Оглавление

Пролог

Человек умрет.

Кррамп Гриди легко перемахнул через забор, и присел, приложив руку к земле. Что-то вроде ритуала, чтобы прочувствовать Арену, уловить ее настроение, быть может, даже задобрить, или внять ее совету. Ради этого не жалко потерять несколько мгновений. Он выпрямился и обвел взглядом всю территорию, ни на чем особо не фокусируясь.

Потрескавшееся покрытие из бетонных плит поросло травой. Здания были изрядно потрепаны, как временем, так и в результате многочисленных боев, кое-где виднелись следы недавнего ремонта. Гриди уже сражался здесь раньше, и хорошо помнил каждый закуток. Но вряд ли ему сегодня пригодится это знание. Человек медлителен и слаб. Он по определению не может считаться достойным противником. Да, у них есть космические корабли, и эта штука, которая переворачивает гравитацию. Но кто они без них? Маленькие двуногие зверюшки. И сегодня одна из них умрет.

Гриди затемнил глаза, прислушиваясь к ощущениям. Его рецепторы работали безошибочно. Легкий северный ветер принес с собой, помимо привычных ароматов трав и цветов, запахов солярки и дыхания прислуги, едва уловимый дух человека. Повинуясь чутью, Кррамп двинулся вперед. Быстро перебирая лапами, он миновал водонапорную башню и трансформаторный пункт. Запах усилился. Гриди взял немного правее, чтобы обойти кирпичный цех — большой Т-образный корпус. Он чувствовал, что землянин уже совсем рядом.

Кррамп осторожно выглянул из-за угла. Куча ржавых труб, чуть правее за ними небольшой силос с воздушным переходом, ведущим в лабораторию. Человек прошел где-то здесь, Гриди не сомневался в этом. Он тихо двинулся дальше.

Двери в цех были приоткрыты. Следуя своей интуиции, Кррамп вошел внутрь. Здесь все выглядело, как и прежде: те же чаны с пересохшим раствором, те же формы для отливки, та же машина для нарезки блоков. И тот же тяжелый смрад примесей и реагентов. Гриди мягко зашагал вперед. Над его головой проходила хлипкая проржавевшая подвесная дорога, тут и там пробитая пулями. Взгляд скользил из стороны в сторону. Четыре глаза давали обзор в двести семьдесят градусов, и лишь слегка поворачивая голову, он контролировал все пространство вокруг себя.

Его рецепторы сбились, запах землянина затерялся в душной вони химикатов. Гриди повернул за угол и пошел вдоль роликовой дорожки, проходящей посередине цеха, и упирающейся в большую каменную печь. Вдруг на подвесной дороге позади что-то клацнуло металлом. Молниеносно развернувшись, Гриди дал длинную очередь, ориентируясь на звук. В канонаде выстрелов что-то тяжелое упало на железный пол дорожки. Кррамп прислушался — никакого движения. Тогда он вытянулся, подобрав все лапы ближе друг к другу, и стал, семеня, продвигаться к центру помещения. Тут ногу будто пронзили раскаленные иглы. Гриди вздрогнул, и отскочил назад, с силой вдавливая спусковой крючок в рукоять. Он успел прошить дорожку по всей длине, когда закончились патроны. Перезаряжая пулемет, он в один прыжок добрался до угла. За спиной что-то глухо упало на пол. Через несколько мгновений взрыв разнес роликовую дорожку. Гриди начинал злиться. Он бросился к дверям, и выскочил на улицу. За углом было высокое стальное крыльцо, ведущее ко входу на подвесную дорогу. Подлый землянин стоял наверху, но успел-таки прыгнуть в окно, прежде чем Гриди выстрелил. Пули только пролетели мимо. Что ж, этот двуногий оказался не так уж плох, и не так уж медлителен.

— Трусливая крыса! — Крикнул Гриди, не зная, есть ли у землянина сейчас при себе переводчик. — Прекрати бегать, и сражайся, как следует воину!

Он сделал еще несколько шагов и прыгнул. В полете он увидел, что человек за окном навел оружие, но испугался, и бросился бежать. Гриди послал ему вслед очередь, просунув оружие в окно.

Магазин опустел. Кррамп дернул дверь так сильно, что чуть не сорвал ее с петель, влетел внутрь и короткими прыжками помчался вдогонку. Перезаряжался прямо набегу. Подвесная дорога тряслась и стонала, обещая вот-вот развалиться. На повороте Гриди спрыгнул вниз. Человек уже выбегал наружу. До дверей — два прыжка. Гриди сделал первый, как вдруг справа мелькнула вспышка. Оглушительный грохот молотом ударил по голове. И тут же еще один взрыв — где-то сзади. Гриди рухнул на грязный пол. Воздух заполнился дымом и пылью.

В себя он пришел быстро, но встать получилось не сразу. Перед глазами мелькали темные пятна, голова звенела тысячью струн. Гриди машинально осмотрел себя, оценивая ущерб. Из-под щитка на правой руке сочилась кровь, третья лапа справа не двигалась и ничего не чувствовала. Кррамп зарычал. Как он позволил этому землянину так себя покалечить? Он ведь даже не воин, а всего лишь какой-то техник. Надо собраться, и действовать осмотрительней. Кррамп усилием воли заставил себя успокоиться. Похоже, этот двуногий — большой любитель взрывчатки. Нужно это запомнить.

Гриди подобрался и выглянул наружу, сразу почуяв слабый запах человека. Из здания лаборатории донесся какой-то треск и тут же несколько глухих ударов. Кррамп поспешил. Войдя внутрь, он заглянул в контору. Рецепторы подсказали, что человека здесь не было — нужно подниматься наверх. Гриди вышел на подъемную площадку. Он успел заметить только размытую тень над головой, а в следующий миг прямо перед ним упал маленький темно-зеленый цилиндр. Не раздумывая, он схватил его, и зашвырнул обратно наверх. Бабахнуло, и с потолка и стен посыпалась штукатурка. Кррамп рванул по пандусу, срывая с крепежных ремней два взрыв-снаряда. Остановившись у дверного проема, он, не глядя, забросил их в помещение.

Выждав немного, Гриди заглянул внутрь — видимость была нулевая. Клубы едкого дыма и пыли заполнили комнату.

