Надежда – продукт воображения. Отчаяние – тоже. Отчаянию слишком живо рисуются возможные беды; надежда – это энергия, и она побуждает ум испробовать все способы борьбы с ними.
В юности – и в армии – я усвоил, что, когда вас начинает шпынять надутая власть, тактика должна быть следующей: улыбайтесь дружелюбно, даже почтительно, понизьте голос, изобразите частичную глухоту и без устали несите всякую околесицу.
Весной 1926 года я бросил работу. Первые дни после такого решения чувствуешь себя, как будто после долгой болезни вышел из больницы. Постепенно учишься ходить; постепенно и с удивлением поднимаешь голову.
Учтите: настоящую девушку не завоюешь танцами и теннисом; ты добьешься ее, если ты хороший, честный парень с огоньком в глазах и деньгами в банке, чтобы прокормить маленьких Антигон, Исмен, Полиников и Этеоклов.
По дороге домой, воспрянув духом благодаря доброму приятелю Генри и тому, что у меня появился новый друг – Эдвина, я вспомнил одну свою теорию, которую долго и с удовольствием проверял на практике, – теорию «Созвездий»: у человека должно быть три друга-мужчины старше его, три – примерно его возраста и три – младше. У него должно быть три старших друга-женщины, три – его лет и три – моложе. Этих дважды девять друзей я называю его Созвездием. У женщины тоже должно быть свое Созвездие. Дружба эта не имеет ничего общего со страстной любовью. Любовь-страсть – чудесное чувство, но у нее свои законы и свои пути. Ничего общего не имеют с этой дружбой и семейные связи, у которых свои законы и свои пути. Редко (а может быть, и никогда) все эти восемнадцать вакансий бывают заполнены одновременно. Остаются пустые места; у некоторых многие годы – или всю жизнь – бывает лишь один старший или младший друг, а то и ни одного.
Мистер Декстер, кончив университет, я поехал на год в Рим изучать археологию. Профессор повез нас на несколько дней за город, чтобы научить нас копать. Копали мы, копали. Через некоторое время напали на дорогу – большая была дорога, тысячи две лет назад... Колдобины, дорожные вехи, молельни. Миллион людей, наверно, по ней прошел... смеясь... тревожась... строя планы... горюя. С тех пор я стал другим человеком. Меня это освободило от гнета больших чисел, больших расстояний и больших философских проблем, которых мне не постичь. Я пашу свой клочок земли и не стараюсь поспеть всюду разом.
