная бородка украшала его лицо, оттеняя синие как лазурь глаза. Под черной бараньей шапкой с красным верхом пряталась длинная чуприна на бритой, наголо, голове. Это была воинская прическа хазарских воинов. Темный бешмет5 облегал его крепкие плечи, на кожаной перевязи была пристегнута широкая вороненая6 сабля в простых ножнах. Он терпеть не мог всякие украшения на оружии, оно нужно для боя, а не для похвальбы. С правой стороны, постукивал по бедру длинный, острый как бритва, нож-бебут7, не раз, выручавший его в трудных ситуациях. Широкие шаровары, из крепкой темной ткани, заправленные в сапоги из мягкой козлиной кожи, завершали наряд пограничного сотника. Лук, колчан со стрелами, пика и щит были подвязаны к седлу. Его бойцы были одеты почти так же, брали пример с атамана. Исхак, на правах старшего по возрасту, подъехал к атаману и заговорил с ним.

Муса, тебе не кажется, что все получилось как-то уж очень легко и просто?

Да, Исхак, кажется, но, чтобы понять, почему так получилось, нужно допросить пленника.

Допрашивать? Не стоит. Минг-баши8 Ибрахим будет недоволен. Подумает, что ты покушаешься на его власть. Тебе это надо? Он и так злится на тебя …… ты знаешь за что.

За Майю?

Ну! Конечно не за бабушку Кямпыр!

Майя, взрослая девушка и сама решает с кем ей быть! К тому же мы договорились с ней, что в месяце тишрей поженимся.

Будь осторожен, Муса, Ибрахим любит дочь, и есть ещё одна причина, ты её тоже знаешь.

Эй, Исхак, довольно пустых разговоров. Всё я знаю! Каждый мальчишка в нашей станице знает эту причину. У Майи есть дар, она может видеть будущее! Так говорят, ну и пусть болтают! Эй, все, быстро на коней и в лагерь! Исхак, будешь за старшего! В лагере всё разгрузить, добычу без меня не трогать, сам все осмотрю. Пленного ко мне! Иссур, со мной, остальные рысью! Вперёд!!!

Восемь всадников окружили арбу9 и, надев кольчужные капюшоны, надвинули шлемы на лбы, опустили стрелки10 и быстро двинулись на запад. Муса послал Тулпара вперед, не забыв оглянуться. Друг его детства Иссур, взяв за повод заводную лошадь с привязанным к её седлу пленником, двинулся за ним. Ещё минута, и только легкая пыль, поднятая лошадьми, могла рассказать о схватке у пограничной заставы. Кузнечики застрекотали, продолжая свою бесконечную песню, степные травы расправили стебли, легкая тучка появилась в дальнем краю неба. К вечеру пройдет дождь и окончательно смоет все следы происшедшего.

Если долго общаться с лошадьми, постепенно понимаешь, насколько они лучше вернее, честнее людей. Никто и никогда не слышал и не видел, что конь предал хозяина, особенно если тот вырастил, выхолил его. Тулпар был совсем маленьким жеребенком, когда встретился с будущим всадником, да и Муса ещё не был пограничным атаманом. Где-то на юге бывшей империи, бывшие лютые враги хазар, арабы привезли на продажу несколько жеребят, красивых как сама мечта, как сон о безупречном коне. Иногда казары получали от князя поручения, выполнять которые приходилось вдали от родных мест. Разные это были дела: проводить иностранного посла, отвезти подарки или письма какому-либо заморскому князю.

Так получилось, что Муса Гирей именно через это торжище возвращался на Родину после удачно выполненной миссии и зашел на рынок, просто из любопытства. Продавец в полосатом бурнусе и длинной, до пят, рубахе, которая называлась аба, но с широкой саблей на цветной перевязи, во весь голос расхваливал достоинства своего товара. Впрочем «товар» в похвале не нуждался. Тонкие щиколотки, маленькая голова на мощной шее, сухие длинные ноги уже говорили опытному лошаднику (а на рынке таких было большинство) о замечательных боевых и скоростных качествах жеребят. Только два обстоятельства смущали Гирея, хватит ли у него денег на такую драгоценную покупку и сумеет ли он довезти маленького Тулпара до родного городка. Но всё прошло удачно и через некоторое время у него, на зависть всей округе был прекрасно объезженный боевой конь, который к тому же понимал его с полуслова.

В трех сшибках и одном сражении удалось уцелеть Мусе благодаря Тулпару. И теперь верный конь приближал его к родному городку, где он родился и вырос, где жили его родители. Где жила его любимая, чернокудрая Майя, дочь тысячника Ибрахима, самая красивая девушка в округе.

Издалека, ещё не увидев родного городища, он почувствовал запах созревших яблок и только потом появились сады, окружающие глинобитные дома с плоскими крышами, обнесенные высокими дувалами11. К запаху садов примешался запах жареной баранины, и Муса явственно увидел в своем воображении, шипящее в казане мясо, заправленное кориандром, зра, и другими пряностями. Только теперь он почувствовал, насколько голоден. Три всадника внезапно появились с правой стороны, но, узнав пограничников, исчезли. Муса и Иссур вдохнули воздух родного города и заставили лошадей перейти на рысь. Им хотелось быстрее доставить пленного, увидеть родных и знакомых.

Пограничники проехали несколько рядов глинобитных домов и увидели высокий земляной вал, на верху которого, торчали заостренные и просмоленные колья. Вал был насыпан вокруг цитадели, сложенной из речного известняка. В шести местах в вал встроили каменные сторожевые башни. Все это сооружение производило впечатление мощной боевой крепости, ворота которой открывались только в случае осады, чтобы принять спасающихся жителей или, чтобы выпустить из своего чрева лихую, ощетинившуюся копьями и саблями конницу, следующую в очередной поход или набег. Начальником гарнизона был тысячник Ибрахим.

Должность эта была выборной, а власть непререкаемой и бесспорной, Ибрахим был опытным и жестоким с врагами, а с друзьями и союзниками осторожным и обязательным. За верную и беспорочную службу казары получали от русского князя пшеницу и рожь для еды, а также оружие. Всё остальное, необходимое для жизни, они должны были добывать себе сами. Городище Каракалам существовало уже триста лет. Ни один враг, кроме монголов не смог пройти рубеж, охраняемый казарами, да и монголы, наткнувшись на конный дозор соотечественников Ибрахима, постарались обойти его. Зачем зря терять людей? Казары были грозные, умелые воины, искушенные в военном деле и не являлись целью похода всадников Потрясателя Вселенной. А союзниками их хотел иметь каждый завоеватель. И монголы знали, что они были потомками хазар, империя которых существовала тысячу лет, а это было совсем непросто удержать территорию от Волги до Кавказа и Крыма, в окружении таких хищных и воинственных соседей. Казары прекрасно знали местность и окружающий мир, правила ведения боя в любых условиях и любое время года. Умели маскироваться и вести разведку днём и ночью незаметно для врага.

