Ханна вполголоса пропела пару строк, заставив Фокса рассмеяться, и его хриплый смех под шум дождя прозвучал словно басовый аккорд. Она снова, как и утром, едва не остановилась, почувствовав, что вокальных данных не хватает. Фокс бросил очередной тревожный взгляд на вход в церковь, и Ханна запела громче. Вытащила из углубления для стаканов ручку и приложила ее к губам, словно микрофон. На втором куплете вступил и он. Они сидели под дождем и пели во весь голос, пока песня не закончилась.
– Знаешь, я всю жизнь думала, что мне нужны новые вызовы. А теперь страшно – вдруг не справлюсь, вдруг пойму, что роль первой скрипки не для меня? И все, на что я гожусь, – ехать сквозь дождь, слушая «Дорз»… – Не говори ерунду.
Ханна сделала шаг вперед, и он схватил ее за кисть, притянул ближе. Еще ближе. Наконец их тела почти коснулись друг друга, и Фокс неуловимым движением развернул Ханну лицом к двери. Погрузил пальцы в волосы, чуть наклонил ее голову влево и задышал в шею. Глаза Ханны застила мутная пелена, когда он положил руки ей на талию и слегка сжал их, медленно продвигая шершавые ладони к животу. Она ощутила небывалый, не испытанный доселе гормональный взрыв. – Черт возьми, Ханна, какая же ты сексуальная маленькая штучка…
Невозможно жить с оглядкой на то, что подумают люди. В один прекрасный день ты проснешься, глянешь на календарь и начнешь считать дни и годы, которые могли пройти иначе. Поверь мне, никого из тех, кто сегодня чешет языком, не окажется рядом. Никто из них тебя не утешит.
