Ты действительно звонишь мне в три часа утра, чтобы я послушал индюка?
– Как мило, ты думаешь, что мир крутится только вокруг тебя.
– А ему следовало бы, если честно.
После того, как Алекс делает это, рукой Генри привлекает Алекса за бедра так, что их тела вновь сталкиваются, соприкасаясь промежностями так, что оба стонут. Алекс ловит себя на неясной мысли, что пяти лет прелюдий более чем достаточно.
Став постарше, он понял, что любовь – это странная штука, которая может рухнуть, как бы сильно ты за нее ни цеплялся
Когда ты звонил мне бессовестно поздними ночными часами, я уже любил тебя. Когда ты целовал меня в отвратительных общественных туалетах, надувал губы в гостиничных барах и делал меня счастливым так, как мне, искалеченному и закрытому человеку, никогда и не снилось, я любил тебя.
– Алло? – раздается мягкий и благородный, но дрожащий и смущенный голос Генри. Алекс выдыхает от облегчения.
– Любимый.
Алекс слышит, как Генри вздыхает на другом конце трубки.
– Здравствуй, любовь моя. Ты в порядке?
откуда бы ты ни был или кем бы ни была твоя семья, ты сможешь стать великим человеком, если будешь честен с самим собой.
– Алло? – раздается мягкий и благородный, но дрожащий и смущенный голос Генри. Алекс выдыхает от облегчения.
– Любимый.
– Привет, – отвечает Генри, и Алекс думает: «Господи, я люблю его».
– Неужели я обидел тебя? Прости, что не одержим тобой так же, как все остальные. Должно быть, тебя это удивляет.
– Знаешь что? – усмехается Генри. – Думаю, ты именно одержим.