– Ты не собираешься его поднять? – спросила гибрид.
– И вспомнить дни моей славы? Нет. Я из тех, кто живет в моменте.
черными стрингами.
– Я не знала, что надеть сегодня вечером.
– И ты решила, что стринги с халатом будут уместны?
То, что не уничтожит, изменит тебя.
Кроме того, я захватила с собой перцовый баллончик «Мейс», способный заставить бункер солдат реветь как младенцев.
Я прищурился.
– Как твоя фамилия, Найя?
Ее руки скользнули к бедрам. И застыли там.
– Моро. А твоя, Адам?
Мое сердце успокоилось. У ангелов нет фамилий, так что это не могла быть безупречная принцесса Элизиума. Я проверил тротуар на наличие упавшего пера на случай, если она солгала.
Только размазанные собачьи какашки и растоптанная жвачка.
С облегчением, одни ангелы знают почему, я скользнул взглядом по ее телу.
Когда достиг груди, моя голова дернулась назад.
Дыхание остановилось.
Черт меня раздери.
Я скривился, когда это выражение лишило меня пера.
Ее взгляд проследил за его падением, в то время как мой задержался на крыльях, обернувшихся вокруг нее, крыльях, которые выглядели так, будто кто-то отрезал кусок звездного ночного неба и прикрепил к ее спине.
Когда глаза Найи снова встретились с моими, блестящими черными, подобно ее перьям, я пробормотал:
– Вот мы наконец-то и встретились.
Блондинка сняла куртку с серебряными ангельскими крыльями и оглянулась через плечо, но не на меня.
На Эмми.
Я нахмурился.
Спустя почти минуту ее взгляд вернулся ко мне, и между ее бровями залегла небольшая бороздка.
Что, черт возьми, со мной не так? Почему я пялился? Она не так уж красива. Я имею в виду, ее волосы… Неужели у нее нет расчески?
От моего пристального взгляда по ее шее и щекам растекся румянец. И вдруг она заговорила:
– Эмми Роджерс?
Черт, этот голос… Чистейший, гребаный бархат.
Эмми нетерпеливо постукивала белыми кроссовками.
– Да?
– Мне показалось, что я вас узнала. Мы разговаривали о квартире, которую вы сдаете. – Блондинка проскользнула мимо меня и протянула ладонь, чтобы пожать руку Эмми. – Я Найя.
Мои пальцы замерли на дверной ручке. Найя? Как Найя Ашера и Селесты?
Я решительно тряхнул головой. Почему я так реагирую? В этих чертовых мирах существует больше одной Найи.
Эмми окинула блондинку долгим взглядом, на ее губах появилась ухмылка.
– Вообще-то, мы с моим парнем как раз возвращались назад.
Архангел так занят подготовкой своей дочери к тому, чтобы она стала самым молодым вознесенным, что я сомневался, будто он станет тратить время на меня. Я еще не виделся с этой девушкой, но уже знал о ней все: от цвета ее крыльев – черных, как мои, потому что мы оба побочные продукты внебрачных связей, но сверкающих, в отличие от моих, – до того, насколько она не по годам развита; она уже заработала более девятисот перьев. Я даже слышал, как ее мать болтала о том, что голос Найи соперничает с пением воробьев гильдии. Чик-мать-его-чирик.
Меня так достало слушать о ее достижениях, что недавно, когда отцы вновь сравнили меня с ней, видимо, чтобы побудить меня улучшить мои навыки зарабатывания перьев, я потерял самообладание и перевелся в другую гильдию, где мне не пришлось бы слушать о драгоценной принцессе архангела.
В конце концов я вернулся к ним. При всем моем раздражении я слишком сильно любил обоих, чтобы затягивать их несчастье, а, Великий Элизиум, как несчастны становились эти двое, когда я ими пренебрегал.
Найя закусила губу.
– Что мне говорить, когда люди спросят, почему они черные?
– Просто посылай их ко мне.
– Я серьезно, apa.
– Говори им, Звездный Свет, что твои крылья черные, потому что твой отец сотворил тебя такой.
Она выдавила улыбку.
– Это что, теперь станет твоей фишкой? Будешь называть меня Звездным Светом, а не милой куколкой?
– Да. Это станет фишкой. Надеюсь, тебе понравится.
– Это просто более красивый способ сказать, что они черные, – пробормотала она. – Я очень хотела радужные крылья.
– А я очень хотел, чтобы твоя мама не волновалась во время беременности. Некоторые вещи нам не подвластны.
– Давно пора, неоперенная, – сказала Мира раздраженным тоном, уже не способным кого-либо обмануть. – Что ж, давай посмотрим на них.
Найя развернулась, кости крыльев выпирали из ее черной майки. Мой взгляд пробежался по изогнутым линиям, выискивая разноцветный пух. Мне потребовалось дважды приглядеться, чтобы увидеть маленькие пушинки, растущие на вершине каждой кости.
Найя заглянула через плечо.
– Ну? Какого они цвета?
Я устремила взгляд на Ашера, затем на Миру и, наконец, вернулась к Найе.
Ее улыбка дрогнула.
– Что такое? – Она собрала растрепанные волосы и откинула их с плеча. Когда ее взгляд, наконец, остановился на новых пушистых наростах, она шумно вдохнула, и ее взгляд переместился на отца.
Потрясенный.
Вопросительный.
Огорченный.
Мы никогда не говорили Найе о ее происхождении, и, что самое удивительное, все офанимы хранили молчание, но как долго мы еще сможем держать это в секрете теперь, когда тайна запятнала ее перья?
Полагаю, пока у Адама не появятся придатки, моя теория лишь домысел, но если его перья тоже окажутся черными…
Ашер тяжело сглотнул.
– Они великолепны, motasheh. Абсолютно великолепны.
Я отпустила руку Ашера, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Найи.
– Я, например, невероятно завидую. Ты получила мой любимый цвет, а я застряла с оттенком, который совсем не сочетается с моим гардеробом.
Мира прищурилась на перья Найи, ресницы слегка дрогнули.
– Они сверкают.
Найя поморщилась.
– Но они черные. А это, между прочим, даже не цвет.
– Да-да, – сказала я. – Отсутствие цвета. Помню, как ты учила меня этому, когда тебе было четыре года, умный крылатик.
– Я уже говорил, как горжусь тобой? – Тембр Ашера огрубел от эмоций. Неужели моя половинка вот-вот расплачется? Вероятно. Его глаза очень блестели, а я не тлела перед ним – в кои-то веки.
– За черные перья? – Найя высвободила свои пальцы, чтобы обнять отца.
– За то, что ты заработала четыре перышка во время первого выхода в мир.
Она прижалась щекой к его груди.
– Почему они черные, apa?
Пока не появятся перья Адама, наш ответ будет чистым предположением.
– Они не черные, motasheh. Их цвет подобен свету звезд.