Славяне веками были соседями хазар. А кого мы лучше всего знаем? Конечно соседей! Когда Хазарский каганат закончил своё существование, русские князья, потомки славянских и германских племен, сразу же постарались добром и оружием склонить бывших завоевателей к сотрудничеству. Они прекрасно знали, что если хазарин поклянется на сабле или кинжале, то он никогда не сможет нарушить такую клятву. Во время Куликовской битвы полководец Дмитрия Донского Боброк дал казарскому войску самое опасное задание: всадники в черных одеждах должны были расколоть левый фланг Мамая на две половины, врубиться намертво в генуэзскую пехоту, и дать возможность бронированным русским ратникам окружить и перебить этих опасных наемников. Когда от казар перестали приходить гонцы, Боброк понял – их больше нет. Перед боем он заставил всех казар поголовно поклясться в верности Московскому государству на их черных, широких саблях. Это значило, что они могли покинуть поле боя только мертвыми или победителями. Если гонцов нет, значит, казары погибли все, но русские уже громили генуэзцев своими прямыми и острыми мечами.

Укрепленные города и крепости казары строить умели. Раньше для этого нанимались китайские, персидские или греческие инженеры, которые воплощали эти очень дешевые, но крайне эффективные проекты. Привыкшие к полукочевой жизни казары, не понимали каменных городов, обнесенных тяжелыми стенами, и снабженных окованными железом воротами. Крепости защищают не только стены, сколько люди. Поэтому крепости были небольшими, рассчитанными на кратковременную защиту. За время осады, весть о нападении должна была поднять все казарские воинские формирования в округе. Врага отражали и окончательно добивали в Диком поле, где казарская конница не имела себе равных.

2

Каков город – таков и норов. (Псковская поговорка. XVI век.)

Их уже ждали, вести летят быстрее боевых коней. Перед невысоким домом, сложенном из кирпича-сырца, стояло несколько рослых немолодых сотников и тысячник Ибрахим, высокий горбоносый, смуглый воин. Его одежда ничем не отличалась от одеяния простого всадника, казары презирали роскошь. И прическа была подстать остальным командирам, длинная, полуседая чуприна свешивалась с бритой головы до правого плеча. Из под густых черных бровей сверкали молодые голубые глаза, видевшие много схваток и сражений. Длинные седые усы придавали ему грозный вид древнего языческого бога войны, каменные изваяния которого, можно ещё и сейчас встретить в Дикой степи.

Еле живого от тряски на лошади в неудобном положении, пленного джигита стащили с седла и унесли в глубину дома, а запыленных, пропитанных своим и конским потом, Мусу и Иссура повели в баню.

Общаясь со славянами, казары переняли у них и полюбили эту приятную и очень полезную штуку – баню. И сейчас смуглые сухопарые воины, лежа на бревенчатых полках небольшой баньки, построенной, как водится над рекой, чувствовали, как медленно обволакивает их горячий душистый пар. И как усталость покидает их тренированные мышцы, а сухожилия становятся гибкими и упругими. В баню вошли две женщины с березовыми вениками. Это были вдовы воинов, погибших в боях и стычках на границе. Только вдовам разрешалось помогать мужчинам из другого рода, париться в бане.

Казары, как бывшие кочевники, не стеснялись обнаженного тела. В походе приходилось иногда жить вместе и спать вместе, тогда честь девушек охраняли строгие казарские обычаи. Нарушителя закона ждала жестокая казнь, мужчину покусившегося на честь девушки или женщины, без её согласия, живым зарывали в землю. Но всё же, как говорили славяне, береженного Бог бережёт. Вдовам, парившим Мусу и Иссура, было по двадцать два года, в станице редкий мужчина доживал до сорока лет, а жены их, как правило, были моложе.

Опытные парильщицы, вениками прошлись по мускулистым телам воинов, вверх-вниз, вверх-вниз. Горячий пар, казалось, проникает в каждую пору усталого тела! Равномерно взмахивая вениками, женщины выбивали у пограничников не только усталость, но и лишние мысли и воспоминания. Плохое уходило в далекие дали, молодое сильное тело опять было готово к новым походам, засадам и боям. Муса почувствовал, как твердые женские пальцы начали мягко разминать его окаменевшие мышцы спины, бедер, ног. По команде перевернулся на спину, и наступила очередь массажа передних мышц бедра, грудных и брюшного пресса. Он на минуту приоткрыл глаза и увидел над собой обнаженный женский торс с молодым лицом и убранными назад волосами. Кожа девушки блестела, грудь качалась в такт её движений. Муса закрыл глаза и спросил

Как тебя зовут?

Меня? Дилайла, а моего мужа звали Ури из рода Иехуда. Ты знал его. Он погиб в прошлом году, в бою с булгарами.

Дилайла означает «ночь» – очень красивое имя и сама ты красивая. Прости, но во сне я вижу только…

Я знаю! Вся станица знает, что ты любишь Майю, красавицу Майю, Майю – провидицу. Она хорошая, добрая, но у таких девушек судьба, чаще всего, несчастливая. Если ты сумеешь защитить её от недоброжелателей тогда…….

Я знаю её с детства, но никогда не видел и не слышал, чтобы она предсказывала кому-то будущее. И сама она мне этого не говорила. Мне кажется это все сплетни.

А вот и нет! – Дилайла даже перестала массировать Мусу от возмущения. -Когда она была маленькая, пять-шесть лет, не больше, этот талант проснулся в ней. Она прибежала к матери и закричала, что отца ранили, и он лежит в тугаях у реки. Точно описала место и путь, по которому наши всадники поскакали и нашли Ибрахима со стрелой в спине. Если бы не она – отец бы погиб!

Я слышал эту историю, но сама Майя говорит, что она тут ни причем. Мол, воины сами нашли тысячника в камышах, а все остальное придумал какой-то фантазёр.

Ну, может быть…… А ещё она может читать мысли людей.

Это как?

Говорят, что солгать ей невозможно! Она смотрит в лицо человека и определяет, лжет он или нет.