— Что, человек, ты жив еще? — выкрикнул Гриди, осторожно входя внутрь.

Глава 1

— Ну что, пришло время прощаться? — Евгений Коваль — начальник инженерной службы космодрома Байконур-2 выглядел слега озабоченным. Напротив, возле стола стояли инженеры по наладке гравигенных систем Михей Алмаев и Виктор Сильвер.

— Я еще не прощаюсь, — улыбнулся Вик, — у меня контракт срочный. Так что я вернусь где-нибудь через полгода.

— Знаю-знаю, — махнул рукой Коваль. — Ты, Михей, тоже, если передумаешь — возвращайся.

— Посмотрим, — небрежно бросил Михей.

— Ладно, парни, скажу прямо: с вами было приятно работать. Я горжусь, что в моей службе есть такие профессионалы. Вы меня никогда не подводили, не подведите и теперь. Работайте там хорошо.

— Не подведем, шеф.

— Не подведем.

Через несколько часов Михей и Вик отправились по домам, чтобы затем вместе с другими членами инженерно-строительной группы собраться в учебном центре Интергалактик. Времени оставалось мало, а дел было невпроворот.

Август в Уфе выдался дождливым, солнце почти не показывалось из-за туч. Город выглядел сырым и грязным. Но Михею после казахстанской жары такая погода казалась благодатью. Здорово было вернуться домой. Пусть и ненадолго.

Михей припарковал машину и выскочил под дождь. Он шел в гости к родителям. Они жили в старенькой шестнадцатиэтажке в историческом центре города. Михей любил этот дом, но всегда жалел, что его семья не поселилась повыше. Окна их второго этажа смотрели прямо на двухуровневую автодорогу, за которой были видны только стены высоток. Между тем, за дорогой находился зеленый парк, отделяющий жилой квартал от бизнес-центра. Мальчишкой Михей часто гулял в том парке.

Он остановился под навесом, стряхивая с головы холодные капли, и собираясь с мыслями. Предстоял непростой разговор с родителями. Михей не знал, как они отреагируют на его экспедицию на Треон. С одной стороны — это повод для гордости, но с другой — долгий срок, высокие и не вполне определенные риски. Ему не хотелось, чтобы родители слишком волновались.

Мать иногда упрекала его, что редко навещает их с отцом, да и вообще неправильно он живет. Что пора бы остепениться, подумать о семье. Приводила в пример его младшего брата — Исаака, — который уже давно женился, и подарил родителям двоих чудесных внуков. А Михей с детства не мог усидеть на месте, его вечно тянуло на приключения.

Дома было хорошо. Михей, как обычно, наелся маминых пирогов. Мать спрашивала о здоровье, о планах на отпуск. Говорила, что последнее время плохо спит, и головные боли участились. Рассказывала о родственниках, что зимой умер ее дядя, что мать совсем плохая стала. Михей пообещал навестить бабулю. Папа расспрашивал в основном о работе. Он любил послушать о работе. Почти так же сильно, как любил рассказать о своей. Он был детским хирургом, и всегда радовался, когда удавалось поставить на ноги какого-нибудь «счастливчика». И всегда грустил, если ребенок умирал.

Михей рассказывал про новое поколение гравигенных модулей, что они вдвое мощнее и при этом гораздо легче, что их специально разработали для Треона. Так, аккуратно, он подвел разговор к самому главному, и рассказал о своих намерениях.

— Ну не знаю, — в глазах матери читалась растерянность. — Там, говорят, условия тяжелые. Жарища страшная, и сила тяготения больше. Давление, небось, ненормальное. Скажи, Роберт?

— И скажу, — улыбнулся отец, — Скажу. Я его поддерживаю. Это достойное дело.

— Вот спасибо, — завелась мать. — Да, пускай он там здоровье теряет.

— Да почему я должен здоровье там потерять? Ты слишком сгущаешь краски. Условия там приемлемые, для человека не опасные.

— Сразу, конечно, не умрешь. — Мать скомкала в руках уголок скатерти. — Может, даже и не почувствуешь. Но жизнь себе укоротишь, это точно. Ты же инженер, должен понимать, как сила тяготения работает. Это не так, как будто ты на себя груз взвалил и пошел. Весь организм становится тяжелее, кровь становится тяжелее. Сердцу тяжелее перегонять ее. К голове крови меньше будет поступать, а к ногам — наоборот — больше. Там год за пять считается, если не больше. Кому ты потом больной нужен будешь?

— Мам, ну не отправят же нас туда голыми. Сейчас чего только нет: костюмы жизнеобеспечения, комбинезоны с мед-мониторами, компрессионное белье. Во всех помещения будет свой микроклимат. Нормальная температура, давление, влажность. Защита от радиации и от всего прочего.

— Вот видишь, Адель, не так все мрачно, — улыбнулся папа. — Это Интергалактик, там ребята толковые, знают, что делают. Они уж не станут подвергать опасности своих сотрудников.

— Не знаю, — мама опустила голову, осунулась. Михей подсел рядом и обнял ее.

— Брось, мам. Я думал, ты обрадуешься. Ты только представь, твой сын один из первых, кто побывает на Треоне. Это ведь начало новой великой эпохи.

Роберт подсел к жене с другой стороны, тоже прижался к ней. Михей продолжал.

— Ты подумай, сколько лет человечество искало братьев по разуму. То, что еще вчера казалось фантастикой, сегодня стало нашей реальностью. Мы расширили границы мира, мы отодвинули пределы наших возможностей. Мы нашли разумных существ на другой планете. Мы научились взаимодействовать. Мы сумели как-то понять друг друга, и совместными усилиями использовали это опыт, чтобы стереть языковой барьер. Теперь мы готовы сделать следующий шаг — сотрудничество. Мы опережаем их в развитии, значит, мы подтянем их до своего уровня. Мы поможем им избежать тех ошибок, которые допустили сами. Мы поможем им перепрыгнуть сразу несколько исторических этапов. А взамен Треон откроет нам свои сокровища. Это новые материалы, природные ресурсы, лекарства от неизлечимых болезней. И кто знает, каких высот мы достигнем, работая сообща. Это как «одна голова хорошо, а две — лучше». И я стану частью всего этого. Мать смягчилась, выпрямилась, сделав глубокий вдох. Теперь она улыбалась.

