автордың кітабынан сөз тіркестері  Два антисемита

Шолом-Алейхем

Носиться в глубине души с ужасной болью и стыдиться этой боли — вот ад,

Поговаривают, что большинство антисемитских газет читают семиты

И даже не столько потому, что он еврей, сколько оттого, что выглядит он, простите, как еврей

К этому "а" мы приписываем всего лишь букву "л", букву "б", букву "е", букву "р" и букву "т", — получается "Альберт", не так ли? Ну, а из Альберта само собой получается "Альберта", "Берта", "Бета", "Петя". "Sic transit gloria mundi"[3]. Так, стало быть, из утки получается индюк...

убраться букву "и" и букву "м". Остается, стало быть, одно "а".

Пускай поспят оба наши "бессарабца" друг против друга. Мы хотим познакомить читателя со вторым пассажиром, рассказать, кто он и что он.

При этом у него мелькнула мысль: "Что, к примеру, подумает еврей, если подойдет и увидит человека, растянувшегося на скамье и накрывшегося "Бессарабцем"? Наверное, никому и в голову не придет, что здесь лежит еврей... Идея, право же! Прекрасное средство избавиться от непрошеного попутчика, остаться на ночь одному и занимать, как барин, всю скамью..."

А может быть, ему и в самом деле хотелось посмотреть, что пишет этот пес о евреях? Поговаривают, что большинство антисемитских газет читают семиты, то есть мы сами, собственной персоной... Хозяева газет знают это очень хорошо, но исходят из того, что, хотя "еврей это нечисть, деньги не пахнут"...

Но если Макс Берлянт был несчастным человеком до Кишинева, то после Кишинева ему и вовсе равного нет. Носиться в глубине души с ужасной болью и стыдиться этой боли — вот ад, который может понять лишь тот, кто сам это чувствовал. Макс стыдился "Кишинева", как

Правда, наш герой отыгрался на бороде, одет и выфранчен, как невеста, усы закручены кверху, отрастил большой ноготь и носит галстук, какой и предкам нашим не снился...