Это, пожалуй, многие могут. Тут нужен большой жизненный опыт и наблюдательность.

Ну не знаю! А ещё был случай, когда молодой Биньямин, двоюродный брат Майи, племянник Ибрахима объезжал ахалтекинского жеребца, купленного отцом у туркменских купцов. Сначала конь вел себя тихо, а потом разъярился и понёс Биньомина в степь! Глаза красные, на губах пена! Джигиты поймали коня, но тот никак не хотел успокаиваться. Майя подошла к нему, погладила его ноздри, сказала что-то тихо-тихо и, он встал, как вкопанный, а потом совсем успокоился и даже разрешил надеть на себя седло!

И это могут многие. Я видел одного славянского волхва, который точно так же шептал в уши лошади какие-то слова и конь становился, послушен как ягненок!

Плохо ты знаешь свою любимую. И вообще как случилось, что ты полюбил её? Ты же все время в походе или в засаде. Когда, где, как в тебе проснулись чувства к ней? Чем она поразила твоё черствое сердце? – Дилайла сильно шлепнула его веником по голой ягодице – Мне можешь рассказать, я же вдова – она глубоко вдохнула – мне уже никогда не выйти замуж.

Ну почему не выйти? Ты можешь стать женой славянина, у них разрешается жениться на вдовах. У меня в сотне есть славяне, поверь, они хорошие воины, а значит хорошие мужья.

Не вижу никакой связи. Ты не ответил на вопрос о Майе. Ну да ладно, поднимайся, мойся, твой друг уже одевается.

Распаренные и отдохнувшие пограничники, в свежих рубашках, вышли из бани. Солнце светило ярко, жаворонки в небе пели свою бесконечную песню, воздух был прозрачным и легким. Иссур отпросился у командира и побежал навестить родителей живущих у северной башни, а Муса полетел в штаб. Его очень сильно интересовали результаты допроса пленного.

Допрос, вероятно, был окончен, потому, что старшие атаманы во главе с Ибрахимом, сидели за струганным дощатым столом, молчали, изредка переглядываясь. Младшему командиру разрешили войти и сесть за общий стол с пожилыми заслуженными тысячниками. Война была их профессией, их жизнью и любовью. Они служили московским князьям верой и правдой, поэтому и жили на краю Дикого Поля, источника постоянной опасности для большинства жителей Московии. Ибрахим посмотрел на Гирея тяжелым взором.

Необычную добычу ты выловил на этот раз, Муса…….

Я и сам не мог понять, кто такие эти всадники, почему идут так смело, никого не бояться. У них не было ни одного видимого охранного талисмана. Ни тамги, ни пайцзы. Кто они, Ибрахим?

Ты слышал о предводителе барласов Тимуре Гуркани12?

Барласов? Это же где-то там, далеко на Востоке. Почти на краю земли, около Китая. Ли Цидань рассказывал нам с ребятами, что у монголов были войны с жителями больших и древних городов. Он называл их Марканда13, Бухара, и ещё как-то…..Только имя их амира14 было не совсем такое. Он назвал его Тимур Аксак15, это он?

Тот самый. Странно, что ты о нём не слышал. Сегодня это самый удачливый полководец в Азии. Постепенно он подчинил себе все известные нам страны. С монголами он сражается с самой юности, и выгнал их своей страны. Помнишь Тохтамыша? Его он тоже победил. Я тебе расскажу о Тимуре подробно, это сейчас не самое главное. Тебе очень повезло, что ты пощадил этого парня, взял в плен именно его! Ты даже не представляешь, кого ты захватил!

Так скажи кого, атаман! Не томи!

Это царевич Касим – потомок Чингисхана!

Точно установлено?

Абсолютно! Моя дочь говорила с ним, он не врет!

Майя!?

Да. Прямых потомков Потрясателя Вселенной осталось немного и Касим один из них. Тимур Аксак с детства держал его в своем дворце в Самарканде, растил его, воспитывал, обучал языкам и военному делу, но к битвам и военным советам не допускал – говорил, что слишком молод. Но весь мир знает, что Касим и Тимур – это одно целое. От имени этого чингизида и ещё одного, непрямого потомка Туклук Тимурхана, этот Аксак собирал войска и правил завоеванными странами. Касиму надоело быть «карманным» чингизидом Тимура Аксака и он сбежал со своей личной охраной. Шли они на запад без охранных грамот, тамги и пайцзы, потому, что считали, что потомка Чингисхана никто никогда не тронет! Так и было, пока они не нарвались на твою заставу.

А куда же он ехал?

К князю московскому, Василию Дмитриевичу.

Зачем?

Служить ему хочет! Он считает, что под его, Касима, имя, соберется много степного воинства, и князю это будет на пользу. Может быть он и прав. Когда готовили Куликовскую битву, тоже много кого встало под знамена князя Дмитрия Ивановича Донского. А уж тюрок у него, что татар, что кипчаков, было, наверное, побольше, чем у Мамая! Народу погибло тьма и с нашей стороны и с их стороны……. Прошло всего десять лет, не поднялась ещё Русь, не нарожали ещё бабы детей взамен убитых воинов…..

Я тогда, по поручению князя, с отрядом к черемисам ездил. Уговаривал их лесных каганов за русских выступить, против Мамая. Но черемисы не согласились. Они не боялись ни татар, ни русских. Там такие дремучие леса, что шайтан ногу сломит! Они мне показывали свои схроны и ловушки. У них есть специальные места, куда прячут скот, стариков, детей и женщин. Враг может проходить в двух шагах от засады и не видеть ничего.

Так ты у них научился маскировке?

И у них. Но больше всего мне рассказал наш китаец Ли Цидань. Он ведь был не простым человеком в своей стране……

Ладно, всякий пришедший к нам и признающий наши обычаи становится казарин. От нас выдачи нет. Это старинный закон предков, ему тысячи лет. Если принял наш закон – забудь всё, ты казарин!

Китайцы очень изобретательный народ, хорошие инженеры, тактики и стратеги.

Хватит об этом. Не отвлекайся и слушай!

Я весь внимание атаман!