— Ладно, — сказала она и потрепала его по голове. — Ты меня заразил. Заразил своей мечтой.

Вдруг ее глаза намокли.

— Ты всегда был необычным мальчиком, — сказала она сквозь слезы. Это не были слезы горя, как не были они и слезами радости. Это были слезы матери, которая вдруг осознала, что ее ребенок давно повзрослел. — Ты всегда искал свой путь, как будто нарочно избегал наезженных дорог, делал все по-своему. Видно, судьба у тебя такая.

— Ну, в семье не без урода? — улыбнулся Михей, похлопывая маму по спине.

— Какой же ты урод? Ведь ты — моя гордость.

Михей был занят сборами, когда в домофон позвонили. Он отыскал под диванной подушкой смартфон, нажал кнопку, и продолжил укладывать вещи. Через минуту в дверь постучали. Алмаев отложил сумку и прошлепал босыми ногами к двери.

На пороге стоял крепкий широкоплечий парень среднего роста, с небольшим животиком, красивыми черными глазами и добродушной улыбкой. Михей отступил назад, позволив брату войти, и крепко обнял его.

— Привет.

— Привет.

— Заходи. — Сказав это, Михей вернулся к делам.

Исаак снял ботинки, и медленно прошел в комнату, с интересом осматриваясь.

— Ты так и не зашел попрощаться, — сказал он.

— Мне некогда было.

— Некогда, — грустно повторил Исаак. — Вечно занят, вечно не до меня.

— Сам же видишь — времени в обрез, и столько всего нужно успеть. — Михей отошел к комоду и стал нервно что-то искать в ящике.

— Вижу, — спокойно ответил брат, обходя диван сзади и скользя пальцами по спинке. — Хорошо хоть к родителям заскочил.

— У тебя как дела? — Спросил Михей. — Как семья?

— Все хорошо. Мог бы иногда, и навещать нас.

— Обязательно, — ответил Михей, закрыв комод.

Исаак прошел вдоль дивана до конца, пальцы его оторвались от спинки и опустились на ближайший предмет — небольшую фоторамку, стоящую на тумбочке. Исаак посмотрел на фотографию улыбающейся девушки, покачал кончиками пальцев рамку взад-вперед, и, сделав еще шаг, отошел.

— Ты все еще хранишь ее, — сказал он с укором.

— Это просто фотография, — раздраженно ответил Михей.

— Тебе пора уже все забыть.

Михей глубоко вздохнул, успокаивая нервы.

— Йоша, не начинай ладно. Все в прошлом.

— Ладно-ладно, — мягко произнес Исаак, и подошел к брату. — Я ведь не для этого пришел.

Он положил руку Михею на плечо.

— Просто хотел сказать, что горжусь, что у меня такой брат.

Михей понимающе закивал, сглотнул подошедший вдруг к горлу комок.

— Спасибо, — тихо ответил он, прижав брата к себе.

Молча обнявшись, похлопав друг друга по спине, они разошлись.

— Ты улетаешь завтра? — Спросил Исаак.

— Да.

— Во сколько? Я бы хотел проводить тебя.

— Буду рад. Рейс в полпятого вечера.

— Хорошо. — Исаак хотел идти, но помедлил. — Что ж, если тебе не нужна помощь…

— Нет-нет, — поспешил ответить Михей. — Иди. Завтра увидимся.

Исаак молча пошел к двери.

— Йоша! — Окликнул его Михей. — Передай своим ребятишкам, что я обязательно привезу им что-нибудь с Треона.

Директор Интергалактик Ричард Форсмен оглядел собравшихся за столом. Слева — Макс Пепел — руководитель отдела космических исследований. Дальше за ним Кай Вилло — заместитель начальника департамента общественной безопасности (ДОБ). За ним Влад Брайтхед — главный инженер проекта. По правую руку — Клим Войсет — глава института изучения внеземных цивилизаций. Перед ним Михаил Петров — его, Ричарда, заместитель. И, наконец, ним Петр Крымский, светоч, гений, один из величайших людей в истории. Человек, который не только сумел наладить контакт с треонцами, но и предложил технологию изучения языка, и проект программы синхронного голосового перевода.

— Итак, профессор, — начал Ричард, — не тяните. Переводчик готов, так?

— Все верно, прототип устройства, как и программное обеспечение полностью работоспособны.

— Вы говорили, что улучшения станут возможны только в процессе использования. Как это будет происходить?

— Программа самообучающая, снабжена искусственным интеллектом, благодаря чему способна как бы «додумывать», предугадывать смысл неизвестных слов и заносить их в единую базу данных. Таким образом, она будет сама себя модифицировать, и со временем становиться умнее, быстрее, перевод будет, как бы, более гладкий и понятный.

— Что ж, прекрасно, — сказал Ричард. — Спасибо, профессор. Вы отлично поработали, и превзошли наши самые смелые ожидания. Теперь, что там у нас с производством? — Он обратился к своему заместителю.

Михаил откашлялся.

Тендер выиграла тайваньская компания «INX». Она готова начать производство, как только мы переведем аванс.

— Хорошо, свяжись с финансистами, я хочу, чтобы деньги были перечислены к концу недели.

— Понял, — коротко ответил Михаил, сделав пометку в своем компьютере.

— Идем дальше, — он обратил взгляд к Владу. — Что нового по проекту?

— Гравигены готовы, сейчас проходят испытания, но…

— Ну? — Поторопил Ричард.

— Я все-таки считаю, что необходим второй резервный комплект.

— Мы уже это обсуждали! — Резко ответил Форсмен.

Влад сложил руки перед собой, сплел пальцы в замок.

— Поймите, речь идет о людях, об их безопасности. Нельзя на этом экономить. Треон далеко, и нужно учитывать разные варианты. Если в экстренной ситуации у нас не окажется рабочего комплекта, это будет катастрофа. Люди будут заперты на планете на неопределенный срок.

