Оглавление

«Бог не играет в кости»

Альберт Эйнштейн

«Кажеться Бог не только играет в кости,

но иногда бросает их туда,

где мы не можем их увидеть.»

Стивен Хокинг

ГЛАВА 1

Всплеск. Лёгкий, едва уловимый, как от движения водомерки — круги расходятся по воде. Она скользит невесомо, не нарушая поверхностного натяжения.

Ощущение, что что-то упустил. Не сделал, не попробовал, не почувствовал. Это мучительное чувство, когда пытаешься вспомнить что-то важное — но не можешь понять, что именно. А главное, действительно ли это нужно? Если слишком долго копаться в этих мыслях — можно вывихнуть мозги.

Из-за них Константин снова чуть не стер эмаль на зубвх. Батарейку в щётке точно пора менять.

Может, заменить прямо сейчас? — мелькнуло. Что там сегодня на улице?

Поток риторических вопросов вспыхивал и гас в подсознании, как череда коротких замыканий.

Из колонки надрывно выл очередной «певец ртом».

Где-то я уже слышал этот хит… В машине? Или всё же в метро?..

В голове — каша. Густая, шумная. Но где-то внутри, будто в лабиринте, по кругу металась неоформившаяся мысль. Её рождаемость была ещё под вопросом, но она не оставляла в покое, не переставая искать выход наружу.

На работу Константин поехал на метро, так было быстрее, да и безопаснее. По крайней мере сегодня. Поездка за рулём с утра в огромном мегаполисе предполагает внимание и быструю реакцию, что никак не вязалось с его сегодняшним состоянием. В общественном же транспорте можно было на девяносто процентов отключать сознание, оставив в работе лишь когнитивные функции.

Константин решил, что сегодня лучше поработать руками — в серверной, монтируя стойки. И что не стоит лезть в оптимизацию конфигурации основного маршрутизатора, иначе полгорода рискует остаться без интернета. Блогеры лишатся донатов, и вся экономика рухнет, как карточный домик. По крайней мере, в нашем отдельно взятом городе.

Дело со сборкой шло отлично, позволяя хотя бы не подливать новые мысли в и без того кипящую неразбериху в голове. В подсобку зашёл Мишка, долго смотрел то на стойку, то на Константина, и, наконец, изрёк:

— Ну ты выдал. Мы её обычно вдвоём собираем, и то дольше выходит. Однако возникает резонный вопрос: зачем ты её в подсобке-то собрал? Она ж теперь в дверь не пройдёт.

Константин пару минут переводил остекленевший взгляд с двери на стойку, потом на Мишу. И, наконец, сообразив, где находится, нехотя пробормотал, что, пожалуй, лучше займётся привычным делом.

— Класс. А нам теперь что с этим делать? — обиженно выдавил из себя Миша.

На это Константин ответил, что, по его мнению, есть всего два выхода: либо разобрать стойку и собрать её уже в серверной, либо расширить двери из подсобки. И добавил, что ему, в общем-то, всё равно, какой путь они выберут.

Сев за консоль, Константин попытался заняться переконфигурацией ядра сети, но буквы и цифры плыли перед глазами. Ощущение было такое, будто новичка усадили «читать Матрицу» — в текстовом варианте.

Но самое странное — его мозг ни на йоту не приблизился к пониманию причин этого заторможенного, мутного состояния. И что удивительно, это его не раздражало, как обычно, когда он чего-то не мог до конца понять. Нет. Чувство было другим. Похожим на то, которое охватывает в тот миг, когда сидишь на самом верху горки-камикадзе в аквапарке — и осталось лишь отпустить руки. И тревога уйдёт, останется только свобода.

Константин задумчиво уставился на здоровенный рекламный плакат за окном, гласивший: если вы стали свидетелем коррупции — звоните. Хотя свидетелем коррупции, по его мнению, можно было стать разве что, поучаствовав в ней лично. А в этом случае, согласитесь, звонить куда-либо выглядело бы, мягко говоря, глупо. Да и куда, собственно? Авторы сего шедевра, похоже, забыли это уточнить. Лучше бы что-нибудь красивое нарисовали.