Мы этого царевича не пытали, Майя посмотрела ему в глаза, и он стал говорить правду. Его язык очень похож и на хазарский и на язык кипчаков. Слава Богу, мы хоть и говорим в большинстве своём по-русски, но и родной язык не забыли, поэтому понять его было легко. Он сильно испуган, не ожидал такой быстрой расправы с отрядом. Много дней они в пути и его имя было им защитой. Он рассказал нам о том, что творится в Дикой Степи. Там теперь брат пошел на брата, отец на сына. Тимур бин Тарагай Барлас16 много лет воевал с монголами и победил их. Ещё он передал слова Тимура: « Все пространство населённой части мира не стоит того, чтобы иметь двух царей». Тимур уже завоевал множество стран – Мазандаран, Шираз, Самарканд, Герат, Бухару – весь Чагатайский улус покорился ему. Персия, Грузия, Армения, народы Каспия, Индия, Китай – все теперь платят ему дань! Он очень умен и хитер, настоящая степная лисица. Его воины не знают усталости и страха. У них только одно чувство – жадность, только одного человека они бояться – Тимура Аксака. Тебе придется проводить царевича Касима к князю Василию, пусть он сам ему все расскажет, а ты будешь переводчиком. Охраняй его как собственную жизнь. Понял?

Да

Тогда что стоишь? Иди, собирай свою сотню. Полная боевая выкладка, понял?!

Да, атаман!

Ты должен быть готов к любому нападению. Хромец, возможно, не знает, что Касим бежал, но если узнает, сделает все, чтобы вернуть его или убить!

Понял атаман!

Если понял, что стоишь!?

Хочу просить тебя о милости.

О чем это?

Разреши мне увидеться с Майей?……..Возможно, она подскажет мне, как вести себя с царевичем…..

Вот хитрец! Разрешаю! Но завтра утром, на рассвете вы уже должны быть в пути.

Атаман постарался улыбнуться так, чтобы Муса этого не заметил. Он был не против отношений Мусы и Майи – в степи век не долог у мужчины, все что угодно может случиться и с ним, могущественным тысячником казар. Сына у него нет, и если примет он смерть от злого врага, кто защитит Майю? Муса был храбрый и умный воин и Майя его, кажется, любит. У казар девушки были свободны в своем выборе и поведении до брака, но после того как воин вплетал ей в волосы свадебные ленты, она была в полной его власти.

Они встретились в священной роще, на обрывистом берегу реки. Река и ветер дуэтом пели свою нескончаемую песню. Берёзы шуршали листьями и в самый лютый зной дарили прохладную тень усталому путнику или кров влюбленным. Посреди рощи бил родник с прозрачной холодной водой, и в глазах случайно зашедшего туда человека рябило от цветных ленточек, привязанных на ветках деревьев. Шло время, приходили и уходили разноязычные племена, разным богам поклонялись они, но обычай привязывать ленточки на ветки прекрасного белого дерева оставался. Если девушка хотела, чтобы парень никогда не забыл её, или юноша мечтал о том, что будет жить в памяти любимой – они привязывали цветную ленточку на ветку дерева, и их желание исполнялось. Боги ли были к тому причастны или природа прислушивалась к их просьбам – никому не известно. Так было.

И ещё был один обычай у казар, остался от степной, вольной жизни: маленькая тростниковая дудочка-курай, певец любви. Если юноша пришел на место свидания раньше девушки, то он играет на дудочке-курае нежные мелодии, а красавица по звуку узнает, где ждет её любимый. Мелодия дудочки нежная, в самую душу заглядывает, слышаться в ней ветра шум и листьев шелест. Плеск речных вод и песня жаворонка.

Муса пришел первым, сел на большой, нагретый теплым солнцем камень, под обрывистый берег и огляделся. Солнце стало из белого желтым, приблизилось к горизонту, полевые цветы запахли сильнее, дневные птицы перестали петь, а ночные ещё молчали. Вода в реки пахла водорослями и свежестью. Пчелы и шмели перестали летать, зато комары целыми тучами висели над водой. Мир быстро накрывали сумерки.

Почти стемнело, когда задумавшийся сотник почувствовал, что в него угодил маленький речной камень-голыш.

Эй, воин, ты ждешь кого-то? – Майя стояла на обрыве и смотрела вниз своими огромными карими глазами. Она было одета в красное платье, расшитое золотой ниткой, такие же шаровары и мягкие желтые сафьяновые сапожки, а её чудесные, густые, волнистые черные волосы прикрывал бухарский платок из прозрачной ткани. Нарядилась для милого. – Почему не играешь на курае?

Я не умею, любимая, ты же знаешь.

Смотри как много тростника, срежь, сделай дудочку и учись играть, пока меня нет.

Нельзя научить медведя вышивать. – Муса попытался обнять девушку, но она, легкая и ловкая, выскользнула из его рук.

Не спеши герой! Пойдем на наше место

Они сели на самом краю обрыва. Майя облокотилась на плечо Мусы, он нежно перебирал её шелковые волосы, всей грудью вдыхая их аромат.

Ты пахнешь как емшан17, любимая

Умеешь говорить красиво, воин. Я и есть емшан. Ты будешь помнить мой запах всю свою жизнь. Пока будешь жив.

Пока я жив – буду с тобой.

Увы, мой воин, нам с тобой не суждено быть вместе!

Что! Вот вернусь от московского князя и зашлю сватов, Ибрахим не откажет, я не самый последний человек в Каракаламе!

Ты не вернешься. Может быть мы и увидимся, но не здесь.

Огромные глаза Майи смотрели прямо в синие очи Мусы, они были полны слез и горечи. Солнце совсем зашло, и лицо девушки освещал только небольшой костер, зажженный, Мусой на каменистом берегу. Пламя освещало их двоих, и казалось, что они одни на всем свете

Почему ты так говоришь, Птичка моя? Я так тебя люблю и никогда не оставлю. Вернусь к тебе, где бы ни была!

Не получится. Будет большая война, много погибнет людей. Ты будешь стараться отвести эту беду, а потом другую, потом третью……. У тебя будет своя мужская жизнь, будут другие, прекрасные женщины. Гораздо красивей меня!

Майя, что ты говоришь?! Разве есть кто-то красивее тебя?!

Что ты видел в жизни любимый? Но ты увидишь, много увидишь. И жизнь тебя будет баловать, а я, пока жива, защищать.

Ничего не понимаю!

А тебе и не нужно ничего понимать. Я вчера думала о нас с тобой, у меня были видения! Слушай внимательно. Ты будешь постоянно в опасности, а если будешь все время думать и оценивать обстановку вокруг себя, останешься жив. У тебя будут могущественные друзья, но и враги очень сильные. Ты станешь очень влиятельным человеком благодаря своей честности и уму. Знаменитые правители узнают твое имя, но оно изменится. Если тебе придется поступиться какими-то принципами – соглашайся, иначе не выживешь. Соглашайся, хотя бы для вида, а на деле будь верен Родине и роду своему. Ты меня слышишь?

