Нужно было собрать волю в кулак, показать, кто тут сын княжеский, вниманием боярынь в прошлом не обделенный, но черепушка на палке явно намекала, что рисковать не стоит. – Просто я не ожидал услыхать такой вопрос посреди ночи в темном лесу.
– Знаешь, что может сдержать даже самую мощную и разрушительную силу, а, княжич? – Святослав мотнул головой. Слова Олеси звучали зловеще. – Обещание. Самые сильные, самые древние из нас не смеют нарушить обещания.
– Покуда у них похищены вещи и имена, они – не они.
– А ты?
– А меня ты должен сам узнать и назвать по имени, – ухмыльнулась бабушка, а затем ткнула узловатым пальцем в щенка. – Хочешь понять, что к чему, и друга выручить? А заодно и княжество свое спасти?
Святослав закивал, дыхание перехватило от удивления. Олеся довольно ухмыльнулась и протянула ему руку.
– Мы с тобой от одной беды мучаемся, княжич. Я помогу тебе, а ты поможешь освободить моих девочек. Вернем реку в берега и всякую живую тварь на свое место.
Святослав знал: отказываться нельзя. Кем бы ни была старуха, в ней чувствовалась сила, не доступная ни одному из мудрецов. И редко когда такая сила просит помощи или предлагает прийти на выручку сама, по своей воле.
– Отчего ты так волком смотришь, а, княжич? Неужто родные стены не греют?
– Хорошо все, бабушка, – пробормотал он.
Вечерний туман уже начал собираться над водой и тянуть белесые лапы к холму.
– Ложь, княжич, страшное дело. На ней, конечно, можно и выстоять, но как начнешь ее из себя выплевывать, не заметишь, что она тянет тебя, словно топь. И некому будет тебе руки подать.
Ты перестанешь ворочаться? – шикнул Влас на кошку. Милорада уже с час не могла улечься на сене. То свивала гнездо, то разрывала его и начинала заново, то останавливалась и принималась лапами наминать мягкие стебли.
– Тебе-то что? Храпи себе в обе дырки, – мяукнула она.
– А вдруг ты мне горло решишь вспороть, пока я сплю, – хмыкнул он. – Что ты бесишься?
– Не бешусь я.
– Конечно, а то ж я не вижу. Вы все одинаковые, что кошки, что девки.
Милорада подобрала под себя лапки, распушилась и взглянула на Власа со всем презрением, на которое только была способна кошачья морда.
– Ты зачем сказал, что я Святослава захомутала? Он сам согласился меня женой своей сделать.
– Так ты ему выбор давала? – хохотнул Влас. – Не припомню такого.
– Он сам говорил, что ему жена нужна, чтоб от мачехи спастись, – махнула ушком Милорада. – Да и к тому же мы…
– На ложе твоем колдовском миловались. А я-то надеялся, что мне те вопли приснились.
– У тебя в теле явно дырок маловато, да боюсь, если новые наделаю, последние мозги вытекут, – припугнула Власа Милорада, обнажая коготки.
– Грозись, пушистая, – великодушно разрешил юноша. – Если захочешь когти в ход пустить, то возьми на себя труд почесать мне спину вон там.