Воображение Константина внезапно разыгралось. На плакате нарисовалась девушка в мужской рубашке на несколько размеров больше, кокетливо прикрывающей трусики. Конечно же — в тапочках с ушками. И с лукавой улыбкой, выглядывающей из-под растрёпанных волос, украшенных блестящей мишурой.

«Вика…» Стоп. Какая ещё Вика? Кто это?

Почему именно это имя так беспардонно вклинилось в его и без того нестройную череду мыслей? Нет, против самого имени Константин ничего не имел — оно ему даже нравилось. Но почему именно Вика? Почему не Саша, не Маша? Почему, в конце концов, не Дафна? Тут хотя бы было бы понятно, откуда ноги растут.

Размышляя об этом, Константин вдруг заметил, как что-то в его сознании изменилось. Будто он уже ступил на ту самую водную горку в аквапарке — и круги на воде начали своё едва уловимое движение. Только теперь — в обратную сторону, к центру. К началу. Но… к началу чего?

Удивительно, но дальше ему удалось даже поработать над проектом: составить роадмап оптимизации ядра сети. К этому Константин подбирался уже давно, всё время откладывая. А теперь мозг щедро распылял оригинальные идеи — с лёгкостью газонного пульверизатора. Будто какая-то незримая сила пыталась очистить его сознание для чего-то другого. Более важного. Пока ещё неясного.

Дорога домой пронеслась быстро и незаметно. Он даже не успел осознать, как уже прикладывает палец к датчику отпечатков у входной двери.

— Как мы раньше жили без китайских маркетплейсов, — пробормотал он с усмешкой.

Квартиру на окраине города Константин купил пять лет назад. Сразу снёс стену между коридором, кухней и комнатой. Пространство стало открытым, светлым. Он постепенно оснастил жилище множеством устройств, беззастенчиво потакавших его лени. Почти всё можно было сделать со смартфона, не вставая с кресла — и не обязательно домашнего. Раздражало лишь то, что такие мелочи, как чистка зубов, всё ещё требовали физического перемещения в ванную. Но Константин смотрел в будущее с оптимизмом. Он свято верил в неумолимость технического прогресса и был уверен, что однажды сможет есть вареники, как гоголевский Пацюк — не прибегая к помощи рук.

Особой гордостью служил уголок, отведённый под виртуальный кокпит для авиасимуляторов. Три монитора, расставленные под нужным углом, имитировали вид из кабины. Джойстик, отдельные рычаги управления самолётом и двигателями, педали, и конечно же трек IR — устройство, отслеживающее движение головы, позволяющее «оглядываться» в виртуальной кабине просто поворотом головы, а не нажатием кнопок.

С первого взгляда было понятно: вы в холостяцкой берлоге. И, по правде говоря, Константина такая жизнь вполне устраивала. Удобная квартира, современная машина, работа, где он был востребован — и где ещё и платили неплохо. Жизнь текла, как неторопливая река, огибая пороги и другие препятствия. Всё было хорошо. Спокойно. Разве что… не хватало ощущения самой жизни.

Константин усвоил простую истину: отсутствие неожиданностей оберегают нас не только от разочарований, но и от спонтанного, незапланированного счастья. А таких неожиданностей в его жизни не было. От слова «совсем».

Сидеть дома стало невыносимо. Он надел куртку и вышел на улицу — просто пройтись, подышать воздухом. И постараться ни о чём не думать.

Не заметив как, он оказался в центре города, в небольшой кофейне. Разглядывая интерьер в стиле восьмидесятых и слушая хрипловатый голос Криса Корнелла из колонок, он отметил про себя:

— Soundgarden — это замечательно…

Сел за столик, не открывая меню, и заказал порцию мороженого. К сладкому он был равнодушен уже много лет. Хотя когда-то, это он помнил точно, мог поглощать десерты тоннами — что удивительным образом никак не сказывалось ни на здоровье, ни на телосложении.

Официантка вскоре принесла металлическую вазочку с двумя шариками — пломбир и шоколадное. От металла повеяло прохладой и… ностальгией. Константин взял вазочку в ладони, как бокал коньяка — аккуратно, снизу. Он помнил, как любил, когда мороженое чуть подтает. Тогда оно становилось не просто холодным, а вкусным.

