Пусть каждый разберется в своих мыслях. Он увидит, что все они заняты прошлым или будущим. Мы почти не думаем о настоящем, а если и думаем, то лишь для того, чтобы в нем научиться получше управлять будущим. Настоящее не бывает никогда нашей целью.
Прошлое и настоящее для нас средства; только будущее – наша цель. И таким образом, мы вообще не живем, но лишь собираемся жить, и постоянно надеемся на счастье, но никогда не добиваемся его, и это неизбежно.
я говорил нередко, что все человеческие несчастья имеют один корень: неумение спокойно оставаться у себя в комнате
Мы никогда не задерживаемся в настоящем. Мы вспоминаем прошлое; мы предвкушаем будущее, словно хотим поторопить его слишком медленный шаг, или вспоминаем прошлое, чтобы остановить его мимолетность. Мы так неосмотрительны, что блуждаем по недоступным нам временам и вовсе не думаем о том единственном времени, которое нам принадлежит; так легкомысленны, что мечтаем только о воображаемых временах и без рассуждений
О настоящем мы почти не думаем, а если и думаем, то лишь в надежде, что оно подскажет нам, как лучше устроить будущее. Настоящее никогда не бывает нашей целью, оно вместе с прошлым — средства, единственная цель — будущее. Вот и получается, что мы никогда не живем, только располагаем жить и, уповая на счастье, так никогда его и не обретаем
Не умея созерцать эти бездны, люди дерзко принялись исследовать природу, словно они ей хоть как-то соразмерны.
Удивительно – они хотят постичь начала вещей и затем познать все, из гордыни столь же бесконечной, как их предмет.
Кто не видит суетности мира, сам суетен. Но кто ее не видит? Разве что молодые люди, которые душой целиком в страстях, развлечениях и мыслях о будущем.
Но отнимите у них развлечение – и вы увидите, что они умирают от тоски. Они смутно чувствуют свое ничтожество, не сознавая его; это большое несчастье – испытывать невыносимую скорбь, как только приходится задуматься о самом себе и ничем от этих мыслей не отвлекаться.
Любознательность – это всего лишь тщеславие. Чаще всего люди ищут знаний только для того, чтобы поговорить об этом; кто бы пустился в морское плавание, чтобы не проронить о нем ни слова и ради единственного удовольствия повидать мир, без надежды об этом рассказать.
Две крайности: зачеркивать разум, признавать только разум.
Если он превозносит себя, я его принижаю.
Если он принижает себя, я его превозношу
И всегда ему противоречу.
До тех пор, пока он не постигнет,
Что он есть непостижимое
Нужно уметь сомневаться, где следует, быть уверенным, где следует, а где следует – покоряться. Кто ведет себя иначе, тот не понимает силы разума. Есть такие, кто грешат против этих трех правил: либо всё считают доказанным, не зная пределов возможного в доказательствах, либо сомневаются во всем, не зная, где следует покориться, либо покоряются во всем, не зная, где следует судить самому.
