Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу. Когда шуршат в овраге лопухи И никнет гроздь рябины желто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной. Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней, И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни. Лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу. И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется, я даже не услышу. 1912
«Протертый коврик под иконой…» Протертый коврик под иконой, В прохладной комнате темно, И густо плющ темно-зеленый Завил широкое окно. От роз струится запах сладкий, Трещит лампадка, чуть горя. Пестро расписаны укладки Рукой любовной кустаря. И у окна белеют пяльцы… Твой профиль тонок и жесток. Ты зацелованные пальцы Брезгливо прячешь под платок. А сердцу стало страшно биться, Такая в нем теперь тоска… И в косах спутанных таится Чуть слышный запах табака. 1912
Я не любви твой прошу. Она теперь в надежном месте… Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу. Но мудрые прими советы: Дай ей читать мои стихи, Дай ей хранить мои портреты – Ведь так любезны женихи!
Было душно от жгучего света, А взгляды его – как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить. Наклонился – он что-то скажет… От лица отхлынула кровь. Пусть камнем надгробным ляжет На жизни моей любовь. 1913
Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб утомить ненужную тревогу. Когда шуршат в овраге лопухи И никнет гроздь рябины желто-красной, Слагаю я веселые стихи О жизни тленной, тленной и прекрасной. Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь Пушистый кот, мурлыкает умильней, И яркий загорается огонь На башенке озерной лесопильни. Лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу. И если в дверь мою ты постучишь, Мне кажется, я даже не услышу.
Высокие своды костела Синей, чем небесная твердь… Прости меня, мальчик веселый, Что я принесла тебе смерть – За розы с площадки круглой, За глупые письма твои, За то, что, дерзкий и смуглый, Мутно бледнел от любви. Я думала: ты нарочно – Как взрослые хочешь быть. Я думала: темно-порочных Нельзя, как невест, любить. Но все оказалось напрасно. Когда пришли холода, Следил ты уже бесстрастно За мной везде и всегда, Как будто копил приметы Моей нелюбви. Прости! Зачем ты принял обеты Страдальческого пути? И смерть к тебе руки простерла… Скажи, что было потом? Я не знала, как хрупко горло Под синим воротником. Прости меня, мальчик веселый, Совенок замученный мой! Сегодня мне из костела Так трудно уйти домой