В тот самый момент, держа мороженицу в руках, он вдруг ощутил лёгкость — почти невесомость — и в теле, и в голове. И перед глазами всплыл удивительно яркий образ.

Зима. Сосновый бор. Маленькое кафе в доме отдыха. За столиком напротив — Вика. Им обоим нет и семнадцати, а мир вокруг — беззаботно-свежий. Только неистребимое чувство утраты висит в воздухе — тихо, тяжело.

Воспоминание было таким реальным, будто Вика действительно сидела напротив него сейчас. Но, встрепенувшись, он вновь увидел ретро-кафе и пустой стул. И всё же… что-то изменилось. Исчезла та странная мутность в голове. Вместо неё — эйфория. И одновременно — тревога. Или скорее… неуверенность.

Домой Константин возвращался в прекрасном настроении. Казалось бы, всего лишь вспомнил первую юношескую любовь. К тому же — безответную. Что в этом особенного?

Но он гнал прочь такие мысли. Интуиция подсказывала: логика сейчас бесполезна. Рациональность — лишняя. Хотелось только сохранить это ощущение окрылённости. И, возможно, даже преумножить его. И это было… невероятно приятно.

Сон пришёл быстро. Даже не пришлось считать от пятисот в обратную сторону — лайфхак, позаимствованный из какого-то фильма. Иногда он срабатывал: либо путался в числах на второй сотне, либо засыпал от скуки ближе к трёхсотой. Но сегодня всё было иначе. Сон просто пришёл сам.

ГЛАВА 2

СОН — ВОСПОМИНАНИЕ

Свои последние школьные зимние каникулы я провёл в доме отдыха за городом. Пансионат — так его называли — стоял в великолепном сосновом бору, в элитном, как выяснилось позже, пригороде. Даже не знаю, как маме удалось уговорить меня оторваться на целых три недели от любимого «Поиск-2» и оставить пылиться на полке дискеты с такими шедеврами, как «F-19», «Wing Commander» и прочими играми.

А с другой стороны — там были такие тренажёры, каких я тогда нигде не видел. Целый зал с двумя теннисными столами. Причём не с тем убожеством из заборных досок, как на школьных спортплощадках, а с настоящими, гладкими и тяжёлыми столами, за которыми было приятно играть. И, конечно, отдельный зал с двумя профессиональными столами для русского бильярда. Сукно — идеально натянутое, зелёное, словно трава летом. Шары скатывались в торцы с помощью модного на тот момент механизма. Сам зал был оборудован кондиционерами — зимой в них особого смысла не было, но тогда это казалось верхом комфорта. По периметру стояли мягкие лавки, а стены были обиты зелёным кожзамом с поролоновыми вставками. Почти как в камере для буйных — только просторнее, теплее и, главное, уютнее по-своему.

В главном корпусе был зал отдыха с огромным камином почти посреди помещения. Ростовые шахматы, удобные кресла — всё это создаёт в памяти тёплый образ. Там, конечно, не наливали виски и нельзя было курить сигары, но дух английского клуба, как ни странно, ощущался. Был и свой кинотеатр на пару сотен мест, где каждый вечер показывали фильмы. И фильмы были хорошие — те самые французские комедии, да и «Бум» с юной Софи Марсо я посмотрел там впервые.

А ещё — огромная, полностью застеклённая столовая с высоким сводчатым потолком, в которой кормили удивительно вкусно. Ну и, пожалуй, последний аргумент в пользу того отдыха: в школу можно было не возвращаться ещё целую неделю.

Отдыхающих этой зимой было крайне мало. Но мне повезло: буквально в первый же день я познакомился с Борькой. Он был на год старше меня и помогал по хозяйству своему отцу, работавшему здесь главным врачом пансионата. Иными словами, все более-менее важные решения принимались только с его ведома. Соответственно, Борьке было позволено чуть больше, чем остальным смертным.