Глаза Майи были широко открыты и смотрели куда-то вдаль, мимо Мусы, мимо березовой рощи – в грядущее. У Гирея захватило дыхание, он никогда не видел девушку в таком состоянии.

Будет человек, которым ты станешь восхищаться, но он станет врагом твоей Родины и твоего народа, не жалей его. Будет другой человек, которого ты не одобришь, но его дела будут на благо твоей Родине и народу – помогай ему. Будь, терпим к иноверцам – Бог один и у римлянина и у иудея, и у мусульманина. Просто люди толкуют его слова и дела на пользу только себе, а не соседям.

А что будет с тобой, Майя?! – он верил ей полностью и безоговорочно

Со мной? Я не знаю. Но рядом с тобой я видела другую женщину. А про себя я ничего не могу сказать, кроме одного…….

Одного чего?

Эта ночь наша с тобой и больше ничья. Через много лет ты вернешься сюда и найдешь память обо мне.

У Мусы кружилась голова, запах емшана, горящих веток и волос Майи сводил его с ума. Его руки гладили плечи девушки её грудь, горячие бедра, Майя откинула голову и закрыла глаза. Темная ночь и затухающее пламя закрыло влюбленных черным бархатным покрывалом, и ни один человек не видел того, что произошло между ними.

Муса очнулся утром в березовой роще на собственном плаще, один, но в памяти огнем горели слова Майи. «Ладно, жизнь покажет, кто пророк, а кто просто болтливая девчонка. Вернусь – сразу сватов зашлю!» – подумал он. Теперь пора было поднимать сотню и выполнять приказ.

3

В час бог един точию переменяет

(Один только Бог может все изменить в одночасье. Псковская поговорка. XVI век.)

Сотня уже собиралась на майдане18 у третьей башни. Все здоровые лошади, приписанные к сотне, осматривались опытным десятником Бараком, который и решал: выдержит она поход или нет. Муса был спокоен, Барак – лучший лошадник в его сотне, ни одна больная, плохо подкованная лошадь в поход не пойдет. Отобранные верховые и заводные лошади протирались чистыми тряпицами и только потом седлались. Казары были прирожденные всадники, в три года каждого из них родители посадили на коня. Но в сотне были и русские, ставшие казарами «побегом» от ненавистного хозяина, они были прекрасными лучниками, сильными и упорными рубаками, но в искусстве верховой езды от коренных казар поначалу отставали.

Главное искусство управления всадника лошадью заключается в том, чтобы, действуя поводом, заставить лошадь себе повиноваться, не причиняя ей боли давлением удил на челюсть, ибо это вызвало бы раздражение и сопротивление. Кавалерийский повод должен быть такой длины, чтобы, не сдвигая кулака с места, всадник чувствовал легкий упор десны на удило. Для укорачивания повода всадник поворачивает кисть мизинцем от себя. Если же этого недостаточно, то следует, сверх того, плавно подавать кисть руки или на себя, или от себя.

Главными средствами управления лошадью, для всадника в поле являются уклоны корпуса и уздечка; шенкеля19 же в незначительной степени. Шенкель отчасти заменяется нагайкой, служащей средством понуждения и наказания. Отрывистого лёгкого удара по плечу или за подпругой достаточно, чтобы подбодрить лошадь на ходу.

На майдане столпились люди и лошади. Мальчишки, несмотря на раннее утро, помогали старшим братьям собираться. Утоптанная глина майдана часто была ареной таких сборов. Приказ об уходе был получен каждым от своего непосредственного начальника ещё прошлым вечером, так что затянуться эта процедура не могла.

Оружие и его состояние Муса проверял лично. Кроме копья, лука с полным колчаном стрел, сабли с запасным лезвием, шлема, щита, засапожного ножа, кинжала и кольчуги, каждый воин должен был иметь передний и задний вьюки с уложенными в них запасными сапогами, иголкой, дратвой и ниткой. Обязательно плащ или бурку из тонкого черного войлока, трут, огниво и конечно аркан, который мог быть простой волосяной веревкой с петлей на конце или более сложным устройством.

Аркан Мусы, например, был необычен даже для казар, которые с охотой воспринимали все новое в воинском деле. Длинная веревка из конского волоса на конце была привязана к поперечной, более короткой, концы которой были прочно заправлены в тяжелые стальные шары. Такой аркан должен был только долететь до цели, а стальные шары сами обхватывали её и скручивали веревку с другой стороны. Муса часами мог, со свистом, крутить этот аркан над головой, разбивая шарами, установленные на каменную стенку, полосатые арбузы. Постепенно он добился такого искусства во владении этим необычным оружием, что тушил шарами свечу, даже не покачнув её. А зимой на охоте, сумел отбиться этим арканом от стаи волков. У каждого воина его сотни было какое-то специальное, только им одним изученное, любимое оружие.

Сборы не затянулись и через короткое время сотня построилась перед своим юзбаши20, сверкая начищенными кольчугами, шлемами и наконечниками копий. Идти предстояло по своей территории, поэтому средствами маскировки можно было почти пренебречь. Все были на месте, только сопровождаемый царевич Касим заставлял себя ждать. Муса использовал эту задержку для того, чтобы напомнить своим воинам о дисциплине в походе и наказании за её нарушение.

Власть командира в походе была почти неограниченна, а подчинение безоговорочным и полным. Десятник был хозяином жизни и смерти каждого бойца в своем десятке, сотник в сотне…… Все, как велит Ясса Потрясателя Вселенной Чингизхана.

Наконец показался тысячник Ибрахим с тремя всадниками. Рядом с ним неспешно трусил на мускулистом кауром жеребце молодой парень, одетый и вооруженный на казарский лад, это и был царевич Касим. Веселые карие глаза блестели из-под черной мохнатой шапки с красным верхом. Маленькие усы украшали лицо знатного всадника. На коне он сидел прямо, правая рука упиралась в правое бедро, а левая придерживала уздечку.

Шалом алехем, Муса! – поздоровался Ибрахим – счастья и удачи тебе и твоим воинам в походе!

Алехем шалом, атаман! Спасибо на добром слове. Ты пришел нас проводить, это честь для меня и моих людей.

