И никогда я не говорил так хорошо, потому что никогда не любил так сильно.
Минутами оно захватывало и меня: я кричал, пел, плясал, и весь мир кружился в моих глазах, как пьяный. И как он был далёк от меня, этот мир! И как одинок я был под этой маской!
И как он был далёк от меня, этот мир! И как одинок я был под этой маской!
И никогда я не говорил так хорошо, потому что никогда не любил так сильно.
Разве за моей смешной маской вы не чувствуете живого страдающего лица — ведь только для того, чтобы увидеть вас, я надел её.
Но она смеялась. Чёрный блеск ее глаз потух, и все ярче разгоралась улыбка. Это было солнце, но солнце жгучее, беспощадное, жёсткое.
как будто с громадной высоты падала серебристая струйка воды и с веселым пением разбивалась о твердую скалу
И я увидел, увидел наконец, как милая, жалкая улыбка раскрыла ее уста, и, дрогнув, поднялись ресницы
красный отсвет запылавший огонь и как все гибкое тело безвольно клонилось ко мне.
и жестокий смех всесильно овладел ею
