Массы никогда не восстают сами по себе и по той единственной причине, что они угнетены. Более того, не имея возможности сравнить с чем-либо свое положение, они даже не будут знать о своем угнетении.
Тут Уинстон проникся глубоким убеждением, что в скором времени Сайма испарят. Он слишком умный. Видит слишком ясно и говорит слишком прямо. Партия таких не любит. Однажды он исчезнет. У него на лице это написано.
Он снова был в Министерстве любви: ему все простили, душа его бела, как снег. Он сидел на скамье подсудимых, признаваясь во всем и выдавая всех. Он шел по белому кафельному коридору, словно залитому солнцем, а за ним – вооруженный охранник. Мозг ему прошивала долгожданная пуля.
Он поднял взгляд на огромное лицо. Сорок лет ушло на то, чтобы понять, какая улыбка скрывалась в темных усах. О жестокая, напрасная размолвка! О упрямый, своенравный блудный сын! Две слезы, сдобренные джином, скатились по его щекам. Но все хорошо, все хорошо, борьба кончена. Он одержал победу над собой. Он полюбил Большого Брата.
Только потому, что предпочитаю действие бездействию. В игре, в которую мы играем, нам не одержать победу. Просто какие-то поражения лучше других, вот и все
