«Развиднеется чуть…»
Развиднеется чуть… На востоке заря одинокая,
Гонит сизый туман на просторы безмолвных полей…
Как не петь о тебе, сторона ты моя синеокая,
Как не верить в тебя, хотя это вдвойне тяжелей!
На железных цепях у дорог всё качаются древние,
Словно чудятся мне погребальные срубы твои,
Да кресты по дорогам, да мёртвые наши деревни
Всё звучат голосами. И церкви стоят на крови!
Оттого ли так тяжки, так горестны песни российские,
Так любимы они, что душа не устанет внимать
И безмолвным полям, и избушкам с оконцами низкими,
И дремучим легендам, в которые верила мать.
И болотам глухим над останками капищ кровавых,
И могучим лесам, и безвестным могилам седым,
И соборам святым с золотыми крестами на главах,
И всему на земле, что от века считалось святым.
И такую любовь, даже в отблесках дальней зарницы,
Я хотел сохранить, как святую небесную высь,
Чтобы каждый, кто жил, мог в душе до земли поклониться
Золотым куполам, что из этой земли поднялись.
Чтобы каждый узнал, как под стоны дождей и метелей,
Поклоняясь камням на языческих тризнах своих,
Чудь рыдала в лесах, и озёра с ресницами елей
Замутили века отражением чар колдовских.
И когда на заре твои лики, по-прежнему скорбные,
Засияют опять на старинных твоих образах,
Я уйду далеко слушать тихие речи загробные
И покоя искать в голубых родниковых глазах.
А промчатся они, эти жуткие годы туманные,
Будут песни звенеть о весне, о любви, и о том,
Что когда-то давно жили в странах полуночных странные,
Непонятные люди, пошедшие вслед за Христом.
Только было у них что-то в сердце такое далекое,
Что зовет навсегда, как прощальный полет журавлей…
Не тоскуй же, Россия, моя сторона синеокая!
Не жалей ни о чём! И заблудших своих не жалей!