Вы лучшие в моей тысяче, только ради знатного гостя отпускаю вас. Постарайся Муса, чтобы пылинка с Касима не упала. Передай мой поклон князю Василию Дмитриевичу. Мы вечные его слуги, жизнь свою за князя отдадим, если понадобиться. Вот тебе для него – атаман передал Мусе небольшой кожаный чехол, опечатанный полковой печатью. – Здесь отчет и письмо от меня. Подарки уже погрузили. Если он тебя примет лично, сначала выясни весь порядок, потом иди. Не дай Бог тебе ошибиться, не так ступить не то сказать, князь этого не любит. Если на охоту позовут, то покажи казарскую удаль. Ведь ты у нас богатырь не из последних. Отойдем. Извините мирза21 – последняя фраза была обращена царевичу Касиму.

Слушай меня, сынок. Князь Василий конечно князь, сын Дмитрия Ивановича, тот тоже князь был. Но не все решает происхождение. Обрати внимание на митрополита Киприана. Он простого рода, по происхождению болгарин из Тырнова. Прислали его в Москву ещё при жизни Дмитрия Ивановича. Не знаю почему, но невзлюбил его Дмитрий, выгнал из Москвы, а митрополитом сделать решил своего друга детства священника Митяя. Снарядил его в Царьград к Филофею-патриарху на утверждение, умер Митяй в дороге от неизвестной болезни.

Неизвестной?

Я вижу, ты меня правильно понимаешь, Муса. Только и на этот раз не захотел Дмитрий поставить Киприана митрополитом. Нет, он митрополитом то стал, князь второй раз ослушаться патриарха не рискнул, иначе во всех церквах его могли бы и анафеме придать, такие случаи на Руси бывали. Но через два года обвинил Дмитрий Киприана в сношениях с государем Литвы Ольгердом и опять выгнал из Москвы.

Киприан предал Дмитрия?! Заговор готовил?!

Этого никто доказать не мог! Письма писал, договора готовил, но не во вред Руси, а на только на пользу.

А что же Дмитрий?

Киприан обратился в патриарший суд, но Дмитрий уперся и всё! Не пустил Киприана в Москву. Заклинило его! Только после его смерти стал Киприан полноправным митрополитом.

А, что же он до этого делал?

В Киеве жил, был митрополитом киевским и литовским. Обрати внимание, сегодня князь Василий ему в рот смотрит. У него своя дружина, посильнее, чем княжеская и вооружена лучше. Тайный приказ полностью в его власти. Так не поверишь, поп ведь, не воин, а разбойников на дорогах по его приказу ловят, по русским законам судят. А сколько книг им написано, не сосчитать. Князь своих детей доверил его заботам, учителя от него приходят. Учат княжеских недорослей языкам, риторике и другим наукам.

Да, интересный человек.

Нужный человек. Если обратит на тебя внимание, не уклоняйся. Ты у нас неглуп. Будешь ему полезен, значит и всем казарам тоже.

Понял атаман.

Ну, командуй, Муса, увидимся. Разрешаю родным проводить вас до границы города. Вперед!

До свидания, атаман. Приду обратно, сватов пришлю.

Буду рад. А пока, думай только о деле.

Сотня медленным шагом пошла до последнего огорода у старого оврага. Там и была граница города. Почти каждого всадника провожала женщина, мать, сестра, жена или невеста. Так, молча, держась за стремя уезжающего воина, они выражали свою печать о близком человеке, которого, может быть, никогда больше не увидят живым. Сразу после старого тына Муса перестроил сотню в походный порядок. Царевича поставил в середине отряда, и конница быстрым шагом двинулась на запад к пределам московского княжества.

4

Еже сами хулим, того паче да не творим

(Что сами порицаем, того не свершим. Менандр МудрыйIV – III вв. до н. э.)

Только сотнику позволено было перемещаться вдоль колонны в походному строю, не только позволено, а положено. Командир должен знать все, что происходит в сотне, кто отстал, у кого лошадь расковалась или просто закапризничала, кто заболел. Да мало ли что. Десяток авангарда, примерно, на полкилометра выдвинулся впереди основного отряда. До границы московского княжества Муса запретил громкие разговоры, обычные гиканья и перекрикивания. Территория, конечно, своя, но лучше себя лишний раз не обнаруживать.

Муса подумал и послал ещё один десяток в арьергард. Хотел быть уверенным, что никто за ними не следит. Монотонный стук копыт убаюкивал привыкшего к действию сотника. Легкий ветерок обвевал его лицо, слегка поскрипывала и пахла свежевыделанной кожей конская упряжь. Тулпар шел ровно и красиво, он тоже был сотник среди лошадей. Муса не раз замечал, что человеческие взаимоотношения накладывают отпечаток и на отношения между животными. Лошади в табуне к его коню относились с очень большим уважением, чувствовали в нем лидера. Но скуку нужно было прогнать и Муса подъехал к царевичу Касиму.

Всё ли у вас в порядке, мирза Касим? Ничего не беспокоит?

Называй меня просто Касим, в походе не чванятся. Нет, у меня не все в порядке. Ты убил всех моих людей на границе! Зачем? Это были верные, преданные мне воины.

Вы шли к нам без приглашения, без предварительной договоренности. Тамги и пайцзы у вас не было. Такие отряды мы всегда уничтожаем, а потом разбираемся, кто это был и зачем шел. Очень редко оставляем одного или двух человек «для языка». Тебе просто повезло, что мы именно тебя оставили в живых. Да и нам тоже повезло.

Муса улыбнулся Касиму самой светлой своей улыбкой. Для него этот вопрос даже не требовал ответа. Все, кто идет без разрешения – это или враг или разбойник, собственно тоже враг и подлежит уничтожению.

А у вас много разбойников на дорогах?

Нет, совсем нет. Амир Тимур сам был разбойником, в далеком прошлом, хорошо знает их жизнь и повадки, поэтому он за несколько лет полностью уничтожил преступность на дорогах. В городах есть, конечно, и воры на базарах, и домушники, и грабители есть, но и их скоро не останется. Наши купцы порой и охрану не нанимают. А зачем? Никто не нападёт

А если нападёт?

Найдут, поймают, накажут очень строго!

Что значит строгость, по-вашему?

Ну, если просто вор то, для начала правую руку отрубят. Если второй раз попался, тогда голову снесут. Если на Повелителя злоумышляешь, то на кол посадят. Если жена мужу изменила, привяжут к позорному столбу и насмерть забьют камнями.

У нас тоже воров убивают, а неверных жен просто изгоняют. Конокрадов, если поймают и докажут вину, берут за ноги и руки, и животом, со всего размаха бьют об пень. Почти никто не выживает.

У нас конокрадов просто лошадьми на части разрывают!