Впрочем, и мы с мамой оказались здесь не случайно — нас пристроили по протекции её кума, который в то время заведовал отделом кадров на заводе, к которому и был приписан этот дом отдыха. Он же ведал и загородным хозяйством предприятия, а значит, контролировал весь персонал. Так что, кто из нас оказался с более «волосатой лапой» — я или Борька — мы так и не выяснили.

Зато кислородные коктейли нам доставались без очереди и в неограниченных количествах. Вкусное пенное питьё на основе сока шиповника — хотелось бы, конечно, чего-нибудь поэкзотичнее, скажем, из листьев коки, но и это весьма бодрило.

Прошла почти неделя, и мы с Борькой быстро выяснили, что на тренажёрах мы примерно равны. В бильярд он обыгрывал меня всухую — через раз. Зато я с лихвой отыгрывался в настольном теннисе. В карты мы мухлевали одинаково плохо — постоянно ловили друг друга на неуклюжих попытках сбросить лишнюю карту в отбой или подкинуть сопернику несуществующую.

В общем, нам было довольно весело. Но, увы, недолго.

У Борьки была одна страсть — фотография. И надо признать, он действительно великолепно с ней справлялся. Его снимки природы трогали за душу — даже такого неискушённого зрителя, как ваш покорный слуга. Правда, с его Nikon F3, стоившим, наверное, как два телевизора и холодильник в придачу, и философ дядя Вова из гастронома мог бы стать вторым Галвином Лоу. Так мне поначалу казалось. Но со временем я понял: хотя этот аппарат и прощал новичку многие огрехи, вывозил, так сказать, своим качеством, для создания шедевров всё же нужно было быть настоящим мастером.

Борька был буквально одержим идеей сделать серию уникальных снимков животных в дикой природе — мечтал, чтобы его фотографии напечатали в каком-нибудь известном журнале. После этого, как он уверял, Сенкевич с Дроздовым обязательно взяли бы его с собой в экспедицию — куда-нибудь в Антарктиду. Ближе он ехать не соглашался.

На мои осторожные увещевания, что Сенкевич и Дроздов ведут разные передачи, Борька неизменно отвечал, что ради его таланта они непременно объединят усилия. Я предлагал начать хотя бы с кабанов в лесу — всё лучше, чем белки. Белки, на мой взгляд, были как-то… несерьёзно. Но всё, что мы обнаружили за полдня блужданий — это лишь кабаньи следы. Ну и кое-что ещё, явно не тянущее на обложку.

После такого фиаско решено было вернуться к белкам. Но эти рыжие бестии, похоже, уже начали нас узнавать и прятались при малейшем звуке. Мы ведь несли с собой только шум, а с орехами было напряжённо. В общем, скука обошла нас с флангов и уверенно замыкала кольцо.

Прошла уже неделя отдыха. В то воскресенье я, как обычно, проснулся довольно рано — по меркам выходных, конечно, — часам к десяти. День был солнечный, морозный, с пряным запахом свежести в воздухе.

Впервые я увидел её в вестибюле, пока девушки на ресепшене оформляли документы на временную прописку в здешние пенаты. Увидел — и сразу захотел взять её за руку и увести в какое-нибудь сказочно-сказочное королевство. На ум почему-то пришла Волшебная страна из «Золушки». И мы бы там разговаривали обо всём на свете, а я просто наслаждался бы её очарованием. Пусть даже всего десять минут. Время ведь относительно. Иногда за несколько минут люди проживают целую жизнь.

Чёрные, длинные, чуть вьющиеся волосы, тёмные, ярко очерченные брови, алые губы — и, конечно, глаза. Большие, зелёно-голубые глаза цвета моря. Ещё мне запомнился гольф крупной вязки с высоким воротом, точно в тон этим глазам, обтягивающий её точёную фигурку. Её звали Виктория. Вика.

С ней приехала бабушка и какая-то подружка. Имя последней я так и не запомнил, как и её лицо. Да и вообще, с того дня все окружающие стали для меня людьми в одинаково безликих масках.

Ноги сами понесли меня вниз, к стойке регистрации. На последней ступеньке я чуть не подвернул ногу, споткнулся, неуклюж