— Это ни к чему. — Отрезал директор. — Модули никогда не выходят из строя все разом. Из двух неполных комплектов всегда можно собрать один рабочий. Влад, ты умный парень, классный специалист, но не надо быть таким перестраховщиком. И хватит об этом. Не желаю больше ничего слышать. — Он махнул рукой от себя, как если бы отгонял муху.

— Какие еще новости?

— Солнечные панели готовы и будут доставлены со дня на день. Они способный полностью удовлетворить нашу потребность в электроэнергии, но они плохо фокусируют рассеянный свет. Поэтому, на случай непогоды, нам понадобятся топливные генераторы.

— Тут я согласен, — кивнул директор. — Что-нибудь еще?

— Мистер Вилло хотел что-то сказать.

«Опять департамент со своими замечаниями, — недовольно подумал Ричард. — Ну, что на этот раз?»

— Слушаю вас, Мистер Вилло…

Совещание продолжалось еще час и затронуло вопросы, касающиеся работы медицинского центра, провианта, источников питьевой воды, способов связи, графика работы в условиях тридцати четырёхчасовых суток, и ряд других проблем.

Петр Крымский согласился прочитать несколько лекций о Треоне и его обитателях. Вечером того же дня Ричард Форсмен утвердил состав инженерно-строительной группы, которая должна будет развернуть на Треоне базу.

Глава 2

Группу поселили в учебном центре Интергалактик. Условия были почти армейские, а каждый день расписан по минутам. По утрам Крымский читал свои лекции. Затем, после легкого ланча, начинались специализированные занятия, на которых разъяснялись задачи и буквально по часам планировались работы на Треоне. Каждый этап строительства разбирался до мелочей, многократно проговаривался, доводился до автоматизма.

Во второй половине дня начиналась подготовка к космическим полетам, физическая подготовка, разного рода тесты, анализы, теоретические занятия, практические занятия и многое-многое другое, и так до позднего вечера. Утром все начиналось с начала.

— Райлы — воинственный и гордый народ. — Рассказывал Крымский. — Столь агрессивная среда обитания ожесточила их, сделала замкнутыми, недоверчивыми. Но она же сделала их тела сильными и ловкими, а их умы гибкими и подвижными. Они хитры, и очень быстро учатся. И хоть сейчас они отстают от нас в развитии лет на сто пятьдесят, с нашей помощью, они нагонят нас уже через несколько десятилетий. Вам предстоит войти в контакт с треонцами и общаться с ним непосредственно. Сейчас никто не скажет, чего от них можно ожидать. С уверенностью можно сказать одно, нрав у них горячий и непредсказуемый. Поэтому ведите себя как можно более сдержано. Не кричите, не проявляйте эмоций, воздержитесь от оценочных высказываний, не жестикулируйте. Разрешены два жеста: двукратное постукивание кулаком в грудь — это знак приветствия. Рука вытянута перед собой, ладонь сжата в кулак — это знак дружбы. Чтобы вы понимали всю серьезность, покажу вам кое-что.

Крымский взял со стола пульт, и, щелкнув кнопочкой, включил голографический проектор. В воздухе появился и завис некий объект. Груда металлических обломков. Приглядевшись, Михей узнал в этой куче части планетохода.

— Все верно, — подтвердил его догадку Крымский. — Это один из наших планетоходов, сброшенных на поверхность Треона.

Робота будто кто-то надкусил — корпус смят и разорван посередине. Две части скрепляла только узкая полоса обшивки.

— Этот аппарат спокойно делал свою работу, пока не попался на глаза местному жителю. Увидев неизвестное существо, райл занервничал, и прошелся по планетоходу топором. А это, между прочим, прочнейшая авиационная сталь.

Группа зашепталась, послышалось несколько изумленных вздохов.

— Вижу, теперь вы начинаете понимать. — Довольно заметил профессор. — Значит, мы подошли к самому главному.

Крымский снова щелкнул пультом, проекция разрушенного планетохода растворилась в воздухе

— Многих интересует: а правда ли, что треонцы — это гигантские пауки? — Он развел руками. — Давайте сами посмотрим.

Щелк! В воздухе загорелась и погасла тысяча искр, и проектор загрузил новое изображение. Существо, действительно походило на паука. Четыре пары согнутых в узловатых суставах лап. Большое вытянутое брюшко, покрытое редким рыжеватым пушком. Но на этом сходство заканчивалось, так как там, где у паука находились глаза и хелицеры, у треонца оттуда вытянулся наверх еще один отдел его тела. Он был очень похож по форме на человеческий торс, слегка приплюснутый, с ярко выраженными плечами, и парой длинных рук. И венчала все это осиная голова с мощными жвалами.

Группа ахнула.

— Профессор, что это за… существа? — Спросил кто-то.

— Ну, молодой человек, это малоизученная инопланетная форма жизни, и еще рано делать какие-то выводы о ее принадлежности к тому или иному виду и классу. Впрочем, один не очень умный, — Крымский осекся. — Хотя нет, это, наверное, будет слишком грубо. Назовем его человеком, который не понимал, о чем говорит. Так вот, этот человек назвал райлов арахноидами. И во всех докладах, во всех отчетах теперь используется именно это слово. Поэтому, видимо, так мы их и окрестим.

Первая неделя в учебном центре далась тяжело. Особенно изматывали силовые тренировки. Некоторые даже хотели сдаться и уехать домой. К счастью, они передумали. Одних переубедили друзья, других — руководство. После этого интенсивность тренировок все-таки немного понизили. Но не для всех. Сильвера и еще нескольких человек кто-то посчитал полноватыми, и им назначили дополнительный час занятий физкультурой.

Однажды пришли люди из технологического бюро, и сняли со всех мерки. Сказали, что по ним изготовят спец костюмы. После этого категорически запрещалось сильно худеть или поправляться. Сильвер был счастлив — его мучения, наконец, прекратились.

— Треонцы долгое время строили свои жилища под землей, — говорил Крымский на одной из лекций. — Только несколько веков назад они выбрались на поверхность. Тогда самые богатые дома, чтобы подчеркнуть свое превосходство над остальными начали возводить свои поместья прямо под солнцем. Со временем это стало хорошим тоном, и каждая уважающая себя семья должна была иметь дом на поверхности. Это дало сильнейший толчок для развития технологий. С одной стороны — выкопанная абы как сырая пещера, ограниченная слоем слишком твердой породы, освещаемая лишь светом лампы. С другой — дом под открытым небом, форма и размеры которого ограничивались только фантазией зодчих и кошельком хозяина. Это был золотой век треонской архитектуры. Каждый хотел иметь самый высокий, самый красивый самый просторный дом.

