Геннадий Васильев

Как-нибудь проживем!

Книга стихотворений

© Геннадий Васильев, 2016

В новой книге Геннадия Васильева, как всегда, царствует любовь. Что может быть прекраснее этого вечного чувства, этой главной нашей ценности? Стихи обращены к близким и друзьям, некоторые носят характер посвящений. Автора отличает способность не только к признаниям, но и часто к самоиронии, это добавляет легкости и свежести восприятия.

ISBN 978-5-4483-5665-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Как-нибудь проживем!
2. «Как расточительно живем…»
3. Амнезия
4. Мы были в Киеве
   1. 1
   2. 2
   3. 3 Андреевский спуск
   4. 4 Музей архитектуры и быта. Долина мельниц
   5. 5 Прощание с Городом
5. Отпускная турецкая
6. Назидание кошке Машке в то время, как мы находились в Турции, а она, будучи дома, кусала Елену Гусеву
7. «Мой телефон молчит, как сука…»
8. Мария
   1. 1
   2. 2
9. Романс
10. Оле и Мише
11. «Живите, дети! Радуйтесь всему…»
12. В бассейне
13. Столбы. Такмак
14. Томск
15. «Когда бы я знала, что ты уже был у меня…»
16. Старому другу
    1. 1
    2. 2
    3. 3
17. Памяти Сергея Гандкина
18. «Перьевая ручка пишет плохо…»
19. «Что б я делал без тебя? Что бы делал?..»
20. «Во мне поселился чужой…»
21. 14 октября 2011 г. Покров
22. «И мечется по кругу…»
23. «И память становится слабой…»
24. «Мы так живем, как вы бы жить могли…»
25. «Вот оно, предчувствие пороши…»
26. «Снег падает и тает…»
27. «Старею? Пожалуй, старею…»
28. «Белый снег за окном. Метелица…»
29. Антикризисное
30. «В домах малиновые елки…»
31. «Я выглянул лишь на минуту в окно …»
32. «Если я уйду внезапно …»
33. «Плывут по речке утки …»
34. Апрельский снежок
35. «Смотри, какие облака!..»
36. Июньский снег
37. «Уже почти по-стариковски заложив за спину руки…»

* * *

Как расточительно живем,

друг друга двигая плечами,

сгорая пестрыми свечами

на вечном поприще своем.

Когда мы, замкнуты в стенах,

глаза любимых ищем рядом, —

еще нам большего не надо,

еще на «ох!» не сменим «ах!»

Когда волнами ходит кровь

и мысль разламывает череп, —

еще нам белый свет не черен,

и сладок пир, и тесен кров.

Еще друзей терять не жаль

и обретать врагов не поздно.

По-прежнему сиренев воздух.

По-прежнему лилова даль.

Но отшумит листва любви,

зашелестят шаги по саду,

и двор с кладбищенской оградой

остынет инеем в крови.

И в небо зимнее споем

последний, лебединый выдох.

Но вместо «Господи, не выдай!» —

«Как расточительно живем!»

Амнезия

Нам кажется, что человек уходит,

а он себя в другой судьбе находит.

Как будто бы дорогу переходит:

нырнет себе в подземный переход

и, улицу так прострелив навылет,

он выйдет, на затылок шляпу сдвинет,

из портсигара сигарету вынет —

и время обретет иной отсчет.

Для нас оставшись долгим отраженьем,

он заново начнет свое движенье

в другом, уже не нашем измереньи,

в иных, уже не этих временах.

А мы над отражением уроним

слезу, и постепенно посторонним,

а если быть точней — потусторонним

он станет нам.

И в этом нет коварства никакого.

Он проживет и трезво, и толково,

а может быть, смешно и бестолково

свой путь пройдет.

И не волненье — только тень волненья

души его коснется на мгновенье:

ему приснится странное виденье —

дорожный знак, подземный переход.

Привычка размышлять не даст покоя.

«Подземный переход — ах, что такое?» —

И до мозолей лоб сотрет рукою,

и до утра — впервые — не уснет.