Они долго обсуждали различные способы казни за конокрадство. Двум заядлым лошадникам Мусе и Касиму это казалось абсолютно справедливым – время было жестокое, человеческая жизнь стоила дешево, а хорошая лошадь – это целое состояние! От лошади зависело все – жизнь, достаток, положение в обществе.

– Касим, а в твоей стране люди, где живут – в юртах или городах?

И в городах и в юртах, страна большая, очень богатая.

Если богатая, то почему вы все время воюете?

Сильный, должен все время напоминать о своей силе, тогда страна будет обширна и богата. Амир Тимур сказал: «Все пространство населенной части мира не стоит того, чтобы иметь двух царей».

Это значит, что он хочет быть царем всего мира?

Значит так.

Они говорили на общем для обоих кипчакском языке. Тюркские языки Мусы и Касима и так были очень похожи, но разница всё же была. Тысячелетия для всех тюрок кипчакский был языком межнационального общения. Муса, вскинул голову, подъезжал гонец из авангарда. Он доложил, что все спокойно, впереди заставы московского княжества, которые охраняли родственные им казары тысячника Исмаила. Движением руки Муса отпустил гонца и снова обратился к Касиму.

А кто такой этот амир Тимур? Откуда он взялся?

Великий человек, великий воин. Тимур бин Тарагай Барлас, вот его настоящее имя. Он родился в городе Кеш, что в Бухарском ханстве. В Мавераннахре22 сначала власть принадлежала монгольским эмирам, и возводившиеся на престол тюркские ханы правили только номинально. Монгольские эмиры в потом возвели на престол Туклук-Тимура, который стал править в Восточном Туркестане, Кульджинском крае и Семиречье. Первым главой тюркских эмиров тогда был хан Казаган.

Тимур первоначально был главой шайки разбойников, образовавшейся в смутное время. В его отряде была железная дисциплина и очень честное распределение добычи. Поэтому люди были ему преданы бесконечно. С этим отрядом он поступил на службу к владетелю Кеша, которого звали Хаджи, главе племени Барлас. Вообще-то это был его дядя.

Туклук-Тимур весь Мавераннахр завоевал, и дядя Тимура, Хаджи, бежал в Хорасан, где его убили. Тимур как его единственный наследник был утвержден владетелем Кеша и одним из помощников монгольского царевича Ильяс-ходжи (сына хана), назначенного правителем Мавераннахра. Ты улавливаешь, Муса? Он вообще отдыха не знал!

Такова жизнь воина, Касим. Дальше, дальше…..

Тимур скоро отделился от монголов и перешел на сторону их врага хана Гусейна (внука Казгана). Монголы послали войско, чтобы захватить его, а Тимур и хан Гусейн собрали небольшой отряд и стали партизанить в собственной стране против монголов. Во время одной стычки в Сеистане Тимур лишился двух пальцев на правой руке и был тяжело ранен в правую ногу, отчего стал хромым. Но монголов из страны выгнал и правителем Мавераннахра сделался Гусейн, а Тимур вернулся на родину в Кеш. Однако не все бывает ладно и между близкими друзьями – Тимур восстал против Гусейна, помирился с ним и снова восстал.

Неугомонный какой. Ну и жизнь у вас на востоке!

У вас ничуть не лучше. В конце концов, Гусейн был взят в плен и убит в присутствии Тимура, хотя и без прямого его приказания. После этого Тимур принял присягу от всех военачальников Мавераннахра. Чтобы подчеркнуть свою скромность он не принял ханского титула и называет себя «великим амиром». Ханами при нем считались потомок Чингисхана Суюргатмыш, его сын Махмуд и…….. я. Но мне это все надоело!

Это я слышал. Ты больше никогда к нему не вернешься.

Хотелось бы. Но как только он узнает, где я, сразу пошлет за мной своих людей.

Ты присягал ему на верность? Кто чей слуга?

Я Чингизид, мне обязаны присягать!

Вот об этом и думай. А от твоего хромого амира князь Василий тебя защитит. Чем занят сейчас Тимур-Аксак?

Теперь? Тимур избрал своим местопребыванием Самарканд и украсил его великолепными стройками. Но сначала он очистил страну от бандитов и её дороги от грабителей. В смутное время эта плесень сама вырастает везде. Потом укрепил границы страны.

Это правильно!

Потом начал воевать со всем миром и завоевал большую и лучшую его половину. Он очень жесток, его бояться «до кровавого поноса». Но он очень справедлив и беспристрастен. О его справедливости сложены легенды.

Легенды? Не слышал ни одной, расскажи, сделай милость.

В молодости ему прочитали в Коране, что слава царей зависит от их милостивого отношения к своим подданным. И ещё: если Бог возвеличит кого-либо, и этот человек во всех своих делах будет руководствоваться справедливостью и будет милостив к своим подданным, то его могущество возрастет. Если же такой человек уклонится на путь несправедливости и жестокости, то падет и его могущество. Поэтому он выбрал себе четырех министров, людей известных своей честностью и справедливостью. И повелел им неусыпно следить за собой и останавливать каждый раз, как он вздумает поступить несправедливо, поверит чьим-либо ложным словам или захочет воспользоваться чьим-либо чужим имуществом.

Красиво сказано, но где же легенда?

Ну, не легенда, а случай, которому я сам был свидетель. В городе Кеш жил дехканин, бедный человек. Все, что у него было – это виноградник с удивительным виноградом. За глиняным дувалом, у соседа, такого виноград не было. Вкусный, сочный, крупный, слаще сахара. За этим виноградом приезжали покупатели из славной Бухары, из столичного города Самарканда, из Ташкента и Хивы. Так и жил старик, выращивая и продавая виноград, а труд этот нелегкий. Хватало и ему и его внучке, отец которой, сын старика погиб в Индии, куда ходил воевать вместе с амиром Тимуром. Но только был он простым воином – лучником. Девочки у нас вырастают очень быстро, исполнилось внучке старика четырнадцать лет. Твоей любимой сколько лет?

Пятнадцать. А откуда ты……

Видел, как она провожала тебя, держась за стремя. Ну, приглянулась эта девушка, внучка старика, местному начальнику ночной стражи. Прислал он за ней воинов и забрал в свой гарем. А старик пошел жаловаться эмиру Кеша, Мухитдину Шари. Тот, не долго думая, собрал шариатский суд и, вопреки всем законам, оставил девушку у стражника, да ещё забрал виноградник старика себе. Бедный человек остался и без внучки и без дохода. В это время, в Кеш приехал сам амир Тимур, добрые люди взяли старика и отвели на его суд. Когда Повелитель услышал историю деда и всех свидетелей, он сразу покарал обидчиков старика.