Во время примерки спец костюмов Михей радовался, как мальчишка. Встроенные терморегуляторы, влагоуловители, медико-диагностический монитор, воздушный фильтр. Но самое крутое — конечно, экзо скелет. Сложная система датчиков улавливала электрические импульсы, возникающие на поверхности тела при движении, и искусственные мышцы в точности повторяли каждое действие человека. Михей сделал несколько шагов, подпрыгнул на месте. Тело казалось таким легким, почти невесомым. Он рассмеялся. У остальных реакция была аналогичной.

— Здорово, да? — Сказал парень из бюро. — Жаль только на Треоне от этой легкости почти ничего не останется. Силы бионики едва хватит, чтобы перекрыть избыточную гравитацию.

Но его слова не возымели эффекта, и группа продолжила играться и экспериментировать.

— Как я уже говорил, суровые условия вынуждают треонцев вести непрерывную борьбу за жизнь. С древнейших времен племена райлов вели кровопролитные войны. Отдельные кланы заключали союзы с другими домами, развивалась торговля, дипломатические отношения. Некоторые союзы распадались, другие крепли, становились сильнее. Со временем такие союзы образовывали провинции, которые можно назвать первыми государствами, или, как их называют сами треонцы — колониями. Современная треонская колония — это множество таких провинций, объединенных властью одного лидера — патриарха. Политическая система колонии представляет собой что-то вроде конституционной монархии. Сейчас трудно сказать, приживется ли там демократия. В любом случае, мы не намерены навязывать им свои взгляды.

Дни проносились со скоростью света, незаметно пролетела осень. Ветер все еще метал по улицам последнюю листву, тоскливое серое небо, казалось, вот-вот разверзнется снегопадом. Подернутый льдом асфальт едва слышно хрустел под ногами. Начинало смеркаться, холодный иссиня-белый свет фонарей заливал площадку.

Михей, поежившись, расправил воротник куртки. До отправки оставались считанные дни. Его одолевало волнение, временами перерастающее в страх. Мысли о предстоящем пробирали до дрожи. Чувство ответственности тяжелой гранитной плитой давило на плечи.

— Неужели, — промолвил он. — Неужели это все на самом деле?

Вик посмотрел на друга, но ничего не ответил.

— Все еще не верится, — продолжал Михей. — Кажется, еще вчера мы были рядовыми инженерами на Байконуре, работали на совесть, получали за это свои кровные, тратили, как умели. Жили, в общем, обычной жизнью. Сегодня же мы в самом центре чего-то большого. Чего-то настолько великого, что оно затмит собой даже первый полет человека в космос. Ты понимаешь?

Вик уныло хмыкнул. Он шел, засунув руки в карманы брюк и опустив голову. Пар маленькими клубами вырывался из его носа.

— Ты кажешься таким спокойным. Будто не ты первым ступишь на землю другого мира.

Сильвер вдруг поднял голову, и остановился.

— Спокойным? — Воскликнул он. — Да у меня поджилки трясутся!

Он прервался, тяжело вздохнув, и продолжил через секунду более ровно и спокойно.

— И зачем я согласился на это. Каждый день жалею. И чем ближе день вылета, тем сильнее жалею. Им надо было сразу предупреждать, что это за место, как там может быть опасно, и какие эти райлы страшные.

— А, вот ты о чем, — улыбнулся Алмаев. — Нашел, о чем волноваться.

— Я вообще-то, не только за себя отвечаю. У меня семья. Если со мной что-то случится, кто о них позаботится?

— Да ничего с тобой не случится. Тебе повезет, если ты вообще увидишь райла.

— Почему? — Недоверчиво прищурился Вик.

— Сам посуди — график работ жесткий, все расписано чуть ли не по минутам. Треонцы, даже если бы захотели помочь, только путались бы под ногами. К тому же, вряд ли, кроме наших послов, кто-то будет тесно общаться с аборигенами. Мы просто будем делать свою работу, и тихонько поглядывать на них со стороны. Так что, в лучшем случае увидишь треонца метрах в десяти.

Сильвер задумчиво погладил подбородок.

— Может, ты и прав, — согласился он. — Я как-то об этом не подумал.

— Ну. Зато представь, как будет гордиться тобой твой сын. Да ему все друзья обзавидуются, что у него такой папа.

— Верно, — сказал, улыбаясь, Вик. — А знаешь, что? Нужно будет обязательно сфотографироваться с треонцем.

«Быстро же он успокоился, — подумал Михей. — Однако, он в чем-то прав. Мы отнюдь не на курорт собираемся. Это на бумаге все просто — планы, графики, сроки. Но разве когда-нибудь что-нибудь идет строго по плану? Как там у Мерфи: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так».

— Так ты, правда, думаешь, что там будет не плохо? — Еще раз удостоверился Вик.

— Конечно. Еще улетать не захочешь. — Михей взглянул в небо. Там, за облаками, в сотне световых лет от Земли, ждал своих гостей таинственный Треон.

— Первой на связь с нами вышла Большая Колония — крупнейшая держава на Треоне. — Это была заключительная лекция профессора Крымского. — В основном с ней мы и ведем дела, на ее территории развернем нашу базу. Это одно из сильнейших и наиболее развитых государств Треона. Оно имеет большую власть и пользуется авторитетом в своем мире. Из всех других колоний, только она сможет обеспечить нам наибольшую безопасность. Кроме того, крайне удачно ее географическое расположение. Как вы знаете, космодром желательно строить ближе к экватору. Поэтому, этот фактор тоже сыграл большую роль. И самое главное, из всех колоний, вышедших на контакт, Большая Колония показалась нам самой адекватной и миролюбивой. Ввиду всех этих факторов сотрудничать мы будем только с ней. По крайней мере, на первых этапах проекта.

