Н. Огарёв (1813—1877)
***
Ты сетуешь, что после долгих лет
Ты встретился с своим старинным другом,
А общего меж вами вовсе нет…
Не мучь себя ребяческим недугом.
Люби прошедшее. Его очарований
Не осуждай. Под старость грустных дней
Придётся жить на дне души своей
Весенней свежестью воспоминаний.
К. Батюшков (1787—1855)
***
Ты хочешь мёду, сын? Так жала не страшись.
Венца победы? Смело – к бою!
Ты перлов ждёшь? Так опустись
На дно, где крокодил зияет под водою.
Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец.
Лишь смелым – перлы, мёд, иль гибель, иль венец.
О, дева – роза, для чего мне грудь волнуешь ты
Порывной бурею страстей, желаний и мечты?
Спусти на свой блестящий взор ресницы длинной тень.
Твои глаза горят огнём, томят, как летний день.
Нет: взор открой. Отрадней мне от зноя изнывать,
Чем знать, что в небе Солнце есть, но Солнца не видать.
В девицу где-то лев влюбился прямиком
И захотел ей стать законным женихом.
К отцу пришёл в весёлый час нарочно
И стал просить взять в жёны её точно.
Отец ответил льву: «Твоим ли я отдам
Таким кривым ногтям и острым столь зубам
Мою-то дочь, столь нежную всем телом?
И может ли сиё быть неопасным делом?
Без оных ты бы был достойный зять
И можно бы тебе её женою взять».
Лев от любви совсем ума лишился
И сразу же на всё с отцом он согласился.
На лапах ногти все отцу дал срезать он,
А зубы молотком все напрочь выбить вон.
В итоге человек легко льва побеждает;
Потом, ударив в лоб кувалдой, убивает.
Ни разу я на сбор поклонников не зван,
Ни разу тайный знак тобой мне не был дан.
Чего боишься ты, тебя ведь не убудет —
Не может обмелеть безбрежный океан!
***
День прошёл с суетой беспощадною.
Вкруг меня благодатная тишь,
А в душе ты одна, ненаглядная,
Ты одна нераздельно царишь.
Встречаются, чтоб расставаться,
Влюбляются, чтоб разлюбить.
Мне хочется расхохотаться
И разрыдаться, и не жить.
Клянутся, чтоб нарушить клятвы,
Мечтают, чтоб клянуть мечты.
О горе тем, кому понятны
Все наслаждения тщеты.
В деревне хочется столицы,
В столице хочется души.
И всюду человечьи лица
Бесчеловеческой души.
Как часто красота уродна,
И есть в уродстве красота.
Как часто низость благородна
И злы невинные уста.
Так как же не расхохотаться,
Не разрыдаться, как же жить?
Когда возможно расставаться,
Когда возможно разлюбить?
Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино, печаль минувших дней
В моей душе, чем старше, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И, может быть, на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной.
Тень от ветряка над виноградником кружит.
Тайная тоска над сердцем ворожит.
Снова тёмный круг сомкнулся надо мной,
О, мой нежный друг, неумолимый мой.
В душной тишине ожесточённый треск цикад.
Ни тебе, ни мне – нам нет пути назад.
Томный, знойный дух витает над землёй…
О, мой страстный друг, неутолимый мой.
***
Тихо плачу и пою, отпеваю жизнь свою.
В комнате полутемно, тускло светится окно,
И выходит из угла старым оборотнем мгла.
Скучно шаркает туфлями и опять, Бог весть о чём,
Всё упрямей и упрямей шамкает беззубым ртом.
Тенью длинной и сутулой распласталась на стене,
И становится за стулом, и нашёптывает мне,
И шушукает мне в ухо, и хихикает старуха:
– Глупо по земле ходила, только небо закоптила.
Скажу ли Вам – я Вас люблю?
Нет, Ваше сердце слишком зорко.
Ужель его я утолю любовною скороговоркой?
Не слово, нет, а что пред ним:
Молчание минуты каждой
Нас жжёт томлением одним
И мучает любовной жаждой.
Увы, ведь сладостное «да»,
Как все «люблю вас» будут слабы,
Мой несравненный друг, когда
Скажу я, что сказать могла бы.