А как он их покарал? Казнил всех, а девушку вернул деду?

Девушку вернуть уже было нельзя, она стала женой начальника ночной стражи, поэтому амир Тимур приказал, чтобы муж выплатил дедушке очень большой калым23. Судей, вынесших несправедливое решение, он лишил звания судьи, всего имущества и отправил копать оросительные каналы, навечно. А корыстного эмира лишил должности и званий. Кроме того, Мухитдина Шари вывели на площадь и, на глазах всего народа, положили ему на раскрытые ладони пятьдесят медных тенге, нагретых палачом докрасна. Монеты прожгли руки мздоимца от чего он и умер.

Жестко, но справедливо. И от такого человека ты бежал? Справедливый, умный, удачливый в боях!

Всё это так, но………. Я природный хан, а он простолюдин! Аллах дал ему удачу, а весь мой род уничтожил. Если я погибну или не стану великим ханом, что останется от меня потомкам? Эх, да ты не понимаешь! Ты всю жизнь был вольной птицей, казарин, я же с младенчества все должен был согласовать, на все спрашивать разрешения, а ведь мой предок Чингизхан владел всем миром!

Успокойся, Касим, теперь все будет по-другому. Слушай. А этот Тимур, он, что никогда не ошибается?

Очень редко, но бывает! Есть у него одна особенность: если не знает, как поступить, берет священный Коран, открывает его на любой странице и читает. Нет не сам, сам он читать не умеет. Секретарь ему читает. У него секретарь очень образованный человек, Набиджан Хатыф. И вот этот Набиджан читает ему выбранную строчку и тогда амир решает, как действовать. Этому его научил шейх Зайнуддин-Абубекр Тайбадский – его духовный отец. А уж если слишком трудный случай, то он сам едет к шейху Зайнутдину и они вместе решают, что делать.

И тогда уже без ошибки бывает?

Зря смеёшься, Муса. Аллах подсказывает ему верный ход. Если, уж совсем быть честным, я тоже решил бежать, когда заглянул в священную книгу – царевич покраснел и опустил голову. Муса сделал вид, что не заметил его смущения.

И, что ты там вычитал?

В Суре номер 2, есть такие слова: «Этим – удел оттого, что они приобрели, – поистине, Аллах быстр в расчете!» Разве не ясно?!

Да уж не поспоришь.

Вот я и решился!

Баракялла24! Хорошо. Что мы тебя не убили, будем вместе воевать!

Отряд двигался между пролесками и небольшими рощами. Касим и Муса болтали. А чем ещё заняться двум молодым воинам в пути? Но в то же время, в сотне шла постоянная работа: авангард постоянно докладывал обо всем, что встречалось на пути, боковые дозоры тоже делали это, но только голосом, так как находились гораздо ближе авангарда к сотнику. Примятая трава на обочине дороги, сломанная ветка на придорожном дереве – ничего не могло укрыться от зорких глаз казарских пограничников. Колонна двигалась быстро, не тратя времени на пустяки.

Припасов с собой не брали, решив, что кормиться будут охотой или на ближних заставах. Деревень и кочевьев пока не встретили, хотя следы человека попадались достаточно часто. Постепенно степь переходила во все более широкие лесочки. Вдалеке синел настоящий, густой и плотный лес. Касим поглядывал на приближающуюся лесную массу с опаской. Для него, человека степи, лес был непонятен и опасен. Зверь и враг могли появиться неожиданно, из-за любого дерева, оврага, или замаскированной ямы. Это в степи появление чужого видно издали, лес – тесный, страшный и опасный. Заметив неуверенный взгляд нового товарища, Муса сказал ему:

Не бойся Касим и привыкай. Московия вся покрыта дремучими лесами, здесь лес кормит и защищает человека. Вот сделаем привал и пойдем с тобой на охоту, тут недалеко есть озеро, птица там знатная! Поохотимся?

Как скажешь Муса-ака25. Научи меня жить в лесу, я умею быть благодарным.

Солнце быстро катилось к кромке горизонта. Отряд приближался к опушке бесконечного русского леса. Один из передовых воинов крикнул:

Муса, впереди всадники!

Сколько человек?!

Три человека, в руках левого пика, на ней флаг.

Что на флаге?

Лик Спаса!

Это наши. Нахман, Степша, со мной, остальные на месте стой! Ицхак за старшего! Сулеман, Иссур – рядом с Касимом. Выполнять!!

Казары мгновенно выполнили приказ сотника. Два всадника встали рядом с царевичем, двое других встали по бокам сотника, на пике, как по волшебству, появился небольшой флаг из твердой ткани с ликом Иисуса, или Спаса, как называли его русские. Медленным шагом всадники двигались к навстречу друг другу. Приблизившись на расстояние хорошей видимости, начальники дали приказ сопровождающим их воинам остановиться, а сами, подняв пустую правую ладонь на уровень головы, улыбаясь, двинулись друг к другу.

Доброго дня, знаменитому сотнику Мусе Гирею, хорош ли был твой путь? —

И тебе доброго дня, сотник Петр. Путь наш был без происшествий, твоими молитвами, наверное. Как поживает твоя красавица жена Ксения и твои двое сыновей – Глеб и Всеволод?

Ты хочешь сказать трое сыновей – Глеб, Всеволод и маленький Даниил?

За тобой не успеешь, Петро, ты детей делаешь так же быстро, как саблей машешь!

Мы казаки, ты и я, нашему роду не должно быть переводу. Поэтому должны быть первыми не только в битве. А ты, все ещё не уговорил свою красавицу Майю, выйти за тебя?

Вернусь, зашлю сватов.

Наконец-то. Куда путь держите и за какой надобностью?

Письмо для тебя у меня в седельной сумке, из него все узнаешь, что знать нужно. Просьба, у меня к тебе.

Проси все, что хочешь!

Определи нам место для ночлега и хлеба пришли немного, а дичь мы сами себе добудем. Только место дай не в станице, а у озера.

Выбирай, что тебе любо. Но осторожнее будьте, разбойники тут у нас объявились, никак словить не можем. Проезжающих грабят, убивают без жалости. Третью ночь разъезды ходят, никого!

Чтобы у казацкой заставы разбойники гулеванили, первый раз такое слышу. Ну, да и мы тоже казаки, и много нас, не нападут. А нападут, так им же хуже будет.