Глава 3

Ракета мягко стартовала, гравигенные генераторы разгоняли ее так плавно, что Михей почти не чувствовал ускорения. Они толкали вверх не только сам транспорт, но и все, что находилось внутри — экипаж, пассажиров, груз. Любая мелочь, не зафиксированная в своем положении, может вдруг взлететь в воздух. Поэтому было так важно перед полетом проверить, чтобы нигде не осталось никаких не закрепленных предметов. Михей, работая с гравигенными модулями, знал все это. В теории. На собственном опыте он испытывал это впервые.

Через несколько минут сопротивление воздуха достигло пика. Чтобы продолжить взлет нужна была дополнительная тяга. Запустились вспомогательные двигатели. Ракета дернулась. Это был самый опасный момент полета. При старте реактивных двигателей, вектор силы мог сместить ракету с вертикальной оси и тогда бы произошла катастрофа. К счастью, такого не случалось уже довольно давно.

Кабина наполнилась легким гулом. Ракету сотрясла мягкая дрожь. Михея вжало в кресло, дыхание перехватило. Но через несколько секунд все стихло, гул стал едва слышен, дрожь отступила. Дышать тоже стало легче. Он все еще чувствовал небольшую перегрузку, но она была гораздо слабее, чем на тренировках в учебном центре. Критический момент был позади.

Через несколько минут транспортник «Прима» пристыковался к космическому фрахтеру[1] «Атлант». «Атлант» был спроектирован и построен специально для Треонской экспедиции. Он мог нести на своем борту до четырехсот пассажиров, пять тысяч кубометров груза, и несколько тонн собственного исследовательского оборудования и аппаратуры, а на фюзеляже он нес грузовой шаттл «Юрий». Это было самое большое космическое судно в истории. И второй по величине искусственный космический объект, после пространственного искривителя.

Группа перебралась в пассажирский отсек фрахтера. Здесь было достаточно просторно, по крайней мере, в сравнении с тесной кабиной транспортника. Отсек имел несколько залов, отделенных друг от друга гермодверьми. В каждом зале стояли ряды кресел, как в самолете. Потолок, пожалуй, был низковат, но в целом — очень уютно. Удобные кресла-коконы с изменяемой геометрией делали пребывание в невесомости максимально комфортным. Над каждым сиденьем разместился светильник, кондиционер, выдвижной экран с наушниками. Настоящий бизнес-класс.

Группа расселась по местам. Экипаж «Атланта» заканчивал последние проверки и приготовления. На Земле скрестили пальцы. Наконец, с фрахтера доложили:

— К старту готовы! Ждем вашего разрешения.

— Старт разрешаю, — отозвались на том конце. — Счастливого пути!

«Атлант» проснулся. Из сопел разгонных двигателей вырвались яркие оранжевые молнии. Корабль мягко сошел с орбиты и, стремительно набирая скорость, вышел на курс.

— Поехали, — подумал Михей.

Полет до искривителя занял чуть более сорока часов. Совсем не плохо. Космический шлюп «Коперник» проделывал этот путь почти за трое суток. Фрахетр дернулся, включив тормозные двигатели. Несколько часов понадобилось, чтобы сбросить скорость до минимальной. Корабль медленно приблизился к монструозной конструкции.

Пространственный искривитель. Два блестящих вытянутых модуля, длинной почти километр каждый, напоминали рельсы. Расположившись параллельно друг другу, удерживаемые в таком положении какой-то чудовищной недоступной для понимания обычного человека силой, они образовывали своеобразный коридор. Это чудо научной мысли потребляло колоссальное количество энергии. Комплекс был полностью автоматизирован — ни единого человека персонала. Только группа сервисных инженеров время от времени прилета провести планово-профилактический ремонт. И все это, весь научно-технический потенциал человечества, сконцентрированный в тысячах километров от Земли, служил лишь одной цели. Поддерживать открытой червоточину.

«Атлант» вошел в коридор между двумя «рельсами».

Увидеть вход в пространственно-временной туннель невозможно. Его можно только обнаружить по изменениям в гравитационном, радиационном, и электромагнитном полях.

На фрахере не было необходимого оборудования, поэтому он подал запрос искривителю. Автоматика комплекса сообщила, что червоточина стабильна, и дала разрешение на переход.

«Атлант» неспешно двигался к концу коридора.

Михей не знал, как происходит скачок через кротовую нору, но думал, что при этом ничего особенного не случается. И вдруг он заметил, что дальний конец зала будто бы пришел в движение, и стал отдаляться. Как если бы это было изображение на экране, и камера вдруг отъехала чуть дальше назад. Михей заметил некую незримую плоскость, за которой происходили эти метаморфозы. Перед этой плоскостью ничего необычного не наблюдалась, позади нее все выглядело как через линзу. Эта аномальная зона медленно приближалась. Стало жутко, хоть Михей и понимал, что это и есть вход в червоточину. Наконец, и он сам прошел сквозь нее, не ощутив при этом ничего необычного.

— Дамы и господа, — неожиданно раздался голос пилота. — Добро пожаловать в систему Дельта Павлина.

— Что уже? — удивился Михей. Тут и там стали раздаваться удивленные возгласы. А пилот добавил:

— Треона мы достигнем через 42 часа 30 минут.

Михей открыл глаза. Другие трое еще были пристегнуты, так что в отключке он находился максимум несколько секунд. Последнее, что он помнил — как сработали тормозные двигатели капсулы. Должно быть, тогда он и вырубился.

Десантные капсулы выстреливались из специальной пушки, помогая себе тяговыми двигателями. При идеально рассчитанных угле атаки, скорости, сопротивлении воздуха, они должны были приземлиться в зоне радиусом не более трех километров от заданной точки. Но это в теории. Реальность внесла свои коррективы.

— Михей, ты как? Цел? — Спросил его один из спутников.

— Цел, — отозвался он. В глазах еще плясали искры, но в остальном все было нормально.

— Надо выбираться отсюда, — сказал второй.

Первого звали Александр Сидорчук. Он был энергетиком. Второй — Пауль Неверман, машинист автокрана. Третьий — Джирка Джошкович — специалист по воздухотехнике. Группы составлялись из специалистов разных профессий, чтобы в случае потери нескольких капсул, потери персонала каждой специальности были минимальны.

Освободившись от привязных ремней, парни выбрались наружу. Их встретило вполне привычное синее небо, белое солнце, и бескрайнее море выгоревшей травянистой растительности. Кое-где над этим желтым океаном поднимались маленькие кочкообразные островки зелени — кустарник или карликовые деревья. Если бы Михей не знал, что он на Треоне, он и не подумал бы, что это — другая планета. Обычный пейзаж, характерный, например, для Африки. Если бы не бледные лики двух треонских спутников.

Группа осмотрелась. Место сбора было заранее отмечено факелом, дым от которого должен быть виден за несколько километров. Но на горизонте было чисто — ни следа дыма.

— Что, трудно было предусмотреть два шаттла, — ворчал Сидорчук, — а не сбрасывать нас в этих консервных банках.

— Надо проверить связь, — Вспомнил Михей. Он вернулся в капсулу и нашел радиостанцию.

Джирка уселся в тени капсулы, с компасом в руках. Пауль изучал горизонт через бинокль.

— Мама, мама. Это группа 4А. Не вижу факел. Повторяю, не вижу факел! — Отрапортовал Михей.

Все замерли в ожидании.

— Понял вас 4А. — Отозвался «Атлант». — Подождите, сейчас попробую вас найти.

Михей вытянул провод радио насколько смог — хватило как раз до двери капсулы — и уселся на порог.

— Подождем, — сказал он.

— Парни, — позвал вдруг Сидорчук. — Смотрите!

Он указал пальцем куда-то в небо. Михей, Джирка и Пауль подскочили к нему, глядя в указанном направлении. Там, далеко в небе, виднелась маленькая черная точка под белым куполом. Еще одна капсула.

— Наши, — сухо подметил Пауль, разглядывая объект через бинокль.

— Тебе понадобился бинокль, чтобы понять это? — Съязвил Сидорчук.

Пауль будто и не заметил насмешки.

— Интересно, кто ближе к точке сбора, они или мы?

— Ладно, хватит прохлаждаться, — с серьезным видом сказал Джирка. Он был выбран старшим группы, и, похоже, пришло время ему вспомнить об этом. — Надо собираться.

Они открыли багажное отделение в днище капсулы, вытащили рюкзаки. Кроме того, прихватили из кабины огнетушитель, на всякий случай, а также ломик и топор. Проверив сохранность содержимого рюкзаков, сложили их возле капсулы, и стали ждать. «Атлант» вышел на связь минут через десять.

— Окей, 4А, я вас нашел. Двигайтесь на северо-восток, азимут тридцать. Расстояние примерно восемь километров. Как поняли, прием?

— Понял тебя. Азимут тридцать. Восемь километров. Спасибо.

— Удачи.

Склон поднимался вверх под небольшим углом. Высокая до колена густая трава цеплялась за ноги. Там в зарослях то и дело что-то стрекотало, жужжало или пищало. Над головой кружили какие-то странные противные мухи. В небе время от времени пролетали то ли птицы, то ли большие жуки.

Шли друг за другом. Джирка впереди, за ним Пауль, потом Михей, и в хвосте — Сидорчук. Солнце поднималось все выше. Датчики температуры показывали плюс тридцать пять. Но костюмы поддерживали внутренний микроклимат, поэтому жара не чувствовалась абсолютно. Да и парень из бюро техобеспечения, похоже, солгал, сказав, что экзоскелет лишь компенсирует избыточную гравитацию Треона. Кое-что сверх этого, должно быть, осталось, так как пятнадцатикилограммовый рюкзак казался легче раза в полтора.

— Интересно здесь есть хищники? — Задался вопросом Пауль.

— Надеюсь, мы этого не узнаем, — недовольно буркнул Сидорчук.

— Я тоже. Но я к тому, что они могли бы дать нам хотя бы одно ружье, или винтовку. А если мы, как тот планетоход, нарвемся на психованного аборигена с топором?

— Ты бы заткнулся, а? — Рявкнул Джирка.

Пауль, кажется, обиделся, но ненадолго. Через несколько минут он снова забрюзжал: «А что, если какой-нибудь грузовой контейнер потеряется или разобьется? А что, если половина наших ребят погибло? А что если… А вдруг…»

Вскоре группа добралась до вершины склона. Оттуда, с высоты, открывался неплохой обзор местности. Парни осмотрелись, Пауль снова вооружился биноклем. Где-то вдалеке, за следующей вершиной, чернела неровная полоска густого дыма. Это немного приободрило их, подстегнуло. Цель еще далека, но ее теперь хотя бы видно. Группа поспешила вперед.

Преодолев следующий холм, они вышли на равнину к точке сбора. Шаттл уже был на месте. Он приземлился точно в заданной зоне. Крылья с изменяемой геометрией и четыре реактивных двигателя с управляемым вектором тяги позволили совершить мягкую посадку, обеспечив сохранность дорогостоящего оборудования и техники. Вокруг него уже кипела работа. Шныряли туда-сюда погрузчики с ящиками и контейнерами, чуть поодаль начал разворачиваться палаточный городок. От шаттла в разные стороны расходились следы протекторов — должно быть, тягачи разъехались на поиски грузовых капсул.

Руководил работами Влад Брайтхед. Он внимательно осматривал накладные, отмечая что-то в своем планшете. Алмаев с группой подошли к нему.

— Вы у нас кто? — Вместо приветствия спросил Влад.

Парни назвали имена и специальности.

— Хорошо. Значит, вы трое, — он указал на Михея, Джирку и Пауля, — останетесь здесь, поможете с палатками. Ты, — обращаясь к Сидорчуку, — найди Мидхата, он должен быть в голове шаттла, он скажет, что делать, займетесь генераторами. Надо сегодня успеть хотя бы освещение по периметру провести.

«Вот так. С корабля на бал. — Подумал Михей. Он вдохнул полной грудью, повел головой из стороны в сторону. Он не чувствовал ни восторга, ни радости, ни волнения. Ничего такого, что должен был бы чувствовать тот, кто два часа назад десантировался на незнакомую планету. — Ну здравствуй, Треон!»

 От нем. Frachter — грузовое судно.

Глава 4

База «Треон-1» представляла собой большой пятиугольник, в вершинах которого расположились ангар, космодром, жилой городок, исследовательская станция, медицинский центр, а внутри, почти по всей его площади, перечерченное сетью дорог, находилось поле коллекторов солнечной электростанции. Сейчас еще мало что напоминало эту картинку — только общие черты. Вот появились «гнезда» гравигенных модулей, потянулись вверх стены центра управления, вот наметились ряды стоек для коллекторов, появились каркасы жилых боксов, вот выросли «скелеты» медицинского центра и исследовательской станции. Строительство шло полным ходом, график был плотным, и свободного времени было совсем не много.

За прошедшие несколько недель Михей успел немного переварить и осознать происходящее. Он чувствовал гордость, и какое-то по-детски радостное возбуждение. Впервые он почувствовал это в день прибытия, после встречи с треонцами. Они появились ближе к вечеру, когда группа немного обустроилась, разбила лагерь. Поприветствовать землян пришла небольшая делегация. Возглавлял ее Владыка Пустоши — патриарх Большой Колонии. На нем был парадный мундир, украшенный аксельбантами, серебряными цепями, пестрыми нашивками на груди, и неким подобием эполетов на плечах. Кое-кто из его свиты был одет в похожие, но не столь богатые одежды. Остальные были закованы в легкие эмалированные доспехи с массивными наплечниками, декорированные различными узорами в виде животных, птиц, либо абстрактным орнаментом. Все без исключения райлы были вооружены холодным оружием — мечами или топорами.

Видеть треонца на фотографии, или даже на трехмерной голографической проекции — это одно. Крымский показал десятки, если не сотни, различных снимков. Так что Михей был уверен, что уже привык к их виду. Но увидеть треонца воочию, в паре метров перед собой — это совсем другое. Алмаев был потрясен. Райлы действительно были огромными. Размах ног — метров пять-семь, не меньше. Большие пятипалые ладони, пожалуй, могли бы полностью обхватить человеческую голову. Черные с медным блеском жвала, должно быть, легко могли перекусить небольшое бревно. Две пары черных глаз, казалось, смотрели сразу всюду. «Интересно, — подумал Михей, — а кого они видят в нас. Мерзких двуногих уродцев, которых они на свой страх и риск пустили в свой дом? Жалких немощных букашек, заслуживающих только сочувствия и жалости? Смешных неуклюжих коротышек? А может богов, которые спустились с небес, чтобы преподнести им свои дары?»

— Приветствую вас, земляне отважные. — Сказал тогда Владыка. Его голос звучал как скрип старого дерева. — Я хотел вас лично встретить сегодня, убедиться, что вы благополучно добрались. Как посадка прошла?

Машинный голос переводчика звучал в шлемофоне, почти заглушая голос Владыки. Перевод был несколько корявым, нескладным, но в целом понятным.

Владыка сказал, что его солдаты будут патрулировать периметр вокруг базы, достаточно далеко, чтобы не мешать и не смущать людей своим видом. Он просил не стесняться и, если понадобится какая-то помощь, обращаться к его адъютанту Хоросу.

Затем руководитель экспедиции Гаг Лэнсли и Владыка Пустоши разговаривали тет-а-тет, тихонько прогуливаясь вокруг лагеря. Свита Владыки повсюду следовала за ними, держась несколько позади, и, временами поглядывая на пришельцев.

После того дня треонцы почти не показывались. Михей изредка замечал где-нибудь вдалеке патрульных. Иногда приезжали гусеничные грузовики, привозили воду в бочках, песок, щебень, арматуру и прочие материалы. И только Хорос регулярно появлялся на территории базы. Он приходил почти каждый день, узнавал, как продвигается работа, спрашивал, не нужно ли чего. Его интересовали технологии землян, как, что работает и для чего оно нужно. Сам он тоже охотно отвечал на любые вопросы, и вообще, производил впечатление приятного, общительного, доброго «человека». К сожалению Лэнсли, когда замечал Хороса, всегда старался переключить его внимание на себя, вывести на разговор на «разрешенные» темы. Но тот, похоже, его общество находил малоприятным, и старался поскорее уйти. Бывало, через какое-то время, он появлялся где-нибудь в другой части базы, но чаще всего он возвращался лишь на следующий день.

Михею понравился Хорос. Он был интересным собеседником, хорошим рассказчиком и внимательным слушателем. Он схватывал все на лету, у него была прекрасная память, и живой активный ум, которому было интересно все на свете. Через какое-то время Михей поймал себя на том, что уже не замечает отталкивающей внешности треонца, что сумел разглядеть за ней доброе сердце и открытую душу. Алмаев искренне порадовался этому. Разве это не чудо, что два абсолютно разных существа с планет, разделенных миллиардами километров, могут вот так запросто общаться, не обращая никакого внимания на все различия.

— Ну ты там скоро, нет? — Поторапливали парни.

— Еще чуть-чуть, — донесся тихий голос Михея.

— Ты это уже говорил полчаса назад. Давай пошли, потом доделаешь.

— Дайте мне еще минут пять.

— Знаем мы твои пять минут. Бросай все, время — обед.

— Так вы идите, я вас догоню.

— Хорошо, смотри сам. Мы пошли.

В тесном коммуникационном канале было не развернуться. Сидя на корточках, он едва мог вытянуть веред руки. Ноги страшно затекли, но Михей старался не обращать на это внимание. Он хотел закончить работу, чтобы не лезть сюда второй раз. Он вытянул из пучка кабелей еще один.

Закончив с подключением, он принялся за настройку прошивки. Он вытащил небольшой планшет и какое-то крошечное устройство, которое он вставил в разъем на плате. Все проверки и настройки заняли еще четверть часа, после чего Михей со спокойной душой, чистой совестью и с довольной улыбкой на устах выбрался на свежий воздух. И был немало удивлен, увидев Хороса.

Михей окликнул и поприветствовал треонца. Тот ответил, двукратно ударив себя кулаком в грудь, и одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние. «А это больше десяти метров», — отметил для себя Михей.

— Ты что здесь делаешь? — Спросил он.

— А где все? — вопросом ответил Хорос.

— Обедать ушли.

— А ты? — Треонец подогнул ноги, опустившись до уровня человека.

— Да так, заканчивал